— Нет, пап, — откуда в нем столько смелости? — Это вы тут поохренели... не фирма, а голубятня...
— Убирайся...
— Что?
— ПОШЕЛ ВОН!!! — гаркнул Герман. — Убирайся отсюда!!!
Игорь окинул брезгливым взглядом всех присутствующих, ухмыльнулся опухшими губами и ушел, громко хлопнув дверью.
— Гер...
— Все нормально, Пит, — Герман улыбнулся, посмотрев на компаньона. — Справишься с этим чудовищем?
Петрович кивнул и вышел из кабинета следом за Сулаевым.
— Вы так и будите обниматься, — обратился к нам, слегка офигевшим, Герман Игнатьевич. — Или уже расскажите что случилось?
Рассказали. Потому что смысла скрывать, уже нет.
Про Игоря и его нападки на Сашу, о которых Герман и не подозревал.
Про Анжелу и её поступок, от чего глава фирмы возмущался очень долго, не веря в то, что она могла так поступить.
— И, тем не менее, это так, — пожимаю плечами и снова морщусь от боли. — Настолько расчётливых дам я ещё не встречал.
— Герман... — Саша говорит очень тихо.
— Что? — он улыбается, посмотрев на племянника.
— А ты...
— Хороший конспиратор? — и я, и Саша молчим. — Не хуже, чем вы.
Щеки полыхнули, а Саша смущенно улыбнулся, взглянув на меня.
— Это и есть твой ненаглядный, — продолжает Герман. — Из-за которого ты порхаешь последние полгода? — Саша кивнул. — Да уж, по-моему, я сегодня напьюсь.
— Я так плох? — вырвалось.
— Нет, — Герман смеется. — Я от радости напьюсь, что в его жизни, наконец, появился хороший человек.
"Хороший?"
В другой раз и при других обстоятельствах, я был бы польщен, услышав такое от главы нашей фирмы. Но сейчас мне очень хотелось уйти.
— Ты нас уволишь? — осторожно спрашивает Саша.
— Я подумаю, — улыбка исчезла с лица Германа.
— Завтра американцы прилетают, — говорю я.
— В таком виде, Андрей, — он оборачивается ко мне. — Сам понимаешь... — киваю. — Принесешь мне документы, я разберусь.
— А что нам делать?
— Пока вас отстраняю, — посмотрел сначала на одного, потом на другого. — Раны боевые залечите. Потом готовься, — обратился к Саше. — Летишь в Красноярск. Любовь, любовью...
— А бизнес — есть бизнес, — закончил за него племянник.
Бизнес — есть бизнес.
Ненавижу его.
Глава 149. Дома
— Ох, нифига ты красавец! — возглас Ники никакого эффекта не произвел. — Это где тебя так?
— В туалете, — пробубнил, хлебнул чай из её кружки и, подмигнув удивленной бабушке, потащился к себе.
Давно они не видели меня таким разукрашенным.
После разговора, Герман сам отвез нас в больницу и сам привез обратно. Меня обкололи обезболивающими, а Саша находился в полу шоковом состоянии. Не один из нас не смог бы сесть за руль. Домой привез водитель Петровича. Хоть раз я воспользовался транспортом руководства, а не они моим.
— А где Александр? — послышалось с кухни.
— Приедет... — отвечаю, кое-как стянув с себя пиджак и рубашку. — Вечером.
Он остался в офисе. Хотел поговорить с дядей один на один. Мне все равно. Я хочу сейчас побыть без него.
— Андрей, что случилось? — Ники заглянула в комнату и так и осталась стоять с открытым ртом в дверях.
Выгляжу я весьма живописно. Разбитая губа, опухшая, с красочным синяком щека и забинтованная по локоть правая рука — вид спереди. И огромная фиолетовая, почти сливовая, гематома на пол спины — вид сзади.
— Нравлюсь? — зачем-то съязвил.
— Ты, сам Аполлон, — скривила губы и вошла в комнату. — Что произошло?
Ни говорить, ни думать сейчас не могу. Хочется зарыться в какую-нибудь нору и повыть. Как собаке побитой.
— Подрался, — отвечаю на ее вопрос.
— Я частенько видела тебя после драк, — она встает за спиной. — Но чтоб такое...
— Потому что те с кем я раньше дрался, никогда не нападали сзади и не били металлическими ведрами.
Переломов нет. К счастью. Но есть ушибы, трещина в пальцах кисти и небольшое сотрясение. Спишем адскую головную боль на него.
— Мне сейчас лучше ни о чем не спрашивать? — смотрит на синяк. Киваю в ответ и, взяв полотенце, ушел в ванну.
Квазимодо. Из зеркала в ванной на меня смотрело квазимодо. Опухший, губы как вареники и сутулый из-за боли в спине.
— Ой, пиздец, — выдохнул и, размотав руку, залез под душ.
Вода немного смыла напряжение, остудила пыл, но в голове так и не прояснилось. Я, наверное, все ещё не понял, что сегодня произошло.
— Ай! — попросил Ники забинтовать кисть и она немного перестаралась.
— Больно?
— Есть чуть-чуть...
Мария Васильевна ничего не сказала. Накапала в стакан пустырник и сунула его в руку. Я, вроде, спокоен, но чувствую себя странно. Потеряно. Или растерян. Не могу понять. Каша в голове. Все слишком быстро. Я, наверное, в какой-то момент моргнул и что-то пропустил.
— Если я попрошу, — говорю Ники. — Сделаешь мне одно одолжение?
— Конечно.
— Не отвезешь на квартиру?
— К тебе? — киваю. — Сейчас? — опять киваю. — Ну, ладно, — смотрит удивленными глазами. — Соседку только позову, чтобы присмотрела тут, пока нас не будет.
"Зачем я туда еду? — думаю и сажусь в машину подруги. — Кто меня там ждет?"
Никто.
Когда мы приехали, там никого не было. Даже записочки на прощание не оставила.
— А, где инкубатор? — спросила Ники.
— Ушла, — на все ее вопросы отвечаю по одному слову.
— Совсем?
— Надеюсь...
Вещей Анжелы нет. В ванной ни шампуня, ни кремов, ни зубной щетки. И, правда, ушла.
— Как думаешь, Васильна согласится сюда переехать? — говорю задумчиво, блуждая из одной комнаты в другую.
— Андрей, ты какой-то странный, — Ники бродит следом. — Не пугай меня, пожалуйста. Расскажи, что случилось?
— Все всё узнали, — остановился посреди зала и обернулся.
— Кто узнал? — не понимает. — Что узнали?
— Начальство, — улыбаюсь, выдавливаю из себя улыбку. — Обо мне и Саше...
— Каким образом? — постепенно выспрашивает Ники.
— Сулаев следил за нами и видел, как он вечером приезжает к Васильне.
— Это ни о чем не говорит, мало ли зачем...
— Каждый день? — улыбка все шире. — Сулаев везде за нами ездил, он мог увидеть, что угодно и где угодно.
— И какого хрена он это делал? — выражение лица Никаноры, все больше не понимания и злости.
— Отомстить хотел, — вопрос в ее глазах. — Слишком я успешный...
— Идиота кусок, — выдохнула она и снова спросила. — А Анжела-то где?
— А она с ним, — подхожу к Ники. — И ребенок у нее от Игоря и игру в детективов они вдвоем придумали, чтобы меня шантажировать, если вдруг я от ребенка откажусь.
— Андрей, ты в порядке?
— Нет...
Я нихрена не в порядке. Я на грани нервного срыва и на полпути к психбольнице.
— Поехали, я тебя домой отвезу, — она протягивает руку. — Тебе отдохнуть надо.
— Я спать хочу.
— Приедем, и сразу ляжешь...
Не откажусь.
Гадство. И так тошно.
И раньше бывало, что меня предавали, но никогда не было так тошно.
— Я к вам завтра приеду, — слышу разговор в коридоре.
— А что... у Андрея... случилось? — спрашивает Васильна.
— Он тебе завтра все сам расскажет, — звон ключей. — Пусть пока отдохнет. Но ты, если что, сразу звони. Хорошо?
Она, наверное, кивнула, потому что ответ я не услышал. Я вообще перестал что-либо слышать. Ни звуки с улицы, ни звуки в квартире. Ничего кроме мыслей. Пока диклофенак и уколы не начали действовать и я, наконец, уснул.
— Он давно спит? — сквозь закрытые глаза и гудящую голову, его голос.
— Часа три, — отвечает Мария Васильевна. — Саш, что у вас... случилось? Он мне... ничего не говорит.
— Молодость вспомнил, решил даму сердца защитить...
Тишина.
— Ты чего... в шарф замотался? — опять голос бабушки. — Холодно, что ли?
— Типо того, — отвечает Саша и кашлянул. — Горло болит.
— Молочко... подогрею, будешь пить?
— Без пенки?
— Без... пенки, — улыбка в голосе.
— Буду, — Саша тоже улыбнулся.
Шарканье по полу, скорее всего в сторону кухни. Возня в коридоре и как всегда звякнувшие ключи. Уронил. Опять. Слушаю его чертыханье уже с открытыми глазами и смотрю, как он осторожно крадется в комнату.
— Ты в два раза меньше меня, — говорю и вижу, как он вздрогнул. — А шуму, как от стада слонов.
— Вот и не правда, — обиженно улыбнулся и, размотав шарф, забрался на кровать, устроившись прямо передо мной. — И ничего не стадо, а всего лишь один маленький такой слоник.
Улыбнулся. Как-то само получилось. Увидел его, и захотелось улыбнуться.
— Ты в порядке? — спрашиваю и смотрю в его голубые глаза. Кивает и двигается ещё ближе, подложив обе ладошки под голову.
— А ты? — шепчет. Пожимаю плечами и снова морщусь. — Сильно он тебя ударил? — поднимается, опираясь на одну руку, и заглядывает за спину, приподнимая край покрывала. — Огосебе?!
Опять улыбаюсь и глажу забинтованными пальцами его рубашку на животе.
— Прости, — звучит сверху. — Ты опять из-за меня пострадал.
— Тебе тоже немало досталось, — тяну его за пуговицы вниз. — И пострадал я в первую очередь сам из-за себя, — Саша лег обратно. — Расслабился. Потерял почву под ногами.
Уголки его губ опустились вниз. Глаза стали влажные, а подбородок дрогнул.
— Ты у меня мужик или нет? — щипаю за бок. — Чего ревешь?
— Мужик, — надул губехи. — И ниче я не реву, я вообще молоко пошел пить.
Поднялся, но тут же сел обратно. Лежу полу боком и смотрю на его задумчивое лицо. Он молчит. Почесал мизинцем бровь и молчит.
— Саш, — говорю, но он вдруг кинулся ко мне, заставив перевернуться на спину и прикусить губы от пронзившей боли. — Ты что делаешь?
— Это...
Перекинул через меня ногу, сев чуть ниже живота и поцеловал. Голова закружилась в ту же секунду, как я почувствовал на себе его тело и вся боль куда-то ушла. Мое лучшее обезболивающее.
— Из-за меня никто никогда не дрался, — его шепот, мой антидепрессант. — И защищал только Герман, но ему и терять нечего, а ты, — поджал губы, а подбородок снова дрогнул. — Андрей...
Не даю закончить. Пока все сегодняшнее не вспомнил. Зарылся пальцами в его светлые волосы и говорю. Его глазам:
— Я тебя люблю и никому не позволю обидеть...— Саша улыбнулся. — Тем более Герман меня не уволил, так что я ничего и не потерял, — его возмущение накрыл своим губами. Но почти тут же отстранился. — А твой дядя тоже что ли?
— Получается так, — пожал плечами и улыбнулся.
— До меня только сейчас дошло...
— Я сам ещё не все до конца осознал, — ложится на живот, пристроив голову на груди. — Но, оказывается, они с отцом из-за этого и не общаются...
— Из-за того что Герман — гей?
— Ага...
Молчим. Я задумчиво глажу его по спине, переваривая сегодняшний день. А он смотрит прямо перед собой, пожевывая нижнюю губу.
Стук в дверь и возмущенный голос Марии Васильевны, вернул нас обратно:
— Ещё пять минут... любовнички... и пенку сами себе... будете сцеживать.
— Сейчас идем, ба, — произношу в ответ и шепотом добавил. — Только по быстрому минуэту замутим...
— Андрей!? — от моих слов Саша поднялся.
— Она все равно не слышала...
— Я все слышала! — раздалось за дверью.
— А нечего уши развешивать, — смотрю на его лучистую улыбку. — Может у нас тут дела государственной важности...
— Ой, дела у них, — в комнату не заходит. — Видела я ваши... дела голожопые, — его смех все громче. — Идите есть... потом закончите.
— Сейчас идем, Мария Васильевна, — говорит Саша, сползая с кровати.
— У одного уже... то есть, — глянул на него. — Один уже встал.
Мотает головой, но улыбается. Так мне больше нравится. Когда на его лице, на его губах улыбка.
Плотный ужин, после которого немного подташнивает. Три раза сказанное "нет, я не буду пить больше диклофенак" и три раза повторенное "перетерплю".
— Андрей?!
— Саш, будет сильно болеть, — целую его в лоб, поднявшись из-за стола. — Выпью.
— Ладно, — вздохнул.
— Ладно, — передразнил.
Все доходит постепенно. Небольшими порциями.
Нам теперь не надо прятаться.
Два человека в фирме, мнение которых для меня очень важно, оказались не сильно удивлены, когда Сулаев им все выложил.
— Дядя сказал, что так и думал, что я встречаюсь с кем-то из наших, — бормочет Саша, устраиваясь рядом на диване. — А, так как он знает, что к женатым я не полезу, то выбор не велик, — глянул на меня и смущенно улыбнулся. — Только он не думал, что это окажешься именно ты.
— Рожей не вышел?
— Почему сразу рожей? — недовольно кривит губы. — Просто ты... в смысле вы...
— Просто у меня должен был быть ребенок... — закончил за него. — И Анжела, вроде как, моя невеста, — Саша кивнул. — У тебя видимо нюх... выбрал из всех не женатого, скрытого гея, и бездетного к тому же.
— Эндрю...
— Хватит шептаться... телевизор не слышно...— цыкнула на нас Васильна, погрозив пальцем, и мы замолчали.
Не знаю, какие эмоции сейчас правильные.
Анжелы нет, Игорь теперь точно не сунется, потому что смысл в шантаже отпал. Руководство фирмы ничего не имеет против и само такое же. По крайней мере, один из них. За драку отделаюсь штрафом.
Свобода и счастье.
Только чувствую себя все равно по-скотски. Словно наизнанку вывернули.
— Ты жалеешь? — шепчет, пристроившись головой с подушкой на моих коленях. — Что с Анжелой так вышло.
— Нет.
— Врешь, — натянул одеяло по самые уши и прошептал совсем тихо. — Ты мне врешь.
Вру. Потому что сам хочу поверить. Именно в это поверить.
"Не мой..."
— Уснул Санчо Панса... — сказала Васильна. — Ты бы тоже... ложился, а то... того и гляди... глаза выпадут.
— Не выпадут, — улыбаюсь ей. — Все хорошо будет.
Отнес Сашу в комнату. Он и бровью не повел от этих перемещений. Лег рядом. Еле устроился, чтобы не давило на синяк. А сна нет. Вижу отметины на его шее. Перед глазами стоят. И Игорь давит. Клешни свои сжимает.
"А если бы не успел?"
Выбрался из его объятий и ушел на кухню.
В квартире тишина и спокойствие, я стою у окна и считаю звезды на небе, слушая гудки в трубке.
"Только бы не разбудить..."
У меня незапланированные выходные. Моя крыша начинает поскрипывать. Я хочу, чтобы они были здесь. Иначе я улечу к ним сам.
— Андрюш, ты чего так поздно? — услышав мамин голос, я чуть не разрыдался. — Что-то случилось?
— Мам, мне плохо...
Глава 150. Только для одного
За окнами уже давно глубокая беззвездная ночь. Но я все ещё на кухне.
Проговорил с мамой больше трех часов. Умудрившись забраться с ногами на стул и подперев спиной холодную дверцу холодильника. Рассказал про драку. Игоря и Анжелу. Послушал ее ахи и охи и вроде стало легче.
— Саша как себя чувствует? — спрашивает.
— Не плохо. Спит сурок, — смотрю на свое отражение в стекле. — Я, блин, больше за него испугался, чем взбесился от того, что услышал.
— Ещё бы не испугался, — ухмыляется. — Игорь хоть живой остался?
— Живой... — при маме не матерюсь, но скулы пару раз дернуло. — Герман его спас. Зашел вовремя.
