Слово 'аудитория' кот не понял, но сказано это было примерно тем же тоном, которым в Стране Дураков принято говорить про электорат. Это коту не понравилось.
— Я полноправный, — заявил он. — Могу доказать.
— А разница? — махнул лапкой кролик. — Это ж вещание. Под эфиром все равны, — он подхихикнул, зажав лапкой рот. — Так ты откуда? Кто твой дилер? Как он тебя в системную область забросил?
— Не понял, — признался кот. — Я здесь вообще-то случайно. Провалился в какую-то дыру...
— Звука нет! Вы там устали очень и работать не хотите?! — раздался тяжёлый рёв какого-то крайне недовольного существа, судя по интонациям — облечённого начальскими полномочиями.
Кролик взвизгнул, будто его дёрнули за мудя, и мгновенно исчез.
— Включи жабу! Цветную которая! — распорядился голос.
— Да в отключке она, шеф! — пропищал из пустоты кролик. — Умаялась! Мы её вчера загоняли!
— Тогда каракатицу! Почему я должен думать за вас один?
— Она не цветная! — кролик заорал громче. — И без звука! Улитку ща пну!
— Глупый мудила! Себя пни... — далее начальственный бас разразился долгой, гневной, похабной тирадою; кот аж заслушался.
Внезапно рояль исчез. Кот оказался сидящим — непонятно на чём — перед площадкой, на которой стояло что-то вроде барьера. За ним находилась молодая пупица со скошенными глазами, держащая в лапке извивающееся щупальце с присоской на конце. Всё это почему-то было зелёновато-бурым, цвета снулой лягвы.
— Раз-раз-раз, — сказала пупица в присоску. Голос у неё был неожиданно громкий, но с каким-то металлическим отзвуком.
Базилио попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, что у него за спиной. Сначала ему показалось, что шея не слушается. Потом до него дошло, что это картинка с пупицей вращается вместе с ним. Он попытался перевести зрение в рентгеновский диапазон. Ничего не вышло: пупица осталась на месте и даже как будто приблизилась.
— Жаба оклемалась! Сейчас цвет будет! — радостно заорал незримый кролик.
Картинка и в самом деле приобрела подобающий вид. Пупица оказалась серо-зелёной, щупальце — сизым.
Внезапно всю картинку заслонило давешнее одноглазое чудище-страшилище.
— Меня будить?! — взревел мутант и распахнул зубатую пасть.
Картинка поплыла полосами и пропала.
— Это была рекламная пауза! — сообщила пупица, давя лыбу изо всех сил. — На Зоне добрый вечер, в эфире — канал 'Золотой Дождь'! Ой, не то... — шуганулась она и замолкла.
— Скобейда ты! — вмешался всё тот же бас. — Сначала приветствие давай! Ещё раз!
Пупица вздрогнула и издавила из себя лыбу ещё ширше прежней — хотя казалось, что дальше некуда.
— Здоровья и добра! На Зоне вечер, в нашем вечернем эфире — канал 'Золотой Дождь'! Ой, вечер два раза... — от растерянности она стала чёрной с фиолетовым.
— Сявочка, ты нервничаешь очень, а надо спокойней быть, — неожиданно спокойно сказал бас. — Соберись. Ты же можешь, я знаю.
— Уже на четыре минуты опаздываем, — сообщил кролик.
— Давай вперёд, — распорядился бас. — Звук через жабу, картинку саранчой фильтруем, аплодисменты через улитку ставим. Саранчу давай быстро! Очки розовые максимально!
— Даю саранчу, фильтр розовые очки! — пискнул кролик.
Картинка снова переменилась: все цвета стали как-то глубже и теплее, пупица из серо-зелёной перекрасилась в нежно-салатовую и заметно похорошела на вид. Щупальце в её лапке стало розовым и довольно элегантным.
— Нормально, — сказал бас. — Начинаем. Аплодисменты где?
Раздались хлопки. Пупица слегка порозовела и затараторила:
— Здоровья и добра! На Зоне сумерки, а в эфире — канал 'Золотой Дождь'! С вами Сявочка, и я — ведущая информационно-аналитической программы 'Открытая Студия'!
— Эх, пердыть-пердыть-пердыть, будем правду говорить! — пробасил издалека хор низких мужских голосов.
— Я же сто раз говорил: слоган — заменить! — рыкнул бас гневно. — Это же серьёзная передача! Аналитическая передача! Какое 'пердыть-пердыть'? Сами вы пердыть-пердыть будете у меня тут!
— В течение ближайших двух часов, — перебила Сявочка, — мы будем обсуждать главные новости прошлого месяца. Я надеюсь, что всё это время вы останетесь под нашим золотым дождём!
— Сявушка, ты медленно говоришь — почему? Не покормили тебя? — снедовольничал бас. — Живенько, живенько давай!
— Самое главное! Открылись две новые точки приёма! — пупица аж побагровела от усердия, но затараторила ещё быстрее. — Первая — у Чёрной тропы, возле Холодного ручья, с шести до двадцати одного часа, охраняется мозгоклюями, ждём всех! Вторая — в помещении ресторана 'Неводица', любимого всеми поклонниками свежего гемоглобина! С семи до полуночи! Сосите слаще и дышите глубже! Open you mind!
— Толку-то от упырей этих, — пробурчал кролик. — Они только свою 'Вильну Зону' смотрят, и то...
— Наш корреспондент сообщает из 'Щщей'! — надрывалась пупица. — Цены на артефакты поднялись до четырёхлетнего максимума. Уникальный пятидесятикаратный пердимонокль был продан за двадцать две тысячи пятьсот соверенов неизвестному покупателю, предположительно — гражданину Директории. Стабильно растёт спрос на редкие артефакты — прежде всего 'хакамады' и 'лорен-дитрихи'. Практически исчезли с рынка 'гравицапы' и 'студбеккеры'. В связи с этим руководство города Бибердорфа приняло решение...
— Гэть злочиние! Гэть! — заорал кто-то непотребный. Кот машинально обернулся и увидал — уже без особого удивления — типичный для Зоны пейзаж. Сам он сидел на обледенелом косогоре, а прямо перед ним корячилось что-то сине-зелёное и неаппетитное на вид, покрытое усиками. Существо было сковано цепью, и не одной. Сверху на нём сидел здоровенный упырь, держал в лапе самый длинный ус и кричал прямо в него.
— На мэне! На мэне дывытыся, мудило! — выкрикнул он коту прямо в лицо — а скорее, кому-то за его спиной. Изображение перед глазами Базилио поплыло, а кровосос оказался на расстоянии вытянутой руки.
— Добре! — упырь махнул лапою, надул щёки и заорал: — У эфиру незалежний канал 'Вильна Зона'! Правдыви новыны! Цикави факты! А також скандалы, интрыги, розслидування! — тут голос куда-то пропал, хотя грызло продолжало разеваться. Упырь ощерился и стукнул усатую тварь, отчего она стала фиолетовой в крапинку.
— Останни новыны дня! Кровососи и инши вильны народы Зони мають намир укласты угоду з шерстяными, — затараторил он. — Про це нас повидомив лидер вильних кровососив Михась Щупло. За його словамы, интересы упирив мають бути захищени...
Несчастное усатое существо вдруг дёрнулось всем телом и окрасилось в ярко-оранжевый цвет.
— Залышайтеся з нами! Дыхаймо глыбше! — заорал упыряка в длинноус. Существо отчаянно взбрыкнуло, и упырь слетел, в последний момент ухватив ус зубами — и его, видимо, перекусив.
Всё окрасилось ярко-алым, и кот снова осознал, что опять сидит под роялем, а на него скептически пырится кролик.
— Что это было? — шёпотом спросил кот.
— Накладки, — кролик почесал макушку под шапочкой. — Это для упырей. У них отдельная студия. Херакалы старые, дефолтные, всё время на наш канал залезают. Я говорил — давайте сначала сами запустимся, а потом остальное подключать будем. Нет, им надо сразу чтоб на все сегменты. Уже четыре месяца отлаживаемся, никак начать не можем.
Про херакал Базилио более-менее понял. Этим словом обычно называли электорат с IIQ меньше семидесяти, обладающий, на своё несчастье, какой-нибудь паранормальной способностью. Обычно таких держали в неволе и заставляли работать. Непонятным оставалось всё остальное.
— А ты кто? — задал он кролику резонный вопрос.
— Я тут за всё, — зверёк развёл лапки, обозначая хлопотность и необъятность своих обязанностей. — Но в основном по визуалке. Кстати, как тебе заставка? Ну когда я в бездну прыгаю?
— Жопа какая-то, — осторожно сказал кот, вспомнив дыру с жижей.
— Вот все говорят — жопа, а по-моему, это символизирует... — начал было кролик обиженным голосом.
— Тарзан сделал сенсационное заявление... — вступила Сявочка, и вдруг уши кота заполнил тяжёлый медный гул, а всё пространство заполнил огромный чёрно-бурый педобир. На груди его неразборчиво сияла святая икона. Кот пригляделся и понял, что это изображение из серии 'катюша родинка на писе'.
— Добра и здоровия, дорогие братия и сэстры, — начал он, подчёркивая голосом 'и' и 'э', а в остальных местах старательно окая. — Я отец Омфибрахий, и сего дня мы поговорим о потаённых момэнтах нашей Святой Веры. Дочка наша Матэрь святая, когда мы к ней обращаемся по понятиям и в духе соборном, отверзаэт пред нами свою Прэсловутую Писечку, вечное наше пристанище, надёжу и упование нашэ. Оное Святое Лоно изображено и на иконе Дочери, что вы зрите ныне на пэрсях моих. Почто же сия Мякотка украшена родинкою, и что оная родинка знаменует? Сие есть великая тайна, доселе открытая немногим достойным... Однако ж нынэ!.. — он воздел ввысь огромный коготь, инкрустированный аж двумя переливчатыми пердимоноклями.
Какие великие тайны готов был открыть аудитории почтеннейший священнослужитель, кот так и не узнал — его вынесло обратно в общество кролика и Сявочки. На сей раз зверёк сидел у кота на плече. Веса его кот не чувствовал, но этому уже не удивлялся.
— Скобейда, — ругался кролик, — опять попы лезут! Говорил же, надо разносить!
— Руки, — проворчал бас. — Руки кривые-косые из жёпы лезут!
— Так ты не сказал, — обратился кролик к коту, — почему ты в системной области. Кто у тебя дилер? Ты сейчас где находишься физически?
— Под землёй, — вздохнул кот.
— Подземный ход? Старый контролёр? Седой такой, инвалид?
Кот контролёра не видел, но на всякий случай кивнул.
— С ним какие-то уже были проблемы, — вспомнил кролик. — Надо посмотреть, что там... Погодь...
— Видеовставку давай! Футбол гони через жабу! — крикнул фальцетом кто-то молодой.
Кот не успел открыть рта, как всё снова перевернулось, и Базилио обнаружил себя сидящим на краешке стула. Рядом были такие же стулья, заполненные разнообразными существами. Оглянувшись, кот обнаружил сверху чьи-то ноги, копыта и клешни и осознал, что находится внутри огромной чаши, опоясанной длинными скамейками. На самом донышке её зеленело поле, по которому бегали маленькие фигурки.
— Гооооол! — закричал кто-то.
— Дошираков на салат! — заорали существа на соседних скамейках.
— Туши тушло! — раздался дружный рёв с противоположной стороны чаши, и Базилио увидел, как маленькие фигурки попрыгали со стульчиков и устремились вниз.
Картинка растаяла, и снова появился зал, барьер и пупица Сявочка. Кролик на сей раз образовался у База на коленях.
— Таким запомнил наш специальный корреспондент начало беспорядков в столице Директории, случившихся тринадцатого октября, во время традиционного футбольного матча между командами растительных и животных основ, — откомментировала пупица, голос которой почему-то становился всё тише. — К сожалению, официальные власти Директории отказались дать комментарий...
— Слушай, с этим контролёром всё плохо, — сообщил вынырнувший из нетей кролик. — На него жаловались. Говорят, аудиторию подъедает, двоих уже сожрал. И спайс тырит, за три банки не отчитался. Не ходи к нему. Обращайся к душееду с пятой точки, у него всё чётко...
Перед Базилио внезапно замаячила уже знакомая пасть — на сей раз очень близко к лицу. Кот успел разглядеть застрявшую между зубами маленькую, трогательную, недообглоданную косточку.
— Меня будить?! — взревел мутант.
Картинка покрылась пятнами и пропала.
— Это была рекламная пауза! — без энтузиазма сказала Сявочка. — А у нас, — в голосе снова прорезался энтузиазм, — продолжается информационно-аналитическая программа 'Открытая Студия'! Главные новости прошлого месяца! Дышите глубже!
— Почему рекламная пауза срывается опять? — загудел бас невидимого шефа. — Совсем ничего не умеете? Разучились делать! Всех уволю в пызду!
— Хаз Булатыч, мы ни при чём, это жаба пугается, — бойко ответил кролик. — Ума-то нет. Херакала же, ну чего с неё взять, мы её и так замучили...
— Через саранчу тогда, — смилостивился шеф.
Базилио попытался сосредоточиться. Происходило что-то непонятное. И это было ещё полбеды. Беда была в другом: он никак не мог из этих непоняток выпутаться. Более того, ему всё меньше этого хотелось. Окружающее не то чтобы выглядело реальным, но зато казалось интересным — особенно по сравнению с паскудным подземельем.
Он закрыл глаза и попытался представить себя сидящим в тёмном коридоре. Не получилось. Хуже того — возникло такое ощущение, что он уже не сидит, а лежит, уткнувшись носом во что-то мокрое, холодное и вонючее. Чувство было до того противным, что кот потряс головой, и ощущение пропало.
Тем временем пупица вовсю сражалась с щупальцем, которое вдруг побледнело и начало извиваться. Сначала она его ущипнула за присоску, потом укусила. Видно, это не помогло, так как она бросила его под барьер, отошла на противоположный край и вытянула оттуда другое, фиолетовое.
Откашлявшись в него — звук был довольно неприятный, но громкий, — она продолжила:
— Из Кооператива Озеро сообщают: госпожа Тортилла готова отказаться от нейтрального статуса домена. По её словам, непрекращающиеся козни евреев и экономические проблемы делают проблематичным продолжение ранее заявленной политики нейтралитета. Полковник Барсуков назвал набеги на Озеро экономически нецелесообразными, а высказывания черепахи объяснил расстройством её интеллекта на почве антисемитизма. Однако влиятельный аналитик и консультант по миросозерцанию Станислав Блаватский не исключает, что у Кооператива могут быть заключены некие соглашения с Вондерлендом, потенциально направленные против...
Кот зевнул: слушать про какие-то там интриги не хотелось. Куда приятнее было смотреть на белые лилии вдоль ручья. Лилии изящно тянулись к золотистому небу с синими звёздами, источая почему-то аромат роз. Приглядевшись, Базилио увидел, что внутри каждого цветка сидит розовокрылый мотылёк и тихонечко пиликает на каком-нибудь струнном инструменте. Один их них поймал взгляд кота, выпрямился и церемонно пошевелил усиками.
— Вас приветствует музыкальный канал имени святого Валентина! — сообщил он. — Счастье, любовь и вдохновение — у ваших ног! Только классика! Дышите глубже! Open you mind!
— Спостеригачи повидомляють... — свистнуло в ухе упыриным голосом и утихло: грянули скрипочки, и изо всех лилий понёсся заветный шансон из Круга Песнопений Дюши Вольняшки 'Рот, подведённый алым — дело за малым'. Исполнение было качественным, но что-то в интонациях поющих было сомнительное и даже неблагочестивое. Базилио почему-то вспомнился Хасин мягкий ротик.
