Алекс глянул на меня, приподнял бровь.
— По меркам внезов — около тридцати. Влет, — неуверенно сказала я.
— То есть около пятидесяти местных? Приятно слышать комплименты, Рэна-кун, тем более от такой симпатичной молодой женщины. Мне восемьдесят три земных года, и шестьдесят два из них я работаю учителем.
— Восемьдесят три? — удивленно повторила я. — Я плохо разбираюсь в терриках... гомэн, в землянах, но мано действительно не выглядит таким старым.
— Спасибо за очередной комплимент. Впрочем, особенностью рас азиатского происхождения является медленное внешнее старение. Где-то я читал, что евгенические исследования колонистов в значительной степени базируются на заимствовании соответствующих генов.
— Генетическая медицина внезов не имеет никакого отношения к евгенике! — немного резче, чем следовало, парировал Алекс. — Мы всего лишь адаптируемся к безвесу и ликвидируем недочеты природы.
— Вы направленно меняете человеческую расу. Впрочем, неважно. Я лишь хочу сказать, что прекрасно помню даже те времена, когда Ниппон сохранял хотя бы видимость независимости от Соединенных Штатов Америки и никакого Северо-Американского Договора еще не существовало. И помню торжественный пуск первой орбитальной верфи в тридцать восьмом году, от даты которого еще никто не отсчитывал "новую эру". За шестьдесят с лишним лет педагогической карьеры я отлично научился разбираться в людях. В детях в первую очередь, но и во взрослых тоже. Вы явно не подростки. Ваши манеры двигаться, говорить, смотреть на мир, реагировать на неожиданности и неприятности — они принадлежат взрослым, вполне зрелым людям. Ваши отношения... прошу прощения за нескромный вопрос, но ведь вы любовники?
Я быстро нашла слово в словаре и кивнула.
— Да, можно сказать и так, хотя в линго такого понятия нет. Я тоже прошу прощения мано, но мы не описываем отношения людей в зависимости от того, имели они этти или нет. У нас... а-а, снова прошу прощения. Я уже заметила, что данная тема довольно болезненно воспринимается на Терре. Не уверена, что ее стоит обсуждать.
— В другой раз. Как вы догадываетесь, из-за возраста она интересна мне с чисто академической точки зрения, и сейчас мы совсем о другом. Вернемся к теме. Как я уже сказал, по твоему рассказу, Арэкс-кун, я отчетливо вижу, что ваши якобы достоверные архивные записи и прочие свидетельства подвергались массовой фальсификации. Заметить это можно только с помощью перекрестной проверки по земным архивам. Целью, вероятно, являлось возбуждение ненависти к Земле и ее обитателям и дальнейший разрыв связей. Обратите внимание на свою речь. Помните, я сказал, что достаточно назвать людьми нелюдями, и в их отношении можно оправдать даже геноцид? Тот же подход виден у вас — Землю вы называете Террой, а землян — терриками. Даже я знаю, что термины носят отчетливо дерогативный оттенок. Самим языком вы отгораживаетесь от Земли.
— Интересно, — Алекс нахмурился. — И тем не менее, Накадзава-сэнсэй, хотя во времена Большого террора я сам был почти мальчишкой, помню многое. И ничто не расходится с тем, что я читал.
— Интересный психологический феномен, Арэкс-кун, заключается в том, что человеческая память не отлита в металле. То, что твердо помнишь сейчас, может забыться или видоизмениться в памяти десятилетия спустя. Тебе никогда не приходилось натыкаться на собственные записи, радикально не соответствующие воспоминаниям? Мне приходилось. Феномен известен в психологии под названием "конфабуляция". Если что-то забываешь и пытаешься вспомнить, подсознание может незаметно достроить недостающие детали по информации, полученной позднее. А ранее запомненным деталям свойственно забываться со временем. Если постоянно подвергать память внешнему давлению — мягкому, исподволь искажающему мелкие детали — то и воспоминания изменятся. А поскольку они глубоко впечатаны в личность, у человека не возникает даже и тени сомнения в их правдивости. Наша юриспруденция прекрасно знает, что огромное количество невиновных осуждено судами благодаря фальшивым показателям свидетелей, полностью уверенных в своей правоте.
Он задумчиво покрутил в пальцах палочки для еды, потом поднял взгляд.
— Я, разумеется, не могу строго доказать, что ваши архивы фальсифицированы. Однако когда вернетесь домой, сможете проверить сам. Я дам подборку данных — свою личную, а не официальные материалы — прошедшую многочисленные перекрестные проверки и верифицированную другими людьми.
— Накадзава-сэнсэй полагает, что Большого террора вообще не было? — не выдержала я. Переполненные виной и болью глаза папы Блэйка, рассказывающего о том, как он убил маму, вдруг всплыли перед глазами.
— Вовсе нет. Наверняка ваши легенды основываются на реальных событиях. Скорее всего, куда меньшего масштаба, чем принято у вас верить, но все равно реальных. Зная наши правительства, ничуть не сомневаюсь, что они могли устраивать рейды устрашения с массовыми убийствами. И бесчеловечная эксплуатация рабочих в некоторых поселениях вполне могла случаться, особенно на поздних стадиях, когда создавать майнинг-колонии стало по карману даже небольшим фирмам, выжимавших из своих инвестиций каждый эн. Тем не менее, ваши сведения не до конца соответствуют реальности. Но здесь возникает другой вопрос — как? Рэна-кун, вероятно, является квалифицированным техником айти?
Я кивнула.
— Тогда Рэна-кун должна знать, что архивы довольно хорошо защищены от подделок, в первую очередь цифровыми подписями и другими криптографическими средствами. Их крайне сложно подделать, не вызвав... эт-то... я плохо ориентируюсь в технической терминологии. Несоответствия с контрольными данными?
— Нарушение целостности баз и индексов, — подсказала я. — Не только несоответствия контрольных сумм, там и другие методы применяются.
— Пусть так. И несмотря на всю защиту, фальсификации были произведены в глобальном масштабе — достаточном, чтобы убедить даже очевидцев — и при том с обходом всех методов контроля. Опять же, я плохо знаю современную культуру космических поселенцев, но она производит на меня впечатление, скорее, полной анархии, чем централизованного управления и контроля. Массовая подделка в таких условиях гораздо сложнее. Да и на Земле я вижу идентичные фальсификации в официальных архивах разных государственных и корпоративных блоков, чего тоже добиться нетривиально даже при глобальном сговоре. Складывается впечатление, что какая-то неизвестная, но весьма могущественная сила целенаправленно меняет нашу живую и цифровую память, чтобы добиться своих целей. Совершенно непонятных мне целей, заметьте.
— Почему непонятных? — удивился Алекс. — Терра снова хочет взять нас под плотный контроль и промывает мозги террикам. Ну, чтобы при случае они горячо одобрили наше, хм, "добровольное возвращение" в кабалу, подкрепленное военной силой.
— Еще одно клише, не соответствующее реальности. Вас никуда не надо возвращать, поскольку вы ничего не покидали. Несмотря на все трения культур, экономика и социумы поселений и Земли до сих пор тесно переплетены. Настолько тесно, что их и разделить-то практически нельзя. На принадлежащих, условно, Земле космических станциях наподобие орбитальных платформ, а также в связанных с ними инфраструктурах работает не менее трех миллионов человек. И большинство из них так или иначе вовлечено в торговые и прочие отношения в внезами. Каково население пояса астероидов?
— Конкретно по Поясу данных нет. Общее количество внезов — где-то миллионов восемьдесят с небольшим. Процентов восемьдесят разрабатывают Пояс, Троянцев и Ахейцев. Процентов пятнадцать группируются вокруг гигантов, занимаются харвестингом газов и воды на спутниках, а особо сумасшедшие — редких газов из атмосферы Юпа и Сата. Ну, и чем дальше, тем больше народу мигрирует дальше, к Урану и Нептуну и дальше, за орбиту Нептуна, в пояс Койпера. Хотя они далеко, особо не поболтаешь, так что на их счет статистики не так много.
— Восемьдесят миллионов... Я считал, что раза в полтора меньше. Неважно. Главное, что по крайней мере половина, э-э, внезов прямо или косвенно вовлечены в торговлю в Землей. Из космоса на планету идет поток высокочистых и специальных материалов. Биологические субстанции, которые можно производить только в невесомости, дейтерий и гелий-3, просто дешевый металл, сельхозпродукты — простые и экзотические деликатесы — с космических ферм, и так далее. Четверть натуральных алмазов и прочих драгоценных камней на рынке имеют внеземное происхождение. Половина золота и три четверти платины, используемые в промышленности, добыты на вашем Эросе и прочих астероидах... вы знаете, что астероидные редкоземельные металлы за последние полвека обрушили цены на рынке в тридцать раз даже с поправкой на инфляцию? А ведь еще в первой трети века многие являлись драгоценными и стоили очень дорого. Золоченые контакты использовались только в оборудовании высокого класса, в обычном применялась медь. В обратную сторону идут новые разработки в электронике...
— Я сама знаю кучу семей, занимающихся электроникой, — фыркнула я. — Там такие заводы, что Терре и не снилось. Ничего мы с Терры не везем.
— Везете. Известная мне статистика — поставки электронного оборудования и патентов на технологии минимум на тридцать миллиардов долларов САД только в прошлом году. И она наверняка не полна, поскольку значительная часть вывозится контрабандой для уклонения от налогов и эмбарго. Охотно верю, что вы и сами способны производить электронику, но ресурсы внезов, как интеллектуальные, так и технические, несопоставимо меньше, чем у Земли. Вы создаете материалы и базовые компоненты, генерируете идеи, даже создаете мелкосерийные образцы, но в массовое производство они уходят у нас. Твои наглазники, Рэна-кун, тоже сделаны на Земле — я видел практически точно такие же, как минимум внешне, на одной из выставок концептов. Кажется, их показывала компания VBM. Помимо электроники, вы получаете уран и плутоний, которыми пояс астероидов весьма беден, большие грузовые корабли, пассажирские лайнеры и блоки для разгонных трасс, которые можно построить только на гигантских околоземных верфях, и так далее. Сверх того внезы часто обучаются в земных университетах, а наши корпорации за немалые деньги арендуют у вас обсерватории и лаборатории с вашим персоналом поддержки. Их командированный земной персонал — не меньше пятидесяти тысяч человек. Марсианские планетарные и венерианские орбитальные научные станции принадлежат терранским корпорациям, но вся логистика, все их снабжение зависят от внезов. Да на свою выдуманную историю посмотрите — дети вроде вас, с родителями в долгой космической командировке, вполне обыденное явление, потому на вас никто особого внимания и не обращает. Нет, утверждение о том, что внезы и Земля полностью отгородились друг от друга, совершенно неверно.
Учитель с грустью посмотрел на лежащие перед ним суси с сырым лососем, пощупал живот и тяжело вздохнул, прежде чем продолжить.
— Мы по-прежнему тесно связаны, и я не вижу, почему должно быть иначе. В конце концов, мы все люди, и внезы — форпост человечества во Вселенной. Тот форпост, что прокладывает нам всем дорогу в будущее. Мы не можем и не должны враждовать. Нам просто не из-за чего ссориться, и вместе мы гораздо сильнее, чем по-отдельности. Поселенцам нужна поддержка Земли, Земле нужны промышленность и интеллект поселенцев, и только вместе мы можем сопротивляться смертельной для нас Вселенной... и, тем не менее, мы враждуем, по крайней мере, официально. Я не могу воспринимать такую вражду иначе, чем выстрел себе в ногу, я совершенно ее не понимаю, но такова реальность. Да, создается отчетливое ощущение, что за нашим разладом стоит какая-то злая чужая воля. Но какая? Кому могут потребоваться наши ссоры? Да корпорации снесут любого, кто попытается им портить такой доходный бизнес! А у одной только VBM совокупный бюджет как бы не больше, чем у САД и СНЕ, вместе взятых.
— Я всегда считал, что мы полностью самостоятельны, связи с Террой минимальны, — задумчиво сказал Алекс. — Так, контрабанда оружия, нелегальная эмиграция в обход терранских запретов, мелочевка всякая. И не знаю никого, кто считал бы иначе. Злая чужая воля, вот как? Ну, мои поздравления мано, умозаключение совершенно верно.
— Что Арэкс-кун имеет в виду? — подобрался и напрягся Накадзава-сэнсэй.
— Чужую волю. В том смысле чужую, что употребляется в фантастике.
Какое-то время учитель в полном молчании смотрел на него, потом сделал неловкое движение рукой. Деревянные палочки со стуком упали на каменный пол, но он даже не обратил внимания.
— Чужие? Чужой разум? — он нервно сглотнул. Высокий кадык заходил по его шее вверх-вниз. — Нечеловеческий?
— Да. Возможно, мано посчитает нас сумасшедшими или врунами, но дело обстоит так...
И мы рассказали ему о Стремительных. О Еретиках. О их ненависти к искусственному интеллекту, стремлении законсервировать человечество на Терре, запретить ему выход во Вселенную, о смертоносных резонаторах, скрывающихся где-то там, в бессветных бесконечностях Солнечной системы... И обо мне. Не знаю, почему, но я не возражала, когда Алекс кратко пересказал мои сомнительные генетические достоинства и объяснил причины нашего бегства на Терру. Накадзава-сэнсэй, сухой и даже черствый теоретик, вызывал у меня, тем не менее, безотчетное доверие. О Хине мы, однако, не рассказали — тайна была не только наша. Учитель слушал спокойный, уже где-то даже отрепетированный монолог Алекса, и его глаза сужались от непонятных эмоций — то ли недоверия, то ли гнева, то ли страха.
— Интересная история, — сказал он, когда Алекс закончил. — Не знаю, как реагировать. Расскажи мне кто другой, и я бы точно не поверил. Но вы... Точно могу согласиться, что вы имеете веские причины верить в свой рассказ. Насколько он соответствует реальности — другой вопрос. Да, религии и вера в идеалы заставляли людей уничтожать друг друга на протяжении всей истории. Мотивация вполне правдоподобна и для пришельцев. Но мне нужно как следует осмыслить ваши рассказы. Обо всем. Я записывал, если вы не возражаете, — он дотронулся до оправы своих наглазников, — так что потом просмотрю еще раз.
— Оставляем на усмотрение мано, — кивнул Алекс. — Только одна просьба. Мано обещал нам сведения. Я так понял, их собирал не только мано?
— Э-э... да. У нас есть... эт-то... нечто вроде клуба. Мы обсуждаем политику и историю. Люди не только из Ниппона, со всего мира. Не только историки и архивисты, но и математики, филологи, физики...
— Я так и думал. Очень прошу мано не обсуждать с ними наш рассказ, по крайней мере, через Сеть, и вообще нас не упоминать. Еще раз повторяю: наше шифрование для Стремительных не преграда, а ваша группа вполне может находиться под наблюдением.
— Хай. Ээ. Спасибо за напоминание. Прощу прощения, что ухожу первым, но мне пора. Завтра занятия, мне еще нужно подготовиться. Кстати, молодые люди...
Учитель едва заметно нахмурился.
— Я уже заметил, что вас мало интересуют мои предметы. Не могу вас винить — вы ведь даже не просто гайкокудзины, а гайкокудзины в квадрате, если можно так выразиться. Тем не менее, прошу понять, что я не могу и не хочу создавать вам особые условия. Спрашивать с вас я стану точно так же, как и с других учеников. Так что со всем должным уважением прошу отнестись к учебе серьезно. Иначе может случиться так, что из-за низких оценок вы потеряете стипендию.
