Драконоборец

— ...А почему он не летает? — неожиданно спросил Филипп три дня спустя. К тому моменту он уже привык к дракону и даже не возражал против того, что Ричард брал охотиться сразу и Ригеля, и самого Филиппа. Или разрешал маленькому дракону спать в их шалаше. Вначале Ригель спал между Ричардом и стеной, но потом Филипп внезапно заявил, что дракон теплый, как живая печка, и что ночью спать с ним рядом не так плохо. С того дня Ригель устраивался между ними.

А теперь Филипп внезапно озаботился вопросом, почему Ригель за все три дня ещё ни разу не взлетел.

— Маленький ещё, наверное, — ответил Ричард без особого энтузиазма. — Может, ему ещё рано...

— Почему же "рано"? Он быстрый, здоровый, сильный, убивает взрослую косулю с одного броска. Но ему стоило бы налетать на нее сверху, а он прыгает с земли, как волк. Или залезает на дерево и бросается оттуда оленю на загривок, как какая-нибудь рысь. А крылья почти всегда держит сложенными.

— Это я его научил, — признался Ричард. — Раньше, когда он был совсем маленьким, лапы у него были вывернуты в стороны, как у ящерицы. И он не столько бегал, сколько ползал. И тогда ему казалось, что отталкиваться крыльями удобнее, чем лапами. Но я подумал, что так он, пожалуй, не научится ходить нормально, и все время складывал ему крылья за спиной. И он привык держать их сложенными. А теперь не знает, что иногда их полезно расправлять.

— Ну тогда помогите ему разобраться с этим, — заявил Филипп.

Ричард криво усмехнулся. Приятно, когда кто-то верит в твои учительские таланты с такой искренностью, что считает, что ты можешь научить кого угодно и чему угодно.

— Предлагаешь показать дракону, как нужно летать?.. Боюсь, тут я плохой помощник. И, в конце концов, так ли уж плохо, если он вообще не научится летать? Пропитание он себе найдет и так, а вот навредить людям и погибнуть из-за этого шансов гораздо меньше.

— Вы, по-моему, не понимаете самого главного, — сказал Филипп. — Сейчас он очень быстро бегает и может лазить по деревьям, потому что он маленький, и кости у него лёгкие. Но с возрастом он сделается больше и намного тяжелее. И, если он не начнет летать прямо сейчас, потом крылья уже не смогут его поднимать. А бегать за добычей на четырех лапах или залезать на дерево, как кошка, он тогда тоже не сможет.

Ричард прикусил губу, поняв, что Филипп совершенно прав.

Похоже, с этим надо было что-то делать. Но вот только что? Умных идей на эту тему у Ричарда не было — но появилась одна мысль... не очень, скажем прямо, умная, и, может быть, даже опасная, но, как обычно говорится, на безрыбье и рак рыба...

— Слушай, Филипп, — медленно сказал он. — Ты в детстве запускал когда-нибудь "соломенных драконов"? Я хочу сказать, тогда, когда твоя родня еще не отдала тебя на кухню к лорду Освальду...

— Соломенных драконов? Это как?

— Плетешь из крашеной соломы, из сухой осоки или вообще любой лёгкой травы дракона, только обязательно с большими крыльями. Цепляешь его на верёвочку, а потом вместе с ним сбегаешь вниз с горы. И в какой-то момент выпускаешь его из рук. И он довольно долго парит в воздухе. Особенно при подходящем ветре. Хотя, в общем-то, логично, что у вас в такое не играли — у нас рядом с замком сразу и долина, и пологие холмы, с которых можно долго бежать вниз. А у вас низины, ветра мало, так "соломенный дракон" не полетит.

Филипп кивнул на Ригеля.

— Вы предлагаете сделать с ним что-нибудь подобное?..

— Только если ты сможешь научить его расправлять крылья по команде. Я не знаю, насколько это реально, но ведь ты же как-то научил его этому фокусу с едой...

Драконы были молчаливыми созданиями, но Ригель часто издавал какие-нибудь звуки, большей частью странные или смешные. То ли все дело было в том, что по возрасту маленький дракончик был еще детенышем, и ему полагалось привлекать подобным образом внимание заботившихся о нем взрослых, то ли — что казалось Ричарду даже более вероятным — он просто видел, что Ричард с Филиппом постоянно обращаются к нему с помощью разных звуков, и подражал человеческим манерам точно так же, как он подражал бы собственным сородичам.

И вот вчера, решившись, наконец, на время оставить Ригеля одного с Филиппом, чтобы отстирать рубашку и штаны, а заодно вымыться самому, Ричард увидел поразительное подтверждение этой догадке. Когда он вернулся, Филипп сиял так, как будто только что взял первый приз во всех имеющихся состязаниях на майской ярмарке.

— Идите сюда, сэр! — позвал он Ричарда. Тот подошел поближе и мгновенно обнаружил, что от рыбы, которая попалась за ночь в сплетенные им верши, к обеду не осталось почти ничего. Предполагалось, что, пока его не будет, Филипп всю ее почистит, но, похоже, в итоге всю рыбу сожрал Ригель. Причем, судя по веселому и ничуть не виноватому виду дракончика, произошло это с ведома и согласия Филиппа. Так что оставалось совершенно не понятным, чему тот так радуется.

— Ты скормил ему всю нашу рыбу! — возмутился Ричард. Но Филипп его как будто не услышал.

— Смотрите! — сказал он. И, взяв за хвост одну из уцелевших маленьких рыбешек, помахал ей перед носом Ригеля. — Эй, Ригель, хочешь кушать?.. — с нажимом, как будто бы произнося пароль или магическое заклинание, спросил он у дракончика.

Тот склонил голову к плечу и "удивился" :

— Йа-аааа?..

Филипп радостно рассмеялся и кинул ему рыбешку.

— Он понял, что, когда он так делает, мне это нравится, и я даю ему не только голову и потроха, а всю рыбу целиком! — ликуя, сказал он. — И теперь он делает это каждый раз, если задать ему такой вопрос. Здорово, да?!

Ричард помимо воли рассмеялся. Ригель, "удивлявшийся" нелепому вопросу, хочет ли он кушать, в самом деле выглядел комично.

— Здорово, — признал он. — Но вот когда мы теперь будем есть — это еще большой вопрос. Ему-то, обжоре, хорошо, он выманил у тебя этим фокусом всю рыбу и доволен. А вот нам придется идти на охоту.

— Не придется, — отмахнулся Филипп. — Пока вас не было, к нам кое-кто пожаловал... Здоровая, наглая цапля. Тоже хотела полакомиться нашей рыбой. Но Ригель ее мигом придушил, а я отнес ее к нашему шалашу. Хотел повыщипать ей перья и начать запекать мясо на углях, но сначала решил дать Ригелю рыбу, и совсем отвлекся...

— Отнес к шалашу? — повторил Ричард изумленно. — То есть Ригель ее придушил, но не сожрал? И даже разрешил тебе забрать свою добычу?!

— Не просто разрешил, он мне ее принес! — ликуя, возразил Филипп.

— С ума сойти... — пробормотал потрясенный рыцарь. — Если так подумать, это куда удивительнее, чем ваша игра с едой. Ты понимаешь, что Ригель теперь — по-настоящему ручной дракон? Скорее всего, первый и единственный на свете?

— Да он, судя по вашему рассказу, вообще не очень понимает, что мы с ним — разного вида, — рассудительно сказал Филипп. — Вы забрали его из гнезда, когда он еще был, считай, новорожденным. Потом вы его кормили, спали с ним... Ну вот и относится к вам, а теперь и ко мне, как если бы мы были одной стаей.

— Ты прав. Неясно только, что нам с этим делать дальше. Мы же не можем всю жизнь жить вместе с ним в этом лесу! И в замок я его взять тоже не смогу... Он хотя и ручной, но все-таки дракон! Нас он, положим, признал за своих. А остальных людей? Что, если он сочтет, что они "не из нашей стаи", и их вполне можно есть? А как прикажешь ему объяснять, что куры, гуси, овцы и коровы — это не его добыча, а чужая собственность, и трогать их ни в коем случае нельзя?

— Не знаю, — со вздохом сказал Филипп. — У лорда Освальда одна собака, сука с белым пятнышком во лбу, сбежала в лес и там спуталась с волком. А потом принесла щенков. Лорд приказал перебить весь выводок. Сказал, что от союза волка и собаки ничего хорошего произойти не может. Щенки, мол, будут непредсказуемыми. Даже если поначалу всем будет казаться, что они во всем ведут себя, как мать, то в самый неожиданный момент волчья порода даст о себе знать.

— Звучит не так уж глупо, — мрачно признал Ричард.

— Конечно, не глупо... Освальд вообще с собаками вел себя точно так же, как с людьми. Поэтому я не сомневаюсь, что, будь у него собака с волчьей кровью — она бы точно не выдержала и в конце концов вцепилась ему в глотку. Но, если бы эти полукровки вывелись на вашей псарне, я бы вам точно не посоветовал их убивать. Я думаю, они бы привязались к вам, и, может быть, сторожа и охотники из них бы вышли даже лучше, чем из любых других щенков. Просто представьте пса, который будет умным и преданным, как собака, и при этом сильным, хитрым и выносливым, как волк! Хотя это все, конечно, одни разговоры... Волки они там или не волки, вы бы все равно никого никогда не приказали утопить. Вы ведь не Освальд. Вы даже c драконом нянчились, чего уж там щенки.

— Мне он, во всяком случае, свою добычу не таскал. И "разговаривать" тоже не я его учу, — с усмешкой сказал Ричард. — Ладно, хватит нам тут торчать и восхвалять друг друга. Пошли жарить вашу цаплю...

В общем, Ричард полагал, что, раз уж Филипп сумел случайно, ненароком приучить Ригеля повторять забавный жест, то с крыльями они как-нибудь справятся. Пару часов Ригель никак не мог уразуметь, чего от него хотят люди, то и дело с восклицанием "лети!" расправляющие ему крылья, а потом дающие ему кусочек мяса, но потом Ричард догадался закричать "лети!", но Ригеля не трогать. Дракончик нетерпеливо посмотрел на мясо в руках у Филиппа, зашипел и сам расправил крылья, чтобы побыстрее получить желаемое.

Первая часть дела была сделана.

Вторая часть хитрого плана под названием "Соломенный дракон" была значительно сложнее. А пожалуй, даже и опаснее, поскольку склон ближайшего холма был не особенно пологим, а подросший Ригель — куда более тяжелым, чем хотелось Ричарду. После первой же сделанной попытки рыцарь понял, что бывают в жизни вещи и похуже, чем бежать в полном доспехе. Например — бежать с драконом на плечах. Ричард не мог отделаться от ощущения, что обязательно споткнется и кубарем полетит с откоса вниз — и хорошо еще, если при этом ни он сам, ни Ригель не сломают себе парочку костей, как рухнувший в овраг Гильом.

По счастью, мрачные прогнозы Ричарда не оправдались, но и толку от всех их попыток было чуть. Дождавшись, пока ветер засвистит в ушах, Ричард вопил — лети! — и чувствовал (да и следивший за ними Филипп это охотно подтверждал), что Ригель всякий раз охотно расправляет крылья. К сожалению, при этом он еще крепче вцеплялся всеми десятью когтями ему в плечи, чтобы не упасть.

В конечном счете, Ричард совершенно вымотался и бессильно вытянулся на траве.

— Я сдаюсь, — патетично объявил он, глядя в небо. Покосился на восторженно прыгающего вокруг Ригеля, и от досады на него и на себя закрыл глаза. — Ему, лентяю, хорошо — ездит у меня на загривке, как на лошади, и верещит от счастья. Но, хотя ему явно понравилось кататься, не похоже, чтобы мы хоть сколько-нибудь приблизились к цели.

— Может, просто мало пробовали, — возразил Филипп.

Ричард прищурился.

— Вот давай сам и пробуй дальше. А я посмотрю.

Филипп поспешил сменить тему и заговорил об ужине. Советчик, тоже мне... Но Ричард понимал, что Филипп, бывший вдвое хлипче его самого и не привычный ни к тасканию доспехов, ни к суровым упражнениям на силу и выносливость, под весом Ригеля просто рухнул бы носом в землю.

За всеми этими забавами Ричард не забывал и о Гильоме. Он прекрасно понимал, что они получили только временную передышку, и что рано или поздно встретиться с Гильомом все равно придется, и скорее всего эта встреча завершится новым поединком. Ричард понимал, что вряд ли он сумеет за короткий промежуток времени сравняться с таким выдающимся бойцом, как сэр Гильом Орси, в особенности без помощи соответствующего по качествам и опыту наставника. Но о таком наставнике сейчас мечтать не приходилось, так что Ричард просто делал все, что мог, и все то время, когда не охотился, не спал и не возился с Ригелем, посвящал фехтованию. Улучшить свою технику, дерясь с воображаемым противником, нельзя, но вот попробовать сравняться с Железной Рукой хотя бы в легкости движений было Ричарду вполне под силу. Ричард понимал, чем достигается такая легкость — многочасовыми, изнурительными тренировками, после которых меч в своей руке как будто перестаешь замечать. По правде говоря, Ричард обычно тоже не ленился, просто дома его всегда отвлекало слишком много других важных дел. Нужно было вести дела в поместье, не давая тетушке Эмилии забрать все дело в свои руки, принимать разные жалобы от местных, а еще его голова была постоянно занята разными мыслями об Алисон и попыткой понять, насколько благосклонно ее отец отнесется к его сватовству... Жизнь странствующего рыцаря, помимо всего прочего, была прекрасна тем, что она на время выдергивало человека из круга его обычных мыслей и забот. В ней не существовало ни "вчера", ни "завтра", только постоянное "сейчас". А здесь, в этом "сейчас", Ричард мог — да что там, он просто должен был — приложить все усилия к тому, чтобы не проиграть сэру Гильому. И Ричард тренировался до тех пор, пока у него не начинало темнеть в глазах.

Однажды, уже завершая свою тренировку, он заметил, что Филипп внимательно следит за ним.

— Не хочешь поразмяться? — вымученно улыбнулся Ричард. — Я бы тебе показал, как отбивать удар, если кто-нибудь нападет с мечом. Полезный навык, не хуже, чем разведение костра или постройка шалашей...

Ричард хорошо знал этот внимательный и жадный взгляд, каким крестьянские мальчишки дома наблюдали, как Ричард дерется на мечах, и он не сомневался в том, что Филипп согласится. Правда, он уже совершенно вымотался, ну да ничего. На то, чтобы немного подурачиться с Филиппом, силы ещё хватит.

— Да вы же меня убьёте ненароком, — возразил Филипп, с опасением следя за тем, как меч Ричарда со свистом рассекает воздух.

— Ну так не этим же. Найдем две ровных палки...

— Нет уж. Меня и без тренировок с вами достаточно колотили палкой, — проворчал Филипп. Но потом, видимо, вспомнил, что Ричард тут совершенно ни при чем, и примирительно добавил — Вы только не обижайтесь, сэр. Может быть, как-нибудь потом...

Ричард прикусил губу. Он и не обижался. Ему было стыдно. Как будто бы произошедшее с Филиппом было и его виной.

— Больше тебя никто не посмеет бить. Я обещаю, — мрачно сказал он.

И, позабыв усталость, вернулся к своему бесконечному воображаемому поединку.

Еще через пару дней Ричард решил, что у Гильома с Освальдом было уже достаточно времени на то, чтобы сделать свой следующий ход, и что недурно было бы узнать, что именно они задумали. План у Ричарда был простой — они спустятся в долину, он поговорит с кем-то из местных пастухов, и убедит его — конечно, не задаром — отнести домой письмо для Невилла, а еще лучше — Алисон, и принести ему ответ. Из этого ответа он узнает, написал ли Освальд тетушке Эмилии. Если старый мерзавец в самом деле собирается пожаловаться королю на то, что странствующий рыцарь Ричард Эйсли укрывает беглого преступника, ему придется известить Эмилию — иначе вся округа скажет, что лорд Освальд никого не в грош не ставит и не уважает собственных соседей. Так что связаться с домашними было необходимо. Если очень повезет, то он даже узнает, что поделывает второй его недоброжелатель — сэр Гильом. Навряд ли он, конечно, уже встал с постели, хотя с таким человеком, как Железная Рука, никогда нельзя быть ни в чем полностью уверенным.