— Лаканха! — выпалила она и отскочила назад, сообразив, что происходит. Сгустки поднялись чуть повыше.
— Беги! — Фрисс вскинул руки, растягивая перед собой клокочущий водяной щит. — Быстро в воду!
— Как это колдовать? — мигнула Кесса, поднимая руки по его примеру. Что-то тяжёлое ткнулось ей в спину и испуганно заревело — Флона, выбравшись из Тени Зикалана, с ужасом смотрела на летящий огонь.
Раскалённый луч ударил у ног Речника, и его сапог задымился. Вслух помянув Вайнега, он бросил водяную завесу вперёд, и за поднявшимися клубами пара Кесса едва смогла расслышать, как с воплями разбегаются жители, как они ныряют в каналы и падают наземь. Небо потемнело, ветер дохнул смертельным холодом. Сгустки огня, оставив и жителей, и дома, стремительно срастались в огромный шар, но тщетно — серый ветер коснулся их, и пепел посыпался на мостовую. В небе разрастался воющий смерч, и звёзды со всех концов города летели к нему и гасли, не долетев.
— Глаза! — крикнул Фрисс, пригибая Кессу к земле, и сам упал следом. — Глаза береги!
Земля содрогнулась, страшный крик пронёсся по городу, и Кесса схватилась за уши. В голове звенело. Флона с испуганным рёвом встала на дыбы и кинулась в сторону, но стены остановили её. Кесса с опаской взглянула на небо и увидела хвост серой кометы, втягивающийся в один из домов на соседней улице — или, может, парой улиц дальше. Холод шёл на убыль, и жители на мостовой зашевелились. Кто-то поднялся сразу, кому-то помогли, несколько обгоревших тел так и остались недвижными, и хески склонились над ними, ища признаки жизни. Выкинутый из воды Фаллин-Ри бил хвостом по мостовой и выгибался всем телом, но никак не мог допрыгнуть до канала.
— Постой, — Фрисс свистом подозвал Флону и указал ей на середину туловища змея, сам же обхватил голову и с силой толкнул к воде. Фаллин-Ри, перевернувшись набок, плюхнулся в канал и забил по воде хвостом, окатив всю мостовую. Речник усмехнулся и повернулся к Кессе.
— Вот и всё, — он легонько хлопнул её по плечу. — Больше беспорядков не будет. Быстро же навёл порядок правитель Лолиты! Можем уезжать с чистой совестью.
— Этот серый ветер... Это он и был? — растерянно замигала Кесса. — Файлин... Он ведь почти божество, верно?
— Да, так, — кивнул Фрисс. — Тебя не обожгло? Вайнег! А я вот поджарился...
Он сел наземь и, морщась, стянул сапог и портянку. Пальцы ноги покраснели и опухли.
— Ох ты! — испуганно мигнула Кесса.
— Залить зелёным маслом, и всё будет в порядке, — Речник опустил ногу в канал и снова поморщился. — Зачем ты вылезла из Тени?
— Я обещала, что буду прикрывать тебе спину, — нахмурилась "Речница". — А ты то запираешь меня, то отсылаешь. Как я стану воином?!
— Эх-хе, — покачал головой Фрисс, зачёрпывая из склянки пахучее зелёное масло. — Так ты скорее станешь пригоршней углей.
...Город гудел, как огромный гонг, по широким улицам проносился рёв рогов и труб, все двери и ставни открывались, и колдовские огни расцветали в небе. Вода в каналах искрила и кружилась водоворотами, кошки выбрались на крыши и грелись на осеннем солнце, ярко разрисованные листы велата и резные вывески вновь повисли у домов, зазывая покупателей и гостей. "Дом проводников," — гласила одна из них. "Все дороги Фалоны мы знаем."
— По предгорьям и до самой границы? — покрутил пальцами грузный Ваймор в ожерелье из больших зазубренных зубов. — Дорога очень простая, заблудиться негде, но вот скальные змеи... Редкая неделя проходит, чтобы они не вылезли в предгорья.
— Скальные змеи? — нахмурился Речник. — Неприятные твари, слышал о них. Двухвостки с ними справляются?
— Раз на раз не приходится, — покачал головой Ваймор. — Можем дать вам охрану — анкехьо. У нас есть боевые ящеры — они уже сталкивались со змеями. Стоить это будет несколько больше, но вы же намерены перейти границу живыми?..
Времена пустых ворот и ушедшей с поста стражи миновали — теперь в коридоре внутри городских стен кипела толчея, и путники и повозки выстраивались вдоль обочины, дожидаясь своей очереди. Двухвостка миновала каменные створки, и Кесса облегчённо вздохнула и провела рукой по лбу.
— Речник Фрисс, а где наш проводник?
— Хаэ-эй! — крикнул Фриссгейн, выгоняя Двухвостку с дороги на утоптанную тропу. Навстречу ему поднимался, покачивая хвостом, бронированный шипастый ящер-анкехьо. Арнань в дорожной куртке сидел на его спине.
— Я Аллан, — кивнул он Фриссу. — Держитесь за мной в пяти шагах.
Двухвостка смерила чужого ящера угрюмым взглядом и громко фыркнула. Он презрительно покосился на неё и махнул хвостом. Кесса увидела неглубокие, но многочисленные рубцы на его броне, щербины на костяном наконечнике хвоста и раскрошенные шипы на боках.
— Змеи большие? — негромко спросил Фрисс.
— По осени — даже слишком, — отозвался Аллан. — Я поведу вас в обход, если повезёт, твари нас не почуют. С тех пор, как им закрыли путь к рудникам и пастбищам, они все сползлись к дорогам...
То, что было грядой серебристых облачков на горизонте, превратилось в пепельно-сизые громады, утопающие в тучах. Скала громоздилась на скалу, и где-то наверху, в дымке, зеленели клочки лугов, зажатые меж каменными зубцами. Иногда эхо приносило топот и рёв бесчисленных стад, раскатистый рык ящеров-анкехьо и крики ширококрылых стервятников. Дорога извивалась по склонам, врезаясь в них глубокой бороздой, ныряла в туннели и замирала у подвесных мостов. Кесса смотрела вниз — и видела дымящуюся пустошь, усыпанную валунами и изрезанную узкими оврагами, на дне которых клокотали ручьи. Пар валил от них, и удушливый запах серы и плавящегося камня поднимался в небо.
Скоро нашлись и попутчики — пастух, сгоняющий в низинные пастбища стадо молодых товегов, небольшой корабль на колёсах, нагруженный шерстью и шкурами, пешие гонцы — крепкие существа с блестящей алой шкурой и зубчатыми клешнями на хвостах. Кто-то спускался на равнину, кто-то сворачивал к горным лугам, но все были равно молчаливы и насторожены.
— Речник Фрисс, ты убивал когда-нибудь скальных змей? — спросила Кесса, когда солнце опустилось за горную цепь, и разлитый по небу пурпур начал угасать.
— Где же у нас ты видела горы? — поморщился Речник. — Боги пока что хранят нас от этих тварей. Если начнётся неладное, лезь на самый верх панциря, прячься за шипами. Эти змеи редко кусают — они давят, сбивают с ног, дробят кости.
— И их яд превращает в камень? Эмма говорила...
— Да, — нехотя кивнул Фрисс. — Поэтому они и не кусаются. Даже им не переварить кусок камня. Если она заденет тебя передним зубом или капнет слюной — это не страшно, яд у неё в глубине пасти. Держись за шипами! Флона тоже умеет давить и дробить кости, на это и надежда.
Длинный дом прилепился к скале у очередного моста, одну из стен ему заменила сама гора, и он с тех пор, как его построили, глубоко в неё врезался, — Кессе мерещилось, что она снова лежит в пещере на берегу Великой Реки. Стены, выстланные сухой травой и обшитые циновками, не сочились холодом. Кессе тепло было засыпать, положив голову на грудь Фриссгейна.
— Речник Фрисс... — сон не спешил прийти к ней. — А кто-нибудь рождался когда-нибудь в Кигээле? Бывает такое?
— Хм... — потревоженный Речник сонно мигнул. — О чём ты, Кесса? Так быстро даже кошки не родятся. Ещё месяц или два, и мы пройдём сквозь Кигээл. И... я ещё не видел, чтобы кто-то зачинал в конце лета.
— Моя мать зачала меня летом, — напомнила Кесса, устраиваясь поудобнее. — И тоже никто не ожидал. Я... я хочу стать Речницей, Фрисс. И чтобы мои сыновья и дочери были Речниками. Так, как и было всегда в роду Кегиных.
— Так и будет, — пообещал Фриссгейн, пропуская её волосы сквозь пальцы. — Много-много Речников из рода Кегиных.
...Промелькнул ещё один подвесной мост, но Аллан не свернул на него — его ящер вышел на террасу, зажатую между отвесными скалами и пропастью. Обернувшись, хеск жестом велел путникам молчать и идти быстрее. Терраса была широка, прочна — анкехьо проворно бежал по ней, помахивая хвостом, и Двухвостка не отставала. Что-то тихонько зашелестело наверху, вниз посыпались камешки, и Кесса запрокинула голову, выглядывая попутчиков. Она даже мигнуть не успела, когда Фрисс крепко схватил её и вытолкнул на самое высокое место панциря.
— Скальные змеи! — крикнул Аллан, цепляясь за шипы своего ящера. — Кто хочет жить — не касайтесь земли!
Анкехьо пригнул голову к земле, из-под лапы глядя на огромных серых тварей. Скальные змеи стекли по склонам, замерли на долю мгновения — и вскинули головы, окованные каменно-твёрдой бронёй. Хвост анкехьо с треском врезался в одну из них, вторая бросилась к Двухвостке.
Выхватив из-за голенища короткий нож, Кесса бросила его в бронированную голову, поднявшуюся над Флоной — в узкий, затянутый стеклянистой плёнкой глаз. Удар был точен — лезвие воткнулось в глазницу — но змея даже не заметила его. Панцирь Флоны затрещал от страшного удара, и Двухвостка отступила к обрыву. Воздух, побелев, взорвался — молния, брошенная Речником, прошла сквозь тело скальной змеи, и существо свернулось в тугой клубок. Хвост анкехьо свистнул над ним, раздробив ползучему созданию череп, и содрогающийся труп полетел в пропасть.
Две растоптанные змеи лежали под лапами анкехьо, третья силилась всадить зубы в его панцирь, и ящер махал хвостом, пытаясь достать её. "Так их всех!" — злорадно усмехнулась Кесса. Фриссгейн отпустил её и стоял теперь над головой Флоны, покачивая на ладони молнию, — целился в скальную змею, но не хотел зацепить анкехьо. Кесса осторожно поползла к краю панциря, нащупывая за поясом длинный нож. "А вот если ткнуть ей в хвост..."
Последняя из тварей спустилась с гор незаметно — и Кесса разглядела её, когда Двухвостку подбросило вверх и едва не выкинуло с террасы. Кубарем скатившись с панциря, странница охнула, привстала и тут же шарахнулась назад — хвост анкехьо просвистел на волосок от её груди. Флона, прижатая к обрыву, топала лапами и покачивалась из стороны в сторону, анкехьо молотил хвостом издыхающую змею, и огромное серое тело корчилось у ног Кессы.
— Хаэй! — крикнула та, подпрыгивая на месте. — Я тут! Заберите меня отсюда!
Фрисс услышал её — обернулся, изумлённо мигнул, но Флона шарахнулась к скале, давя и топча последнего врага, и Речник едва устоял на ногах. Кесса радостно усмехнулась, шагнула вперёд — и сильный удар вышиб воздух из её груди. Она полетела назад, мимо промелькнуло извивающееся безголовое тело — скальная змея, и Кесса схватилась за неё, опасаясь удариться о камни. Но камней сзади не было. Край обрыва промелькнул над головой, мимо промчались отвесные скалы. Кесса хотела крикнуть, но воздуха не хватило. Она молча летела в темноту, навстречу скалам и шумящей под ними воде.
Глава 19. Меланнат-на-Карне
Где-то рядом шумел дождь, и ветви шелестели, раскачиваясь на ветру, и крупные капли падали с них. Пахло мокрым мхом и прелой листвой, смолой и речной тиной. Молния с коротким треском распорола небо, и крупная птица, потревоженная вспышкой, взлетела с ветки, и та закачалась, и Кесса вместе с ней — вверх-вниз, вверх-вниз...
— Ишь! Держит! — обрадованно гаркнул кто-то, и ветка закачалась сильнее. Шелестящее крыло, пожалуй, было слишком большим для птичьего...
— Вижу, что держит, — ответил ему мягкий рокот, чем-то схожий с кошачьим мурчанием. — Лети во двор, разомни лапы. После заката придёшь за печатью, пока не долетался. Приводи и сестёр.
— Печать? — недовольно проворчал крылатый. — Тухлая икра! На кой она?! А рисованные знаки не сгодятся?
— Рисованные знаки на вашей шкуре не держатся и месяца, — спокойно ответил ему второй. — Это твоё семейство там, во дворе?
Крылья зашуршали снова, что-то быстрое, подняв ветер, пролетело мимо Кессы, и она попыталась открыть глаза.
— Мои! Я полетел, — торопливо проговорил невидимка. — Сталбыть, после заката? Ага, буду.
Что-то шумно всколыхнулось и с тихим звоном замерло. Кесса, щурясь, смотрела вверх — на зеленоватый потолок, выгнутый невысоким куполом. Сквозь туман в глазах проступали нарисованные на своде ветви — лишённые листьев, но усыпанные яркими цветками. Мохнатые красные пчёлы кружили над ними.
— Пчёлы... — пробормотала Кесса, расплываясь в улыбке. — Какие здоровенные...
Она зашевелилась, привстала на локте — но не нашла опоры и растянулась плашмя. Её зыбкое ложе закачалось вместе с ней. Теперь Кесса видела, что лежит в травяном коконе, привязанном к потолочным балкам. Изнутри он был выстлан мягким пухом — или, может, лепестками — и Кесса в нём тонула.
Чья-то рука придержала верёвку, и качание прекратилось. Взгляд Кессы уткнулся в ожерелье из тонких белых пластинок — они тихо звенели, ударяясь друг о друга.
— Надоело спать? — усмехнулся пришелец, ослабляя шнуровку на коконе. — Садись, но не спеши. Я держу тебя, и ты держись за меня.
Кесса едва не упала обратно — голова кружилась — но успела-таки разглядеть янтарно-жёлтые волосы, увязанные в тугую косу и проткнутые красными перьями, узорную одежду — сплошь в вышитых листьях и соцветиях — и травянисто-зелёные глаза на смуглом лице.
— Съешь, — в руку Кессы вложили крупное яйцо в тёмных крапинках. Она удивлённо мигнула. "Яйцо чайки! Да нет, не чайки... Не хотела бы я встретить такую чайку!" Одним глотком опустошив скорлупу, Кесса повертела её в руках. Вкус был странным... и очень уж знакомым, только она не помнила, когда успела это попробовать.
— Недурно, — кивнул жёлтоволосый, отбирая скорлупу. — Да, тебе уже пора подниматься. Отпей один глоток... держись за меня, ничего, так и должно быть...
Тёплое питьё — тёмно-багровое, пахнущее подгорелым мясом — обожгло не только горло. Жар прокатился по всему телу, и Кесса медленно сползла обратно в кокон. Руки остались снаружи, и теперь она видела кусок ослепительно-белого рукава. По краю извивалась строчка алой вышивки. Никогда у Кессы не было такой рубахи...
— Подними левую руку, — жёлтоволосый зашёл с другой стороны, прокатил по запястью Кессы холодный каменный шарик и довольно хмыкнул. — Пошевели кистью. Вот так... Да, всё срослось, будто и не ломалось. Недурно...
"Ломалось?!" — Кесса изумлённо замигала. Слабость и жар отступили, и она снова поднялась на локте, вглядываясь в лицо лекаря. Странное, узкое и скуластое... и глаза цвета молодой травы... и заострённые уши под жёлтыми волосами... Кесса подпрыгнула на месте, едва не вывалившись из кокона.
— Эльф! — выдохнула она. — Подземный эльф! Ух ты...
Эльф прикусил губу, сдерживая смех.
— Что верно, то верно, — кивнул он. — Риланкоши Кен"Хизгэн, если быть точным. С пробуждением, Кесса, Чёрная Речница.
— Ох ты! Так ты знаешь... Но откуда... — Кесса поспешно прикусила язык и быстро огляделась по сторонам. Она увидела обширную залу, стены из зеленоватого камня и скамьи вдоль них, ковры из переплетённых листьев папоротника на полу и пустые коконы, подвешенные к потолку. На сводах, среди пчёл и цветов, горели яркие жёлтые цериты, а в узкую прорезь окна, забранного сетчатой рамой со множеством цветных стёкол, сочился приглушённый свет. Запах мохового леса, затопляемого дождями, наполнял залу, и что-то ещё вплеталось в него — незнакомые травы, горящая смола и кровь.
