— Гарри не лжет, Люциус, — глаза Дамблдора осуждающе мерцали.
Окованная серебром трость резко и отчаянно ударилась о пол, когда маг развернулся к Снейпу, пытаясь прочесть что-то на бледном лице. Профессор помрачнел и отвел глаза. Обучить азам окклюменции можно каждого пятого, но истинный дар в области ментальных искусств невероятно редок. В комнате присутствовали два сильнейших легиллимента Англии, не считая условно покойного Волдеморта, и оба не находили фальши в словах Поттера. При таком раскладе использование думосброса только загонит десяток гвоздей в гроб Драко Малфоя. Жест Снейпа дал понять это предельно ясно.
— Я предлагаю провести тест Виджштейна, — вкрадчиво проговорил алхимик.
Что такое этот самый тест Виджштейна Гарри не знал. Крис как всегда прятался от Дамблдора, его сейчас не дозваться. Но узнать все равно надо. И чем быстрее, тем лучше. А то вдруг придется корректировать историю?
— Надеешься, что он окажется положительным? — вмешался аврор. — Ну-ну. Я сам его проведу. Посмотрим, сумеешь ли ты выкрутиться на этот раз, Малфой.
Пальцы Люциуса побелели, сжались на голове змеи, будто пытаясь оторвать набалдашник от трости.
— Гарри, пожалуйста, продолжай. Что случилось потом? — директор ласково погладил золотистый пух феникса.
Пришлось собраться с мыслями и объяснить Дамбдору незапланированное перерождение его фамилиара.
— На меня только что наложили круцио, было невероятно паршиво... И тут прилетел Фоукс со шляпой. Я надел шляпу, и из нее выпал меч... А Фоукс сидел как раз на моем плече... Ну и вот... Простите, я не хотел его убивать. Так испугался, когда... — Гарри нервно сглотнул, в мозгу возник образ пылающего феникса. Достаточно яркий и интенсивный, чтобы его можно было уловить без прямого контакта или погружения в чужой разум. — Мне нравится ваш феникс, вы же знаете.
Фоукс шевельнул куцыми крылышками и потянулся к Гарри. Ободряюще чирикнул, показывая, что ни в чем его не обвиняет. Мальчик несмело потянулся к сидящему на ладони Дамблдора птенцу и коснулся горячего оперения. Феникс не испугался и не попытался избежать прикосновения, что окончательно убедило Дамблдора в отсутствии у Гарри недобрых намерений по отношению к волшебному созданию. Мадам Помфри на минуту отвлеклась от флаконов с зельями и намекающее кашлянула, взглядом указав директору на дверь. Тот кивнул, бережно опустил Фоукса в карман расшитой звездами синей мантии.
— Думаю, стоит продолжить разговор в моем кабинете. А ты, Гарри, постарайся уснуть. Если хочешь, воспользуйся зельем сна без сновидений. После того, что ты сегодня пережил, возможны кошмары.
Гарри отрицательно помотал головой.
— Не надо. Я справлюсь.
Хорошо, что Крис его не слышит. Иначе решил бы, что его воспитанник специально старается наказать себя. Гарри об этом не задумывался. Он вспоминал Квиррелла и то, что после убийства профессора совесть отчего-то мучила его не больше часа. А вернее умолкла, радостно и молчаливо соглашаясь с увещеваниями наставника. Крис в который раз выбрал не лучший метод для защиты психики ученика. Но, может, он просто не умел по-другому. Квиррелл оказался врагом. Он остался в прошлом среди осколков волшебного зеркала, но еще раз управлять своим разумом Гарри не позволит. Сможет ли он сейчас сопротивляться или нет, неизвестно. А значит, нельзя давать Крису понять, что что-то не так. Джинни была... Ладно, она была надоедливой и временами неуклюжей, но точно не желала ему ничего плохого. Что бы ни случилось, со смертью рыжей он справится сам. Без всякой помощи.
— Вы что, правда собираетесь оставить этого, — Грюм ткнул в младшего Малфоя пальцем, — наедине с Поттером?
Осознав перспективу провести ночь с Гарри в запертом помещении, Драко наконец очнулся.
— Нет! Я с ним не останусь! — он вцепился в рукав отца. — Он убьет меня, он...
— Мистер Поттер не опустится до мести, — оскорблено вступилась за ученика МакГонагалл, до того лишь слушавшая пререкания Малфоя и Грюма.
— Следует бояться не его, а за него, — хмыкнул аврор. — Не забывайте, палочка младшенького Малфоя подтвердила использование круциатуса. Хотите рискнуть еще раз?
Гарри остался один. Когда стихли шаги за дверью, он уставился в стрельчатые окна напротив. Из-за освещения в лазарете казалось, что за тонкими стеклами ничего нет. Только бесконечная темная пустота. И вообще в мире нет ничего, кроме этой комнаты и этой кровати, а все остальное всего лишь странный сон. Гарри откинулся на подушку и закрыл глаза. Сомнительно, что настолько усталому человеку вообще может что-то присниться, зря ему оставили сонное зелье. Он и без него проспит, кажется, не меньше суток.
— Помоги, пожалуйста, помоги. Спаси меня, — шептал тонкий голосок. Ветер трепал огненно-рыжие пряди.
Он бежит по знакомым коридорам, перепрыгивает через ступеньки, проносится по лестничным пролетам. Стоит хоть на минуту остановиться или хотя бы сбавить скорость, и станет ясно, что это место только напоминает Хогвартс, а на самом деле каменные стены тают за его спиной. Гарри знает это, чувствует всей кожей и поэтому продолжает бежать вперед. Надо найти Джинни до того, как все исчезнет. Но где же она? Силуэт девочки мелькает в одном коридоре, а голос доносится из другого? Куда бежать?
— Гарри, — звенит эхо, отражаясь от пола под ногами, и замок вздрагивает.
На раздумья времени нет. Вниз, вниз, в Тайную комнату, Джинни наверняка там. И ее еще можно спасти, она живая, иначе и быть не может. Но нет в этом Хогвартсе ни заброшенного женского туалете с секретным проходом, ни даже третьего этажа. Лестницы связаны узлом, словно кто-то оставил ему только одну тропу, по которой надо следовать. Гарри чувствует, что его заманивают в ловушку, но выбора нет — за спиной растворяется реальность.
— Ты же хочешь его убить, так дай мне это сделать, — Саашшесс обвилась вокруг колонны, тело змеи прижимает к полу какого-то мага. — Только кивни, Гарри. Кивни, и все твои враги станут моей пищей.
От жертвенника по полу разбегаются канавки, в бронзовых чашах горит призрачное зеленоватое пламя. Маг кричит, пытается вырваться из мощных колец, но только зря разбивает кулаки о толстую чешую. Слишком далеко, не разглядеть, кто у нее там — Люциус Малфой? Северус Снейп? Кто-то другой? Гарри почти уверен, что другой. Он не знает того волшебника. Но не хочет его смерти.
— Саашшесс!
— Спаси, спаси, — за спиной отчаянно захлебывается словами Джинни.
Стоит обернуться, дернуться в сторону и тело исчезает в пасти змеи. Гарри этого не видит, но знает, что маг мертв, а василиск растаял вместе с жертвенной залой.
— Гарри Поттер, сэр, — пискляво говорит Джинни.
На этот раз он успевает броситься вперед и схватить ее за мантию. Мантия наощупь оказывается необычно тонкой и грубой.
— Сэр Гарри стонал во сне, — в больничном крыле было все еще слишком темно, чтобы узнать посетителя. Но голос домовика он узнал сразу. — Почему сэр Гарри не выпил зелье?
— Добби? — губы с трудом разомкнулись, в горле пересохло. Сердце бешено колотилось в груди. — Как ты здесь оказался?
Гарри отпустил наволочку домового эльфа. Гхыр, ему все-таки понадобится это клятое зелье сна без сновидений!
— Добби пришел помочь. И сказать, что это не молодой хозяин во всем виноват. Нет-нет-нет, — эльф замотал головой, уши хлопали по щекам. — Это не он, он ничего не знал. Не злитесь на него, сэр Гарри Поттер, пожалуйста.
— Да я и не злюсь, — он отпил немного воды, говорить сразу стало легче. — И спасибо тебе, что ты пытался предупредить меня летом. Прости, что я тогда не поверил.
Домовик ахнул.
— Великий сэр Гарри Поттер просит прощения... просит прощение у Добби? — он неожиданно разрыдался и уткнулся в ветхую ткань своего одеяния, вытирая слезы.
— Эм-м-м, я не хотел тебя обидеть, — Гарри взмахнул палочкой и наконец смог увидеть Добби. Порванное левое ухо, на наволочке темные пятна непонятного происхождения. — Что случилось? Это Малфой сделал, да?
— Хозяин узнал, что Добби пытался спасти Гарри Поттера. Он спрашивал, и Добби пришлось сказать.
Гарри скрипнул зубами. Добби хоть и не человек, но рисковал ради незнакомого гриффиндорца куда больше любого из знакомых ему людей. Что ждет его теперь? Не одежда, точно не одежда, иначе он давно получил бы ее. Пыточные проклятия в подвале поместья? Вполне возможно, особенно теперь, когда Драко подозревают в убийстве и применении непростительных в стенах школы.
Он не спас Джинни. Но еще может спасти этого смешного, храброго эльфа.
— Добби, как ты смотришь на то... Ну, что если я тебя выкуплю у Малфоя, и ты станешь моим эльфом? — он внимательно всмотрелся в лицо домовика. Вдруг воспримет предложение сменить хозяина как оскорбление. — Только не обижайся, если я что-то не то сказал. Я просто плохо знаю обычаи домовиков.
Его реакция Гарри отчасти напугала. Уродливое землистое лицо домовика расплылось в широкой, во весь рот, улыбке.
— Гарри Поттер хочет купить Добби! — пронзительно завопил эльф, зачарованно глядя на Гарри. Его круглые глазищи сияли в свете люмоса. — Гарри Поттер хочет, чтобы Добби служил ему!
— Большего я не могу для тебя сделать. Только тогда ты должен знать, что у меня нет дома как у других чистокровных магов. Поместье Поттеров разрушено. Я живу с Дурслями, а они тебя и на порог не пустят. Так что тебе, наверное, придется пока пожить в Хогвартсе.
— Добби согласен! Добби поговорит с хозяином Малфоем! — домовик обхватил Гарри тонкими ручками и крепко обнял. — Гарри Поттер еще более велик, чем думал Добби.
И с громовым треском, похожим на прощальный залп салюта, он исчез.
* * *
Проснулся Гарри от голода. Солнце уже поднялось над горизонтом, и в окно виднелись неясные сизые очертания далеких гор. Но из коридора не доносилось ни звука, значит, вся школа должна быть на завтраке. Всего сутки без еды, а ощущения такие, что прошла по меньшей мере неделя. Присоединяться к остальным не хотелось, и он щелкнул пальцами, вызывая домовика. Надеялся, что придет Добби, но эльф, видимо, еще не успел поговорить с Малфоем. Только после третьей порции супа Гарри почувствовал, что наелся. Он откинул одеяло, прошелся по лазарету, разминая ноги, и открыл окно. В больничном крыле закружился прохладный сладковатый ветерок, последнее напоминание о вчерашней буре. Внизу Филч сгребал в угол нанесенные за ночь ветки, листья и прочий мелкий сор, Миссис Норрис крутилась у его ног. Под влиянием внезапно нахлынувшего порыва Гарри уселся на подоконник, подставив лицо солнцу. Так его и застала мадам Помфри. Обрадованная аппетитом больного медсестра еще раз продиагностировала его, но о возвращении в башню Гриффиндора ничего не сказала.
— Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, мистер Поттер, директор Дамблдор хотел бы побеседовать с вами.
Вряд ли от этой беседы приходилось ожидать чего-то хорошего, раз уж директор не смог провести ее при посторонних. Но выбора в любом случае не было, встретиться с Дамблдором придется. Гарри заявил, что чувствует себя превосходно. И это было почти правдой. В дневном свете кошмары прошлой ночи отступили, вчерашние события словно немного потускнели в памяти. Нет, он до сих пор все отчетливо помнил, но теперь на смену яростному неприятию пришла глухая тоска, чувство вины забилось куда-то под сердце. Оно уже не сдавливало грудь, но и уходить тоже не собиралось. Наверное, ждало подходящего момента, чтобы снова свернуться вокруг сердца и вонзить в него когти. Гарри следил за редкими облаками, проплывающими вдали, и чудилось, что никакой Тайной комнаты под подземельями не существует. Да что там, казалось, что нет и не было ни подземелий, ни Снейпа, не говоря уже обо всем остальном, не вязавшемся с залитым светом замком и нежными запахами поздней весны.
И все же где-то там, во влажной, наполненной гулким эхом тьме дремал василиск. Саашшесс, ждущая во тьме, как назвал ее Риддл, и как при первой встрече представилась она сама. Ждущая — чего?
Мантия Дамблдора переливалась глубокими оттенками пурпура и темной полуночной синевы, магическая сила и заразительная жизненная энергия невидимыми, но вполне ощутимыми искрами сыпались с пальцев, волнами окутывали пространство. Гарри, начавший было слезать с подоконника, но остановленный жестом директора, размыл очертания внешних блоков, чтобы те походили на природные, и укрепил внутренние. От Дамблдора они не спасут, но буде Крису вздумается проснуться и вылезти на белый свет именно сейчас, может, он поймет намек и будет сидеть тихо.
— Сиди, Гарри. Вижу, тебе тут удобно, — улыбнулся Дамблдор. — Когда же еще делать то, что тебе хочется, и наслаждаться жизнью как не в молодости.
И с этими словами он облокотился на подоконник рядом с учеником и мерцающими ярко-голубыми глазами обвел утопающий в сизой дымке горизонт. Гарри ошеломленно следил за директором, едва успев спохватиться и отвести взгляд в сторону. Астрономическая башня, конечно, не изменилась ни на йоту, и была далеко не так интересна как чудачества Дамблдора, но зато Гарри мог быть уверен, что древние камни не прочтут его мысли. Разумеется, такому легиллименту как Дамблдор и зрительный контакт-то не всегда нужен, и все же созерцать солнечные блики на окнах замка было куда безопаснее.
— Мне вдруг захотелось подышать свежим воздухом, сэр, — беспечно болтал Гарри, ожидая, пока старик не остановит его и не переведет разговор в нужное ему русло. — Я и не ожидал, что на улице сегодня так хорошо. Правду говорят, что после бури солнце светит особенно ярко.
— У людей всегда должна оставаться надежда на лучшее, мой мальчик. Я рад, что ты достаточно силен, чтобы оправиться от происшедшего и жить дальше. Надеялся, что никогда и никому больше не скажу ничего подобного, — губы Дамблдора на мгновение дрогнули и тут же сложились в привычную ободряющую улыбку. Гарри, увлеченный кружением нескольких пестрых сов у противоположного окна, ничего не заметил. — Но очень немногие в двенадцать лет могут перенести круциатус и уже на следующее утро интересоваться окружающим миром. Ты очень сильная и цельная личность, Гарри.
Гарри горько усмехнулся. Сильная личность... Вчерашняя ночь ясно дала понять, насколько он "силен" на самом деле. Вперед, вперед, вперед со всей возможной скоростью, не заботясь ни о препятствиях, ни о том, что при столкновении с оными на них остаются клочки его мантии, капли крови из исцарапанных пальцев. Словно кусочки души. Вчера на его глазах умерла девочка, он должен бы плакать, кричать, бросаться на стены — вот только почему-то не хочется ничего такого делать. Хочется закрыть глаза, нырнуть с головой в собственные тоску и усталость, оставить весь этот безумный мир вертеться в одиночестве. Но за спиной по-прежнему бесшумно тает реальность. Стоит хоть на миг остановиться или хотя бы замешкаться, обернуться, и следующий шаг будет сделан в пустоту. Вся его так называемая "внутренняя сила" — всего лишь страх. Страх не только перед тем, что случится, но и, как бы нелепо это ни звучало, перед тем, что уже успело или только могло бы произойти. Да и о цельности говорить не приходится, достаточно вспомнить хотя бы Криса.