Все это время люди Джулая находились рядом и впитывали в себя эти знания ничуть не хуже какого-нибудь силикогеля-осушителя. Ради того, чтобы эти парни смогли лучше усвоить новые звания, он собирал их в большом зале ещё часа на два, а то и три, объяснял им то, каким именно должен быть процесс обучения. С его слов выходило так, что инструктор должен быть сущим зверем на занятиях и не должно было быть людей ласковее и добрее, чем они, в казармах после напряженных занятий. Курсантов на период обучения поселили в одноместных номерах полутора десятков отелей, где они и были окружены теплом и заботой.
Ни о каких нарядах на кухню или о чём-то подобном даже не шло и речи, да, и когда им было этим заниматься, ведь подъем был в шесть утра, а заканчивался их рабочий день в восемь часов вечера и поэтому, приняв душ и поужинав, все они мечтали только о том, как бы поскорее добраться до мягкой, уютной кровати и поскорее уснуть, ведь кроме тех двадцати минут, что им отводилось на обед, у них не было ни минуты отдыха. Ну, а уж инструкторы зорко следили за тем, чтобы никто не сачковал на занятиях и ловил каждое слово наставников. Чуть что не так, следовал молниеносный взмах и стек, изготовленный из волокон драконовой травы, склеенных между собой воском песчаных муравьёв, опускался на спину и болезненный удар моментально заставлял курсанта вновь сосредоточиться.
Завершился этот двухмесячный этап тем, что курсантам было предложено разбиться на группы по десять человек в каждой, чтобы в последующие месяцы довести численность своего отряда до двухсот пятидесяти бойцов. Именно столько десантников с полной выкладкой мог поднять в небо один дракон и именно подготовкой к прыжкам стали заниматься курсанты. Джулай Каспер, строя учебный центр, позаботился о том, чтобы вырубить в скалах больший террасы, на которых с легкостью могло разместиться хоть две тысячи драконов. Правда, это были только зрительские места для этих гигантов. Гостиница и столовая для них была устроена неподалёку, в небольшом цирке с озером на дне, до которого от Белой горы было всего десять минут лёта.
Поскольку за каждым будущим десантно-штурмовым отрядом уже был закреплен свой собственный дракон, то всем курсантам пришлось пройти обряд посвящения в драконщики и с этого момента они резко изменили своё отношение к этим перепончатокрылым красавцам. Сошлись они и с драконщиками, от которых отныне зависела их жизнь. Прежде, чем подняться в небо с парашютом за спиной, им пришлось в течение месяца по полдня изучать устройство обычного парашюта, парашюта-крыла, дельтаплана и прыгать с вышки, отрабатывая навыки управления парашютом. Только после этого они совершили свой первый прыжок с километровой высоты, поднявшись в небо на летающих кораблях и испытали чувство восторга от полёта под куполом.
Для того, чтобы жизнь не казалась курсантам мёдом, их рабочий день был разбит на две половины. Пока одни изучали парашют, другие, собравшись в отряды по сто, сто двадцать человек, выполняли на тактическом поле любимую армейскую забаву маршала Торсена под названием "Сопка ваша — сопка наша", тысячами сжигали патроны на стрельбище, расшибали друг другу носы на татами и тягали на себе всякое железо, накачивая мощную мускулатуру. Кормили их всех, как на убой, и потому очень скоро курсанты построили себе отличные тела, а некоторые даже переплюнули Кира по рельефу мускулатуры и вполне могли претендовать на конкурсе "Мистер Галактика" на самые высокие места и звания.
Драконщики, которые собрались в Барилоне чуть ли не со всего материка, также включились в этот процесс. К удивлению Кирилла среди них было довольно много рослых, горластых, бойких на язык и скорых на руку тёток с красными, обветренными лицами. Став молодыми красотками, они не утеряли своих главных качеств — беспримерной смелости и независимого нрава. Теперь, когда курсанты прошли сквозь зубы дракона и стали их небесными братьями и сестрами, они уже не смотрели на них так, как повар смотрит на груду грязной посуды. Драконы тоже. Прилетев в ущелье посреди Белой горы, они рядами рассаживались на террасах и часами наблюдали за тем, как их маленькие небесные братья истязают себя изнурительными тренировками. Для Кира все драконы поголовно давно уже стали родными и он каждый день поражался их уму. Эти гиганты по своим умственным способностям как минимум впятеро превосходили любого прапорщика.
Сегодня же ровно двадцать пять драконов заняли самые почётные места на террасах, вырубленных в скалах, возвышающихся над той частью ущелья, где пролегла полоса препятствий, чтобы наблюдать за тем, как двое из десяти их небесных братьев будут сдавать экзамен. Драконщики по этому поводу даже сняли с их голов кожаные башни и теперь движения этих гигантов не были ничем стеснены. Тем не менее по пять, шесть босоногих парней и девчонок всё-таки взобрались на их головы с плоскими макушками и сидели там зацепившись за большие стальные кольца, вживлённые в их толстую, ороговелую кожу. Вооружившись мощными биноклями, они приготовились следить за этим забегом вместе с драконами, которые, благодаря острому зрению, в них совершенно не нуждались.
Когда Кир, застегнув на себе парашютную сбрую, взялся за лямки, Аттила издал несколько переливчатых свистов, похожих по звуку на протяжное "киурр турр". В ответ он немедленно поднял руку и показал ему пальцами букву "V", что было воспринято драконом с восторгом и он тут же довольно загудел. Несколько секунд спустя раздался звук выстрела и в небо взвились пять зелёных ракет, после чего над полосой препятствий вспыхнули здоровенные магические светильники, залившие всё ущелье ярким, белым светом. Не мешкая ни единой секунды он бросился вперёд и, оттолкнувшись от края помоста, полетел вниз. Земля перед его глазами качнулась, он почувствовал удар лямок, остановивших недолгое падение, и стал быстро и полого спускаться вниз на системе тросов и блоков. Не теряя времени, он выпустил из рук ремни управления и, взяв автомат, тотчас расстрелял из подствольника мишени-доты в своём секторе. Перезарядив гранатомёт прежде, чем приземлиться, он успел ещё и расстрелять половину магазина, поразив десяток мишеней вражеской пехоты.
Пробежав метра три, Кирилл расстегнул карабин и, отцепившись от каталки, с хода поразил оставшиеся в его секторе мишени. Путь на полосу препятствий был свободен, но ему нужно было дождаться того момента, когда отстреляются его товарищи и они не заставили его долго ждать. Как и он сам, его ученики открыли огонь ещё в воздухе и потому по всей ширине мишенного поля засверкали вспышки взрывов, взметнулись вверх комки земли, столбы пыли и ему в уши ударил грохот разрывов. Автоматы дружно и зло фырчали справа и слева, извергая на картонные щиты, на которых были нарисованы какие-то жуткие твари, струи свинца. Уже через каких-то сорок секунд после приземления над массивной каменной стеной поднялись ярко-зелёные светящиеся сигнальные шары, открывающие им дорогу на полосу препятствий.
Без крика или какой-либо другой команды они тотчас бросились вперёд и, глядя себе под ноги, чтобы не угодить в узкие щели, через которые выставлялись наверх мишени, побежали по мишенному полю, ещё дымящемуся от взрывов и усыпанному горящими ошмётками толстого картона. В конце этой шестисотметровой прямой справа собственно говоря, и открывался выход на полосу препятствий, представляющий из себя нечто деревянное и очень похожее на стартовое устройство для гоночных собак. Пробежав через двустворчатые, незапертые низкие калитки, они вырвались на оперативный простор, который выражался в том, что метрах в сорока от них пока ещё ровную и стремительную цепь курсантов поджидал широченный и весьма длинный ров, наполненный почти по грудь Киру чёрной, вонючей жижей состоящей из воды, грязи и гниющих измельчённых кем-то в мелкое крошево остатков растений, овощей и ещё чёрт знает чего, что воняло так сильно, что Кирилла чуть было не стошнило.
Превозмогая отвращение и позывы к рвоте, он бежал по этой жиже высоко подняв над головой автомат и мечтая только о том, чтобы не поскользнуться, не оступиться и не рухнуть в это отвратительное месиво. А это запросто можно было сделать, так как дно этого гадюшника было вымощено гладкими каменными плитами. Благо было то, что на финише этой вонючей километровой дистанции стояли удобные траппы с поручнями. Правда, радоваться слишком долго им не пришлось, поскольку они тотчас угодили в самый настоящий огненный ад, это горели тюки соломы, пропитанные нефтью и разложенные в шахматном порядке. Помимо этого это был ещё и рубеж огня уже в переносном смысле слова, ведь за этим пылающим препятствием, судя по сигнальным транспарантам, также было расположено мишенное поле.
Не видя перед собой ничего, кроме длинных языков пламени и клубов чёрного дыма, Кир, обгоняя товарищей, помчался вперёд опаляемый нестерпимым жаром и подпрыгивая, словно кенгуру на сковородке. В этой кутерьме он даже и не заметил тонкую проволоку растяжки, но зато прекрасно её почувствовал у себя на ноге и, не колеблясь ни секунды, перелетая через горящий тюк, рыбкой нырнул на землю, перед этим громко выкрикнув всего одно слово: — "Растяжка". Взрыв прогрохотал справа от него ровно через три секунды и был весьма мощным. Люди Джулая, явно, не пожалели взрывчатки и Чарли Бивера, который не успел нырнуть на землю, сбило с ног взрывной волной, словно куклу. Зато взрывом сбило пламя и на какое-то мгновение Кир увидел впереди три большие мишени. Пальнув по ним из подствольника, он снова помчался вперёд, но его уже обогнали Камил, Рауль и Жак, которые мчались не разбирая дороги и их горящие пятки сверкали над полыхающими тюками.
То и дело то справа, то слева ухали взрывы, поднимая на воздух клочья горящей, скрученной в жгуты соломы, которая сыпалась им на головы огненным дождём. То один, то другой курсант строчил из автоматов, а кое кто из них также как и он стрелял из подствольников. Под аккомпанемент взрывов и осатанелых воплей своих товарищей, Кир мчался вперёд задыхаясь от вони горящей нефти и быстро покрывался жирной копотью. Вскоре они выбежали из этого огненного ада, но только за тем, чтобы немедленно плюхнуться со всего разбега на живот и ползти по размякшей от воды скользкой глине под низеньким навесом из колючей проволоки, над которым раскачивались какие-то здоровенные глиняные сосуды, ёмкостью вёдер на пять каждый.
Папаша Жак первый вкусил от истинного гостеприимства барона Каспера. По обе стороны от этого препятствия каменные стены стояли уступами, в торцах которых были видны бойницы, расположенные на высоте полуметра от потолка из колючей проволоки с длинными, острыми и загнутыми шипами. Из этих бойниц торчали стволы этих гнусных крупнокалиберных пулеметов Джека Марвика, которые стреляли разрывными пулями размером с огурец, а в пулемётных гнёздах сидели злые, истошно матерящиеся зверюги-инструкторы, стрелявшие с отменной меткостью. Прицельным огнем они поражали свои мишени, — глиняные горшки, наполненные протухшей драконьей мочой с примесью поросячьего дерьма как раз в самое нужное время. Старину Жака окатило первого, но смеяться никому не пришлось, горшков было очень много и на курсантов ещё не раз лилась сверху эта вонючая гадость пополам с глиняными черепками.
Выбравшись из-под этого пикантного душа покрытый с фасада липкой глиной, а с тыла дерьмом, Кирилл, беззвучно матерясь, побежал по ровной, на первый взгляд, дорожке, покрытой таким крупным щебнем, что на ней, как не фиг делать, можно было сломать себе ногу. Но хуже всего было то, что дальше этот чёртов пляж вздымался такими буграми и был усеян такими ямами, что от одного только их вида ему сделалось тошно. Но, не смотря ни на что цепь курсантов бодро двигалась вперед и даже подравнялась. Как только Кир выбрался из последней ямы, он увидел впереди целый лес из толстых столбов, высотой чуть более человеческого роста. Самым неприятным было то, что все эти столбы вращались вокруг своей оси с изрядной скоростью и были сплошь утыканы длинными, хлёсткими розгами, изготовленными из волокон драконника, склеенных муравьиным дерьмом, имевшими прочность хорошего кевлара.
Пробегая меж двух рядов этих автоматических палачей, все курсанты без исключения разразились громкой руганью, кляня ту сволочь, которая всё это придумала. Сама же сволочь так же бежала подстегиваемая супер-розгами и громко выла от боли, выставив вперёд автомат, чтобы хоть как-то защитить руки. Кирилл тоже поначалу матерился, а потом побежал молча, лишь шипя, словно взбешенный кот при каждом ударе прутьями по ляжкам, заднице и икрам. Временами он просто выл от боли, но злость только придавала ему сил и как только они выбрались из этой весёлой аллеи, то увидели впереди первый поворот направо, стена которого была разрисована снизу доверху красотками, загорающими на пляже. Уже это одно заставило Кира поёжится потому, что человеколюбия в Джулае не было ни на грош, а вот садизма, хоть отбавляй.
Он не ошибся в своих предположениях, поскольку сразу за поворотом их снова ждал ров, наполненный какой-то жижей, но на этот раз он еще и кишел какими-то здоровенными змеями в руку толщиной, которые извивались, как бешеные и довольно громко пищали. Кирилл Бубликов не боялся высоты и физической боли, он без содрогания мог съесть без соли жареного мыша и был способен трое суток подряд обходиться вообще без еды, но вот змей он боялся просто панически, а потому пригнул с пятиметровой высоты в этот ров с таким истошным воплем, что змеи тотчас умолкли и заранее бросились врассыпную. В эту вонючую купель он провалился не то что с головой, а чуть ли не с ручками. Опустившись ногами на дно и держа автомат над головой, он не стал отталкиваться от него чтобы всплыть, а упрямо пошел вперед и уже через несколько шагов понял, что дно поднимается. Шагов через десять, то и дело ощущая прикосновения скользких змей, он вынырнул из этого кошмара и, завывая дурным голосом, побрёл вперёд.
Грязь залепила прозрачное забрало сферы и ему ни черта не было видно. С одной стороны это было хорошо, Кир не видел змей с большими треугольными головами и какими-то просто крокодильими пастями, но постоянно слышал их злобный, громкий писк. С другой стороны ему хотелось видеть куда он идет и потому он поднял забрало, заляпанное вонючей, чёрно-зёленой грязью. Чарли Бивер брел неподалеку высоко задрав подбородок и матерился не смотря на то, что рисковал набрать полный рот болотной жижи. Устав материться, он завопил истошно-трагическим голосом:
— Ах, Джулай, Джулай, где же ты, собака, сумел раздобыть таких здоровенных болотных вертух, да, ещё в таком несусветном количестве? Что же ты, гад, делаешь? Где твоя совесть?
Отчаянный вопль Чарли звонко разнесся над болотным простором и был подхвачен остальными курсантами. Это сугубо мирное название змей, как ни странно, успокоило Кира и он пошел вперёд с большим энтузиазмом и, расслабившись, немного опустил руки, за что и был немедленно наказан. Штук пять болотных вертух тотчас вцепились ему в обе руки и Кирилл, взвыв во весь голос не столько от боли, сколько от страха, рванул с такой скоростью, что от него в обе стороны стала расходиться, словно от какого-нибудь крейсера, волна пузырящейся жижи. Не помня себя от ужаса, он вылетел на пологий берег и бросился бежать дальше. Вертухи тотчас выплюнули его и умчались в своё болото громко и злобно пища, как голодные крысы.
