— Почему мужчины изменяют своим красавицам женам? Нас прельщает новизна женских форм, запахов, голосов, реакций на наши знаки внимания и много чего еще, что трудно высказать, но легко понять подуставшему от рутинной семейной жизни мужчине.

— Еще я подумал, что ты стушевался перед ее княжеским титулом....

— Есть такой момент. Статусная птичка должна сама сунуться в медовую ловушку, о которой ей в моем положении можно только терпеливо напоминать.

— До чего же ты коварный тип, Макс Городецкий. Или прикажешь тебя повсюду называть Голицыным?

— Упаси бог. Информация о моем родстве уже ушла в свет, этого достаточно. А откровенно примазываться к аристократическому роду — сам понимаешь, моветон.

В Ридерберге все было готово к гонкам: трассы размечены, трек обнесен веревками, судьи и их помощники терпеливо объясняли гонщикам их права и обязанности. Население поселка все было рассредоточено по козырным местам наблюдения, но было готово за несколько крон уступить эти места подъезжающим аристократам и денежным мешкам. Появились и шустрые мужички, говорившие что-то зрителям то тут, то там тихим шопотом, что не ускользнуло от внимания Максима.

— Ты обещал показать мне надежного жучка, — напомнил он Саше, хлопотавшему над своим байком.

— А, да, — вспомнил гонщик. — Щас, щас.... Вон тот хлап, в голубой каскетке. В прошлом году с ним эксцессов не было.

— Ладно, пойду ставить на твою победу в двойном размере: за себя и за тебя. Ты в чем особенно силен: в ралли или на треке?

— В ралли, пожалуй. На треке часто побеждает не самый умелый или рисковый, а самый терпеливый. А я ведь парень огонь....

— Посмотрим, что ты за огонь. Я же тебя в настоящей гонке еще не видел....

Возвращаясь от жучка Максим внезапно вышел на сладкую парочку: брата и сестру Ауэршперг.

— Гутен таг, Макс, — окликнула его по-свойски Агата. — По-моему, Вы только что сделали ставку на победу Саши Коловрата. Верно?

— Я ничем не рискую, — твердо сказал Городецкий. — Саша лучший мотогонщик, я уверен.

— Так может и нам на него поставить? Как ты считаешь, Адольф?

— В азартных играх надежно выигрывают лишь крупье и бухмахеры. Ты должна была в этом убедиться, ибо успешно проиграла свои сбережения в казино Монте-Карло.

— Зато как там прыгало у меня сердце! К тому же пару раз я выиграла, и радость моя была неописуема!

— Ставьте и здесь, Агата, — вмешался Максим. — Попрыгаем от восторга вместе!

— Хорошо! Нам тоже идти к тому типу в голубой фуражке?

— Мне его рекомендовал Саша. Так что лучше к нему. И не жалейте денег на ставку.

За перипетиями гонки Максим следить не стал (будучи уверен в победе Коловрата), а сосредоточил свое внимание на "жучке". Этот персонаж пребывал в районе финиша в окружении нескольких угрюмоватых парняг. Наконец гомон зрителей на трассе еще более усилился и на взгорке показалась тройка мотоциклистов, мчавшихся почти вровень. Еще мгновение и гонщик под номером 5 (то есть Саша) первым пересекает линию финиша! Макс довольно улыбнулся, перевел взгляд на бухмахера и увидел, как от него расходятся те самые парняги. При этом двое направляются в сторону его, Макса! Сердце в груди мощно заколотилось, но владелец его урезонил: чего-то в этом роде он ведь ожидал. И успел еще в Вене приготовиться.

Вот парни подошли совсем близко, причем на их лицах читалось недоумение: почему этот баран не спешит к финишу за своим выигрышем? А жертва сунула руку в боковой карман пиджака, шагнула им навстречу, сокращая дистанцию, и вдруг из нагрудной бонбоньерки вырвалась струя одеколона, угодившая точно в глаза первого налетчика! Максим сделал еще шаг, обходя согнувшегося, и нанес удар раскрытой ладонью в переносицу его спутника. Тот упал на колени как оглоушенный бык и выронил из руки что-то вроде шила. Макс же повернулся назад и ударил в висок ребром ладони первого неудачника, обеспечивая ему сотрясение мозга. После чего он огляделся, не увидел вокруг ни одного свидетеля нападения (все были у финиша, обступив гонщиков), подобрал шило и побежал к Агате с Адольфом, которых поставил еще в начале гонки на место с хорошим обзором, метрах в 300 от финиша.

Беспокоился он не зря: через полминуты он увидел их спешащими по тропинке к финишу и к своему палачу, шедшему навстречу.

— Эй ты, скотина! — крикнул Макс. — Стой на месте! Я тебе, тебе кричу, идиот!

В итоге остановились и брат с сестрой и налетчик, развернувшийся на крик. Макс сноровисто набежал на него и применил те же удачные приемы: впрыск одеколона в глаза и удар ладонью в переносицу. Нагнувшись к упавшему, он пошарил в его рукавах, достал аналогичное шило и показал ошарашенным аристократам, успевшим к нему подойти.

— Крупный выигрыш на гонках получить оказывается непросто, — пояснил Городецкий. — Меня только что пытались подколоть, а потом я вспомнил про вас. Могу отдать на память это шило.

— Боже мой! — воскликнул Адольф. — Мы могли погибнуть из-за какой-то тысячи крон!

— А кто победил?! — вскричала Агата.

— Саша, конечно, — успокоил ее Макс. — А сейчас мы пойдем выжимать выигрыш из потерявшего большинство своих охранников бухмахера....

— Вы такой невозмутимый, Макс! — восхитилась наконец Агата. — И очень умелый и опасный воин. Ведь Вы одолели всех голыми руками?

— У меня есть для подстраховки револьвер, — сообщил Городецкий. — Но это шумное оружие и потому на публике малоприменимое.

— А что Вы ему впрыснули в глаза? И как? — продолжила докапываться наблюдательная дева.

— Одеколон, — сказал Макс. — А применил пульверизатор.

И он вынул из кармана резиновую грушку и флакончик, а из бонбоньерки — тонкий шланг с распылителем на конце.

— Так Вы, выходит, знали о готовящемся нападении? — возмутился Адольф.

— Я предположил, что с крупными выигрышами "жучки" так просто не расстаются. И соответственно приготовился.

— Но нас зачем в это безобразие втянули?!

— Я ошибся с процентом вероятности нападения, приняв его за 25-30. К тому же я полагал, что успею вас защитить.

— Ади! — вскричала Агата. — Ты настоящая неблагодарная тварь! А Вы, Максим, благородный рыцарь, которого мне страшно хочется поцеловать!

— Агата! — зашипел Адольф. — Твое бесстыдство переходит все границы! Никогда больше я с тобой на сомнительные развлечения не пойду!

Глава двенадцатая. Банкет у Захера

Удачи на гонках отметили в том же ресторане. Капиталы Максима и Александра увеличились за этот день на пять тысяч крон, а у Агаты — на две тысячи. А еще пятьсот крон Коловрат получил в качестве призовых, которые и пустил на оплату банкетного зала на двадцать персон. В качестве гостей тут были шеф распорядитель Ридербергской гонки 35-летний имперский князь Карл Йоган Траутмансдорф-Вайнсберг (назначенный императором курировать мото— и автоспорт в империи) в сопровождении жены Мари фон Ауэршперг (тетки Агаты), граф Отто фон Гаррах (сосед Коловратов в Богемии) 44 лет с женой Каролиной лет тридцати, князь Карл Кински (другой сосед, 49 лет) с женой Элизабет Вольф-Меттерних, 33 лет, пары великосветских знакомцев Саши (Рудольфа Эстерхази 27 лет и Райнера Палффи 35 лет) и, соответственно, Адольфа и Агаты Ауэршпергов, а также нескольких мотогонщиков из числа дворян и их спутниц.

Имперский князь сказал, разумеется, прочувственную речь в честь мото— и автоспорта, "олицетворяющего прогресс в начале нового, обещающего стать феноменальным столетия", затем похвалил присутствующих гонщиков и особо победителя Ридербергского ралли Александра Коловрата, будущего графа Австро-Венгерской империи. Ему и гонщикам дружно похлопали и выпили по первому бокалу шампанского. Потом стали выступать по нисходящей князь Кински, граф Гаррах, Райнер из княжеского семейства Палффи, Рудольф из такого же семейства Эстерхази и Адольф от князей Ауэршперг. К этому времени шампанское уже вскружило бражникам головы, а дамы стали все чаще посматривать в сторону двери, за которой раздавались мелодии одна прекраснее другой. Тем не менее имперский князь, руливший тостующими, требовательно посмотрел в сторону Городецкого. Максим, внутренне ежась, встал над столом и начал говорить:

— Вам, господа, легко поздравлять нашего победителя, вы — птенцы одного гнезда, поскольку все учились в Терезиануме. Моя фамилия Городецкий и я приехал в империю издалека. Мне тем не менее повезло: я встретил здесь Александра Коловрата, большого энтузиаста мотоавтоспорта и просто замечательного человека. Мы отлично ужились и теперь мне странно представить свою жизнь без этого чудесного знакомства. Желаю тебе Саша еще долго участвовать в различных гонках и часто в них побеждать, а также обрести какие-то новые увлечения — например, в авиации или в кинематографе — и опять стать в них знаменитостью!

Его тосту одобрительно похлопали и наиболее активен был Саша. Но сразу за ним раздался голос Элизабет Кински:

— Мужчины! Вашу способность к витийству мы оценили. Но нам тоже хочется высказать победителю и его товарищам слова признательности, которые женщины традиционно произносят приватно — обычно, во время танца....

— Мы услышали ваши пожелания, — важно сказал князь Траутмансдорф. — Господа, приглашайте дам в танцевальный зал. Право выбора предоставляется Александру Коловрату.

Все дружно встали со стульев и отправились к дверям во главе с Сашей, подхватившим под руку Агату.

В просторном танцзале только что закончили играть матчиш и около трех десятков пар отошли к стенам или уселись в кресла, расставленные в его второй половине, среди растений. Прибытие еще двадцати гостей не прошло незамеченным, и оркестр сыграл туш, после чего стал наигрывать очень медленный "Розовый вальс" из оперетты Легара "Веселая вдова". Аристократы разобрали своих спутниц (но не своих жен!) и первыми начали танец, а к ним уже стали присоединяться новые пары, в том числе и Саша с Агатой. Максим же привычно расположился у стены. Внезапно к нему присоединился Адольф, тоже оставшийся без пары, и заговорил:

— Госпоже Захер следовало бы нанять в штат гостиницы девушек для танцев. Их всегда не хватает в ресторанах. Вот радость подпирать здесь стены!

— Надо было подсказать Агате, чтобы она пригласила с собой близкую подругу, — сказал Городецкий. — Или у нее таких не завелось?

— Близких действительно нет, но знакомых достаточно. Это моя промашка!

— Заимствуйте дам у гонщиков: им, думаю, лестно будет станцевать с будущим князем.

— Это мысль, — согласился Ади. — А Вы намереваетесь тут долго стоять?

— Возможно, я спикирую на танцевально озабоченную Элизабет Кински, когда ей наскучат вялые танцы с аристократами.

— Вы значит умеете танцевать активно?

— В общем да. Но хотелось бы узнать, что гложет эту даму изнутри?

— У нее нелады с мужем, — высказал очевидное Адольф. — Вы не знаете историю князя Кински?

— Откуда? Я жил вдалеке от Европы.

— Он служил в составе нашего посольства в Лондоне и влюбился в жену лорда Черчилля....

— Уинстона? — задал глупый вопрос Макс и осекся.

— Нет, его отца. А про Уинстона писали во время англо-бурской войны, как он бежал из плена. Так вот, леди Черчилль променяла его на другого кавалера и Кински с досады женился на графине Элизабет Меттерних. Но снова уехал в Лондон к ногам этой леди и снова вернулся — только жена ему измены, видимо, не простила. Так и живут, даже без детей.

— Благодарю за информацию, фюрстенкнабе.

— Я ведь Ваш должник. Обращайтесь, — осклабился Адольф и направился к группке гонщиков и их дам.

Вопреки бодрому месседжу Максим так и простоял в сторонке до белого танца. Но и здесь его выбрала не роскошная Элизабет, а юркая Агата.

— Я едва вырвалась из объятий чешского медведя, — сообщила она. — На мотоцикле он бог, но в танцах все-таки увалень. Надеюсь, Вы, Макс, меня не разочаруете? Вы ведь танцуете чардаш?

— Думаю, что да, — странно ответил польско-русский бастард и добавил: — Это ведь чардаш Монти?

— Он самый, — блестя глазами, ответила венская дева. — Сочинен три года назад, но теперь у нас танцуют только его. Пойдемте же!

Те, кто видел вариант Монти, знает, что начинается танец весьма медленно, позволяя даме и кавалеру походить друг возле друга и посмотреть испытующе в глаза. Затем поводя плечами, покручивая бедрами, приседая и прихлопывая каблуками они начинают сближаться и вдруг обхватывают друг друга руками (он — за талию, она — за плечи) и делают полуповороты: один, другой, третий.... Все это проделали и Агата с Максимом, но тут музыка резко убыстрилась, предлагая предаться неистовству. Агата ухватилась одной рукой за платье, оттянув подол далеко в сторону, а второй сжала кисть Макса и принялась крутиться юлой под его поднятой ввысь рукой. Он же, выпрямив стан, перешел вдруг в дробный чечеточный пляс, выписывая замысловатые петли вокруг Агаты, чем привел ее в совершенный восторг. Обретя синхронность движений, они варьировали и варьировали фигуры чардаша, а в финале она мило присела на его полусогнутое колено, обняв рукой за шею и задорно глядя в глаза. Аплодисментов, впрочем, не воспоследовало, но иные взгляды красноречивее оваций.

— Вы, Максим, доставили мне огромное удовольствие! — сказала княжна Ауэршперг. — Но мне очень захотелось пить. Сопроводите меня назад в банкетный зал.

— По-моему, Вам и посидеть захотелось, — с улыбкой заметил Городецкий.

— И еще поболтать с Вами, — добавила Агата. — Вы, я заметила, много знаете и к тому же обладаете даром слова.

— Как правильно заметила княгиня Кински, — сказал Максим уже сидя подле пьющей лимонад девы, — витийствовать в наш цивилизованный век наловчились многие мужчины. Но многие ли из нас умеют подкреплять слова делами? Вот Александр Коловрат — человек дела: захотел стать чемпионом и стал им. Я уверен, что и в других занятиях он непременно достигнет больших высот.

— Мне он нравится, — признала Агата. — К сожалению, в танцах и галантности он не слишком ловок. В отличие от Вас, Макс.

— Галантные мужчины хороши для введения дев в мир эротических ощущений, но совершенно не годятся в мужья.

— Я пока о мужьях вовсе не думаю! — резко отреагировала фреляйн. — И об эротике тоже. Тем более что меня от нее отвратили произведения Мопассана и Золя. Каким-то затхлым, гнусным мирком был ваш 19 век! Люди века 20-го должны отринуть пошлость и низменные побуждения и обратиться к совершенно новым удовольствиям: полетам на аэропланах, автомобильным пробегам, восхождениям на горные вершины, стремительному плаванью по воде и под водой, путешествиям по самым диким уголкам нашей планеты....

— Выходите замуж за графа Коловрата, и большая часть Ваших мечтаний сбудется в реальности.

— Кто позволит мне, сиятельной рейхсфюрстине, выйти замуж за аристократа менее высокого статуса?

— Вот цена гимну веку двадцатому! Душа рвется ввысь, а на ногах висят гири замшелых предрассудков. Впрочем, испытывать новые удовольствия можно просто в компании друзей и подруг. И для начала я могу предложить Вам, Агата, шедевральную щекотку нервов: прыжок с моста на канате!