* * *
Черновое обновление от 27.10.18 / Финал буранного года. Ракетные рекорды над Москвой и брандеры над горящим Берлином... / — не вычитано //
* * *
До октября 1940-го года состоялись еще три высотных ракетных пуска. Максимальная достигнутая высота превысила 38 тысяч метров. После полета американца, очередной рекорд был установлен одноместным вариантом ракеты 'Оберта-Моровски-Стечкина', получившим индекс 'Зарница-3'. Аппарат был модернизирован НИИ-3 и другими предприятиями УПР НКВД. Фамилия советского профессора Бориса Стечкина была добавлена к названию аппарата из идеологических соображений. А то, получалась странная ситуация. Ракеты взлетали на территории СССР. Большую часть стартовых команд составляли советские граждане и командиры Красной Армии. Начинка ракет, начиная с третьего экземпляра, уже была по большей части советской. Несколько заводов уже производили агрегаты для ракет и топливные смеси. Да и носителем этих ракет также всегда были советские самолеты, либо ТБ-3 (АНТ-6), либо ПС-124 (АНТ-20 бис). Но названия самих высотных ракет, по странному стечению обстоятельств, не несли в себе, ни единой советской фамилии. И вот, несправедливость была исправлена. Герман Оберт легко согласился на переименование аппарата. Дольше пришлось убеждать самого Бориса Стечкина, который упрямо твердил, что не заслуживает такой чести. В итоге, профессора, все же, уговорили. Пилотом рекордного 'изделия' с неимоверным трудом стал главный испытатель страны Михаил Громов. Это нелегкое решение было принято узким кругом в Кремле, только после жаркой и продолжительной дискуссии. Наиболее ярым противником участия комдива в ракетном полете, был сам Сталин. Потеряв в 1938 Валерия Чкалова, генеральный секретарь компартии Советского Союза всеми силами противился возможному риску для жизни второго 'знамени советской авиации', которым для него был Громов. Лишь согласованные усилия всего ближнего круга, заставили согласиться с решением 'вернуть нам престиж советского ракетного рекорда', но все равно не убедили вождя. От присутствия в наземном 'Штабе Полета' Сталин резко отказался, и демонстративно уехал к себе на 'Ближнюю дачу'. Взлет сцепки носителя с ракетой прошел без проблем. Самолет-носитель, как и в предыдущем полете с 'Файерболом-4', отрывался от земли с минимумом топлива. Дозаправка происходила на высоте семи километров с 'летающего танкера' на базе Т-4 (клон самолета 'Правда'). Потом начался долгий подъем на высоту запуска. Реактивные ускорители несколько увеличивали скороподъемность, но совсем уж стремительным, подъем не делали. С погодой им сильно повезло, было ясно.
До самого приземления волновались все причастные. Позывной 'Скала' получил 'Штаб Полета' в Каргополе. Для поиска ракеты были готовы автомобильные и пешие отряды, усиленные самолетами и автожирами. Из-за постоянного радиообмена, название 'Эверест' уже давно прилипло к обновленному самолету-гиганту ПС-124НР (новый индекс НР означал носитель ракеты). Его доработанная конструкция включала шесть новых ВМГ с саблевидными винтами и турбокомпрессорами, новые реактивные ускорители, увеличенные в размахе консоли крыла, опустошенный для максимального облегчения салон, и прочие новации. Пилотировал многомоторную машину в тот раз инженер-подполковник Стефановский, в правом кресле от него сидел опытный испытатель Синельников. Третьим человеком на борту был дивизионный инженер Королев, а четвертым кинооператор от УПР НКВД. Остальные члены 'летающей стартовой команды', в этот раз, летели на двух других самолетах АНТ-6 высотной модификации. Сброс ракеты произошел на высоте чуть меньше двенадцати километров. В эфире голос Громова звучал олимпийски спокойно. Судя по результатам его действий, при сбросе ускорителей и подвесного бака, испытатель-комдив уже мог считаться лучшим ракетным пилотом планеты. Такой точности не было ни у одного, из летавших до этого экипажей, даже у 'пионера ракетных полетов' Моровского. У самого комдива Громова в активе, помимо многочисленных сбросов с подвески пилотируемого им носителя различных ракет, имелись шесть личных стартов на учебных ракетах 'Моровски-Годдарда', и два старта на упрощенном аналоге 'голландских' ракет 'Оберта-Моровски', собранных на ракетных производствах УПР. До этого рекордного полета, максимальной высотой предыдущих подъемов Громова являлась отметка чуть больше пятнадцати километров. Наработанный в СССР опыт, позволял воспринимать ракетные старты на высоты менее шестнадцати тысяч метров, как вполне себе рутинные. Вот только отметку в тридцать тысяч до Михаила Громова смог превысить лишь сам Адам Моровски, на специальной версии своей же ракеты 'Файербол-4'. Причем после полета поляк-подполковник честно признался, что высотный ресурс его 'Файерболов' почти исчерпан, и в дальнейшем не стоит летать на них выше одиннадцати-тринадцати километров. Все это касалось двух первых ракет, показанных в Даугавпилсе, и затем модернизированных советскими инженерами и учеными. Но про третью, очень сильно доработанную в НИИ-3 ракету своей конструкции, 'американский полукровка' даже не заикался. Тот аппарат уже негласно готовился к штурму высоты свыше 50 тысяч метров. Ориентировочно это могло состояться в ноябре-декабре 1940 года. Единственным членом экипажа должен был стать шимпанзе по кличке 'Прометей' на борту, пассажиром-дублером 'Прометея' был назначен его кузен шимпанзе 'Гефест'. Но все это было только в планах, а пока, в полете находился лучший испытатель Страны Советов, Михаил Громов. Телевизионный репортаж с борта его ракеты, через три самолета-ретранслятора, в реальном времени, принимался на земле на экраны новых американских иконоскопов 'Ортикон', и затем снимался на кинопленку. На борту ракеты 'Зарница-3' также были кинокамеры. На высоте около 37 тысяч метров, Громов зафиксировал непонятные показания приборов, и самостоятельно принял решение о прекращении набора высоты. Как по радио доложил командующему стартом Сергею Королеву сам ракетонавт — '...наблюдаю странные тревожные сигналы от двигательных систем аппарата, и датчиков герметичности, подъем ракеты прекращаю, перевожу в пологое снижение...'. Но до запланированного на высоте двадцати одного километра катапультирования спасаемой одноместной капсулы, Громов успел выполнить целый комплекс полетных задач. Помимо целого ряда сложных аэродинамических маневров в стратосфере, в него входили краткие астрономические наблюдения (замер углов небесных светил), радионавигация по нескольким 'маякам', высотное фотографирование поверхности земли внешними фотокамерами ракеты, сброс нескольких капсул с отснятыми кинопленками. Финальным упражнением стал сброс специальной радиоуправляемой ракетной капсулы. Запуск этого сбрасываемого малого ракетного аппарата, одновременно имитировал отправку сообщения с орбиты, при отсутствии на борту радиосвязи, а также моделировал химико-физическое зондирование атмосферы другой планеты (капсула посылала ракетонавту меняющие тональность звуковые радиосигналы об изменении внешнего давления и температуры за бортом макета ракеты). Но даже в штабе полета лишь несколько человек знали, что сброс этой малой ракеты фактически являлся отработкой боевой ракетной бомбардировки из стратосферы. Настоящих боевых радиоуправляемых ракет столь малых размеров еще не было нигде в мире, как и опыта управления ими. Кстати, втиснуть в двухсоткилограммовое изделие систему телеуправления, оказалось делом непростым. Однако сброшенный комдивом Громовым макет ракеты смог держать радиосигнал на всем протяжении своего двадцатикилометрового маршрута. Ракетная капсула несколько раз меняла курс, выключая и вновь запуская свой ЖРД, и в итоге приводнилась в небольшое озеро. Двигательный отсек большой ракеты вместе с записывающими приборами и наиболее ценным оборудованием, был, как и спасательная капсула с Громовым, отстрелен от 'Зарницы-3' и спускался на отдельном парашюте. Следовательно, имелась вероятность дознаться о причинах странных показаний приборов, из-за которых сорокакилометровую отметку подъема взять так и не удалось. Михаил Громов в очередной раз был награжден званием Героя Советского Союза. Прилетевший из США Роберт Годдард также привез всем летавшим в России ракетонавтам, и главным действующим лицам ракетных испытаний, учрежденные в США гражданские ордена 'За выдающиеся научные заслуги'. В подоплеке его приезда, оказалась просьба вернуть в США, хотя бы одну из двух ракет 'Моровски-Годдарда', чтобы на ней можно было начать готовить ракетонавтов за океаном. Встретившийся с ученым Сталин, пообещал прислать одну ракету в конце ноября, чтобы не прерывать запланированных опытов. За кадром осталось указание Давыдову и Королеву, перед отправкой в САСШ одного из 'Файерболов' заменить все новейшие агрегаты и приборы более простыми, на подобие тех, что стояли на этой ракете в феврале в Даугавпилсе. С американцем Сталин обсуждал постройку международной ракеты и тяжелого носителя. Вкладывать озвученные суммы в такой проект СССР не был готов, о чем советский вождь прямо и заявил. Тем не менее, расстались тепло. Сам Годдард получил новый орден 'Знак Почета', в поздравительном адресе было указано, что награда вручена 'за выдающиеся научные заслуги в деле создания высотных ракет'. Мировые информационные агентства очередной раз, опубликовали новость о 'Ракетном чуде в России'. Посол Германии в Москве граф Шулленбург, уже через три дня после ракетного полета, прислал Герману Оберту официальное приглашение выехать в Берлин вместе с сыном и с его 'шведскими соратниками' (имелись в виду два инженера SAM 'Свенска-Америка Мотор', выполнявшие контрактное обслуживание боковых управляющих ЖРД всех ракет 'Зарница'). В приглашении были озвучены весьма привлекательные начальные кондиции будущего контракта. Вот только пылающая в Европе война убедила румынско-немецкого профессора, не спешить с этой поездкой. Мертвому ученому деньги не пригодятся, а тот самый Берлин уже несколько раз бомбился авиацией Альянса. Несколько ранее, очень похожее на германское предложение, но только из-за океана, получил и подполковник Моровски, который также не спешил со своим ответом. Вместо этого первый пилот превысивший высоту в 30 километров, сразу после своего рекорда убыл в Ригу. Там его ждали три истребительно-штурмовых дивизиона на новой польской летной технике. Чин подполковника недавнему рекордсмену подтвердили и в штабе Сил Поветжных. Возрожденная авиабригада 'Сокол' теперь базировалась на три полевых аэродрома вблизи границы с СССР недалеко от Бреста. Этот район Польши был освобожден еще в августе сначала диверсионными отрядами 'Армии Свободы', а затем и регулярными частями Войска Польского. И широким потоком через границу соседних прибалтийских стран лилось снабжение. Обратно вывозились раненые польские военнослужащие и добровольцы, для которых были организованы полевые госпиталя.
Гитлер был в ярости, когда узнал о предоставлении поддержки полякам Латвией и Литвой. Поначалу он лишь сыпал дипломатическими угрозами (прямая оккупация этих стран сталкивала его лбом с СССР). Но в начале октября 1940 терпение фюрера германской нации лопнуло окончательно. Со стороны Восточной Пруссии, без объявления войны, границы сопредельных прибалтийских стран перешли дивизии Вермахта с целью прекращения заграничного снабжения польских войск. По счастью, эти пехотные дивизии не были моторизованными и даже оказались неукомплектоваными до полного штата, поэтому стремительного рывка к соседним столицам не получилось. К тому же, НКВД заранее получил из Берлина сведения о начале этого наступления, моментально информировал соседей и стремительно провел свои собственные контр-операции. Все три прибалтийские республики, не только успешно отразили первые удары тевтонцев, но и внезапно, одновременно попросились в состав СССР. Их правительства в течение одних суток ушли отставку, а спешно проведенные выборы, привели к власти просоциалистические политические силы, заключившие с СССР договор о вхождении в состав Советской державы сразу трех новых советских социалистических республик (окончательную ратификацию договоров должен был обеспечить плебисцит). И пока в трех де факто воюющих с Германией республиках проводилось это народное волеизъявление, в приграничные с Германией районы всех трех стран стремительно высадились мощные воздушные десанты из бригад ВДВ и обученных высадке с самолетов стрелковых бригад РККА, усиленных самоходными орудиями и гаубичной артиллерией. Успех десантной операции был полный. Причины лежали на поверхности. Репетиции такого воздушного охвата прошли еще в январе в финской Остробортии. А, затем, в конце августа подобные операции были, негласно, отработаны в Польше. Вот, поэтому 'Прибалтийский десант' был проведен столь быстро, обошелся практически без потерь, и поставил надежный барьер перед ползущими от границы германскими войсками. В германское посольство в Москве тут же были переданы ноты НКИД о том, что германские войска находятся на территориях добровольно вошедших в состав СССР, и должны незамедлительно их покинуть. Командовавший немецкой экспедиционной группой, призванный из запаса престарелый генерал-майор Фогель, был вынужден остановить наступление, доложить о ситуации в штаб, и ждать его решения. Министр иностранных дел Третьего рейха Риббентроп получил от фюрера указание, требовать от соседей закрыть, наконец, границу для снабжения поляков, но не доводить дело до военного конфликта с СССР. В Европе наступала новая эпоха. Жители Латвии, Эстонии и Литвы были сразу оповещены, что вхождение в состав СССР, предотвратит оккупацию их стран Германским рейхом (а значит и их участие в войне вместе с рейхом, против Западного Альянса), поэтому плебисцит прошел достаточно единодушно. Прогерманские группы экстремистов в республиках, пробовали устроить беспорядки, но по большей части попали в расставленные НКВД ловушки. Другая часть фольксдойче и сочувствующих Третьему рейху спешно продавали свою недвижимость, и готовились выехать в Кенигсберг, Штетин и Гамбург. Кое-кто рванул в Швецию, другие ехали в Румынию и Венгрию через СССР...
* * *
Вот так закончился год. Не календарный — 1940-й, другой год. Год с начала большой европейской войны, из которой все явственней торчали когти уже настоящего мирового противостояния. За тот год стальные метели и бураны, то утихая, то снова приходя в неистовство, перепахали сотни тысяч гектаров земной коры. В большинстве стран этот год стали отсчитывать с византийской новогодней даты 1 сентября. Именно в этот день в прошлом 1939 году была пройдена 'точка невозврата', как всегда ведущейся под благородными девизами, всеевропейской бойни (а на самом деле мировой бойни). Германия под властью своего фюрера, наконец, отбросив всякий стыд и скромность, показала себя во всей своей захватнической красе. Никакие приличия международных мирных соглашений, выступлений с трибуны Лиги Наций и дипломатических нот ее более не сковывали. Никакие заступники, вроде Чемберлена, рейху больше не были нужны, и потому не прожившие и полутора лет 'Мюнхенские скрижали', словно отсохшая пуповина, были им выброшены 'на помойку истории'. Рывок к мировому господству взял свой старт. Причем, в своем 'Майн Кампф' Гитлер давно, и почти открыто, предсказывал все свершившееся. Но финансисты Запада, прикармливали свою 'ручную зверушку', не только для этого. Польша и Франция, были лишь приманкой зверю. Сами же они надеялись, в будущих боях остаться за канатами ринга и потом знатно попировать над телом поверженного ими победителя.
