hp8

Я остановился. Крам, которого я мысленно привёл себе в пример человека, который ПРАВИЛЬНО делает репутацию в волшебном мире... Репутация — это как дерево с плодами. Сначала ты растишь его, а потом оно кормит тебя. Крам... КВИДДИЧ!

Я играл в квиддич в девяти своих жизнях, я стал если не профи-игроком, то по крайней мере, неплохо научился летать. Лучше чем обычные школяры. Это то, чего не отнять — любовь к метле. К пируэтам в воздухе, к скорости. Ловец в команде — это роль для звезды. Роль для человека, который получает больше славы чем все остальные. А у Слизерина в этом году будет слабый ловец — играя за гриффиндор, я победил его без напряга, даже учитывая что мне мешал квирелл. Этого уродца я пока не буду трогать — нафиг, но...

Так. Первокурсникам запрещено иметь собственные мётлы. Решается просто — арендой метлы у старшекурсника. Нужно найти человека, которому я могу доверять, минимум со второго курса. Да Маркус Флинт и подойдёт.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов и потопал обратно в гостиную.

— Вы не видели Маркуса Флинта? Он здесь был? — спросил я почти на бегу.

— Нет, — ответила недоумённо девушка.

— Маркус сейчас отправился на поле для квиддича, — сказал парень-третьекурсник, — он всегда утром тренируется.

Я бродил по хогвартсу час — до завтрака остался час. К чёрту — мне нужен Флинт.

* * *

— Гарри Поттер, — он подлетел на метле, удерживая равновесие, и завис недалеко от меня, спрыгнул, — ну ты вчера дал, конечно, — протянул мне руку, — Маркус Флинт.

— Рад знакомству, — я пожал его руку, — слушай, тут такое дело — я хочу метлу себе приобрести, но сам знаешь правила.

— А, значит хочешь у меня её брать?

— Почему бы и нет?

— Ладно, но с тебя десятка за услугу.

— Давай лучше я тебе метлу саму подарю в конце учебного года.

— Ты уже её притащил?

— Я только написал письмо с заказом.

— О, и какую будешь брать?

Маркус оживился. На гриффиндорцев он смотрел как и все слизеринцы, зато на своего — с азартом, не хуже чем у Оливера Вуда.

— Нимбус две тысячи.

— Неплохая метла. Но не для новичка.

— Я не новичок, — хмыкнул я, — хочешь на спор поймаю снитч за пять минут?

— Лёгкие деньги — пять галеонов ставлю, — он похлопал себя по карману и там появились монеты.

Странно, почему он носит в форменных брюках монеты? А сами волшебные карманы не он придумал — нужно похлопать и пожелать нужное, что в них сохранено. У меня на костюме такие же.

— Вот, — я повторил его жест, — Гони сюда любую метлу и снитч. Сейчас покажу как это надо делать.

Маркус взял из моих рук монеты, они легли на его деньги. Он позвал Маккорти — тот подлетел.

— Дай Поттеру метлу.

— Но...

— Дай, я сказал. Посмотрим, чего ты стоишь...

Тон у него пока недружелюбный. Что ж, я размял плечи, взял метлу из рук Маккорти и дождался, пока Флинт палочкой подгонит к себе снитч. Он схватил его и бросил в воздух.

— Можешь взлетать, пацан.

— Договорились.

Я не спешил — надо дать снитчу немного полетать. И запрыгнул на метлу. Это была средней паршивости метла по нынешним временам — но вы бы видели, как летали мётлы в девятнадцатом веке! По сравнению с ними — чистомёт это отвал башки. Я ринулся прямиком в небо, легко удерживая баланс на метле и взвился свечкой вверх, по спирали, оглядывая тем самым самые частые места появления снитча. Он редко куралесил в центре поля, оставляя его игрокам — такова логика игры. Но всё же летал и в центре.

Зрение у меня было... хорошим. Хотя надо признать, анимагическая форма моя не сокол и не ястреб, и не орёл, но птичка.

Попугай. Большой, белый, красивый попугай.

По правде говоря, довольно забавная форма. Особенно меня радовало, что в форме попугая я могу говорить. Хе-хе. Немало я шутил по этому поводу. Любовь к небу определяет форму не меньше чем любое другое качество волшебника. Кошка — независимость и семейность, собака — верность и агрессия, а попугай? Долголетие, полёты и любовь поболтать, наверное.

Зелье уже сработало вчера и я отлично, остро видел всё. Оно не считалось запретным для квиддича — оно не могло сделать зрение лучше чем просто абсолютно нормальное. Профессиональные ловцы в квиддич — все проходят через приём этого очень дорогостоящего зелья. Странно что раньше мне об этом никто не сказал — видимо Дамблдор хотел чтобы я просто был заменителем папочки в его планах, и чтобы был похож на него.

Что ж, я получу славу, которая и не снилась моему отцу!

Снитч оказался у меня в руке в результате финта вронского после резкого кульбита. Из этой метёлки можно выжать неплохие финты, если очень постараться. Но всё же, мне было на ней неудобно, потому что я чувствовал, что могу больше. Могу, но упирался в предел возможностей не самой дорогой, но и неплохой метлы.

— Гони деньги, Флинт, — я показал снитч, спрыгивая с метлы так же, как он недавно.

Маркус выглядел... Одухотворённым. Глаза сияют, нос раздувается, он почти впал в лихорадку.

— Еб...

Дальнейшая рулада не предназначена для ушей детей, поскольку из цензурного там не было даже предлогов и междометий.

— Поттер, я никогда не видел, чтобы кто-то мог исполнить ТАКОЕ на сраном чистомёте...

— Эй, — парниша рядом, у которого я взял метлу, возмутился.

— Ничего, я тоже почувствовал, что эта метла слишком меня ограничивает. К вечеру прибудет Нимбус — самая быстрая и маневеренная на сегодняшний день, метла. Тогда мы заключим пари на одну минуту.

— Нет, я проиграю, — Флинт сунул деньги мне в карман, — Поттер, ты идёшь со мной к снейпу. И чтоб я ел одну свинью, если ты не станешь ловцом. У нас есть Родерик, но он переведён из запасных и не очень хорош.

— А что стало с основным ловцом?

— Трагическая случайность. Подхватил где-то проклятие, которое ухудшило ему зрение.

Совпадение? Не думаю! Впрочем...

— Пойдём к Снейпу.

— Завтрак придётся пропустить, — предупредил меня Флинт.

— Ничего, у меня есть с собой немного сладостей. Кстати, хочешь? — я протянул ему пастилки.

— Давай.

Что ж, кажется, ситуация начинает проясняться... Я не хочу дать Дамблдору слить мою репутацию в ничто. Поначалу он топил за Мальчика-Который-Выжил, потому что я был его мальчиком, и вообще, он со мной ассоциировался. И он использовал меня как идола, а родителей моих как некую сакральную жертву. Но потом — чтобы Мальчик-Который-Ненужен не стал вдруг затмевать Великого Дамблдора — я стал дружить с Уизли, продолжал быть изолированным от волшебного мира — а если и выходил в него — то только с конвоирами в виде Уизли, и вообще, как бы есть, а как бы и нет меня. Как я уже говорил — в мире волшебников слава — это всё. Как в мире шоу-бизнеса известность — это всё. Закон, порядки, правила, всё это пустой звук.

Чтобы не дать Дамблдору это со мной сделать — я должен взять свою жизнь в свои руки и начинать набивать репутацию всеми доступными способами. Квиддич — один из них. Но просто играть в школьной команде мало. Мне нужно быть Лучшим Из Лучших. Как маглы сходят с ума по футболу — так и волшебники по квиддичу. Нет, намного сильнее — у маглов много развлечений, а у волшебников их почти нет — поэтому они болеют квиддичем ВСЕ. Волшебник которому неинтересен квиддич — всё равно что магл, которому не интересен секс и деньги. Это какая-то странная девиация.

Пока мы топали по коридору, я пытался выстроить линию поведения со Снейпом, но потом смачно в мыслях плюнул на свои попытки — снейпа трудно предугадать — он может как встать грудью, лишь бы Поттер не звездился в его факультете, так и просто разрешить, плюнув на всё так же, как и я, и попросить его больше не беспокоить такими мелочами.

Так, что у нас из ожидаемых событий... нужно поговорить с профессорами — я уверен, будут просить скрывать свои силы и знания, чтобы сливать себе репутацию — нужно отказать. Нужно... а что ещё нужно? Да всё нужно будет сделать.

Я понял, по какому пути хочу идти. До сих пор я не шёл по нему — потому что магловское воспитание давало о себе знать. Я скромный мальчик Гарри, я никто, звать никак, не бейте меня... Но сейчас я понял, как устроен этот мир. Этот мир не такой логичный и совершенно дикий. Здесь важно не порядочность и порядок, а исключительность, слава, понты!

— Не лыбься так.

— Как? — я убрал ухмылку.

— Как акула, которая хочет сожрать кого-то.

— Ничего не могу с собой поделать, Маркус. Я голодная акула и кажется я знаю, кого хочу сожрать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Я никогда не писал книг. Но читал их тысячами, потому что это моё хобби. Магловская художественная литература — прелесть. И чем дальше идёт время — тем больше её существует. Среди волшебников и маглов я считался знатоком старинной литературы — мифов, сказок и прочего.

В Мраморном Зале находились копии знаменитых произведений Эзопа — баснописца из греции. Никому неизвестные произведения известнейших в риме авторов, громадная книженция Седрика Рыжего — знаменитого волшебника девятого века, современника Основателей Хогвартса, который считался в то время знатоком магии.

В Риме уделяли большое внимание развитию литературы — именно там родился такой жанр как Научная Фантастика. А вовсе не Жюль Верн её придумал — первым известным мне научно-фантастическим романом была "Машина Войны", написанная римлянином. Правда, и его фантазии имели соответствующие уровню времени понятия — сюжет его романа закручен вокруг изобретения чудо-машины, которая использовалась в армии для подавления всяких галлов, кроме разве что одной деревушки. Правда, в конце романа машину и её создателя сжигают, но то такое.

Знаменитая морская литература — в разные времена книги о кораблях были популярнее чем книги о людях, которые их строили и использовали. Гилдерой Локхарт сыграл прекрасную игру — он был автором книг, и делал упор на женщин за тридцать — эдакий мачо — в своих пасквиллях он всегда романтизировал, но никогда не выбирал молоденьких и глупеньких девочек, наоборот вознося хвалу взрослым и умеющим уже женщинам. И... это имело бешеный успех. Бабы за тридцать — просто гроздями на него вешались, и он имел с этого огромный по волшебным меркам доход. И славу.

Второй раз вернувшись в Хогвартс, а обновил свои знания школьной программы и существенно их расширил — поскольку в первый раз, это там, где Дамблдор играл мной, я учился кое-как. В третий раз у меня был шикарный учитель зельеварения — мистер Грейнджер. Профессор Грейнджер — дальний, наверное, родственник Гермионы. Хотя не факт. Он научил меня всему, что мне нужно было знать по зельям. Талантливый зельевар, и как многие, он учил варить зелья не как машина, к котлу приставленная, а как человек. Волшебник. Творец. Слушаться своих инстинктов и ощущений, чувства вкуса, меры, запаха — он учил всегда склоняться над котлом и нюхать зелье, определяя на запах нотки его аромата, цвета. Это очень важно для любого, кто варит зелья — в школе это не преподают. В школе тупо дают рецепт и вари. Умение чуять зелья — идёт дальше.

Лишь в седьмой жизни у меня был гениальный наставник по чарам — талантище. Поскольку я был очень, очень сильным волшебником...

По правде говоря, тут я должен снова делать сноску. Да простится мне это — магия она развивается. Всю жизнь, поэтому считается, что чем старше волшебник, тем он сильнее и опытнее, тем более могучую магию он может творить. Мерлин, Дамблдор, Основатели — все они стали великими магами уже к концу своей жизни.

Сильнейшим волшебником на планете был Николас Фламель. Он очень скромничал, но Николас был сильнейшим без малейших оговорок — он шесть сотен лет развивал свою магию. Поэтому старость и величие в магии — неотъемлемые спутники, хотя есть и исключение — врождённые способности.

Они зависят от наследственности, работы над собой и правильного развития. Очень многое зависит от того, в каком окружении рождается и растёт волшебник, очень многое зависит от его родителей. Поэтому некоторые семьи вырождаются, кстати — наследственность портится. Тогда только или полукровок рождать, или вовсе помирать бездетным. Полукровки и маглорождённые могут быть сильнее самого чистокровного волшебника из вырождающегося рода, но слабее чистокровки из рода, который на коне. То есть у них некий есть стандартный базовый уровень. Гарантированный магией. Просто шанс рождения волшебника-полукровки — процентов тридцать у волшебника и магла. Шанс рождения маглорождённого — один к ста тысячам, примерно.

Это к вопросу — Гарри Поттер, а почему ты такой сильный волшебник? Нет, я не родился великим магом, у меня средненькие врождённые способности, может даже ниже среднего, воспитание и тренировки — хуже не придумаешь, но магия неотъемлема от души человека. А значит — она сохраняется со мной всю мою жизнь. Все мои жизни. И каждый раз, когда я снова развивался — добавлял в копилку своей силы новую жизнь. Магия развивается постоянно, бесконечно, теоретически даже не существует границы сил. Дамблдор сильный волшебник к своим ста годам — но он обладает неплохой врождённой магией. Он был рождён с большим потенциалом — я бы никогда, даже в сто пятнадцать лет, не достиг бы его уровня. Его и Волдеморта. Но я развивался веками. Каждая жизнь — это примерно от тридцати до пятидесяти лет. Их были сотен пять. В разных странах. В разных реалиях. В разных школах...

В итоге — я попросту развил себе магический потенциал, и могу стать настолько сильным, что Мерлин и рядом не стоял. Правда... это звучит круто, а на деле не настолько всё сказочно, не стоит думать, что магия это горы сворачивать и города строить щелчком пальцев. Это заклинания, а заклинания ограничены — даже если я величайший из великих — то я могу контролировать и творить магию с помощью разума, и использовать те заклинания, которые есть. Я человек. А человек — обязательно должен владеть магией в виде формул заклинаний, врождённые способности человека — аппарация, телекинез, власть над стихийными магическими энергиями — пирокинез, криокинез, электрокинез, ментальная магия. Редко — метаморфия и анимагия. Собственно, если смотреть на животный мир и волшебных животных — то человек как животное, обладает именно такими врождёнными, природными способностями. Но большинство владеют в основном только аппарацией, а всё остальное — через формулы. Формулы — или заклинания, это когда магия разума модулирует другие виды энергий в нужную заклинателю форму. Как управляющий компьютер, управляющий какими-то механизмами, энергиями, и так далее. Поэтому заклинания — если и являются выдуманными людьми, в свою очередь происходят и по форме, и по содержанию, из природных, врождённых волшебных способностей.

Это ограничивает магию — она не всесильна. Если мы хотим чего-то нового — нужно создать для этого заклинание — нельзя просто захотеть и оно исполнится. Это так не работает. Заклинание — как автомат по производству продукта — чар, то есть заклинания в его физической форме — то, которое летит от палочки к цели, или переходит через палочку к цели. Создать чары без заклинания — нельзя, даже если создавать магию мысленно — всё равно нужно заклинание.