— У нас только одна стратегическая цель, — напомнила беременная особь.
— Разумеется. Но ее достижение требует решения множества более мелких долгосрочных задач. Никогда не интересовался такими вещами, так что с удовольствием оставляю их вам. А вы в обмен оставьте мне коммуникации с аборигенами Ниппона.
— Никто и не думал принижать твою роль или покушаться на твою территорию. Однако же смешное "тайное правительство Ямато" — соответствует ли оно нашим целям? Хотя бы краткосрочным? Мы предоставили им серьезную поддержку, пусть даже в виде черного ящика под нашим контролем. Оправдан ли риск?
— Да. Они — заговорщики-сепаратисты, нацеленные на переворот, в том числе вооруженный. Они сильно преувеличивают свои возможности и значение, но их сил вполне хватит, чтобы добавить немного хаоса в Северо-Американском Договоре. А хаос на Земле снизит давление на внезов. В дополнение мы можем устроить саботаж на нескольких ключевых фабриках электроники в Ниппоне, повысив таким образом зависимость САД от производств в поясе астероидов. Снова усиление экономических связей и ослабление враждебности — именно то, чего мы и добиваемся.
— Так, так... — беременная особь скрежетнула зубами внушительных челюстей в жесте, соответствующем человеческому задумчивому кивку. — Но все равно в уравнении слишком много неизвестных. Где, когда и как Еретики вмешаются в очередной раз, мы не знаем. У них слишком много возможностей причинять нам неприятности, и в последнее время они все более неуправляемы. Если так дело пойдет и дальше, даже перемирие может не устоять...
— Да, — согласилась одна из особей помельче. — Если они сумеют использовать тех двоих для какой-либо провокации, враждебность опять начнет нарастать. В базовом варианте достаточно убить их на глазах публики, а потом распространить запись по сетям внезов. Нужно изъять их из общества как можно быстрее.
— И уничтожить тихо и незаметно, — проворчала еще одна мелкая особь. — Слишком непредсказуемая переменная в общем уравнении.
— С ума сошел? Уничтожить такой козырь в стратегической игре? Такую возможность торговаться с парой десятков корпоративных государств и со всеми территориальными? Ни в коем случае. Впрочем, уже обсуждалось не раз.
— Но ту мерзость, если они притащили ее с собой, уничтожить следует обязательно.
— Разумеется. Но не раньше, чем выясним, кто и зачем ее создал и выпустил на свободу. Кстати, что с наблюдениями за чужими дронами?
— Гравитационная яма по-прежнему не позволяет видеть их с высокой точностью. Но постоянные контактеры и наблюдатели перемещаются по обычным локациям, а охотники следуют стандартным поисковым шаблонам. Другие их еще не нашли, если ты это имеешь в виду.
— Понятно. Кстати, мы так и не решили, куда переправить пленников и как добиться их расположения, — беременная особь щелкнула зубами. — В Ниппоне у нас не так много безопасных и при том изолированных территорий с подходящей средой. Даже я понимаю, что после захвата они окажутся, мягко говоря, не в самом дружественном настроении, особенно с учетом пропаганды Еретиков. Нужно что-то, что склонит их к сотрудничеству. Есть идеи?
356-357.038 / 23-24.05.2098. Кобэ-тё — Хиросима. Алекс
Началась очередная полоса приключений с того, что я попал себе молотком по пальцу.
Нет, вы наверняка не знаете всей прелести этого ощущения. Молоток — этакий металлический брусок на длинной рукояти для передачи кинетической энергии объекту. В безвесе его использовать крайне сложно из-за интересных комбинаций импульсов, получаемых всей системой тел от удара такой штукой. Третий закон Ньютона, знаете ли, шутить не умеет. Но, возможно, вы когда-то видели такой в кладовке среди старого хлама, если ваш дедушка не отправил его в переплавку и сохранил из ностальгических соображений. А вот на Терре подобные орудия до сих пор применяются сплошь и рядом, в особенности в Ниппоне, где бережно хранят традиции каменного века и строят целиком деревянные дома. Типичный пример технологии — скрепление деревянных деталей с помощью гвоздей (заостренных кусков металлической проволоки). Молотком наносится удар в расплющенный торец проволоки. Переданный импульс вгоняет острый конец в непрочное дерево, пробивая в нем дырку — чем-то похоже на вбивание крепежа в каменные глыбы монтажным пистолетом, только без пистолета и каменных глыб. Гвоздь полагается держать пальцами, и малейшая неточность в прицеливании приводит к удару по ним молотком.
В обязанности канринина — управляющего зданием дормитория — входил мелкий ремонт. Поскольку крепление досок — деревянных пластин — с помощью гвоздей надежностью не отличается, деревянные дома приходится достаточно часто ремонтировать. Для серьезных проблем типа сломавшихся перил школа вызывала профессионалов, но отошедшие доски, открывающие внутренность дома дождю и сквознякам, являлись моей проблемой.
Так вот, я попал себе молотком по пальцу. Одним довольно теплым и тихим вечером я прибивал доску на наружной стене в довольно неудобной позиции — у самого грунта, куда приходилось склоняться в три погибели. К тому моменту я уже слегка наловчился использовать местный инструмент и попал в классическую ловушку дилетанта: возомнив себя великим мастером, расслабился и начал допускать небрежности. Расплата не замедлила наступить: от боли в указательном пальце левой руки у меня посыпались искры из глаз. Когда я немного отдышался, я лежал на земле в скрюченной позе, а надо мной стояла Каолла.
— Алекс, а можешь повторить? — с интересом спросила она. — Я таких слов еще не слышала, а записать не успела.
— Щас по ушам дам, чтобы не прислушивалась, когда не надо, — пообещал я, дуя на ушибленное место. — Вали отсюда, ничего интересного нет.
— Как ничего интересного, когда на весь дом грохочешь? — моя угроза ничуть не испугала нахальную чику. — А я, между прочим, домашку делаю. Мне завтра эссе по старояпонскому от руки на триста кандзи сдавать, а я еще и ста не написала. Ты долго еще?
— Уже почти закончил...
Я попытался подняться — и внезапно понял, что не могу. Проклятый постоянный вектор, к которому я уже привык так, что почти перестал замечать, неожиданно стиснул меня в мощных объятиях почти так же сильно, как в первые дни. Меня прижало к почве, и я с трудом мог шевелиться.
— Тебе опять плохо? — деловито поинтересовалась Каолла. — Позвать Лену? Или скорую вызвать?
— Погоди... — я закопошился снова, попытался поднять руку — и понял, в чем дело. Костыль не откликался. Мертво молчали сервомоторы, не двигались суппорты. Я умудрился до нуля разрядить батарею и не заметить того? Быстро вызвав в окулярах интерфейс костыля, я убедился, что батарея заряжена на уровне выше восьмидесяти процентов, зато в окне диагностики мигает жирная красная надпись:
"Нет подключения к сервисному центру в течение тридцати дней. Невозможно подтвердить статус оплаты. Устройство заблокировано. Свяжитесь с нами в канале техподдержки..."
— Ч-чангет... — тихо прошипел я. И в самом деле, у нас совсем вылетело из головы, что костыли мы получили не в собственность, а в аренду. И что за их использование следовало регулярно платить. И что для секретности Хина заблокировала их связь с сервис-центром. И вот получили рикошетом.
— Алекс! — прорезалась в наглазниках встревоженная Лена. — Ответь, срочно. У меня скелет не работает. В смысле, костыль. Заблокирован за неуплату. Что у тебя?
— У меня то же самое, — пробурчал я, устраиваясь на земле поудобнее, то есть переворачиваясь на спину и задумчиво разглядывая закатное небо, быстро меняющее оттенок с лазурного на темно-синий, а местами уже и черный. — Проблема... Ты как?
— Я за столом сидела, сейчас от него оторваться не могу. Буквально. Гравитацией приклеило. Ладно, не проблема, справлюсь. Ты сам в порядке?
— Лежу плашмя, распластанный, как младенец на стартовой трассе. Ладно, сейчас сообразим, что делать.
— Ты с кем говоришь, с Леной? — полюбопытствовала Каолла. — Что с тобой? Отдохнуть решил? Учти, ночью на земле спать холодно, я пробовала. Простынешь, сопли потекут и температура поднимется. Придется тебя овсяной кашей на воде кормить, а она мерзкая, даже хуже натто, я пробовала.
— Костыль сломался, — пояснил я. — Ка-тян, ты у нас девочка умная, храбрая и сильная.
— И симпатичная. Не подлизывайся, хэнтай, а то Мотоко пожалуюсь. А она тебя боккэном по башке, мозги из ушей полезут. Что надо?
— Помоги добраться до комнаты.
— Дурак, что ли? Я тебя не дотащу, ты тяжелый. Сейчас Марико позову. Или Набики. Они сильные.
— Погоди, не надо. Ну-ка...
Я напрягся и начал медленно принимать вертикальное положение. Три десятка дней в постоянном векторе сделали свое дело: сердце уже привыкло гнать тяжелую кровь по жилам, и мускулы заметно окрепли, позволяя меньше полагаться на поддержку костыля. Да и нужные двигательные рефлексы уже выработались. Мне удалось подняться на четвереньки, потом встать на колени. Тяжело опираясь на стену, я начал подниматься. Колени дрожали, но Каолла подхватила меня под руку с другой стороны, и мне удалось выпрямиться. Сердце бухало, в глазах плыли темные пятна: пусть даже и окрепший, организм все еще с трудом справлялся без посторонней помощи. На мгновение мелькнула соблазнительная мысль опуститься обратно на четвереньки и двигаться так, но я ее отогнал: потертости на коленях и ладонях гарантировались, да и Каолла может перепугаться и действительно вызвать неотложную медпомощь.
— Дайдзёбу, Алекс? — встревоженно спросила девочка, заглядывая мне в глаза. — Ты в порядке? Может, позвать кого-нибудь?
— Не надо. Ка-тян... не надо, чтобы кто-нибудь узнал. Просто помоги, ладно? С меня такояки.
— Парфэ! — немедленно отреагировала маленькая паршивка. — Большое! И пироженку с кремом — в том киссатэне у школы.
— Вымогательница. Знаешь первый закон бездыха?
— Не-а.
— Сначала спаси, потом счета выставляй. Обсудим твое вознаграждение... у меня в комнате.
— Ага, там ты скажешь, что лучший подарок женщине — ночь страстной любви, и трахнешь меня? Фиг тебе, скэбэ. Слушай, точно никого позвать не хочешь? Я же говорю, ты тяжелый.
— Справимся. Ух-х...
Я переставил одну ногу, потом другую. Удавалось на удивление неплохо, хотя страшно не хватало привычной уже поддержки костыля. Сердце билось и металось в груди, но при поддержке Каоллы и стены я справлялся, и чем дальше, тем увереннее. Мне удалось подняться по пандусу и войти в дом, но дальше начиналась лестница на второй этаж. Тяжело дыша, я замер перед ней, одной рукой вцепившись в перила, а другой — в Каоллу.
Скрипнули дверные петли, прожужжал мотор — и в коридоре появилась Оксана. Ее инвалидное кресло замерло, и девочка исподлобья уставилась на нас. Я натужно улыбнулся и поставил ногу на первую ступеньку, потом перенес на нее вес и принялся выпрямлять. Мне вдруг показалось, что Оксана злорадно ухмыльнулась, но когда я снова перевел на нее взгляд, ее кресло уже выкатывалось наружу. Я снова посмотрел на лестницу, прикинул количество оставшихся ступенек первого пролета (ровно девять штук), выпустил Каоллу, обеими руками вцепился в перила и принялся подниматься.
Восхождение заняло три минуты с двумя передышками. На втором этаже я оказался изрядно взопревшим и задыхающимся, но вполне живым. За прошедшее время организм действительно окреп и привык сопротивляться постоянному вектору. Чувствовал я себя много лучше, чем ожидал.
— Спасибо, Ка-тян, — сказал я с любопытством наблюдающей за мной девочке, — дальше я сам.
— С тебя парфэ. И пироженка, — напомнила мелкая шантажистка. — А то всем расскажу! Чао!
И она на одной ножке ускакала к себе в комнату. Я проводил ее завистливым взглядом — ни специальных тренировок, ни напряжения, ни таблеток, просто прыг-скок почти без усилий...
Лену я застал в ее комнате стоящей возле двери с раскинутыми руками и зажмуренными веками. Костыль мертво валялся на полу, растянувшись во весь рост. Она медленно опустила руки и приоткрыла глаза.
— А ничего, жить можно, — задумчиво протянула она. — Сними железяку, легче станет.
Я последовал совету. Сидя на полу, выбрался из одежды, отстегнул и с облегчением оттолкнул костыль, потом снова медленно поднялся. Действительно, без весящего три килограмма аппарата, превратившегося из помощника в обузу, и без минимум килограмма тряпок стало заметно проще.
— Ну и что делать станем? — поинтересовался я, для пробы переступая ногами на месте. — Жить-то можно, но как-то не уверен, что смогу без костыля долго обходиться. Ты у нас специалист. Можно как-то эти штуки хакнуть, чтобы снова работать начали?
— Не-а, — безмятежно откликнулась Лена. — Я уже проверяла. Давно, еще когда только сюда приехали. Нужно в микрокоде ковыряться, а к нему бесконтактный доступ не получить. Требуется аппаратный программатор, чтобы в памяти чипа поковыряться напрямую. А сверх того — дизассемблер специально под данный чип, справочник по командам и так далее. И тут, в отличие от музейного автомата с ключами, явно профи работали. На поверхности глупых дыр не оставлено. Думаю, и в глубине тоже. Вполне может оказаться, что микрокод в памяти зашифрован и открывается только на лету, во время исполнения. Тогда придется дополнительно еще и среду исполнения эмулировать и уже в ней ключи перехватывать, а там свои сложности. В общем, не уверена, что справилась бы даже в хорошо оборудованной лаборатории, имея кучу времени. В наших условиях — нереально.
— И что делать?
— Вариант первый — привыкать жить без костылей. Без полноприводных костылей, имею в виду. Но можно использовать инвалидные кресла, как у Оксаны. Относительно дешево. Хина, покажи, что нашла.
В моих наглазниках открылось окошко с картинками. На них люди разного возраста сидели в разнообразных конструкциях на роликах и колесах.
— Выглядит страшненько. Не заметил, чтобы Оксана своим положением наслаждалась. Альтернатива?
— Все-таки попробовать хакнуть костыли, но не самим. Нужно спросить Хиро. И Сирасэ. Вдруг смогут? Или у них есть знакомые?
— Обращаться к криминалам? Хм...
Я с облегчением сел на кровать. Лена опустилась рядом и прижалась ко мне. Подпирая друг друга, мы задумчиво смотрели на предательское железо. Я прикидывал варианты. Связываться с криминалами могло оказаться крайне опасным. Наверняка у них возникнут вопросы и подозрения, нас могут в очередной раз спалить — и потом вплоть до шантажа и вымогательства денег. Внезапно перестать пользоваться костылями, когда мы явно к тому не готовы, означало вызвать ненужные подозрения у всех окружающих.
— Хина, есть предложения? — поинтересовалась Лена.
— Я нашла контакты примерно восьмидесяти фирм, расположенных в префектуре Хиросимы и предлагающих ремонт медицинского оборудования любой степени сложности. Ближайшая гарантирует присылку наземного транспортного дрона не более чем через полчаса, легкого диагностического дрона — через десять минут. Показать?
— Не надо. Нам явно не к ним. Еще что-нибудь?
— Еще несколько объявлений о ремонте, семантический анализ которых позволяет предположить, что речь о полулегальных или полностью нелегальных операциях.
