Попавшие 2

Пип!

От знакомого звука откуда-то снизу сердце Клинцова екнуло. Хоть и было уже поздно дергаться, Макс взглянул под ноги и увидел прикрепленный к станине некоего агрегата, мимо которого он только что прошел, датчик, работающий в инфракрасном диапазоне.

К счастью, это была всего лишь сигналка. Спасибо, добрый человек! А ведь мог и мину поставить.

Так или иначе, но враг теперь знал о том, что его пытаются обойти. И уже через пару секунд с площадки, которой заканчивалась лестница, ведущая к транспортеру, ударила автоматная очередь. Макс был к этому готов, поэтому вовремя спрятался за массивным, созданным из толстого металла агрегатом, по которому тут же застучали пули. Ждать он не стал. В присядке и перекатами он перемещался от станка к станку, пока не выбрал наиболее удачную позицию. Как только автомат противника заткнулся, он сам высунулся из-за надежной чугунной станины и прошелся короткими очередями по площадке.

И сразу же сменил позицию.

Так они постреливали друг в друга. Макс постепенно приближался, вражеский снайпер оставался наверху. Вопрос — у кого раньше закончатся патроны — оставался открытым.

Как неприятель оказался внизу, можно было гадать сколько угодно. Но высунувшись из укрытия и полоснув короткой очередью по сумеркам на площадке, Макс едва не схлопотал пулю, прилетевшую откуда-то из-за лестницы. Она срикошетила от трубы, рядом с которой находилась голова Клинцова, и ушла в сторону, разминувшись со скулой всего на пару сантиметров. Макс скрылся за станком, мгновенно сместился в сторону, высунулся и уже с нового места зарядил по лестнице. И снова противник его едва не подловил: Макс краем глаза заметил движение в противоположном углу цеха и успел спрятаться прежде, чем его срезали прицельные выстрелы.

Как это у него получается?!

Только он дернулся, чтобы выглянуть, как защелкавшие пули заставили его нырнуть обратно. Он вернулся на предыдущую точку, но обмануть противника не смог — определенно опытный боец всячески пресекал любые поползновения салаги. Он заставлял Макса сидеть на месте, а сам, судя по нарастающим звукам стрельбы, постепенно приближался.

А Клинцов уже не мог отступить. Он, конечно, попытался, но стрелок заставил его вернуться обратно.

Максу никак не удавалось подловить противника. Тот всякий раз появлялся вовсе не там, где его ожидал увидеть Клинцов. Вот что значит класс! Макс почти восхищался врагом, не считая это зазорным.

А патроны тем временем заканчивались.

И вот Максу все же повезло. Они оба появились из-за укрытия, увидели друг друга и выстрелили одновременно. Пуля по касательной задела плечо Клинцова, и он, заваливаясь назад, от боли вдавил палец в спусковой крючок. Очередь ушла в потолок и что-то там повредила, так как после этого целый пучок вьющейся хрени сорвался вниз.

И воцарилась тишина.

Макс уселся, прижавшись спиной к станине, мельком осмотрел рану — пустяки повезло, только шкуру поцарапало. И все ждал, когда же снова оживет автомат противника. Но тот молчал.

Осторожно высунувшись, Клинцов увидел жуткую картину: живой вьюн рухнул как раз на вражеского снайпера и оплел его гибкими стеблями, запустив при этом иглы в тело. Стебли и сейчас продолжали двигаться, все туже стягивая петли, опутавшие ноги, прижавшие руки к корпусу, захлестнувшие горло. Вьюн тупо задушил человека — его лицо посинело, глаза навыкате, язык вывалился наружу. Макс встал, отдал честь доблестному воину и, зажав рану на плече, хотел было вернуться к своим вещам, но потом появилась другая идея. Он тяжело поднялся по лестнице, прошел вдоль транспортера до окна, под которым стояла снайперская винтовка. Макс увидел ее и ахнул: Barrett XM500 калибра 12,7. Мечта... Клинцов потянулся к ней обеими руками, бережно поднял, сразу почувствовав разницу — СВУ весила раза в два легче. Но оставлять такое сокровище было жалко. Закинув ее на плечо, Макс прихватил и легкий рюкзачок теперь уже мертвого снайпера — в нем, наверняка, были патроны к винтовке.

Нагруженный как ишак, он вылез из цеха и поковылял через площадку. Потом пришлось еще немного попетлять, пока впереди не замаячил блокпост, с которого его поприветствовали окриком:

— Стоять! Кто такой, откуда, куда?

— Свои...— устало ответил Макс.

Добрался...

Глава 3

Решив, что после визита Хозяйки самое ужасное уже произошло, Санька устроился поудобнее у затухающего костра, свернулся калачиком и быстро заснул.

Не прогадал: и выспался, и время скоротал. Чего не скажешь о Сапожкове. Тот, судя по бледной физиономии с растертыми до красноты глазами, даже не прикорнул. Так и сидел, поддерживая костер, трясся от страха, пока не стало светать.

— Доброе утро,— поприветствовал он Саньку.

— Утро добрым не бывает,— ответил тот хрипло. Потянулся к фляге, всколыхнул ее, почувствовав пугающую легкость, свинтил крышку и влил в пересохшую глотку последние капли влаги. С укором посмотрел на Сапожкова. Тот сразу же виновато спрятал глаза.

Потом оба давились тушенкой, по сушняку казавшейся изготовленной из опилок...

Сборы в дорогу были недолгими: Санек забросил череп в рюкзак и... готово. Придирчиво посмотрел на тершегося рядом татарина, недовольно поморщился:

— Ну, ты и воняешь!

Кузя сокрушенно вздохнул, прекрасно все понимая.

— Идем...

День выдался погожим — разумеется, в реалиях Зоны — и спокойным. Только однажды тишину потревожил далекий, но приближающийся собачий лай. Потом из за кустов выскочили две облезлые шавки, попорченные местной заразой. Их самих внешний вид ничуть не смущал, да и вели они себя, как обыкновенные беззаботные дворняги — резвились, гоняясь друг за другом и брехали по-пустому. Лишь приблизившись к людям, они замерли, принюхиваясь и косясь на пришельцев заплывшими глазницами. Санек и Кузьма тоже остановились, держа наготове оружие. Лай возобновился, но теперь собаки лаяли на людей, словно пытались их испугать. Татарин не выдержал, сделал шаг назад, но Санек схватил его за рукав и вернул на место. Однако собаки почувствовали страх, а значит, превосходство. Не сговариваясь, они бросились на людей, рыча и роняя на землю тягучую слюну.

Санька отпустил татарина, но дальнейших шагов не предпринимал, искоса наблюдая за нескладным товарищем. Тот тоже стоял в полной растерянности, не зная, как реагировать на происходящее. И лишь когда собаки вышли на финишную прямую, Глушаков вскинул автомат и уложил обоих псов двумя короткими очередями. После чего он развернулся к Кузьме и двинул его в челюсть.

Бил легко, беззлобно, хотя ярость кипела внутри, как вода в чайнике. Наружу она вырвалась словесно:

— Какого хера ты не стрелял?! Это что у тебя в руках? Что?!

— Автомат,— едва слышно проблеял татарин, не понимая, с чего это вдруг москвич так разъярился.

— На хрена он тебе? В носу ковыряться?

Саня снова замахнулся. Кузя сжался весь, зажмурился.

Санек замер, потом опустил занесенный для удара кулак. Понял: сломала Зона пацана. Страх теперь в нем поселился непреодолимый. Теперь, даже если его жизни будет угрожать смертельная опасность, он и пальцем не пошевелит, чтобы себя защитить.

А такие долго не живут. Но что гораздо хуже — из-за таких как этот, могут погибнуть другие.

И Санек принял для себя решение на ближайшее будущее.

Извиняться перед Сапожковым он не стал, забросил автомат на плечо и зашагал вперед, буркнув:

— За мной...

Какое-то время они шли по степи, огибая редкие аномалии, потом Санек все же решился выбраться на дорогу. А ближе к полудню, перевалив через холм, они увидели теперь уже близкую промзону.

Промку.

Проезд был перекрыт бетонными блоками и плитами, на блокпосте дежурили люди, внешне мало чем отличавшиеся от тех же бандюков. Не кадровые военные — однозначно. Нейтралы. Так их называли люди Вепря — с пренебрежением, словно речь шла о каких-то зашкварившихся. Не любили бандюки нейтралов. А враг моего врага...

Слишком долго стояли парни на холме, срисовали их с блокпоста, но стрелять никто не стал, хотя и зашевелились ребятки, а один что-то забухтел в рацию.

Санька вздохнул, забросил автомат за спину и уверенным шагом направился к КПП.

Встречали парней недоверчиво, хотя и без перебора. Оружие держали наготове, но в приближающихся не целились — даже пулемет смотрел выше голов.

— Это что за детский сад на прогулке?— издалека крикнул один из встречавших. Сам он был немногим старше Глушакова, вот и выделывался.

— Куда идем?— спросил другой, постарше, когда ребята приблизились к блокпосту.

— В бар,— коротко ответил Санек.

— А тебе мамка разрешила по барам шляться?— не унимался младший.

— Скажешь еще слово про мою мамку, я тебе зубы в глотку вобью.— Когда надо, говорить Санек умел с выражением. Да и взгляд у него был тяжелый.

— Смотри-ка, а щенок укусить норовит!

— Уймись, Юрок, а то ведь он на самом деле тебя отделает, как бог черепаху,— шикнул старший, глядя Саньке прямо в глаза, словно видел там что-то особенное.

— Зае...тся пыль глотать,— фыркнул молодой, но отчего-то развернулся и отошел в сторону.

— Так зачем пожаловали?

— А что, нельзя?— с прежним вызовом спросил Глушаков. Может, помягче нужно было, но разговор с самого начала не заладился, а отступать Санек не привык.

— Тут я решаю, что можно, а что нельзя.

— И что решил?

Старший ответил не сразу, еще раз окинул взглядом Саньку, потом посмотрел на Сапожкова.

— Проходите... Только сразу предупреждаю, начнешь бузерожить, уедешь на Большую Землю по цинковом смокинге. Ты меня понял?

— Понял,— буркнул Санек, огибая бетонные блоки.

Кузя, словно пришибленный, неуверенно плелся следом за ним.

За блокпостом их снова остановили, теперь уже держа под прицелом, заставили отстегнуть магазины, убрать их в рюкзак. Еще раз предупредили не хвататься за оружие во избежание, а потом отпустили на все четыре стороны...

Можно было часами и целыми днями бродить по Зоне Отчуждения, не встретив при этом ни единой живой души — монстры и мутанты не в счет. Зато на Нейтралке жизнь била ключом. Еще какое-то время Санек и Кузьма брели по безлюдным улочкам Промки, пока не добрались до обжитых районов, показавшихся утомленным дорогой путникам центром крупного мегаполиса в час пик. Предприимчивые дельцы Нейтралки обустроили каждый квадратный метр примыкавшей к центральной площади территории. Торговые точки, увеселительные заведения, сдаваемые за определенную плату на ночь углы... И людей здесь было не мало. Люди разные, как внешне, так и внутренне: искатели приключений, охотники за сокровищами Зоны, непримиримые борцы с ее порождениями, просто любители пострелять, туристы, наемники, авантюристы всех мастей. Саньке они напомнили героев вестернов — безбашенных сорвиголов и отчаявшихся бедолаг, решивших воспользоваться последним шансом и оттого ринувшихся на освоение бескрайних просторов Дикого Запада. Все при оружии, а некоторые даже знали, как им пользоваться. Именно поэтому на блокпосте предупреждали — не бузерожить. Хватило бы одной искры, чтобы взорвать эту бочку, заполненную нестабильным составом нитроглицерина.

И вместе с тем это было самое безопасное место во всей Зоне. Сюда не могли добраться ни монстры, ни представители властей. Последние, в принципе, могли, но свою власть они теряли, переступив границу Нейтралки. И никакого сомнения, что, в случае чего, местные, как один, готовы были отстаивать свои права и свободу. Да и пришлые, судя по рожам, готовы были бы их поддержать.

Кузя, заметно отошедший после бегства из Долины Аномалий, совсем уж приободрился, оказавшись среди людей, которых условно можно было назвать нормальными. Никто не пытался его унизить, не привлекал к утомительной и грязной работе, не стремился убить. По большому счету всем было глубоко плевать на только что пришедших, их попросту не замечали. И Сапожкова это вполне устраивало.

— А мне здесь нравится,— уверенно заявил он, оглядываясь по сторонам. На губах застыла глупая улыбка. Чему радовался? То ли тому, что оказался в месте, знакомом по любимой игре, то ли тому, что жив в принципе.

-Это хорошо,— буркнул Санек.

Сам он энтузиазма татарина не разделял. Вернее, он тоже был рад и тому, что выжил, и тому, что оказался на Нейтралке. Но два фактора тяготили его безмерно и омрачали существование донельзя. Во-первых, обязательство, навязанное Хозяйкой подземной лаборатории. Что-то подсказывало ему, что от этой сучки неживой нельзя будет спрятаться даже на Нейтралке. Потому что не человек она, и даже не мертвец. А что именно, он и сам не знал, но боялся до жути. Во-вторых, хвост в виде бесполезного татарина. Идти в Чернобыль одному было боязно. А брать с собой Сапожкова — самоубийственно.

— В общем так,— принял решение Санек.— Ты остаешься здесь.

— А ты?— спохватился Кузя.

— А у меня дела.

— Я с тобой,— тут же заявил татарин.

— Нет. Ищи другую няньку!— Глушаков притянул к себе Сапожкова, протиснул руку в горловину рюкзака, который нес Кузя, вытащил пачку долларов и мгновенно, чтобы никто не заметил, сунул ее татарину за пазуху.— Это тебе на пожрать и все такое. А лучше — вали из Зоны, пока беда не приключилась.

Посчитав свой долг выполненным, Санек забрал рюкзак, хлопнул приятеля по плечу и ввалился в бар, где в это время суток было шумно и весело.

— Как же так?— промямлил Кузьма.— Ведь я... мы...

— Нет никаких мы, Сапог,— бодро отвечал Санек, протискиваясь к барной стойке. И хотя татарин от него не отставал, с плеч Глушакова словно гора свалилась.— Ты сам по себе, а я сам... Закажи себе стопку, выпей для храбрости и вали на Большую Землю — мой тебе совет.

Так как при этом он оборачивался чуть ли не на каждом слове, то не заметил, как налетел на человека, напротив, покидавшего удобный хокер у стойки. Такое впечатление, будто на скалу налетел — Санек вынужденно сделал шаг назад, а встреченный им человек болезненно поморщился. И прежде чем Глушаков успел его толком разглядеть, Кузя завопил удивленно:

— Макс? Живой?!— и бросился на шею старому знакомому, отчего тот не только поморщился, но и побледнел.

Да, это, на самом деле, был тот самый Максим, которого притащил с собой покойный ныне Варлок. Он с первого взгляда не понравился Сане, да и сейчас, узнав, что тот жив, Глушаков, в отличие от татарина, не испытывал особой радости от неожиданной встречи.

— Парни...

Да и Клинцов выглядел скорее удивленным, нежели восторженным. Впрочем, возможно причиной тому была рука на перевязи и медленно расплывавшееся пятно крови на свежей майке в области плеча.

— А вот и нянька нашлась,— решил Санек.— Ну, вы тут пообщайтесь, а у меня дела.

И он рванул к хокеру, пока никто другой не занял место у стойки.

А Макс и Кузя направились к выходу из бара по причине отсутствия свободных мест. Санек до самых дверей провожал их взглядом. С Кузей он бы даже в местный туалет не пошел, даже если бы им было по пути. А вот здоровяк мог бы составить компанию в предстоящем мероприятии. Варлок говорил что-то о том, что тот где-то там служил, да и сам факт того, что он выжил, хотя все считали его мертвым, дорогого стоил. Но мысль, хоть и здравую, Санек тут же отмел. Он скорее поцелует в зад Пана, чем попросит о помощи этого... генеральского ушлепка.