Худощавое сложение мастера было просто подарком звезд, но мне уже начинало казаться, будто он весит поболее любого здоровяка с боевого факультета. Как ни хотелось мне поскорее уйти вглубь лабиринта, обойтись без привала не удалось.
То, чем занимался маг, пока я, едва живой от усталости, переводил дух, выглядело загадочно. По ауре видимыми потоками струилась магия. Завихрялась водоворотами, перетекала из одного участка в другой, наполняя свечением потускневшие пятна. Я крайне надеялся, что это — прием, позволяющий магам исцеляться при помощи силы.
Наконец вся аура мастера приобрела ровный оттенок, яркий и чистый. Маг открыл глаза.
— Дальше сам пойду, — хрипло заявил он.
В сказках могущественные чародеи мгновенно исцелялись от ран, немедленно принимаясь метать молнии и огненные шары. Увы, к жизни это не имело никакого отношения. Жуткие ожоги остались на месте, наскоро залатанные розоватыми сетями, напоминающими те, что накладывала когда-то Лиирна на мои раны. Но вот вел себя мастер так, будто снова был здоров и полон сил.
— Это подземелья даларитов? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Тот, кто проводил над тобой обряд, где-то здесь?
Я не сдержал кривой ухмылки:
— Он сдох. Я прикончил его, как только смог освободиться. Я, знаете ли, не просил навешивать на меня ваше проклятущее клеймо!
— Это облегчает дело, — удовлетворенно кивнул мастер. — Надо найти моих учеников. Они где-то в городе.
— Слышал, Репей? — обернулся я к рыбачонку, удрученно пытающемуся понять хоть что-нибудь в нашей беседе. — Ты один сейчас можешь без проблем ходить по городу.
Лин уставился на меня глазами с полную Элерию каждый:
— Репей — это?.. — недоверчиво переспросил он.
Я утвердительно кивнул:
— Имя. Заслужил. Можешь с полным правом говорить: так назвал тебя Ксин Чертополох.
За разговором мы как раз добрались до очередного выхода.
— Все, Репей, — сказал я, останавливаясь у невидимой решетки. — Ты мне здорово помог. Но здесь наши дорожки расходятся. Дуй наверх. Трактир "Звездная ночь", в Нижнем городе. Найди там пятерых чужаков. Три парня, две девчонки. Старший... Такой, болван надутый, Клинком себя называет. Они из ринской школы магии. Расскажи им все и передай — зал с секретным оружием отступников. Только, — поспешил я добавить, сообразив, о чем и кого попросил, — звездами заклинаю, рассказывай покороче. Вопрос жизни и смерти. И... Возвращайся домой.
Непривычно тихий, Лин кивал, слушая наставления.
— Я... Я разыщу их, мигом! — обещал он, все еще не веря в собственное счастье.
— Не пробуждай силу! — напомнил мастер, спеша лично погасить охранку.
Я задумчиво проводил взглядом новоявленного Репья, скрывшегося за поворотом коридора. Не знаю, что подарил я мальцу: долгожданную мечту или короткий путь на сомнительную дорожку, натоптанную старшим братом. Но это было именно то, чего парнишка давно и страстно желал. Меньшее, чем я мог его отблагодарить за спасение жизни.
— Я так вижу, с моими учениками ты уже знаком, — нахмурился мастер. — Хотелось бы знать откуда. И почему мне о том до сих пор неизвестно.
— Вероятно, — усмехнулся я, — они понятия не имели, что наемник Черный Князь и Ксин Чертополох — один и тот же человек.
Некоторое время маг молча моргал, донельзя напомнив мне другого представителя этой братии, потом... Похоже, он очень хотел выругаться, но сдержался и ограничился горестным вздохом:
— А я-то просто отчитал Алдара за то, что сорвался на постороннего человека и не справился с каким-то там артефактом! Знал бы, что он проморгал мага у себя под носом, уши балбесу оторвал!
Пошарившись за пазухой, я извлек скатанный в тугую трубочку зеленый свиток и протянул мастеру:
— Кажется, вы это потеряли.
Если раньше тот всего лишь удивился, то теперь попросту лишился дара речи на несколько мгновений. Потом неуверенно провел рукой по гладкой поверхности, явно пытаясь убедиться в том, что зрение не подводит его.
— Нашелся, — выдохнул он с явным облегчением. — Во имя звезд, и ты постоянно таскал его с собой! Ты хоть знаешь, что это... — Тут до мастера дошла вся глупость последнего обвинения. — Ну да, не знаешь. И не должен. Но поверь мне, таскать за пазухой княжеский венец и вдвойне не такой отчаянный поступок.
С этими словами маг протянул зеленый свиток обратно:
— Возьми. Его нужно доставить Мудрейшему во что бы то ни стало. Если не опровергнуть слухи о пропаже доверенного нам артефакта, другие школы порвут нас в клочки.
Значит, догадки мои верны. Именно свиток послужил причиной переполоха. Наверное, я уже знал ответ на вопрос, который собирался задать, но хотел услышать подтверждение собственными ушами: настолько диким, совершенно невообразимым он казался.
— Если это такая ценность... Почему вы бросили его искать?
— Потому что узнал о диком маге по имени Ксин Чертополох. Парне, которому ринская школа задолжала жизнь.
Я или древний артефакт, от которого зависит судьба ринской школы? Такой выбор вообще с трудом укладывался в голове, не говоря уж о том, в пользу чего он был сделан!
— Никакие артефакты не спасут школу, забывшую про людей, — продолжил мастер, верно истолковав мое недоумение. — Что свиток! Пролежал в хранилище три тысячи лет, подождет и еще несколько дней.
— Но почему вы отдаете его мне?
— Потому что я... — начал было мастер и отмахнулся: — Неважно. Есть еще один вопрос, не терпящий отлагательств. Расскажи все-таки, как и от кого ты получил свою печать.
Н-да, вопрос. Как бы так поведать эту историю, чтобы звучало не совсем по-идиотски? Даже если выкинуть из нее человекообразных хиконтов в городских подземельях, правда звучала нелепее самого неумелого вранья.
— Попался по глупости. Ходил тут по катакомбам уехавший с трактов урод. Айхерном назвался. Подловил, когда я другую глупость совершил, силы у меня тогда едва четверть осталось. А потом сила вернулась... Ну я его и убил.
Результат оказался сродни тому, что вызвало появление свитка.
— Быть такого не может, — заявил мастер, отхлопавши глазами. — Что это тот самый Айхерн. Даже маг не способен прожить столько времени.
— Не знаю, тот или другой, — пожал плечами я. — Но умом двинулся крепко. Сделал из себя что-то вроде болотного зверя. Наполовину человеческое тело, наполовину магия.
— У Далаара был сподвижник по имени Айхерн, — объяснил маг. — И кстати, его судьба после разгрома мятежной ветви так и осталась неизвестна. Если он правда нашел способ обмануть время... Мастер Айхерн, архимагистр Ал-Малир... Во имя звезд, парень! Еще три таких поединка, и ты сам вправе претендовать на ступень мастера!
Не знаю, было то шуткой или нет — по крайней мере, мастер улыбался, говоря это. Потом он резко посерьезнел и спросил:
— Когда был произведен обряд?
Я задумался, подсчитывая. Столько разных событий стряслось за последнее время, что я уже потерял ему счет.
— Три дня назад.
— Много, — вздохнул мастер. — И ты вовсю пользовался силой. Это ускоряет внедрение контура. Будем надеяться, процесс не зашел слишком далеко.
— Так что, меня еще можно освободить от этой штуки? — обрадовался я.
Мастер покачал головой:
— Нет. Целиком — нельзя. На это не хватит сил всего Совета, не то, что меня одного. А если и хватит, тебя убьет наверняка. Все, что можно сделать, — постараться исправить детали. Превратить в обычную печать ринской школы.
— И какой с того прок?
— Прости парень, но это единственный вариант, который я могу тебе предложить, — сказал маг. — Если бы все зависело лишь от меня... Но я связан обетами и должен соблюдать законы и правила нашей школы. По ним я вообще должен был тебя на месте убить, как только узнал о печати мятежников.
Вот вам и святоша с рассеянной улыбкой! Так выходит что — мастер затеял это на свой риск и страх? "И ведь убьет", — понял я, глядя в разом похолодевшие глаза. Шансы на то, что поединок с мастером Талдианом продолжит списки моих побед, ничтожны. Он был самым сильным и умелым магом из всех, кого я встречал до сих пор. И оставался грозным противником несмотря на полученные раны. Да и прав он, в общем-то. Если уж полностью печать не извести, это единственный выход.
Наверное, готовность согласиться как-то отразилась на моем лице, и мастер поспешил добавить очередную порцию дегтя:
— Тебе тоже придется принести обеты.
Нет, жить я, конечно, хотел. Естественное желание любого человека. Но тут меня прорвало:
— Что?! Те самые, из-за которых я должен сдохнуть, не совершив ничего плохого?! Может, еще пятки лизать этому вашему Совету, за который вы так усердно извинялись? Да ни за что на свете не стану слушать старых уродов, искалечивших всю мою жизнь!
Я ждал в ответ какого-нибудь смертоносного плетения. Стоящий передо мной человек не из тех, кто разбрасывает впустую слова. Но он лишь отвел взгляд и сожалеющим тоном проговорил:
— Я не могу привести в ряды школы посвященного, способного обернуться против нее. Просто не имею права. Я наводил о тебе справки, Ксилиан. Я знаю, что значит для тебя слово, и готов на него положиться. Но дать его ты должен.
— Большее, что могу обещать, — буркнул я, — не делать ничего, что навредит вашей ящеролюдовой школе. А если уж помогать, то так, как сам это вижу.
Некоторое время мастер молчал, обдумывая мой последний выпад, затем улыбнулся, протягивая ладонь:
— Пойдет. Для меня лично такого обещания достаточно. А Совет пусть разбирается как знает.
Я протянул руку в ответ. Предложение принято. Сделка состоялась. Я добровольно согласился войти в ряды ринской школы. А там будь что будет. Хватит бегать от судьбы, когда она так упорно тычет носом в то, что настоящий мой путь далек от темных переулков Стрелки. Пора принять этот вызов лицом к лицу.
Тем временем мы успели добраться до знакомой до боли части лабиринта. Мастер с любопытством оглядел големов в первом зале, от души посмеялся над историей о "тайном оружии".
Но стоило нам пересечь порог второго зала, как маг вновь собрался, делаясь предельно серьезным.
— Отличное место, — заявил он. — Как раз то, что нужно, чтобы заглушить возмущения поля. Ты готов?
Я молча кивнул — просто потому, что вслух напрашивался совсем другой ответ. Что бы вы сказали на вопрос о готовности к тому, чтобы из вашей спины по живому резали ремни?
— На всякий случай, — добавил мастер. — Никто не должен знать, что здесь произошло. Никакого Айхерна. Никакой печати отступников. Обряд посвящения произвел я от начала до конца, и точка. А теперь пробуждай силу. Поглядим, как далеко все зашло.
Закончив осмотр, маг недовольно поморщился:
— Глубоко внедрилась. Скверно.
Несмотря на малоутешительный вывод, мастер пробудил силу, отделил плетенку-копию от собственной печати и принялся сосредоточенно насвистывать что-то себе под нос, отрезая и рассеивая куски. Наконец, от всей фигуры остался большой прямоугольник с витиеватыми узорами по углам.
— Забирай их под собственный контроль, — велел маг. — Будем подгонять расположение.
Как ощущается внутри ауры чужая магия, я уже вдоволь испробовал на собственной шкуре. Плетенки, принадлежащие мне хотя бы наполовину, оказались неприятными, но вполне терпимыми. Наступил самый муторный этап: поставить новые элементы на их законное место относительно существующей печати. Мастер долго и внимательно вслушивался, поминая недобрыми словами диссонансы, ринских отступников, Айхерна, идиотов, Совет, посвященного Алдара и кучу неизвестных мне личностей, но в итоге остался удовлетворен работой.
— Держи их теперь крепко, — сказал он. — Самое тяжкое осталось. Отделить старый контур и внедрить этот. Рассеется или сдвинется — пеняй на себя. Новый мне потом точно не создать.
С этими словами мастер рассеял последние лишние детали, игравшие роль меток, прикрыл глаза и пробудил силу на всю мощь.
Я стиснул зубы, стараясь не заорать. Ощущение было такое, будто мне пытаются переломать разом все кости. Не знаю, сколько это длилось. Мне показалось — целую вечность. Потом боль поутихла.
— Не хватает силы, — прохрипел мастер.
Дышал он часто, неглубоко. На бледном лице пот размывал пепел и сажу, отчего зрелище из жутковатого превращалось в совершенно кошмарное.
— Нужна еще... Твоя... Знаешь, как ауры сливают? Просто... Доверься.
Кометы трехвостые! Последнее, что мне хотелось делать, это открывать тайну моего дара кому бы то ни было еще. Даже мастеру Талдиану.
Да, я был прав. В ринской школе свободно практикуют техники, запрещенные Академией. Но если покойный урод Айхерн ломился в мою ауру как последний налетчик, выносящий топором все преграды на пути, то в случае мастера попытки контакта больше походили на деликатный стук в дверь. Я собрался напряженным комком, готовый отразить любое вторжение.
Мастер почувствовал это мгновенно. И тогда он просто отступил, раскрываясь сам, предоставив мне возможность ответного шага.
Нет, слияние аур — не чтение мыслей. Большее, что можно здесь уловить, — общее направление эмоций. Но и этого зачастую более чем достаточно.
Первым, что я уловил, оказалось искреннее желание меня спасти. Мастер не кривил душой, выражая сожаление и сочувствие. Он и правда говорил то, что думал, а делал все, что считал правильным. Это было для него в порядке вещей: просто так взять да и помочь совершенно незнакомому парню. Стремление совладать с ящеролюдовой плетенкой любой ценой затмевало все остальные чувства. Только одно оказалось достаточно сильным, чтобы прорваться сквозь него: страх. Страх не успеть, сломаться под напором безликой тьмы. Неумолимой, сгущающейся, подступающей со всех сторон...
Гадство! Я уже не думал о том, чем грозит слияние мне самому, зная лишь то, что мастер выложился по полной и без поддержки ему попросту придет конец. Мысленная преграда рухнула, и синие потоки моей силы заструились по светлой ауре мага. Я уже с трудом различал, какое настроение мое, а что идет от мастера. Облегчение. Благодарность. Уверенность. И невероятное, безмерное удивление. Потом, все эмоции потом. Только бы с делом успеть...
Ящеролюдова плетенка приросла крепко. Если бы не парализующий контур, я бы, наверное, окочурился от боли. Да и от напряжения темнело в глазах. Понятия не имею, как умудрялся держаться мастер. Я был готов уже поверить в бесполезность нашей затеи, когда контур внезапно дрогнул и отделился от ауры. Теперь рассеять его. Внедрить новый. Получилось.
Мысли заполнило тихое умиротворение. Усталость. И глубокая печаль перед лицом неизбежного.
— Подумать только, визуал... — еле слышно прошептал мастер, качая головой. — Я-то думал, что спасаю одного тебя. А оказалось — всю нашу несчастную школу!
Отступившая было тьма нахлынула разом — безвозвратно, неизбежно. Стены закружились и поплыли, пол выворачивался из-под ослабевших рук, а потом все затихло в один момент, будто дверь захлопнули.
