— Холодно... — пробормотал я.
— А он ничего! — хихикнул немного знакомый голос. — Щуплый, но мускулы проглядывают.
— А почему у него волосы нигде не растут? — с живым интересом пискнул кто-то еще. — Он недоразвитый, да?
— Ка-тян, брысь! Рано тебе еще!..
На меня упала приятная теплая тяжесть одеяла, и жить сразу стало легче. Я с трудом разлепил глаза и какое-то время наводился на резкость.
Вся компания дормитория, кроме Оксаны, столпилась возле меня. Марико решительно растолкала остальных, опустилась на колени рядом с кроватью и сильной рукой приподняла голову. Другой рукой она поднесла к губам кружку с ароматно пахнущей жидкостью. Теплый пар обдавал лицо.
— Номэнасай, Арэксу-кун! — властно сказала она. — Пей. Осторожно, горячо.
Я послушно глотнул обжигающую горькую жидкость. На вкус она оказалась горячим чаем, какой я уже пробовал на Терре, но без сахара и с какими-то странными вкусовыми обертонами. Желудок снова свело резким голодным спазмом, и я принялся осторожно пить, стараясь не думать, какие местные ингредиенты Марико решила добавить из доброты душевной. Голова начала проясняться.
— Спасибо, — сказал я уже почти нормальным голосом. — Я в порядке. Просто непривычка к постоянному вектору... к гравитации. Где-то лекарства есть, надо выпить.
— Я уже вколола какую-то гадость, — Лена показала одноразовый шприц-тюбик. — В больнице говорили, что на экстренный случай. Сработало. Надо сначала прочитать инструкцию, а то вдруг нельзя с другими лекарствами мешать.
— Логично, — согласился я. — Спасибо всем за помощь.
— Ййэ, — качнула головой Марико. — У Лены костыль сильный, она почти в одиночку тебя ворочала. Мы только мешались вокруг. Так, все, уходим. Оставим Арэкс-куна одного, пусть отдыхает.
— Ой, смотрите, что я нашла на полу! — Каолла замахала в воздухе какими-то тряпками. — Трусы женские! И лифчик! Алекс, ты их у кого спер? Или сам носишь? Ты все-таки хэнтай, да? Фетишист? Ситаги доробо?
— Ой! — спохватилась Лена. — Это мои. Забыла сегодня после онсэна. Дай сюда, Каолла, я их потом надену.
— Хочешь сказать, ты без белья в школу ездила? — нахмурилась Мотоко. — Рэна-сан, устав школы требует носить лифчик от всех девочек старше двенадцати лет. А уж без трусов... И что за пирсинг у тебя на лице, Арэксу-сан? Рэна-сан, и у тебя?.. Я как староста класса не могу позволить такого. Завтра я поговорю с вами и объясню школьные правила. А тебе, Ка-тян, такие слова вообще знать не положено!
— Зануда! — Каолла выскочила в коридор, высунула язык, оттянула пальцем нижнее веко и проблеяла: — Ы-ы!
Потом развернулась на одной пятке и убежала, дробно топоча босыми ногами по деревянному полу.
— Ну, раз больной помирать не собирается, я тоже пойду, — усмехнулась Набики. — Камеди-шоу начинается, посмотреть хочу. Мо-тян, Ма-тян, идем.
Когда мы с Леной остались одни, я дотянулся до наглазников, лежавших на подоконнике, нацепил их (пальцы слегка дрожали) и осведомился:
— Ну и что случилось?
— Хина тревогу подняла, — объяснила Лена, закрывая дверь и копаясь в мешочке с лекарствами из госпиталя. — Сказала, что ты сознание потерял. Я к тебе кинулась, остальные за мной. Ты и в самом деле почти бездыханной тушкой валялся. Я запаниковала, хорошо, остальные помогли. Как себя чувствуешь? Держи, та фигня для регулировки углеводного обмена и еще что-то. Хина начиталась справочников и утверждает, что тебе сейчас нужно именно оно.
— Уже нормально, — я запил капсулы остатками чая. — Хина, спасибо.
— Не за что. Я только считала твое состояние с наглазников. Смерть тебе не угрожала, но я решила на всякий случай предупредить Лену. Учти, лекарство, которое тебе ввели, является сильным, но нестойким стимулятором, эффект пройдет быстро. Может, следует вызвать медика? Я нашла несколько вариантов врача по вызову, хотя и не понимаю многие квалификаторы. Можно проконсультироваться с остальными студентами, они подскажут, к кому следует обратиться. Или вызвать школьную медсестру, та посоветует, что делать.
— Не надо. Чем меньше перед посторонними светимся, тем лучше. Кажется, меня просто от голода скрутило. Мы сегодня ели как-то урывками. Сахар в крови упал, плюс переутомление...
— Завтра проверю настройки костылей, — решила Лена. — Бернардо упоминал, что они в каком-то тренировочном режиме. Может, перестарался, нагрузки слишком большие. Ну, отрегулируем. Еда есть, пойду разбираться, как ее приготовить. Отдыхай пока.
— Погоди! — остановил я ее. — Ты-то как себя чувствуешь?
— Да нормально. Жрать, конечно, хочется, тут ты прав.
— И от газов сознание не теряешь, и в постоянном векторе куда лучше себя чувствуешь. И реакция с глазомером у тебя лучше, чем у меня, если судить по гоночным категориям...
— Ты на что намекаешь?
— Я не намекаю, я открыто говорю. Думаю, твои улучшенные гены работают. Завидую.
— Из-за моих улучшенных генов меня полмира прикончить пытается, — вздохнула Лена. — Праматерь космического человечества, ага. Не глядя бы с тобой обменялась на что угодно, да даже и даром бы отдала. Пойду смотреть, что с едой.
В коридоре снова загрохотали босые пятки, раздался боевой клич, какой-то пронзительный, но непонятный визг, и дверь распахнулась.
— Вот! — воскликнула Каолла, победно потрясая в воздухе чем-то рыжим, дрыгающимся и верещащим. — Поймала!
— Что поймала?
— Шпионку. Кошку соседскую! Иду, а она по коридору крадется и глазами зыркает.
— Погоди, — остановила ее Лена. — Кошка? Та кошка, которую мы спасли?
— Что тут у вас? — в комнате возникла недовольная Марико. — Пожар во время наводнения в дурдоме? Дом сейчас развалится от ваших воплей.
— Поймала! — Каолла ткнула рыпающейся кошкой ей в лицо. — Пойду мучать. Заглажу до полусмерти!
— Соседская кошка? — нахмурилась Марико. — Откуда она здесь? Они же переехали и кошку с собой забрали.
— Я читала, что кошки в старый дом возвращаются. А дом сгорел, вот она к нам и забралась, — прокомментировала заглянувшая Набики. — Ка-тян, ты бы прикрутила громкость, а то здесь не джунгли. Наш больной Арэксу-тян сейчас от шума снова сомлеет.
Компания наших соседок исчезла. Лена ушла вслед за ними разогреть еду. Снова наступило относительное спокойствие, нарушаемое только отдаленным мявом кошки и неразборчивыми восклицаниями Каоллы. Звукоизоляция, как показывала практика, в местных условиях практически отсутствовала. В гостинице и госпиталях, где мы спали раньше, стояла тишина, но здесь слышался каждый шаг. Я сделал зарубку на память: ночью ходить по коридорам следует осторожно, особенно с учетом звуков, издаваемых костылем.
Почувствовав, что окончательно пришел в себя, я влез в костыль и отправился в туалет. К счастью, я вовремя вспомнил о необходимости одежды. Хотя мы все друг друга уже видели в естественном виде, кто их знает, чего требуют местные табу! В коридоре я столкнулся с Набики в мешковатом халате и намотанной на голове тряпке. Чика весело мне подмигнула, но в разговор не вступила, что сильно порадовало. Лена принесла два разогретых бенто, оказавшихся довольно паршивыми на вкус, и мы наскоро утолили голод. Ну, а потом я решил, что для одного дня впечатлений более чем достаточно, закрыл дверь на замок, выключил свет в комнате, включил наглазники в режим шупомодавления (знали бы вы, как неудобно спать в них в постоянном векторе!) и неожиданно быстро отключился.
...а в это время совсем в ином городе и даже на ином континенте в комнате глубоко под землей сидел одинокий человек. На улице уже светало, краешек Солнца показался над горизонтом, но человек его не видел. Огромные, с четырехметровой диагональю, мониторы висели на всех стенах, покрытые непрестанно меняющимися графиками, цифрами и бегущими строчками текста, транслируя состояние всех терранских бирж и нескольких ключевых аукционов внезов. Матовый плафон под потолком создавал ровно столько света, чтобы создавать комфортный для глаз фон, не мешающий читать экраны. Искры поблескивали на многочисленных золотых площадках электродов, вживленных в наголо бритый череп, испещренный сетью почти незаметных розоватых шрамов. Однако наглазники человека, больше напоминающие полушлем, лежали на небольшом столике. Сам он расположился, откинувшись, в глубоком кресле, при необходимости способным сработать и как противоперегрузочное ложе, и как автономная спасательная капсула. Глаза оставались полузакрытыми.
— Дело-сюрприз. Текущее состояние? — осведомился он ровным бесстрастным тоном.
— Я по-прежнему не нахожу их изображения и сертификаты ни в одной регистрационной базе Японии, — ответило из-под потолка приятное женское сопрано. — Основные гипотезы остаются прежними: пропавшие либо не пользуются наглазниками для подключения к сетям, либо получили помощь и новые айди от кого-то еще, либо похищены и заключены в изолированном месте.
— Или попросту мертвы...
— По-прежнему рассматриваю данную гипотезу как маловероятную. Сохранение образцов тканей сложнее, чем живого тела. Выращивание тканей с нуля на основе генокода слишком медленно, не говоря уже о клонировании тела целиком. Наконец, отдельные образцы тканей не дают понимания, как функционирует организм в целом. Нет, их не станут убивать без крайней необходимости. В крайнем случае погрузят в медикаментозную кому.
— В соответствии с анализами в госпитале, мужчина не представляет ценности как носитель генов. Его могли ликвидировать для упрощения ситуации.
— Мужчина является ценным заложником — хорошим рычагом для психологического давления и шантажа женщины. Кроме того, его смерть привлечет ненужное внимание властей, и не только их. Вероятность его намеренной ликвидации при захвате крайне низка, хотя, разумеется, несчастный случай исключить нельзя. Но наши противники — не столько земляне, сколько Стремительные с их технологиями. Такого рода случайность имеет вероятность, почти неотличимую от нуля.
— Окэй, Мисси. Искатели?
— По-прежнему прочесывают южное побережье в поисках беглецов. Но с учетом населенности местности, последствий землетрясения и чужой территории дело продвигается крайне медленно. Прогноз: при сохранении темпов поиска девяностопроцентная вероятность обнаружения соответствует интервалу более чем в шестьдесят лет. Прогноз не учитывает возможности изменения обстановки...
— Стоп. Отозвать отряд. Действительно, после землетрясения бродить по местности бессмысленно. Стремительные? Неторопливые?
— Фиксирую следы их вторжения в отдельные сети, доступные и для меня. Следящая аппаратура также показывает наличие от двадцати до двадцати пяти их дронов в южном Ниппоне, из них примерно пятнадцать в стокилометровой окрестности Хиросимы.
— Когда же мы, наконец, доведем точность до приемлемой! — пробормотал мужчина, и в его голосе в первый раз проскользнули нотки раздражения. — Больше восьми миллиардов уже вбухано, а видим по-прежнему плюс-минус два кулака по карте...
— Напоминаю о предложениях о сотрудничестве от прайдов Сатиш и Свенссон, включающих сканеры с высокой разрешающей способностью.
— Помню. Отличная наживка на отравленных крючках. Мое мнение не изменилось: мы не примем никаких предложений от крайних фракций с обеих сторон спектра. Окей. Если беглецов не нашли за несколько дней, то и за ближайший час вряд ли найдут. Заседание совета директоров... ох, уже через шесть часов. Я, пожалуй, немного посплю. Мисси, приготовь кровать. Поставь будильник на полдень. И скомпилируй мне черновик доклада. Включи сводку расходов на поиски, на повторение разработки, сделай упор на потерю рынка биотехнологий. Добавь тренды последних пяти лет по второму, третьему и седьмому направлениям. Особенно по седьмому. И добавь статистику по независимым лабораториям внезов.
— Принято. Резюме скомпилировано. Показать?
— Не сейчас. Так... продолжай сканировать сети. Добавь территории Северной Америки и Чжунго вплоть до Уральских гор. Повышенное внимание банковским транзакциям в Японии и особенно в префектуре Хиросимы, в первую очередь — обмену крипов на деньги. Повысь эвристику на пять пунктов.
— Повышение уровня эвристики серьезно увеличит количество ложных срабатываний. При существующем подходе для их анализа потребуются новые люди. Вновь предлагаю передать вторичный анализ мне, чтобы понизить общие затраты.
— Вновь отвечаю: не тот случай. Не напоминай больше. Пошли в отдел кадров запрос на дополнительных работников. Агрессивное рекрутирование из любых подразделений, связанных с айти и безопасностью... кроме обслуживающих аккаунты нулевого и первого уровня, конечно. Максимальный приоритет. Всем занятым в поисках сверхурочные по тройной часовой ставке плюс премия за обнаружение в размере годового оклада. Средства взять из фонда на непредвиденные расходы.
— Принято. Распоряжения отправлены.
— Хорошо. Я в спальню.
Мужчина тяжело поднялся из кресла. Его спортивное тренированное тело сейчас двигалось с большим трудом, угнетенное тридцатью часами без сна. В стене бесшумно открылась и закрылась дверь в соседнее помещение. Плафон под потолком потух, отключились и экраны. Зал умер. Однако вычислительные блоки, расположенные на другом конце континента на глубине трех километров под землей, продолжили работать в прежнем режиме. В мраке датацентра ровно шумели системы климатизации, оживленно перемигивались диагностические индикаторы, бдели детекторы дыма, датчики температуры и влажности, бесшумно струился по трубкам жидкий азот. Мисс Марпл умела очень многое, но сон среди ее базовых императивов не числился.
335-366.038 / 28.04-03.06.2098. Кобэ-тё. Лена
Не знаю, как должен выглядеть на Терре глобальный траур, но особой печали на лицах я так и не увидела. Как я выяснила уже позже, за последние сто терранских лет в Японии произошло шесть крупных землетрясений, из них два — того же масштаба, что и нынешнее. Одно из них даже разрушило атомную электростанцию, загрязнив радиоактивной грязью огромные территории (дезактивация терранских грунтов и вод — задача совершенно иного порядка сложности, чем те же действия в протекшем реакторе в бездыхе). Слабые же землетрясения, сопровождающиеся лишь легкой вибрацией зданий, здесь забывали уже на следующий день. Так что особой скорбью и расстроенностью чувств террики не страдали. Хотя новостные каналы по-прежнему забивали сводки спасательных работ в Мацуяме, окружающие нас люди явно не принимали их близко к сердцу.
Двадцать восьмой день месяца, который в Ниппоне называют просто "четвертым", а на остальной территории САД — "апрелем", мы с Алексом провели в дормитории. Масса сил и времени ушла на осваивание бытовых мелочей: приготовления еды, методов личной гигиены, покупку наборов одежды нашего размера (я уже почти не мерзла, но местные приличия требовали), изучение карты города и так далее. Мотоко долго инструктировала нас насчет правил поведения в школе, многозначительно поглядывая в основном на Алекса. Тот покорно соглашался, что обувь на входе в школу менять обязательно, в женские раздевалки и туалеты мальчикам заходить нельзя, подглядывать тоже нельзя, воровать женское белье нельзя (уже второе или третье упоминание за два дня — что здесь за местное развлечение такое, отходы санитарии красть?), залезать в чужие шкафчики со сменкой нельзя, от дежурства по классу отлынивать нельзя и так далее. Дополнительно староста подключила нас к классному журналу, показала программы обучения, объяснила, как выдаются и проверяются домашние задания, и посвятила еще в десятки деталей, которые я немедленно благополучно забыла. Заметки делала Хина, но даже они нам почти не пригодились.
