операция "клык волка"

В Су были и компоненты, который говорил о наличии на дворе второй половины XXI века — двигатель невидимости и компьютерный кибер-пилот.

Двигатель невидимости был очень хитрой штучкой, первоначально очень смущавшей земную ПВО. При его запуске он начинал поглощать лучи всего спектра, в том числе и те, на которые реагировал человеческий глаз. Машина становилась как бы невидимой. Правда были ограничения — на близком расстоянии корабль все равно проглядывался, а невидимость не скрывала массу. Поэтому, если обычные локаторы становились бессильными, то гравитационные подкрадывающегося врага все же замечали. Наконец, он съедал много горючего и даже, говорят, был вреден для человеческого организма.

Кибер-пилот, пусть и серьезно упрощенный по сравнению с компьютерными системами ТАКРов, помогал пилоту управлять боевой тарелкой, корректировал маневры и упрощал огонь пушек и пуск ракет.

Мои товарищи восхищались кибер-пилотом, который мог самостоятельно и даже на более высоком уровне, чем начинающие курсанты, управлять, но Рымаров легко опустил их на землю. По его словам, проследить компьютерные маневры достаточно просто, предугадать их действия сможет даже малообученный пилот, а при помощи своего кибера сбить тарелку, ведомую компом, не вызывает никаких проблем. Не говоря уже о том, что управление кибер-пилотом можно перехватить или сбить настройки. Кибер может только помочь, а командовать кораблем должен пилот.

В этом и была главная сложность — перейти на автоматический режим можно было простым переключением тумблера или при помощи звукового интерфейса, хотя последний был на Су не совсем надежным. Перейти на ручной режим тоже было легко. Но инструктор требовал совмещения двух режимов, автоматизированного и ручного, использования активного кибер-пилота в качестве вспомогательного органа управления.

После того как мы кое-как одолели имитатор, начались реальные полеты на спарке с Рымаровым. Инструктор контролировал кибер-пилота, оставляя курсанту место второго пилота с очень ограниченными возможностями, с правом наблюдать за всем и дублировать действия лейтенанта. Мелочь, конечно, но все равно, мы начали держаться за штурвал!

После трех пробных полетов Рымаров передал управление мне. Дождавшись его сигнала, я усилил подачу водородного топлива на гравитационную решетку. Натренированные за трехкратные месячные сборы в университете и на тренажере рефлексы не подвели и я, как опытный атмосферный пилот, лихо поднял тарелку в небо.

Однако инструктор выразил неудовольствие:

— Взлет как у утки осенью, прямо под прицел. Собьют при первом же вылете.

Он перевел управление на себя, остановил машину, подвесил ее в воздухе, имитируя начало старта, и перевел ручку тяги гравитатора на увеличение мощности. Машина полезла вверх, но не прямо, а со скольжением влево. Земля ушла под нижнюю полусферу. Я немного запутался, потеряв ориентировку, но быстро собрался.

Инструктор выровнял тарелку, еще раз показал маневр. Странно, что на тренажере он нам этого не демонстрировал. Через полчаса я был сырой от пота, проведя несколько резких взлетов. Лейтенант, глядя на мое измученное лицо, смилостивился:

— Иди на посадку.

Я не выдержал и все же спросил, рискуя попасть под горячую руку:

— А почему вы не учили нас такому взлету на имитаторе?

— Потому что кончается на у, — добродушно сказал инструктор. — Сейчас у вас, курсантов, развиваются базовые рефлексы военного пилота. Имитатор максимально учитывает все особенности боя, но полностью охватить их не в состоянии. И если вы отработаете взлет на земле, то в тарелке вам придется переучиваться. Оно вам надо?

Я глубокомысленно кивнул. Переучиваться было некогда. Нам и учиться-то времени особого нет, а переучиваться придется в бою.

Выдав несколько основных элементов полета с каждым из курсантов, Рымаров в дальнейшем сидел на земле. Он вообще не любил с нами летать, считая, что мы должны привыкать в небе к одиночеству. Обучались мы с помощью компьютерных программ, максимально используя имитатор и в очередь — сушки. Их было немного и даже налет обязательного минимума — 10 часов, оказался под угрозой срыва. Тем жестче становился график самих занятий. Приходилось летать и ночью.

Рымаров же отслеживал наши полеты через дистанционный пульт, полностью контролирующий наши действия, и издевательски комментировал маневры, не забывая указывать нам способы нетрадиционного соития — единственно, что мы, по его мнению, могли и для чего нас произвели на белый свет.

В начале третьего месяца обучения, после сдачи зачетов начального обучения, я совершил действительно самостоятельный полет учебно-боевого характера, а не взлет — посадку под пристальным вниманием инструктора, а затем маневры над аэродромом.

Получил полетное задание — подъем на пятнадцать тысяч метров, проведение наблюдательного вылета с нанесением условного удара по мишени в районе моря Лаптевых, а затем учебный бой в районе Белого моря без стрельбы, с одними видеопулеметами. Полет мне назначили в безлюдных местах, что бы никто не пострадал. Хотя, от чего уж пострадать — на борту ни одного снаряда, кроме резервных 10% боекомплекта, которые всегда выдавали на случай внезапного появления саргов. Но открывать огонь мог только кибер-пилот. Нас, зеленых и глупых, еще боялись.

Изучил карту полета, сдал зачет на ее знание Рымарову. С одной стороны, изучать особо было нечего — море, лед, земля с минимальным представительством животной и растительной жизни. С другой стороны, в этом и заключалась трудность — никаких населенных пунктов, а ориентироваться по географической карте местности на мониторе бортового компа мне было не просто. Кибер-пилот, разумеется, знал все, в его памяти находились данные по территории чуть ли не всей планеты. Но мне было разрешено испросить у него помощь только один раз. Дальше, в случае обращения, начислялись штрафные очки. И зачем, спрашивается, установили это пластико-кремнезийное чудо, если на него можно только смотреть и молиться как на икону святого Николая — стародавнего шефа морского, а теперь еще и космического флота?

В пункте управления полетами мне, как настоящему пилоту, определили эшелон полета, выдали диск с электронным паролем на сегодняшние сутки, который я должен вручную ввести в информблок кибер-пилота. Без пароля, автоматически передаваемого на запросы компов ПВО и других тарелок, меня собьют уже через несколько минут после взлета. Или посадят и набьют морду, что тоже малоприятно. Оборона Земли после первых лет бардака была доведена до такого состояния, что шутить с ней было смертельно опасно.

Я даже получил пистолет Макарова — древнее изделие мифического социалистического строя, в котором обреталась Россия в ХХ веке. Ручные лазеры на Земле нам не выдавали по той же причине, по какой не ставили лазерные пушки на тарелки — бесполезная вещь в атмосфере. Существовали более современные виды огнестрельного оружия с серьезной убойной силой и электронной начинкой. Нам это было не по чину, хотя, по нашему общему курсантскому мнению, подстрелить из ПМ можно только в случае большого везения и только себя.

После посещения пункта управления и завершения предполетной подготовки можно идти и на аэродромную пятку, куда уже вывели три Су для сегодняшних полетов. Моя сушка оказалась под номером 19. В принципе, они у нас все стандартные, десятой серии. В летных частях уже идет четырнадцатая, самая новая модификация, а для нас и такая сойдет.

Рымаров проводил меня к сушке и многозначительно сказал:

— Когда проиграешь бой, особенно не страдай. Понял?

— Так точно! — отрапортовал я и забыл о намеке лейтенанта. Пилот обязан только побеждать.

Приложился электронным ключом к индикатору на откидывающейся крышке над креслом пилота. Кибер-пилот признал меня, предупреждающе прогудев, открыл крышку. Говорят, в новейших сериях ставятся более мощные компы. Наши училищные могли работать исключительно по принципу принеси — подай. В смысле, их электронные мозги были в состоянии действовать только в рамках полетных заданий. Им даже имя другое не дали, чтобы не перетрудить электронные мозги, так и называли по номеру машины. А уж иметь свой голосовой интерфейс и вести беседу они не могли по определению. Сумеет отреагировать на звуковую команду — спасибо конструктору. Если же кибер-пилот с тобой заговорил осознанной речью — имей в виду, на связь вышел тактический компьютер курсов.

Ввел пароль полетного задания, взялся за штурвал управления. Кибер-пилот проверил мои физические параметры, счел меня здоровым, не находящимся под воздействием алкоголя и наркотиков и запросил характер взлета — ручной или автоматический. У бывалых штатных пилотов взлет обычно осуществляет кибер-пилот, не зачем без крайней необходимости нагружать человека, ему еще бой везти. Но мы, желторотые цыплята, пока учились и инструктор повелел нам максимально тренироваться в ручном режиме, поскольку, по его мнению, мы даже в отхожее место ходить не умели, в основном брели, опираясь, как обезьяны, на руки. Но перед этим нас всех предупредили, что и отключенный, кибер-пилот все равно контролирует сушку и в случае грубого маневра подправит курс. Иначе, — объяснил Рымаров, — потери станут слишком большие. И если вы, курсанты военного приготовления, стоите недорого, то сушки, даже устаревшие, нуждаются в сбережении.

С такой сентенции мы начали самостоятельные вылеты.

Наши машины были из тех модификаций воздушных кораблей типа "Летающая тарелка", когда казалось, что последний писк моды — это полнейшая автоматизация машины. Оказалось, что действительно последний. Автоматика была капризной и легко выходила из строя по собственному желанию. А уж если в корабль попадал гравитационный заряд или пушечная очередь, наступал праздник машинерии и пилоту в большинстве случаев оставалось только выбрасываться за борт в надежде на исправность спаскапсулы. Наступило отрезвление и ручное управление заняло свое достойное место.

Нам же, начинающим пилотам, пока все нравилось. Запрыгивать по скобам лестницы не надо — существовал минилифт. Проверять машину перед вылетом не требовалось — автоматика прозондировала все узлы. А если полезешь сам, так она еще и запретит — была такая базовая команда пилотам в регулярных частях, пока отцы-командиры не сообразили, что людям надо доверять больше, чем машинам.

Но мне пока оставалось только подсоединить два шланга и четыре шнура летного комбинезона к соответствующим отверстиям в обеспечивающем блоке машины и доложить о готовности, подождав реакции людей в центре управления полетов и проверки кибер-пилотом правильности действий.

Кстати, именно сегодня выявилась тайна спортивной формы. При боевых и даже учебно-боевых вылетах ее рекомендовалось надевать под летный комбинезон, чтобы избежать излишних потертостей.

Наконец, формальности завершены, можно взлетать. Чуть-чуть шевельнул штурвалом и добавил подачу водорода. Су поднялся в воздух. Как учил Рымаров, рванул вверх с левосторонним скольжением. Кибер-пилот заметно подкорректировал полет — я осуществил чрезмерно сильную подачу водорода и машину потащило с ускорением. Так можно потерять устойчивость и вообще рухнул на землю. Тогда лучше сразу умереть, а не доставить радость садистам командирам, которые будут разрезать тебя на мелкие кусочки из-за потери машины.

— Савельев! — рявкнул Рымаров, — не дергай за ручку газа, не девку в лес тащишь.

Вот ведь сукин сын! Пообещал, что не будет присматривать, "это твой самостоятельный полет, обойдешься без няньки". А сам с самого начала торчит за пультом, отслеживает!

Дальше пошло легче. Я совершил горизонтальный круг над аэродромом, затем сделал петлю Нестерова и посчитал разминочный этап законченным. Огрехи, конечно, были, но не такие большие. Направился к морю Лаптевых, нашел наземную цель, выпустил две условные ракеты из четырех. Видеокамеры зафиксировали частичное попадание, что означало тройку. Хватит на первый раз. Кибер-пилот отметил выполнение задачи. Теперь поединок с неизвестным соперником.

Желторотому пилоту делалась огромная скидка. Мой противник на таком же Су, как у меня, показал себя на большом расстоянии, за пару минут до ожидаемого огневого контакта. И разумеется, увидел меня. Конечно, пушки сегодня будут молчать. Моя задача — захватить в видеокамеры условного противника и показать, что в прицел попала хотя бы какая-то часть вражеской тарелки. Тогда одному из нас поставят зачет за воздушный бой.

Если же меня условно собьют, то есть кибер-пилот зафиксирует попадание жизненно важных элементов моей сушки в прицеле видеокамер учебного врага, он возьмет управление на себя, и я "условно сбитый", поплетусь домой, чтобы там выслушать сентенции Рымарова о цыплятах, нетрадиционном сексе, по итогам которого я появился на свет, и международном положении. А то еще и Сидоров вставит несколько замечаний, если не нарядов, вспомнив мои проказы. Этот сможет помимо слов о важном и нужном подвесить какое-нибудь наказание. Интересно, "мой враг" тоже имеет "интерес"?

Приблизившаяся сушка самоуверенно с ходу пошла в атаку. Вот ведь нахальный салажонок! Пилот даже не попытался проделать обманный маневр, направившись сразу ко мне. Хотя, надо сказать, корректировал свой курс он весьма изящно. Мне бы так не удалось. Это напомнило мне о необходимости быть осторожным. Я со скольжением ушел с директрисы прицела — единственный маневр, который я научился хорошо, по мнению инструктора, применять. Кибер-пилот посчитал, что я провожу слишком резкий поворот и начал выправлять поворот. Э, так я попаду под прицел видеокамер своего противника!

Сорвал предохранительную скобу и отсоединил кибер-пилот от управления тарелкой. Если бы я только выключил, он все равно смог бы воздействовать, а теперь кукиш! "Обиженный" бортовой комп предупредительно замигал огоньками информблока и негромко зазвонил. Хотя мне и разрешалось летать, но не так же нагло уходить из-под контроля. Я выключил звук кибер-пилота — еще одно нарушение. Ох, и попадет мне на орехи после приземления!

Промахнувшись, сушка противника развернулась и на большой скорости дугой (чтобы не попасть под прицел моих видеокамер) двинулась на меня.

Насколько я помнил содержание учебника, стандартным ходом должно быть движение навстречу — впереди у сушки самая сильная броня и все его оружие нацелено только вперед. И, таким образом, я одновременно получу наибольшую защиту и наисильнейшую огневую мощь. Вот только мой противник с учебной литературой наверняка тоже ознакомлен. И, судя по сложности маневров и уверенности действий, не только ознакомлен, но и участвовал в боях.

Поэтому вместо привычного маневра я потянул на себя рычаг тяги, добавляя мощности гравитационному двигателю, и увел машину вверх. Моя сушка пулей пронеслась мимо подрастерявшегося противника. Оказавшись позади условного врага, я резко убрал скорость, одновременно разворачивая сушку. Главное было выровнять машину так, чтобы прицел пушек, а в данный момент видеокамер, были зафиксированы на цели.