Битва за Берлин!

Подвал, принадлежащий супергерцогу, поражал разнообразием всяких фигур и приборов, выбивающих боль. Было жарко — горело сразу три камина, палачи нагрели в пламени инструменты. Перед пыткой Славу тщательно вымыли и протерли спиртом, чтобы он не дай бог, не подхватил заражение крови. Чтобы Славе было "веселей", рядом с ним растянули на дыбе еще одного плотного пятнадцатилетнего мальчишку. Помощник палача подвесил ребенка за руки и ноги, затем покуривая костяную трубку, несколько лениво бил плетью по голому торсу. Мальчик тихо постанывал и шептал молитву, на коже проступили кровавые полосы.

Палач Карачи улыбнулся Слава звериной улыбкой.

-Ах, мой хороший, до чего красивый ребенок. Как нам будет жаль сдирать твою кожу с нежных плечиков. Вот этот что висит рядом с тобой родной сын Максимального Кавалера — имя его Мир Кава. — Истязатель скривил и без того отвратительное рыло. — Сейчас ему делают легкий массажик, а потом палач за него возьмется по серьезнее и он запоет соловьем. — Голос подонка при этих словах стал куда мягче. — Так что учти, чем скорее ты расскажешь, где скрывается Червовый Котовский, чем скорее для тебя прекратятся мучения.

-Я вам ничего не скажу! — Пробормотал, стараясь сохранить внешнее достоинство Слава.

Карачи ничуть не сталь строже:

-Ничего да вы мне расскажете как попу на исповеди. — И неожиданно без всякого перехода крик. — Заплечный начинай!

Два здоровенных помощника подхватили скованного, как им казалось ребенка, и уверенно сняли кандалы, старясь подвесить его на дыбу. Вот этого как раз им и не следовало делать. Натренированное почти за девять лет сражении и странствий тело извернулось и ударило ногой одного палача по третьей точке, другого под коленку. Выпрыгнув, он побежал далее.

Один помощников попробовал остановить бегущего щенка щипцами, но от подсечки сама полетел с ног, да еще свалил напарника. В ярости Слава попытался атаковать Кару, но верховного истязателя оказалась феноменальная реакция, неожиданного он дунул в лицо пацан дурманом. Отклонился атаки ногой и точным ударом, он приложил ослепленного мальчишку дубинкой по голове.

-Быстрый бесенок. Нужно возить его в специальном кресле, чтобы не натворил беды. — И ехидно проурчал. — А вы бедолаги кочевые чего загрустили.

Веселиться и в самом деле повода не было. У помощника палача явно треснула коленная чашечка, а его напарник потерял сознание от болевого шока. Третий сильно побил голову от падания, да и икра сильно ушиблена. Четвертый вставал тяжело и хватался за почки, потирая ушибленную спину. Крутая получилась разборка. Не поймешь, кто палач, а кто жертвы.

-Ну, ничего страшного, у меня хватает помощников. — Главный кровопийца хлопнул в ладоши, вбежали новые зловещие субъекты — потерявшего сознание огольца закрепили на дыбе. Потом на его физиономию обрушился поток ледяной воды. Мальчик, а точнее даже юноша пришел в себя, глаза покраснели от действия токсина, то угодил в глаза. И как только эту тварь не взяло.

Карачи ядовито ухмыльнулся.

-Ну вот, а ты упрямился, теперь твои ручки и ноженьки зажаты в колодки и можно приступить к активному допросу.

Истязатель поднялся плеть и несколько раз ударил паренька по спине и ребрам. Слава задержал дыхание и подавил крик, на теле вздулись ссадины.

Никаких компромиссов со злом.

Нужно быть спартанцем и никогда не сдаваться.

Палач удовлетворенно хмыкнул. Проворчал:

-Крепкий парень, но молодое мускулистое тело весьма чувствительно к боли. Я надеюсь, с тобой мы быстро найдем общий язык. А теперь пора прижечь тебе пяточки, чтобы ты не слишком быстро бегал.

Истязатель достал из печи раскаленный до бела и толстый прут. Он бесцеремонно схватил грубыми перчатками босую ногу Славы, и выломал палец. Затем раскаленное железо плотно соприкоснулось с голой огрубевшей стопой отбегавшего босиком не одну тысячу миль мальчишке. Повалил густой дым, крепкая кожа обуглилась.

Слава вскрикнул, затем усилием воли едва не прокусив язык, сдержал вырывающийся вопль. Мальчик тяжело дышал по телу потек пот. Карачи Маратель продолжал давить куском железа, запахло жареным бараном. Он не понимал, что творит преступление, а Слава сражался сам, с собой он старался вспомнить приемы, которым обучал его наставник, локализации боли, но неизвестный дурман примененный главным живодером нарушил способности. Запах паленого мяса приятно щекотал ноздри. Наконец мучитель отнял металл. Глядя на истязаемого юношу, кат не хотя промолвил:

-А он неплох! Сильный мальчик, похоже, что прежде чем он признается, мы немало часов проведем вместе. А что на прикосновение раскаленной стали, скажет этот юноша.

Палач-садист с удовольствием приложился красным железом к ноге, другого огольца. Кожа на пятке мальчишки загорелась. На сей раз мальчик-туземец сильно кричал, вопил благим матом. Когда, наконец, истязатель отнял прут, он лишь просипел.

-Больше не надо, я вам все скажу.

Палач обслюнявил свою физиономию, он явно страдал расстройствами психики. И голос его стал запинающимся:

— Конечно, расскажешь. А, ну говори где логово Червового Котовского.

-Не лепечи ему тайны! — Закричал Слава. — Не позорь своего отца.

Мир Кава все понял и чрезвычайным усилием воли подавил себя. Посиневшие губы мальчишки вяло прошептали:

-Я не знаю, а если бы и знал, то все равно ничего не сказал.

Карачи Маратель ударил Славу рукой по губам.

-Сволочь я тебя буду долго, очень долго мучить, посыплю солью и красным перцем твои раны. — Живодер, надсаживался в глупой речи все сильнее. Да ты у меня запоешь петухом от адской боли.

Варвар достал и сыпанул щепотку на раненое плечо мальчишки. В этот момент послышался шум и тяжело дыша, выполз Архигерцог. Он с весьма двусмысленным тоном провыл:

-Ну что ты я вижу уже начал допрос без меня.

Палач извиняющее залепетал:

-Виноват герцог, но вы приказали быстрее выбить результаты.

-Не для ваших умов. Отойди и поучись, как надо расшевеливать эти жертвы.

Архигерцог схватил раскаленные стальные щипцы. Слава узнал его. Ну, конечно же, это их старый знакомый сыщик, присвоившись после переворота себе странное имя Марс де Энгельс. Только разжирел неимоверно, отъелся на харчах сановника.

Супергерцог легкими шажками подошел к Славе, мальчик ощущал зловонное дыхание паразита. В голове мелькает, словно мальки в аквариуме мысли. Нагоняются воспоминания, причем скорее придуманные, чем реальные. Вот она школа, блестит аккуратная графитовая доска. По ней всего на всего нужно провести в сложной последовательности пальцем с мелом и будет дан правильный ответ. А он как раз не выучил урок, весь день фехтовал на деревянных мечах, потом пошел на речку. И вот он стоит у доски и ему очень стыдно. Правда выручает брат Олег, он с помощью миниатюрного передатчика передает послание, которое пищит в спрятанном в ухе микрофоне. Но на сей раз учитель начеку. Он записывает на магнитофон их хитрую радиопередачу. После следует скрипучий голос, напоминающий тембр компьютера.

— Слава и Олег вы оба остаетесь, после уроков. Сколько можно бездельничать и выезжать на подсказках.

Потом будет долгое и нудное чтение морали. До сих пор перед глазами стоят "сканирующие голограммы" из придуманного мира. Он для того и покинул полушарие света, чтобы избавиться от навязчивых педагогов и надоевших уроков. А к чему он приплыл. Сейчас это толстая уродливая жаба причиняет ему боль. Надо вспомнить уроки йоги, и гиперкарате, как там локализуют болевые ощущения.

Сановник-садист зло усмехнулся и аккуратным движением приложил щипцы к ребрам.

-Что ягненочек, тебе приятно, когда тебя поджаривают. Просипел инквизитор.

Затем Архигерцог аккуратно повернул щипцы, зацепил кожу и вывернув ребра.

Не смотря на все усилия воли из глаз мальчишки, невольно полились слезы. Было очень больно, пожалуй, даже больнее чем когда прижигали пятки. Хотя на стопе и много нервных окончаний, он у него закаленная и набитая, он даже бегал по углям, правда, очень быстро. А так, когда сильно прижимают и держат долго, все равно пропаливает. Ребра не столь привычны к огненным процедурам и очень хочется орать. Слава до скрежета сжал зубы, затем попытался отвлечься, думая о чем-то приятном или разглядывая герцога и палача.

Истязатель мужчина видный, высок руки толсты и мясисты, плащ красный и сам он весь одет в кровавое. Он и понятно так и страшнее и кровь на одежде меньше видна. Тяжелые алые сапоги с серебряной подковой не терпеливо оттопывают вальс. А вот и сам архигерцог, в короне, он ее не снимает, даже планируя заняться грязным делом, изувер, на ней блестят крупные рубины. Растолстел же бывший охотник за беглыми рабами, а еще раньше он вообще был бандитом и стукачом. Да и элементарно закладывал своих подельников, за что и получил пост в полиции. А теперь поднялся почти до уровня короля. На груди висит орден — этакий не понятный знак. Вроде свастики — только пятиконечной и рогатой, из чистого золота в обрамлении бриллиантов. Да не слабо "Навуходоносор" иного света, вырядился. Словно на парад собрался, а не в пыточную камеру.

-Ну, чего тебе шут надо? — Слава придал себе угрожающий вид, сдвинул брови.

Архигерцог вопреки ожиданиям не вышел из себя. По-прежнему хладнокровно он выкручивал ребра. Его глаза осоловели. Ребро трещало, и уже было готово треснуть, когда в зал прополз трусливый слуга. Его походка была собачьей, он дрожал словно кролик.

-Ваша великосветлость. В зале кипит битва. Две ваши девушки и толпа рыцарей сцепились в железных объятиях смерти. А третья куда-то делась.

-Вот как?

Герцог отбросил щипцы. Проорал вовсю пасть:

-Я не потерплю подобного обращения с моей любовью.

Погрозив кулаком пленникам. Он произнес тоном знаменитого Арнольда Шварценеггера из терминатора, добавив при этом в голос хрипоты:

-Я еще вернусь. — Показал увесистый хоть и с кривыми кулак, говоривший о незаурядном навыке в личном вышибании зубов. — А вы смотрите без великого повелителя серьезно не пытать, главные мучения они познать от моей руки.

-Слушаемся о великий и мудрый владыка.

Прогремел низким голосом палач и его помощники.

Супергерцог оставил помещение. Истязатель приблизился к Миру Каве.

-Теперь можно поджарить тебе и вторую пяточку. А ты. — Живодер ехидно скалясь, кивнул Славе. — На это смотри. То же самое и с тобой будет.

Палач раскалил железо, помощники бросали в топку уголь, а самый крупный из них женщина-монстр надували мехи, распаляя жар. В помещении и впрямь стало трудно дышать. Засвистела плеть, и удары бича обшились на голый, мускулистый словно из поволоки жил торс Славы. Мальчик содрогался от ударов, но упорно молчал. В голове вновь пронеслись не очень приятные школьные воспоминания.

Как, например, противно и скучно рисовать палочки, кружочки, стараясь, чтоб они при этом держались стройно, словно доски забора. И словно лай собаки покрикивание педантичной училки.

А затем мысли перенесли на прошлое связанное с этим коварным сыщиком, не без их помощи ( насколько полицейские порой, а чаще всегда неблагодарны!) ставшим впоследствии высоким сановником.

Попытка побега так казалось хорошо разработанного умным Олегом, его братом которому было достаточно один раз прочитать учебник, чтобы затем без запинки ответить у доски провалилась.

И, безусловно, в дело вмешалась такая банальная и очень опасная вещь как предательство. Один из рабов видимо рассчитывая, облегчить в будущем свою незавидную участь, донес о готовящемся побеге.

Вот их и поволокли к управляющему замка. При этом надсмотрщица вела себя предсказуемо подло:

— Это они меня похитили, грозили орудием!

Пацанов при поимке разуется, тут обыскали и нашли припрятанные в шортах заточки. Теперь предстоял скорый и неправедный суд.

Управляющий вынужден был подняться с постели, хотя ему и донесли об готовящемся побеге не будет же он караулить всю ночь жалких рабов.

Ребята предстали перед ним с руками связанными сзади наклоненными назад. Во время обыска у них разорвали в клочья шорты и теперь вот так оказаться перед судилищем совсем нагишом, и стыдно, и страшно.

Поскольку они формально еще свободные послали за судьей. А пока приходилось стоять и не сметь поднять головы. Олег попробовал было ослушаться приказа, и получил стеком по лицу. Щека моментально опухла после несильного, но резкого удара кулаком у мальчишки из носа потекла тоненькая струйка крови.

Управляющий дворцом ехидно заметил:

— Вот так беглецы. Еще и оружие приготовили. Такое преступление, бегство, похищение надсмотрщика в качестве заложники, мошенничество, изготовление оружия с целью убийства... — Толстобрюхий придворный надул себе щеки и с ехидцей добавил. — Это тянет для слуг нижнего ранга на распятие, или в лучшем случае гуманную виселицу.

Олег содрогнулся и побледнел, у Славы непроизвольно из глаз потекли слезы и он промямлил совсем уж детскую отговорку:

— Мы больше так не будем!

Управляющий хихикнул с довольным оскалом:

— И действительно больше не будете. Ведь со звезды еще никто из распятых не сходил!

Слава при этих словах и вовсе развелся словно девчонка. Впрочем, почти любой мальчишка на его месте впал бы в отчаяние. Быть распятым на звезде, значит перед смертью пережить жуткие мучения. И тут не знаешь что страшнее мучения или смерть.

Олег дрогнувшим голосом, пытаясь как утопающий, схватиться за соломинку, произнес:

— Мы с братом ранее служили в Гипербореи крупному ученому Гавриилу. Много от него различных штучек поднабрались!

Управляющий скривил себе рыло:

— Чего еще ты щебечешь?

Мальчишка решил ковать железо, пока горячо:

— Мы там многое видели и узнали. Если ты хочешь разбогатеть, то мы такое откроем... Станете корольем.

— Заткнуть ему глотку! — Вдруг крикнул управляющий. И со злобой и истеричными нотками в дребезжащем голосе добавил. — Еще одно слово и тебе гаденышь вырвут язык. Вырвут раскаленными щипцами последний ублюдок.

Олегу сильные и ловкие стражники двинули в челюсть, разбив губы, к счастью, от природы крепкая кость позволила устоять зубам. Мальчишка, лязгнув зубами, замолчал. Ведь реально могут и впрямь вырвать язык. А тогда потеряешь последние шансы. А управляющий судя по истеричному тону тоже боится стать жертвой мошенничества. Вдруг этот пацан словно Остап Бендер его уговорит? Разведет и сделает, дурнеем?

Слава логично подумал, а что они могут сделать? Если даже и назовут какое-нибудь простое изобретение вроде изготовления бумаги, мыла, спичек. Олег думаю, сможет в кратком виде описать технологию, то их скорее всего не отпустят, а замучают до смерти выбивая другие секреты.

А так? А что так? Вот даже в феодальные времена в Англии лорд мог повесить подданного, даже не давая объяснений. Правда, герцог мог совершить таких казней не более восьми в год. А тут они, в самом деле, виноваты. Так что с ними церемониться будут?

Управляющий сам себе пробормотал:

— А может их повесить, не дожидаясь судьи! Ведь это простая формальность, да и им же лучше в петле, чем распятие на звезде.