— Ты не связывайся с ним, ладно?
— Я Сулаева вообще не трогал...
— Андрей?!
— Ладно...— глубокий вдох. — Одного раза хватило. Больше не хочу.
— Вот и молодец.
В коридоре, за дверью, послышались тихие шаги. Идет. Потому что меня рядом нет.
— Мам, — вздох и спрашиваю почти шепотом. — А, ты можешь ко мне прилететь?
— Когда?
— В любой день. Меня на время отстранили.
Теперь она вздыхает, а я смотрю на вошедшего, на кухню взъерошенного немного помятого, зевающего человечка.
— Постараюсь отпроситься на пару дней. Завтра позвоню, как узнаю. Хорошо?
— Хорошо.
Она пожелала доброй ночи и сказала, что я все-таки балбес. Я согласился.
— Привет лунатик, — положил телефон на подоконник и обернулся к Саше.
— Кто ещё тут лунатик, — он улыбнулся и, поправляя сползающее с плеч покрывало, направился ко мне. — Давно ты из постели не уходил. Я уже и забыл, что там может быть холодно.
Ничего ему не говорю. Опускаю ноги на пол, берусь за край покрывала и тяну на себя. Саша подошел, встав между моих коленей, и я уткнулся лбом в его теплый живот.
— Плохо? — шепчет.
— Нет, — забираюсь руками вовнутрь и, обхватив его бедра, придвинул ещё ближе. — Уже нет.
— Маме звонил?
— Ага, — оперся подбородком в его пуп и пробормотал. — Она очень быстро собирает мои разваливающиеся детали, — Саша промолчал. — Думаешь, это было по-детски?
— Нет, — на сонном лице ни намека на сарказм или усмешку. — Я бы тоже своей позвонил, если бы ответ заранее не знал, — вздохнул, я молчу. — Он же тебя не убил, так что нечего волноваться.
"Богатый не значит счастливый", — мелькнуло в голове, когда я посмотрел в его погрустневшие глаза.
— Все нормально. Родителей ведь не выбирают, — он улыбнулся и нежно провел рукой по моей голове, запустив пальцы в волосы на затылке. — Зато у меня дядя Герман есть и ты... и слышать теплые слова от твоей бабушки мне нравится больше, чем от них. Так что не думай об этом.
— Я постараюсь, — говорю и легонько целую его живот. Саша смеется, втягивая его в себя, но не отстраняется, а немного помолчав, спросил. — Что ты теперь будешь делать?
"Что я буду делать?"
Хороший вопрос.
Когда в башке такая каша из мыслей, догадок, предположений, что хочется ее снять и вытряхнуть все содержимое. Вместе с мозгами.
— Что я буду делать? — произнес вслух. — Жить. Он же меня не убил. По крайней мере, физически.
Саша ничего не ответил. Стоял и молча рассматривал мое лицо, наклонив голову немного в бок, и покусывал губы.
— Что-то новое хочешь увидеть? — интересуюсь, поглаживая его по спине. Он мотает головой. — А что тогда? — пожимает плечами и покрывало падает.
На кухне тишина, которую нарушает только тиканье настенных часов. Тишина и спокойствие.
Все случившееся, перестает казаться таким ужасным. Даже чувства обиды, как такового нет. Только не понимание. Я ведь не отказывался от ребенка и не факт, что стал бы делать тест на ДНК.
"Или я и, правда, настолько скрытен, что, кроме гнева ничего больше не различить?"
— Саш, — отстраняюсь от него и спрашиваю, подняв глаза вверх. — Ты видишь, что я тебя люблю?
Он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал. С таким трепетом, что я сначала опешил, а потом вцепился в него, обнял, не смотря на боль в руке, и поднялся со стула, подняв его следом.
— Я всегда все вижу, — шепчет в мои губы. — Даже если ты чего-то не говоришь. Я всегда это вижу... по твоим глазам.
Тепло. От его слов и от его тела. Внутри тепло.
Может быть, я и не смог усидеть на двух стульях сразу, но хоть на одном из них получилось удержаться.
— Пойдем греться? — шепчет в самое ухо.
Разве я могу отказать?
Первая мысль утром.
"Почему не звонит будильник?"
Вторая мысль.
"Блеать, как же спина болит!"
Третья.
"Сулаев, Сука!"
Дальше уже не думал, потому что совсем рядом раздался вопрос.
— Блин, вот и че я проснулся в такую рань?
Смеюсь, приоткрыв один глаз. Саша лежит на животе, повернув голову в мою сторону, и недовольно кривит губы.
— Вот если бы на работу надо было, — он перевернулся на бок, пододвинувшись ближе ко мне. — Или на встречу какую-нибудь, то проспал бы.
— Без сомнений, — улыбаюсь.
Утро нового дня и окончательное осознание того, что многое теперь будет по-другому. Что теперь я буду сразу возвращаться домой, а не тащиться не понятно куда, с тем от кого меня воротит. Что теперь мне не придется разрываться на несколько частей и метаться между ним и ребенком. Я целиком и полностью теперь только для одного.
— Нам же никуда сегодня не надо? — Саша двигается ещё ближе и задумчиво водит пальцем по забинтованной руке.
— Надо, — отвечаю и улыбаюсь ещё шире, встретившись с его удивленным непонимающим взглядом. — Но это можно отложить на после обеда.
— И куда это нам надо?
— Машина твоя где? — ответ вопросом на вопрос.
— На парковке осталась, — хмурит брови.
— Забрать не хочешь? — убрал прядь, упавшую на его глаза. — Или пехом собрался по городу перебираться?
— Ну, да, надо бы...
— Вот. Только давай, — берусь за угол одеяла и, томно прошептав. — Чуть позже съездим, — накрыл обоих.
— Уговорил, — его шепот обдал меня таким желанием, что мысль о машинах тут же вылетела из головы.
Все оказалось не так уж трагично. И местами даже вполне сносно.
Синяки сойдут, кисть заживет, все раны затянутся. Переживу. Ведь у меня есть он. А ребенок. Я просто стараюсь об этом не думать.
— Ты Марию Васильевну к себе заберешь? — спрашивает, пока мы умывались.
— Если она захочет, — по его просьбе, я сегодня не бритый. — А что?
— Просто спросил, — он пожал плечами и заскользил станком по лицу.
— Саааааш, — полшага и я стою у него за спиной, посмотрев на наши отражения в зеркале. — Ты никогда ничего просто так не спрашиваешь...
Он улыбнулся, сполоснул бритву и прошептал:
— Мне к себе возвращаться?
— К себе? — немного не понял о чем он.
— В свою квартиру, — смотрит в зеркало и ждет, что я отвечу.
— Чего ради? Я разве говорил об этом? — обнял его, обвив руками за талию. — Я наоборот собирался предложить забрать Мориса, чтобы он один не скучал.
Моргнуть не успел, как Саша повис на моей шее, измазав лицо остатками пены.
— Ты не шутишь? — отстранился.
— Разве, похоже? — перехватываю его левой рукой под попой, подняв вверх, и он обхватывает меня ногами, скрестив их за спиной.
— Это самые романтичные слова, какие я мог ожидать от любимого мужчины, — произнес, смущенно закусив нижнюю губу.
Столько нежности, сколько я испытываю к Александру Сушину, я ни к кому и никогда не испытывал. А после того, что случилось, все чувства, словно обострились.
— Я тебя люблю, — от его шепота, колени в момент становятся ватными, от прикосновения нежных губ перехватывает дыхание.
— И я тебя, — от ощущения его теплого тела в руках, голову сносит напрочь. — Очень.
Не зря. Весь этот бардак, который творится в моей жизни. В итоге оказался не таким напрасным.
На мое предложение сменить апартаменты, на более просторные, ответили отказом. И вообще чуть не выгнали из квартиры, когда я сказал, что Анжелы больше нет, и рассказал почему.
— Может я мужчину... хочу привести, — руки Васильны уперлись в бока и она стоит, постукивая одной ногой по полу, из-за чего ушки у собачек разлетаются. — А вы тут третесь... постоянно...
Саша смеется, прикрыв рот рукой и отведя взгляд в сторону. Я немного в шоке от такого заявления, сижу рядом с ним на диване и, молча, глазами по пять рублей, смотрю на стоящую передо мной бабушку.
— Что смотришь? — продолжает возмущаться. — Беременной проблемы... больше нет... и прятаться, как я поняла... вам уже не надо..., — подходит ко мне и, погладив по голове, сказала. — Езжайте и живите спокойно.
— Ба?!
— Андрюш, за мной есть... кому поухаживать, — она посмотрела на Сашу и добавила. — У тебя такой молодой... парень... думаешь, ему хочется... по вечерам с бабкой... старой сидеть?
— Мария Васильевна, — чувствую, как он краснеет. — Мне нравится с вами по вечерам болтать.
— Я тебя умоляю, — как же я люблю свою старушку. — Нравится ему...— помотала головой, скорчив рожицу типа "недовольна". — Уж точно... проводить вечера... только вдвоем... тебе больше понравиться...
Спорить с ней бесполезно, но над переездом я ещё подумаю.
Я спокоен. На удивление. Никакого бешенства или желания проломить кому-нибудь череп. Даже столкнувшись с Игорем на парковке, кроме безразличия, ничего не почувствовал.
"У него фэйс покрасивее будет, — думал, посмотрев на его сломанный нос и синяки под глазами. — Равномерно заплыл"
— Развлекаетесь? — прогундосил тот, глянув на нас.
— Ну, уж точно не плачем, — ответил ему Саша.
— Ну, развлекайтесь, — Сулаев хмыкнул и сел в свою машину. — Пока есть такая возможность.
Зато ему, видимо, до сих пор не иметься, только реагировать на него я больше не стану. Не смотря на то, что в фирме останутся все трое.
— Без премий и пару месяцев придется поработать за половину з/п, — проговорил Саша, после того, как Сулаев уехал и я спросил, что насчет нас решил Герман.
— Вот же... Блин...
— Но его хотят куда-то отправить, — Саша поправил ворот водолазки и, улыбнувшись, добавил. — Насовсем.
— Это было бы идеально, — улыбаюсь ему в ответ.
"Потому что Игорь — гнида, и явно на драке в туалете не успокоится, — приобнял Сашу за плечи и подтолкнул в направлении кабинки охранника. — На выпад в свою сторону, я ещё сдержусь, но если Сулаев хотя бы моргнет в его сторону... многое может быть".
В офис подняться не рискнули. Там американцы и мне своей рожей светить не очень хотелось. А перспектива провести сегодняшний день без спешки и беготни, манила домой со страшной силой.
Взгляд Петровича на мою замаскированную щетиной подбитую морду, вызвал не большой приступ смеха, и сдержаться не получилось.
— Бандитская пуля, — я сама серьезность.
— Видимо вас с Игорем одной пулей задело, — Петрович тоже не промах.
— Рикошет, — произнес Саша и, подмигнув мне, забрал обе связки. — По касательной задело.
"Интересно, все уже о драке знают?" — подумал, поблагодарив охранника за сохранность обоих авто.
Мне надо бы ненавидеть/ рвать/метать. За то, что предали. Использовали. За то, что я столько времени убил на тех, кто оказался хуже крысы. Потому что втихаря. Потому что за спиной.
Но я смотрю в его большие блестящие голубые глаза. Касаюсь пальцами нежной кожи губ и чувствую, все его тепло и ласку, каждой клеточкой своего тела и мне настолько пофиг, что сам себе удивляюсь.
— Теперь куда? — хлопает своими длинными ресницами, не сводя с меня взгляд.
— Куда захочешь, — улыбаюсь.
"Мы ведь действительно можем сейчас уехать куда захотим, — от этой мысли стало так хорошо, что я невольно поджал губы, чтобы не смутить его дикой улыбкой. — Я свободен".
— Поехали ко мне, — прошептал он, протянув ключи от моей тойоты.
Два раза меня просить не пришлось.
Глава 151. Новость
Но поехали мы не к Саше.
Я на полпути развернулся, просигналив, чтобы он ехал за мной и направился к ближайшему хозяйственному магазину.
— Эндрю, что случилось? — спросил сразу, как только остановились.
— Вспомнил кое-что, — киваю в сторону входа. — Замок надо сменить.
Саша непонимающе смотрит, но идет следом.
— У кого? — спрашивает.
— У меня, — отвечаю, и он ещё сильнее сдвигает брови к переносице. — Пока ты вчера у дяди был, я к себе съездил, — открыл дверь, пропуская его вперед. — Ни Анжелы, ни ее вещей не было. Но и ключей я тоже не нашел.
— Думаешь, она вернется?
— Я не думаю, Саш, — посмотрел на него. — Я знаю.
Только сменить замок оказалось не так просто. При малейшем давлении на кисть, из глаз сыпались такие искры, что разболелось все тело. А левой никак не получалось приноровиться и все толком затянуть.
— Давай я, — уже в который раз слышу его предложение помочь.
— Что ещё скажешь? — глянул на него, подпирающего спиной стену, и продолжил вкручивать последний шуруп.
— Что я тебя люблю, — шепчет, опустив глаза вниз. — Но не знаю, что с тобой теперь делать...
— В смысле?
— В прямом, — пожимает плечами. — Привык, наверное, что могу быть с тобой только ночью, а днем не знаю, что и придумать.
— Тоже что и ночью, — сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — Разговаривать, смотреть, прикасаться...— последние усилия и можно оценить надежность устройства. — Любить... Проверишь?
Он довольно улыбнулся. На что именно не суть. Главное, что он улыбается.
Замок сработал отлично. И дверь при этом не отвалилась. Руки все-таки оттуда, откуда надо, а не из противоположного места. Теперь я окончательно спокоен.
Потому что от Анжелы можно ожидать чего угодно, но сюрпризов с меня пока хватит.
Ощущаю спиной его взгляд. Внимательный, задумчивый, такой теплый. Выключил воду и обернулся. Стоит в дверях ванны, сложив руки на груди, и подпирает косяк плечом. Смотрит на меня, чуть приподняв уголки губ и как всегда покусывая нижнюю.
— Ты ее съешь когда-нибудь, — подхожу к нему и указательным пальцем, опускаю изжеванную бедняжку вниз.
— Не съем, — шепчет и, встав на носочки, слизнул капельку, скатившуюся на подбородок.
— Чейта ты делаешь? — чувствую, как внутри все начинает копошиться.
— Тоже, что и ночью, — как же возбуждающе он умеет прикусывать свои пухлые губки. — Разговариваю, смотрю, — медленно проводит ладонью по моей груди, животу, замерев на пуговице джинс. — Прикасаюсь...
— И только?
— Нет, — тянет за футболку на себя, и я прижимаю его спиной к стенке. — Хочу в постель затащить...
— А ты говоришь, что не знаешь, что со мной делать, — подхватываю его одной рукой и уношу в комнату.
Я с ума схожу. Каждый раз. Когда он вот так на меня смотрит, когда он произносит мое имя горячим, срывающимся в громкий стон, шепотом, когда он вжимается в меня, поддаваясь всем телом и тихонько вздрагивает, когда я не спеша проникаю внутрь. Я схожу с ума. Каждый раз. Когда могу провести рукой и прикоснуться к его нежной коже, когда могу целовать его, когда могу видеть/слышать/чувствовать. Я просто схожу с ума. От его тела, от его рук, от его губ. От него. От моей маленькой сладкой Булочки.
— Саш, — навис, опираясь левой рукой в подушку у его головы, и посмотрев в немного задурманенные глаза. — Пообещай, что вернешься ко мне из Красноярска.
Он замер. Я почувствовал, как подо мной напряглось все его тело. Но я молчал и ждал, ответ, боясь вздохнуть слишком громко или шевельнуться слишком резко. Ждал именно тех слов, что боялся произнести сам.
— Обещаю, — мое лицо в его теплых, нежных ладонях. Он обвил меня ногами, прижимая к своему разгоряченному вспотевшему телу и шептал, словно вдыхая в меня жизнь заново. — Я слишком долго ждал, что сейчас отступиться.
Счастлив? Да!
До сумасшествия. До безумия. До дикого желания кричать всем и вся:
