— А? Клятва или оплата?
— Кроме него же никто его жизнь оценить не мог, так что клятва тоже в оплату, — подтвердил Эд. — Продолжим?
— Постойте! Какую ещё клятву? — Оля вспомнила заключение ею договора гида и любопытство несколько потеснило испуг.
— Служения, — пожал плечами эльф.
— Может как-то по-другому? — захотела уточнить Оля, слишком уж у Петра был пасмурный вид.
— Квартиру хочешь? — вроде как обрадовался тёмный, и она настороженно кивнула, не понимая, что к чему.
— Одно другому не мешает, не так ли? — перебил его радость Эд.
— Досрочно! Сам съеду куда-нибудь!
— Не пойдёт, должен же понимать. Хорошо. Пусть будет дистанционно, — прозвучало совершенно бескомпромиссно.
— Уговорил, уговорчивый. Хоть так. Давай руку, что ли, — согласился тёмный и протянул ладонь. Оля помедлила, во все глаза разглядывая её. Широкая, в порезах и мозолях, кисть вызвала одно желание — нарисовать. Срочно. Наверное, если бы она могла влюбиться в мужские руки — то это были бы именно такие ладони — надежные, крепкие и очень красивые. Изящная форма рук Эда не вызывала такого мгновенного доверия. Оля помотала головой и с трепетом вложила свою холодную ладошку в мужскую ладонь.
— Отлично, — Эд хлопнул в ладоши, и у Оли зачесался ноготь большого пальца, а Пётр поморщился, потирая запястье, где прямо поверх вен прорисовался простенький цветок с горошинкой-глазком в центре. Красного цвета, как ожог.
— Экая ты незабудка, оказывается, — разглядывал тёмный новое украшение.
— Это что? — У Оли тоже не проходило жжение под ногтем, только там цветок едва угадывался и утишить это ощущение удалось самым простым способом — засунув палец в рот.
— Кнопка экстренного вызова, — скривившись, ответил тёмный.
— А почему цветок?
— Твой символ, незабудка.
— Мой? — Оля посмотрела на браслет. — Никогда не думала. И что мне с этим делать?
— Прикусишь зубами, и я узнаю, что нужен тебе.
— Ага. На другом конце города? — скептически посмотрела на голубоватое украшение. — И чем это может помочь?
— Если он постоянно будет рядом, это для тебя вреднее, — обрисовал ситуацию с другой стороны эльф.
— Это точно. И не поспоришь, — согласилась она.
— А так ты имеешь право на материальную компенсацию его удобства.
— Чьего удобства? — не поняла Оля.
— Твоего данника. Он тебе квартиру обещал.
— Квартиру? Мне? А может... не надо? Как я родителям объясню?
— Выиграла? — пожал плечами тёмный. — Сделка обратной силы не имеет.
— Ну... ладно... это же не сейчас?
— Не сейчас.
— Хорошо, потом что-то придумаем, — Оля ради эксперимента чуть прикусила ноготь большого пальца у основания. Пётр коротко вскрикнул, его незажившая губа лопнула, и он раздражённо слизнул капельку крови.
— Что?
— Что?!? Больно! Ещё же не зажило! — Перевернул ладонь снова ладонью кверху. И правда, рисунок вспух и налился багровым.
— Потом не будет больно, да?
— Будет. Всегда будет, иначе они смогут игнорировать призыв, — спокойно заметил Эд.
— Не буду я игнорировать, — буркнул тёмный, — проигнорируешь такое.
— Вот поэтому служение так и сделано.
— А если... может я просто позвоню? И всё?
— Да уж, сделай милость — звони. Может и приезжать не придётся, само всё решится! У меня люди по всему городу.
— Да я пока даже не представляю, зачем бы мне могла понадобиться помощь, так что вряд ли... ну, вряд ли я что-то буду просить.
— Это было бы хорошо, — посматривая на руку, заметил Пётр, — незабудка, мать твою, на мою голову.
— Очень больно, да?
— В сравнении с тем, что было, совершенный пустяк, — ответил он, потирая челюсть.
— За всё надо платить, правда? — Эд без всякого сожаления смотрел на тёмного.
— Да уж. Вы удовлетворены? — Дождавшись утвердительного кивка от эльфа, Пётр встал:
— Прощаемся?
— Да, — Оля оглянулась на безразлично пожавшего плечами Эда и поспешила в прихожую:
— Я провожу!
...
Услышав щелчок собачки, Оля привалилась к холодному дерматину, остужая лоб. Проходной двор какой-то! Невозможно расслабиться, когда чужие шастают в твоей собственной уютной норке. И ладно Эд, он какой-то... свой. А этот тип совершенно кошмарный — до сих пор волосы дыбом стоят! Лёшка, Вадька, да и Люся — пусть, а вот Макс и Люсины родители — это уже перебор. Так ещё немного, и она саму себя потеряет в этой круговерти новых людей, к каждому из которых нужно подстраиваться — а она этого совсем не умеет, просто не успевает реагировать. Опять подступили близкие слёзы и Оля, хлюпнув носом, разозлилась на себя: "Можно подумать, я когда-то что-то из себя представляла! Вечно как флюгер — только и могу, что смотреть на других и мечтать с кем-то их отраженными желаниями!". С усилием отлепившись от мягкой двери, она заставила соскальзывающие пальцы дважды провернуть замок и, придерживаясь за стенку, вернулась на кухню.
— Поешь! — Эд, не отрываясь от сияющей памятки, пододвинул ей вазочку с орехами и очередную банку мёда.
— Не хочется что-то, — вяло отмахнулась хозяйка. -Тошнит и голова кружится. Кажется, я объелась.
— Не объелась, наоборот. Просто подаренная мною энергия медленно усваивается. Слишком концентрированная, вот и вытекает. Да ещё этот нахлебник потерянное всё до крошки подобрал.
— Нахлебник. Усваивается, — как болванчик, кивнула Оля. — Ничего не поняла. Тёмный что-то плохое сделал? Ты же говорил — не сможет?
— Ничего запрещенного сделать не посмеет. Но что никому не нужно — вот то и забрал, и ты снова почти столько же потеряла. Отсюда и головокружение. Потерпи и поешь, а то так и будешь терять с каждым встречным тёмным.
— Так, а ты тогда почему не забрал? Себе не вернул своё? — Эльф на неё так и не взглянул, не отрываясь от своей игрушки. Оле тут же захотелось её отобрать.
— Я уже тебе говорил! — Он словно услышал её мысли и отложил памятку. — Мы медленно усваиваем, переводим в структуру. Забыла, как я чуть тело не сжёг из-за переизбытка энергии?
— А? Ну да, прости, я думала, если немного, то никаких проблем нет.
— Ты постоянно излучаешь эмоции, мне уже этого достаточно и для развития, и чтобы с тобой делиться.
— А я... а у меня-то она усвоится вообще? — Никак не получалось у неё что-то почувствовать, кроме обычного — холода, голода, слабости. И как-то дико объяснять их чем-то таким, почти потусторонним.
— Когда-нибудь, да. Но когда? Я предсказывать не возьмусь. Тебе, похоже, как и нам — чтобы больше удерживать, надо иметь более сложную структуру. Надо развиваться.
— А-а... а что мне делать-то?
— На первое время всё идет в тело, так что ешь. Поддерживай тем, что можешь усвоить. И физические упражнения какие-нибудь поделай. Тело само знает, куда что распределить.
— Смеёшься? Я физкультуру ненавижу! А если я поваляю, этого хватит?
— Сил много тратишь? Устаёшь?
— Не то слово.
— Тогда почему нет? Годится, валяй.
— Спасибо, барин, разрешил!
— Пожалуйста. Обращайся.
Оля скептически уставилась на него, — неужели пошутил?
— Нет, я серьёзно. Пожалуй, придумаю тебе ещё упражнение для развития. — Эд задумчиво покрутил в руках памятку, постучал по одному камешку ногтем, но так ничего и не добавил.
— Развития чего? — удивилась Оля. — Этой твоей сложности?
— Нет. Ощущения мира. Вот как ты ощущаешь продукты, так сможешь чувствовать пространство вокруг. Ты тоже можешь быть чуть больше, чем это тело.
— Я представляю, правда! Это такой свет, как вокруг тебя был?
— Ну, до этого тебе никогда не вырасти, но что-то... очень отдалённо похожее... может быть...
— А... ну, тогда... давай, рассказывай!
— Когда спать будешь ложиться, тогда и скажу.
— Пойду-ка я прямо сейчас, что-то нехорошо мне...
— Ленишься? Поделай что-нибудь. Не стоит ложиться сейчас.
— На ночь глядя, да после такого сумасшедшего дня? — Эльф невозмутимо кивнул. — Впрочем, ты прав. Можно взвесить шерсть на завтра. Маме сумку хочу успеть сделать на новый год.
На то, чтобы переставить на стол весы и приволочь из шкафа в прихожей куль с кардочёсом, хозяйке хватило пяти минут, и через четверть часа на столе красовалась дюжина маленьких рулончиков. И, как не удивительно, но шатать Олю после этих нехитрых действий перестало, поэтому она взвесила и взялась выкладывать два жгута для будущих ручек сумки.
— Скажи, а этот Пётр может тянуть из меня... мои силы, изнутри, из "солнышка", а не те, что уже потеряно? — не удержалась она от вопроса, комкая и расправляя мокрую сеточку. Всё-таки, ей пришлось себе признаться, что тёмный её пугал, слишком он выглядел сильным и... жестким, что ли... чтобы не сказать — жестоким, это было бы несправедливо по отношению к незнакомому человеку, даже если говорить это только для себя.
— Сам — нет, только если ты разрешишь. Однако прецедент имел место, а я рядом буду недолго. Так что всё зависит от тебя.
— Ага, — чуть успокоившись кивнула она, — это хорошо, а то мне как-то... неспокойно с ним общаться. А что будет, если он не успеет мне помочь?
— Разделит твою боль. Он тебе жизнь должен.
— И что это значит? Почему нельзя... как-то откупиться, что ли? Просто заплатить, как за услугу. Я почти ничего из вашего разговора не поняла...
— А мне интересно, почему у вас базовые законы никто не знает?
— Ну, ты спросил! Я до тебя про существование каких-то базовых законов и не слышала. Наверное, знают экстрасенсы какие-нибудь, или тёмные, только мне-то откуда?
— Вообще-то все должны знать. Хотя живёте же вы как-то без связи с драконами, почти без старших рас, сами с собой, с демонами по вызову. Никак не разберусь до конца.
— Ну ладно тебе, расскажи, что с ним сейчас происходит? Мне же интересно! Он что, жить не может нормально? — Оля хихикнула, — мне кажется, я ему сильно в тягость, особенно учитывая размеры компенсации.
— Почему? Наоборот. Теперь он будет очень стараться жить как можно полноценнее. Получил второй шанс. Можно сказать, родился заново. Поэтому всем, что он получит от этой жизни, он должен делиться с тобой.
— Что? Что значит "всем"? Ты меня не пугай! Наговорили тут друг другу каких-то гадостей, а я как всегда крайняя! — Отошла к раковине, выжала полотенце. Мокрые полоски с пушистыми хвостами стали напоминать вялые жгутики, а она даже не наблюдала за процессом, настолько увлеклась разговором.
— Всем — в общем смысле. Не знаю, как сказать. Рисовал бы он картины — для тебя что-то бы сделал специально. И это засчиталось бы. Вот ты со мной поделилась своим ощущением счастья, когда мне торбочку делала. Так же и он — мог бы поделиться, если бы был способен.
— Да уж. Он охранник, мягко говоря, профессия не творческая? — Оля подняла брови, удивляясь предложению.
— Достойного, с вложением нужного посыла, скорее всего, — ничего. У тёмных с этим вообще большие проблемы. — Честно, Оля разглядела, как на лице перворожденного нарисовалась знакомая пренебрежительная улыбка. — Они нам доказывают, что мы слабее, а сами вот такую памятку не всегда способны сделать. Вот и тёмный поэтому отдавать будет силой и временем жизни. Ты ему ближе родственника теперь.
— И вот зачем мне такой родственник, а? — задала она риторический вопрос, ведь понятно, что избавиться от Петра со всеми этими базовыми законами ей не светит, как бы не хотелось.
— Раньше надо было думать, когда шла с ним жизнью делиться, — ехидно подтвердил её мысли Эд. — Ты получила свой поступок обратно, как и должно быть.
— Ладно, а если вдруг он меня от смерти спасёт, мы будем квиты? И вот это, — Оля демонстративно "покивала" перед собственным носом большим пальцем, — исчезнет?
— Теоретически, конечно, возможно.
— Теоретически?
— Да, но практически — очень сомневаюсь.
— Почему?
— Ты забываешь, что жива осталась только благодаря мне. И своей победе.
— Победе? Над чем?
— Ты боялась, очень. Но пошла, преодолела. Молодец. Ещё бы думать научилась.
— И что?
— В этом разница. Если бы боялась...
— Да боялась я! Мне ужас ведь как страшно было...
— Но ты смогла перешагнуть, а если бы страх был бесконтрольным, именно ужас, а не разумный страх, то он бы тебя выпил досуха. И я просто не успел бы помочь.
— То есть... досуха? — По спине пробежала струйка пота, заставив зябко передернуть плечами. — И так-то едва жива осталась... сам же говорил...
— Именно что. Хорошо, что поняла. Что не смогла бы выздороветь после такой потери.
— Да поняла я, давно поняла. Но что из этого?
— То, что столько он, конечно, когда-нибудь отдать сможет, если ты будешь постоянно на грани жизни и смерти. У него-то сил поболе, чем у тебя, а считается паритет. Сколько ты потратила, столько и он должен отдать.
— А почему материальное не считается?
— Это аксиома, ну как бы тебе сказать. То, что ты творишь содержит часть твоей любви, как отражение Создателя. Материальное оно или не совсем.
— Не совсем?
— Музыка, запахи, танец, — имеют материальную основу, но само творчество сиюминутно. А все эти ваши нужные вещи, — в качестве комментария к этому заявлению он взмахом руки обвёл стены кухни, и Оля поняла это как штамповку. Весь дом, линолеум, стенка и холодильник, плита и раковина, всё это существовало в тысячах, миллионах копий.
— Да, подтвердил Эд. Поэтому и ценность намного меньше.
— У нас считается наоборот, самоделки, — она потрясла хвостиками в руках, — мелочь, а вот недвижимость как раз мега-круто!
— А по базовым законам это мелочь. Засчитывается за само твоё согласие с ним поделиться.
— Знаешь, я, наверное, никогда этого не пойму, — Оля помотала головой, приняв собственную невежественность в межмировых законах. — Чем это согласие так важно? Неужели трудно это сделать? Не мне, я не обучена, но другим?
— Светлым энергию накапливать труднее, поэтому и поделиться — более серьёзное решение, тем более когда так много требуется. А тёмным такое и вовсе в голову не придёт, вот и всё.
— Но им же проще!
— Да, но причины делиться нет. У вас вообще почти все действуют как в тёмных мирах — не... справедливо, а так, чтобы лично себе побольше перетянуть.
— Можно подумать! Сам же говорил, что выгоду ищут все и везде.
— Все и везде. Только выгода у нас другая, — отвечая эльф построжел лицом, поджав губы.
— Ох. Прости. Да, я помню, ну правда, честно-честно помню. И, вот веришь? Я постараюсь думать, как ты. Может и правда что-то изменится?
— Для тебя изменится, и это уже хорошо, и это будет важно.
— Наверное... только вот Пётр этот... тяжело ему будет...
— Уже сочувствуешь снова? Осторожнее, клятва дана, и твоя жалость может ему выйти боком, если вовремя не позовёшь.
— Без дела-то я конечно звать не буду, что ты, но если понадобится — то обязательно! — Услышав писк смс-ки Оля побежала в ванну, укладывать на просушку недоделанные жгуты.
...
Умывалась и укладывалась спать она в обнимку с телефоном. Завтра. Завтра они обязательно поговорят!
"Не спишь?" — Оля немного насторожилась, прочитав смс-ку. Показалось, что Лёшка сказал это грустно. Или устало?
