Дар

— Ребенок! Это всего лишь ребенок! За что? Почему? — Я резко сажусь на кровати и закрываю лицо ладонями. Оно мокрое. Я начала рыдать еще во сне. — К чему мне все это? Кому нужно так терзать меня? За что мне все это?..

Я вновь падаю на кровать, лицом в подушку. Страшные судороги сотрясают всю меня. Истерический припадок овладел моим телом целиком.

— Сара, — рука Макса касается моей спины, я чувствую, как она подпрыгивает на мне, — тебе нужно успокоиться, это всего лишь кошмар и только.

Он не понимает, о чем говорит. Он — НЕ-ПО-НИ-МА-ЕТ!

— Ты не понимаешь! Это была бабочка! Чертова бабочка! — кричу я в подушку.

— Ты о чем? Какая еще бабочка? — голос Макса звучит мягко, но, естественно, не без тени непонимания. Его руки легонько поглаживают мои плечи, шею и опять плечи, обходя стороной уродство. — Милая, давай я принесу тебе воды, а?

— Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Это была такая красивая девочка... а эта бабочка... Как, скажи, как на столько прекрасное существо может быть таким жестоким?

Я подхватываюсь с подушки и устремляю взгляд к Максу. Он сидит рядом, растерянно хлопает ресницами, озадаченно почесывая затылок.

— Сара, прости, но я действительно ничего не понимаю. — Макс виновато улыбается. — Это был просто страшный сон и все. Какая разница кто и кем в нем оказался. Сара, мы здесь и у нас все в порядке. Знаешь, моя бабуля любила повторять, когда я бежал среди ночи к ней в надежде укрыться от какого-нибудь приснившегося гоблина: 'Куда ночь, туда и сон'. Рецепт действовал безотказно.

Я готова убить его. Я сотни раз внутренне взрываюсь, но понимаю, Макс ни в чем не виноват. Когда это случилось со мной впервые, мы с ним вместе весело похохотали над Полиной и Филипом. Потом издевались над участью Камиллы. Только кошмар с участием лабрадора и министра, больше не казался просто сном. А сейчас, сейчас это вообще ребенок! Ни в чем не повинный ребенок определенно не заслуживающий подобной расправы.

— Макс, я понимаю, что ты хочешь меня успокоить но... тебе, как и мне известно, что мои кошмары не просто страшные сны. Где-то, я даже не догадываюсь в какой части мира, не сегодня так завтра должна умереть девочка. Маленькая, хорошенькая девочка. Она просто строила песочный замок...

Дальше говорить не получается. Сидя на подогнутых под себя коленях я беспомощно продолжаю плакать.

Макс бережно заключает меня в свои объятия. Он больше не пытается успокаивать меня словами, они бесполезны. Меня успокаивает его тепло, его трепетное биение сердца, заботливое касание рук.

— Я больше никогда не хочу спать. Я больше никогда не усну. Я не хочу видеть все это. — Звучат мысли вслух, которые не нуждаются в комментариях. Мне просто необходимо было это произнести.

Макс сильнее прижимает меня к себе. Не выпуская меня из рук, он медленно укладывает нас на кровать. За окном еще темно и я понимаю, что, в отличие от меня, ему для нормального отдыха требуется еще несколько часов сна. Я понимаю это и готова приспать его. Я стану для него любимым плюшевым медведем, с которым он засыпал в детстве, но для меня самой с этого момента сон не позволительная роскошь. Пусть я превращусь в зомби, но, по крайней мере, мои сердце и душа не будут разрываться по нескольку раз в неделю. Я больше не могу видеть смерти, тем более такие нелепые и жестокие одновременно.

Слышу равномерное посапывание. Макс уснул. Сжимая меня в кольце своих рук как нечто бесценное, он не стал противиться сну. Я же сумела не покориться ему.

Встречаю первые лучи солнца с огромной чашкой кофе в руках сидя у кухонного окна. Не смешно, совсем не смешно — тяжелые мокрые тучи отступают именно тогда, когда мне уже все равно. Меня нисколько не радует отсутствие привычных ударов капель о карниз. Все это не имеет смысла. Люди все равно будут бессмысленно умирать. Люди умирали всегда. Смерть то, чего никому из нас не избежать. Так было всегда, но я не была к этому причастна, пусть даже в роли наблюдателя. Я не желаю больше видеть людей в момент, когда их покидает жизнь. НЕ-ХО-ЧУ.

Солнце... В нем теперь нет смысла. Его неуверенным лучам не под силу избавить мою душу от мрака. Я — МРАК. Макс — белое пятнышко в моей душе, но не в его силах убедить меня в том, что я ангел. Больше нет. Ангелы не посланники смерти, а посланники жизни. По крайней мере те, к которым зачислил меня Макс. Но я больше так не считаю. Я работаю именно на смерть. Я предвестник смерти и рядом со мной опасно появляться даже во сне. И какая разница какого цвета мои крылья и по каким причинам меня не наградили клыками и рогами. Я несу в себе смерть.

Глава 10

Утром Макс обнаруживает меня сидящей за ноутбуком. Яблочный стол уставлен чашками разного калибра. Мне едва ли удается не смыкать глаз.

В одних только трусах Макс сонно бредет ко мне и немного склонившись, обнимает сзади за плечи, целует в щеку:

— Привет.

— Привет.

— Ты что, на счет сна не шутила? — шепот обжигает мои уши теплом.

— Нет, — отвечаю я, хотя мне безумно хочется, чтобы все это было чьей-то неудачной и глупой шуткой.

Макс разворачивает кресло. Он ловко присаживается на корточки и берет меня за руки. Теперь у меня есть возможность насладиться красотой его лица пусть слегка помятого и немного печального.

— Знаю силы воли тебе не занимать, но... Сара, это глупо. Тебе прекрасно известно, что без нормального здорового сна человек не выживет.

Вымученно улыбаюсь и провожу кончиками пальцев по озадаченному лицу напротив.

— Все в мире относительно. Тебе, например, известно, что рекорд бессонницы принадлежит американцу Роберту Мак-Дональдсу? Он не спал четыреста пятьдесят три часа. Он бодрствовал почти 19 суток. — Мысленно отмечаю, что произвела на Макса впечатление. Его брови сдвинулись, на лбу появилась вертикальная морщинка недоверия. — А еще известен случай венгерского солдата Пауля Керна, который во время Первой мировой войны, получив пулевое ранение в лобную долю мозга, перестал спать. Врачи тут же вынесли смертельный приговор, мол, в таком случае его дни сочтены, и бессильно опустили руки. Но не тут-то было. Пауль чувствовал себя вполне сносно в течение многих лет и не прекращал работать. Но сон так и не приходил.

— Но ты ведь понимаешь, что перечисляешь исключения? — Макс с силой сжимает мои ладони, скорее всего он просто не контролирует себя, иначе не стал бы причинять мне боль, пусть и легкую.

— А кто сказал, что я не могу быть тем самым 'исключением'? Крылья, например, вообще нонсенс, но они же у меня появились.

Макс резко встает. Он ерошит пальцами волосы и напряженно собирается с мыслями для достойного ответа. Его глаза не смотрят на меня, но только несколько секунд.

— Я не ученый и не способен объяснить факт наличия крыльев, но они не мешают тебе жить, а это, согласись аргумент. Отсутствие же сна если не убьет, то может довести до безумия.

— Считаешь, крылья не способны сделать тоже? — я иронично улыбаюсь и тут же чувствую движение за спиной. Они насмехаются.

— В случае с крыльями довести себя до безумия под силу только твоему собственному мозгу и бурлящим в нем мыслям. Сами по себе они безвредны и даже красивы. Прости, но это так. Они есть и с этим ничего уже не поделаешь. Тем более что они не несут для тебя никакой опасности, а просто делают тебя уникальной. А сон...

Я не выдерживаю. В словах Макса звучит здравый смысл, но он мне определенно не нравится.

— Хотела бы я послушать отзывы о подобной красоте появившейся на твоей спине. Интересно, ты бы деформацией между своих лопаток восхищался так же?

— Сара, уйми свой оскал. Тем более что я ни в чем не виноват. А что бы я чувствовал и как реагировал окажись на твоем месте — понятия не имею. Думал, ты смирилась и приняла подобный расклад.

— Это не так легко, как ты думаешь. Этот 'расклад', как ты выразился, в голове не укладывается, так что со своими выводами ты поторопился. — Я слышу в собственном голосе боль, но без этого оттенка у меня просто не выходит говорить о НИХ.

Макс снова присаживается, сгибая ноги в коленях, опираясь только на носочки. Его руки нежные и горячие и они снова сжимают мои.

— Я не думаю что это легко, но от того что ты будешь изматывать собственное тело бессонницей легче не станет. — Его глаза забираются ко мне в душу. Его руки ложатся мне на лицо. Его большие пальцы легонько ласкают кожу на щеках. — Я никуда не поеду. Я не могу оставить тебя в таком состоянии. В одиночку ты не справишься. Ты попросту свихнешься. А у меня, признаться, на ближайшие полстолетия имеются на тебя планы.

Слова Макса для меня одновременно и кнут и пряник. Я благодарна ему за каждое из них, но вряд ли через полстолетия он скажет мне 'спасибо' за подобный выбор.

— Ты уедешь, и это не обсуждается. — Я говорю максимально категорично, иначе он просто не воспримет мои слова всерьез.

— Нет. — Макс тоже решителен в своем ответе.

— В таком случае вынуждена огорчить тебя — у тебя просто нет выбора. — Не выдерживаю непонимания и разочарования его глаз. Избавляюсь от его ладоней на своем лице. Покидаю стул. Подхожу к окну и, изображая интерес, бессмысленно всматриваюсь вдаль. — Сомневаюсь, что ты готов, начиная с этой минуты, поселиться у меня навсегда. В противном случае, стоит тебе покинуть пределы моей квартиры, дверь за тобой захлопнется не на месяц, поверь. Я просто не смогу жить бок о бок с тобой и чувством вины.

Слышу как Макс поднимается, но не оборачиваюсь. Сложив на груди руки, пытаюсь таким образом удержать на месте взбесившееся сердце. Глаза безразлично продолжают блуждать в различных уголках неба.

— Ты провела без сна всего одну ночь, а уже начинаешь нести бред. Что будет дальше? — обида заставляет Макса говорить грубо, почти зло.

— Дальше ты уедешь и вернешься с победой, а я дождусь тебя. Со мной ничего не случится, честно.

Я поворачиваю голову в его сторону и пытаюсь улыбаться. Фальшь не почувствовать невозможно, но я не актриса и не претендую на 'Верю' от Станиславского.

— Плевать мне на победу... — Макс делает шаг навстречу. — Сара, ты для меня важнее всех медалей, кубков и прочей ерунды и пока ты не поймешь что люди умирали, умирают и будут умирать вне зависимости от того спишь ты или нет, я не покину пределы твоей квартиры.

Макс заканчивает предложение в нескольких сантиметрах от меня. Я чувствую исходящее от его тела тепло, я вижу в нем любовь и уверенность. Я люблю его.

— Макс... — я опрокидываю голову и обхватываю руками лоб, запуская в волосы пальцы, затем резко смотрю на Макса. — Ты просто не понимаешь. Ты не можешь понять, как это, когда на твоих глазах от совершенно безобидных в повседневной жизни вещей умирают люди. Это происходит на столько реально, будто в тот самый момент я там, совсем рядом, беспомощная и невидимая. Я вообще не понимаю, как после увиденных картин мне еще удается проснуться, а не проследовать под руку с инфарктом на тот свет. Я знаю что все люди смертны, но я не хочу каждую ночь становиться зрителем этого процесса, наблюдая за изощренными убийствами. Это выше моих сил.

Еле сдерживаю себя, чтоб не расплакаться, а перед глазами проносятся лица тех несчастных, за уходом которых я невольно наблюдала:

— Мне очень хочется чтоб перед моими глазами мелькали не лица умерших людей, а твое — полное счастья и радости. Я хочу наполнить всю свою жизнь тобой и твоими победами. Мне хочется занять всю себя жизнью, а не смертью. Прошу, не лишай меня полноценной жизни хотя бы за твой счет. У меня и без этого отняли многое.

Любовь, сожаление, жалость, даже страдание, все смешалось на лице Макса. Все эти эмоции острыми иголками впиваются в мое самолюбие и тяжелым грубым армейским сапогом прогуливаются по амбициям, но я лишена выбора.

— Ты вправду этого хочешь?

— Да.

— Тебя действительно сделают счастливой МОИ победы?

— Да.

— Ты обещаешь вести себя хорошо и впустить меня обратно в свой дом, если я сейчас его покину?

— Да.

Наши губы соприкасаются выполняя роль печати подтверждающей каждое мое 'да', хотя я и без того не собираюсь их нарушать.

Макс убегает на тренировку. Я продолжаю бодрствовать особо не перебирая методами борьбы со сном.

Глава 11

Отвоевать право на бессонницу у белого дня оказалось не такой уж и простой задачей. Я вымыла до ослепительного блеска квартиру, что, по итогу, только усугубило мое желание уснуть. Физические силы были растрачены практически до предела. Я приготовила завтрак, обед и ужин, причем на неделю вперед. Я перестирала все, что не только плохо пахло или выглядело, а даже то, что просто лежало не там. Целый день я изощрялась как могла и только к вечеру присела за компьютер понимая — физический труд не выход. Ежедневная работа по дому истощит мой запас энергии намного быстрее. Искать выход нужно в другом направлении.

Сижу за ноутбуком и не понимаю с какой целью. Опираюсь локтями о стол и вяло тру кулаками глаза. Я практически ничего не вижу на мониторе и еще хуже соображаю. Медитация, то, что мне нужно, что поможет находиться между сном и явью с наименьшими психологическими потерями. Так говорится в интернете и на сегодняшний момент это единственный видимый мне выход. Но пока я не готова приступить к изучению подобной практики.

Тук. Тук. Тук.

Вздрагиваю. Я практически отключилась сидя за столом. Моя голова прекрасно покоится на клавиатуре. Руки, безвольными шнурками, свисают вниз. Еще чуть-чуть и изо рта потекут слюни. Монитор противно слепит глаза онлайн уроками по занятию йогой. Растерянно пытаюсь сообразить, что заставило меня очнуться. Что спасло меня от очередного кошмара.

Тук. Тук. Тук.

Ну конечно — входная дверь.

Быстро шагаю в коридор. Не раздумывая распахиваю дверь.

— Привет, — сонно тру глаза и вымученно улыбаюсь.

— Ты почему не отвечаешь на звонки? — Максу не до взаимных улыбок, он зол. — Ты хоть знаешь что я чуть не свихнулся пытаясь понять не свихнулась ли ты?

Макс уже в квартире. Я достаю из кармана толстовки мобильный — двадцать один пропущенный.

— Я просто... просто... — Пытаюсь подобрать правильное слово — 'спала' не подходит, но и бодрой себя назвать язык не поворачивается. — А чего, собственно, я должна была 'свихнуться'?

— Не знаю. — Уже в комнате Макс придирчиво меня рассматривает. Его лицо становится добрее. — Я просто не знаю, чего от тебя сейчас ждать.

Макс растерянно садится на диван. Его локти впиваются в колени, а лицо ныряет в ладони. Его внешний вид заставляет меня встряхнуться.

— Прости. — Подхожу к нему, опускаюсь на пол рядом с его ногами. Ложу голову на его колени. — Я не слышала твоих звонков. Пять минут назад я практически спала. У меня не получается не спать, так что можешь быть за меня спокоен, я точно не сойду с ума от бессонницы.

Пытаюсь шутить, хотя понимаю, что ни мне, ни Максу сейчас не до шуток.

Его рука ложится мне на голову. Он едва ощутимо проводит пальцами по моим волосам.

— Знаешь, у меня весь день не выходили из головы твои слова и ты права — я тебя действительно не понимаю. По-моему ты преувеличиваешь степень собственной ответственности. Сказать проще — делаешь из мухи слона. У многих людей жизни напрямую связаны со смертью. Врачи, солдаты, священники и ничего, они же как-то справляются. — Пальцы макса просто блуждают у меня в волосах, а мне кажется, он в это же время вонзает мне прямо в мозг иголки. — Ты видишь смерти во снах, а они наяву...