— Я не готова столкнуться с Кёко-тян или к чему-то еще, — сказала Рёко, плюхнувшись на свою кровать лицом вниз.
Асами нахмурила лоб.
— Кёко-тян? Ты имеешь в виду лидера Культа? Почему «-тян»?
— Да, ее. И прости, оговорилась.
Асами нервно потерла руки, и Рёко знала, что должна что-то сказать. Видение могло быть меняющим жизнь опытом, и она потащила Асами, как куклу.
Рёко села.
— Так что сказала тебе Богиня? — спросила она, не уверенная, как еще к этому подвести.
— Не могу поверить, что она настоящая, — неверяще взглянула на нее Асами. — Ты знала? Ты регулярно общаешься с ней?
«По-видимому, да», — подумала Рёко, мысленно ответив на вопрос — но не Асами.
— Все сложно, — вслух сказала она. — Во всяком случае, что она сказала?
Она была немного жестока, заставляя Асами рассказать ей о видении, прежде чем у той даже появилась возможность понять, что ей стоит спросить Рёко о видении самой Рёко.
Асами снова потерла ладони.
— Ну, мне в последнее время было весьма непросто, — сказала она. — Я боялась возвращаться в бой, и я не хотела покидать тебя, так что она помогла мне почувствовать себя лучше. Дала мне немного перспективы. И, э-э…
Девушка оборвала себя и отвела взгляд. Рёко с любопытством взглянула на нее, после чего поняла, что она покраснела.
— Асами-тян?
— Ну, я, э-э…
— Ты не должна говорить мне, если не хочешь, — отступила Рёко. — Все в порядке. Дай я спрошу маму, можем ли мы что-нибудь перекусить. Ну, не маму…
— Она сказала, что если я захочу от тебя чего-то физического, я прожду вечно, так что это мне придется поднять вопрос.
Рёко уставилась на нее.
— Что? — спросила она.
«Хоть мне и не хочется прерывать, — подумала Кларисса, передавая мысль им обеим. — Полагаю, сейчас мне стоит это остановить и указать, что у вас неожиданные гости. Они только что запросили, доступна ли ты».
Рёко силой затолкала прежний разговор в заднюю часть своей головы.
«Джоан Валентин и Сидзуки Саяка?» — недоверчиво подумала она, утвердительно ответив им.
Она выскочила наружу, где ее отец поспешно пытался заставить переднюю комнату выглядеть презентабельно. Она насколько могла помогла ему, а Асами мгновением позже появилась позади нее.
«Могу я спросить, — передала она Саяке. — В чем дело?»
«Ну, — через секунду отписала в ответ Саяка. — У нас есть для вас предложение».
Интерлюдия II. Мадлены
Так же точно дело обстоит с нашим прошлым. Потерянный труд пытаться вызвать его, все усилия нашего рассудка оказываются бесплодными. Оно схоронено за пределами его ведения, в области, недостижимой для него, в каком-нибудь материальном предмете (в ощущении, которое вызвал бы у нас этот материальный предмет), где мы никак не предполагали его найти. От случая зависит, встретим ли мы этот предмет перед смертью или же его не встретим.
[…]
Мама велела подать мне одно из тех кругленьких и пузатеньких пирожных, называемых Petites Madeleines, формочками для которых как будто служат желобчатые раковины моллюсков из вида морских гребешков. И тотчас же, удрученный унылым днем и перспективой печального завтра, я машинально поднес к своим губам ложечку чаю, в котором намочил кусочек мадлены. Но в то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего неба, я вздрогнул, пораженный необыкновенностью происходящего во мне.
[…]
Несомненно, то, что трепещет так в глубине меня, должно быть образом, зрительным воспоминанием, которое, будучи связано с этим вкусом, пытается следовать за ним до поверхности моего сознания. Но оно бьется слишком далеко, слишком глухо; я едва воспринимаю бледный отблеск, в котором смешивается неуловимый водоворот быстро мелькающих цветов; но я не в силах различить форму, попросить ее, как единственного возможного истолкователя, объяснить мне показание ее неразлучного спутника, вкуса, попросить ее научить меня, о каком частном обстоятельстве, о какой эпохе прошлого идет речь.
— «В поисках утраченного времени», Марсель Пруст, выдержка (пер. Адриана Франковского).
Многое начинает казаться лучше, когда остается в прошлом — и из этой неприступной башни Прошлого нас зовет и манит рукою Тоска.
— «Литературные эссе», том I, Джеймс Расселл Лоуэлл.
— Где она?
Солдат нервно взглянул на нее со своей наблюдательной позиции. В его глазах был характерно напряженный, но при этом расслабленный взгляд переживающего послебоевой откат человека, выбравшегося, наконец, из своего бронекостюма.
Он заколебался, взвешивая, как это сказать.
— Простите, сэр. Мы пытались, но это было безнадежно. Мы удерживали позицию, сколько могли. Никто не выбрался. Я подал доклад…
— Вы меня не слушаете.
Ее голос прозвучал мягко, лишь с намеком на рык, но интонации оказалось достаточно, чтобы заткнуть солдата. Он уставился на нее, широко раскрыв глаза, и немного отступил назад.
— Сэр, — сказал он, насколько возможно тонко сглотнув. — Ваш самоцвет потускнел. Не думаете, что пора его перезарядить?
— У вас нет права говорить мне, что делать.
— Сэр, — напряженно выпрямившись, повторил солдат. — Звание или нет, вы испытываете нестабильность. Я не обязан слушать вас.
Его голос слегка смягчился.
— Пожалуйста, все мы кого-то потеряли. Весь мой взвод погиб. Все они. Но мы должны справиться…
Его фраза закончилась сдавленным шумом, когда ее телекинетическая хватка вцепилась в его горло.
Легко. Настолько легко было вложить чуть больше сил и полностью раздавить его шею, укрепленная трахея или нет. Настолько легко было выплеснуть свой гнев на цель, что явно того не заслуживает.
Похоже, в ней все еще осталось немного рациональности. Возможно, из-за влияния ее таккомпа, напрягающего свою электронную мощь, чтобы удержать ее в здравом уме, удержать ее под контролем. Он ошибся, позволив ей выйти из эмоционального подавления — сейчас, и у него не было возможности отменить это решение.
— Верните ее, — прошептала она.
Мужчина посмотрел на нее, его глаза были полны страха, когда он безуспешно попытался дотянуться до нее руками, только чтобы оказаться стиснутым невыразимой силой.
Она подняла руку, и извивающийся мужчина поднялся в воздух.
Она хотела кричать от гнева, но вместо этого прозвучала лишь сломленная, дрожащая просьба:
— Пожалуйста, верните ее. Я не могу так жить.
Мужчина бился в воздухе, его лицо определенно не было лицом Бога, его сдавленный голос, конечно, не мог дать ей искомых ответов.
Она видела вокруг полные ужаса лица других солдат и техников, прижатых к стене либо страхом, либо ее телекинетическим пузырем. Этот личный пузырь пространства — маленький радиус, внутри которого ее магия могла искажать реальность — годами хорошо служил ей; предоставлял ей доступ ко всевозможным силам. Требовалось лишь немного подготовки, и она могла быть телепортером, или мыслечтецом, или телекинетиком — но не всеми одновременно.
В этот момент он казался бесполезным, как приказ одной волшебнице сдержать целую дивизию пришельцев.
Она закричала и едва услышала себя; стены комнаты вокруг нее потрескались и рассыпались на куски, разбившись как ее сердце в тот момент, когда она услышала новости. Ее окружение размылось в потоке слез, и малая часть ее задумалась, кто же сейчас управляет ее действиями, ее силами — потому что это точно была не она. Она почувствовала, как что-то внутри нее треснуло, развалилось кусок за куском, и она задумалась…
Громкий хлопок и болезненная хватка чьей-то руки на ее голове заставили реальность ринуться назад.
У нее было лишь несколько мгновений, чтобы увидеть перепуганное лицо появившегося рядом с ней телепортера и решительное, серьезное выражение телепата перед ней. Эльфрида Вервлоет была одной из психотерапевтов дивизии; той, что всего несколько часов назад сказала, что она в порядке. Не слишком сильная, иначе телепат заметила бы, что с ней что-то не так, и ей не потребовался бы прямой контакт для проявления ментального контроля.
Она проходила обучение сопротивлению контролю разума, получив это вместе с повышением до полковника, казалось, целую жизнь назад. Хотя она его не использовала, даже когда рука на ее лице засветилась ярко-желтым, и она почувствовала, как внушения телепата прокладывают себе путь в ее мысли. Так просто было бы сдаться, позволить думать кому-то еще. Да, поспать, это выглядело так хорошо…
Сиро Асака проснулась, тяжело дыша и резко пинаясь. Она дико замахала руками, и потребовалась лишь секунда, чтобы найти, во что вцепиться — в девушку рядом с ней, лицо которой прижалось к ее шее. Прошел лишь момент растерянности, прежде чем память вернулась к ней вместе с теплой, успокаивающей уверенностью.
Алиса Линвуд, чьи волосы дразнили ее подбородок, чей запах заполнял ей ноздри, и чье… тело прижималось к ее.
Девушка зашевелилась, потревоженная пробуждением Асаки, и издала недовольный шум.
— Снова тот сон, Асака? — вздохнула она. — Интересно, что с тобой происходит.
«Тот сон» уже несколько месяцев беспокоил ее. Каждую ночь он слегка отличался, и каждое утро она теряла детали. Разочаровывало; она бы его проигнорировала, если бы Алиса не подталкивала ее постоянно провериться. Она была не в восторге от встреч с терапевтом, но в конце концов согласилась.
— Не нужно было меня из-за этого пилить, — сказала она. — Мы выясним, что происходит; возможно, что и ничего. Давай поговорим о чем-нибудь повеселее.
Она на пробу стиснула девушку, заставив ее заерзать.
— Вот ты, — сказала Алиса, игриво прижимаясь к ней. — Не то чтобы я была против идеи, но, честно говоря, если бы были более веселые способы завести детей, я бы, возможно, уже тебя уговорила.
Асака, как раз собиравшаяся что-то сказать, вместо этого от удивления поперхнулась.
— Я не уверена, что мы готовы, — оправившись, сказала она. Это был знакомый поворот давнего спора.
— Ты знаешь, что готовы, — опровергла Алиса. — Ты просто боишься.
Асака закрыла глаза, ненадолго принимая полуигривые, полусерьезные подразнивания. Дети, подумала она. Алиса неизбежно уговорит ее, и затем ей придется называть ее мамой…
— Я серьезно, — продолжила Алиса. — Смотри, сейчас даже продаются наборы, чтобы все это было приятным опы…
Асака агрессивно перевернулась, тело скользнуло под простыней, но поверх другой девушки. Алиса от этого умолкла.
— Не сейчас, — сказала Асака, опускаясь для поцелуя.
— Так как супруга?
Асака на мгновение опустила бинокль взглянуть на девушку рядом с ней, после чего снова подняла его, всматриваясь в город перед ней. МадхуриВеликая, или, для друзей, «Мэдди», была второй в командовании в гильдии и одной из самых доверенных ее подчиненных. Асака научились полагаться на нее в межгильдийных боевых матчах, типичных для этой игры.
«Волшебное небо» было виртуальной многопользовательской кооперативной боевой игрой — ВМКБ — об альтернативной вселенной, где магически усиленные девушки помогали определить Вторую Мировую войну. Каким бы странным ни был концепт, она стала одной из самых популярных игр своего жанра, породив достаточное число фанатов-зрителей, чтобы лидеры видных гильдий, вроде Асаки, могли жить в роскоши — и, столь же важно, позволять себе платить непомерные Правительственные сборы за использование ВР.
Ей нравилась Мэдди, но не только за ее надежность, но также потому, что она знала, что Мэдди и в реале была женщиной — она просто не могла полностью избежать смутного ощущения жути, возникающего из знания, что в очевидно женской аватаре находился взрослый мужчина. Может быть глупо, но у нее было право на собственные предубеждения.
И если игровая аватара Мэдди оказалась похожей на Алису — ну, вероятно, это совпадение.
В данный момент они обе находились на земле позади небольшого кряжа, покрыв лица, зеленую форму и шлемы грязью, разведывая небольшой немецкий город на другой стороне реки. Различные вражеские пехотинцы, любовно называемые «мобами», бродили по улицам и внутри зданий, заметные для ее рентгеновского взгляда, одного из пассивных умений командного класса, которым она играла.
— Как всегда, — сказала Асака. — Все еще не могу уговорить ее побольше играть в эту игру.
— Ах, да хватит из-за этого злиться, Асака, — сказала Мадхури. — ВР-игры просто не для всех. Хотелось бы мне найти дома парня, который заботился бы обо мне так, как твоя Алиса.
«Мадхури», по сути, и было настоящим именем Мэдди. Лично Асака использовала «ФиолетовогоНаблюдателя», но Мадхури знала ее настоящее имя и использовала его.
— Я не злюсь, — сказала Асака. — Просто думаю, что было бы мило, если бы она чаще присоединялась. Я по ней скучаю.
— О-о, вы обе такие милые, — сказала Мэдди, похлопав Асаку по спине.
— Мы думаем о ребенке, — сказала Асака.
Ненадолго повисла тишина, пока Мэдди обдумывала откровение.
— Без шуток? И кто же из вас будет, ну, знаешь, духовкой?
— Мы пока не знаем. Я не хочу этого делать, но также я не хочу заставлять ее. Я уверена, она была бы счастлива, но я не знаю, думаю, это кажется странным.
— Ну, естественно из-за этого нервничать. Слушай, я займусь для тебя гильдией, пока ты будешь занята малышом, если назовешь в мою честь. Договорились? Устроим вам обеим бейби шауэр…
Асака, нахмурившись, подняла руку прервать ее.
Она в последний раз просканировала город.
— Что-то не так, — вдруг перешла она на шепот. — Слишком тихо. Где вражеская команда? Где танки? Я должна была уже что-нибудь увидеть.
Мгновение она жевала губу, после чего отправила телепатический запрос обновлений. Есть ли у кого-нибудь визуальный контакт с членами вражеской команды или с танковыми отрядами?
Ответы вернулись равно отрицательными, и она всерьез забеспокоилась. Одно было погрязнуть в тяжелом бою с другой стороной — другое не догадываться, чем они заняты. В другой команде были не тупицы-нубы — если она не знает, чем они заняты, то чем бы они ни заняты, это для нее плохая новость.
— Ты права, — поняв проблему, прошептала Мэдди. — Что-то не так.
Они отодвинулись от кряжа, позволив вместо этого наблюдать некоторым рядом находящимся дружественным мобам, из кустов появились их адъютанты, следуя за ними. Асака на ходу вызвала перед ними с Мэдди магическую карту района, чтобы они могли поискать слабости своей диспозиции. Местность генерировалась случайным образом, и в данном случае река отклонялась от их стороны карты, формируя указывающую прямо на них «v». Город, который разглядывала Асака, был напротив реки с левой стороны, около точки v но не прямо на ней.
