— Однако, — поспешил пояснить он, — я о таких лишь слышал, кажется, даже среди алхимиков очень немногие на самом деле встречали таких людей. И к слову, в этом месте все — хорошие люди.

Алхимики, по слухам, день-деньской, не боясь Божьего гнева, занимались своими делами, Лоуренс впервые сейчас услышал, что их назвали хорошими людьми. Разговор о них всегда вызывал ощущение чего-то запретного, замешанного на страхе и любопытстве.

— Ладно, раз это связано с моим заработком, я не могу говорить, что они плохие люди, — словами истинного торговца завершил Батос.

Лоуренс рассмеялся, почувствовав, что ему стало несколько легче.

Вскоре Батос остановился у дверей одного дома.

Солнце не проникало в эту улочку, изобиловавшую ямами и лужами. Деревянные ставни выходивших на улочку окон, растрескались, само двухэтажное здание было выстроено вкривь и вкось. Оно напоминало строение из нищих частей других городов, за исключением одной странности. Здесь не было слышно детских голосов, и вообще царила тишина.

— Не волнуйся так, это на самом деле хороший человек.

Однако, сколько бы Лоуренсу не говорили, чтобы он не беспокоился, ответить ему удавалось лишь вымученной улыбкой. Конечно, было бы лучше успокоиться, но он не мог. Здесь обитали те, которых повсюду безоговорочно считали преступниками.

Меж тем Батос, постаравшись успокоить Лоуренса, без колебаний постучал в дверь и непринуждённым голосом произнёс:

— Прости за беспокойство.

На вид эту иссохшую от времени дверь не открывали годами.

До Лоуренса откуда-то донеслось мяуканье котёнка.

Монах, которого изгнали из монастыря за ересь. На мгновение перед внутренним взором Лоуренса появился образ истощённого, как высушенная лягушка, старца в истрёпанном плаще.

Мир, в который обычным торговцам хода нет.

Дверь медленно отворилась.

— А-а, кажется, господин Батос, — прозвучал голос, от которого у Лоуренса подкосились ноги.

Дверь приоткрыла женское лицо.

— Давно не виделись. Рад, что у тебя всё хорошо.

— Это я должна была сказать. Поверить только, разгуливать по горам Хёорам и и оставаться целёхоньким, должно быть, ты у Бога в любимчиках.

Женщина была высокого роста, на её бледном лице мягко поблёскивали голубые глаза. На вид старше Лоуренса на несколько лет, она была одета в простой плащ и выглядела в нём очаровательно. Голос её звучал легко, даже беззаботно, и сама она, бесспорно, была красивой.

Но тут Лоуренс вспомнил о том, что алхимики всегда искали способ овладеть таинством бессмертия.

Ведьма.

Как только в голове Лоуренса вспыхнуло это слово, взгляд женщины обратился к его лицу.

— О, красивый мужчина. Но его лицо говорит, что он принял меня за ведьму.

У Лоуренса сдавило грудь от её проницательности, он хотел как-то поправить положение, но Батос его опередил:

— В таком случае, может, мне так ему тебя и представить?

— Прекрати насмешничать, это мне неприятно, тут и так жуткое место. И вряд ли ведьма может быть красивой.

— Кажется, многих женщин называли ведьмами из-за красоты.

— Господин Батос, ты всё такой же. Уверена, у тебя вблизи Хёорама имеется немало гнёздышек.

Лоуренс не понял, о чём идёт речь, но решил не пытаться понять, а просто постараться успокоиться. Он глубоко вдохнул, выдохнул и снова вдохнул. Потом выпрямился, снова становясь торговцем.

— К делу, сестрица. Которое касается сегодня не меня, а пришедшего со мной господина Лоуренса, — объявил Батос, вероятно, почувствовав, что тот к этому времени овладел собой.

Лоуренс шагнул вперёд и улыбнулся торговой улыбкой.

— Прости за беспокойство. Меня зовут Крафт Лоуренс, я странствующий торговец. Я пришёл к господину Диану Рубенсу, дома ли он? — произнёс Лоуренс на языке официальной вежливости, к которой прибегал нечасто.

Казалось, его слова изумили женщину, всё ещё стоявшую в створе приоткрытой двери, держа руку на её ручке, в следующий миг она весело рассмеялась.

— Есть что-то, о чём господин Батос умолчал?

— А... — произнёс Батос, хлопнув себя по лбу, словно допустил оплошность, потом он виновато посмотрел на Лоуренса. — Господин Лоуренс, это госпожа Диан Рубенс.

— Диан Рубенс — это я. Имя как мужское, да? Зови меня, пожалуйста, Дианой, улыбнулась женщина с изящной утончённостью.

Манера держаться Дианы навела Лоуренса на мысль, что она жила в монастыре для достаточно знатных особ.

— Ладно, нечего нам стоять в таком месте, так что давайте зайдём внутрь, — Диана указала за свою спину и с озорством продолжила. — Я тебя там не съем.

Изнутри дом Дианы выглядел таким же ветхим и заброшенным, как и снаружи, можно было подумать, что они попали в каюту капитана разбитого штормом корабля. В углу стояло несколько небрежно открытых деревянных, окованных железом сундуков, словно сундуки с сокровищами в логове грабителей, стулья, на вид крепкие и дорогие, были почти похоронены под одеждой и книгами. Помимо этого, везде валялось множество красивых, белоснежно-белых перьев, словно здесь прихорашивалась огромная птица.

Среди всего этого беспорядка единственным островком сравнительной упорядоченности выделялось место вокруг книжной полки и большого стола — должно быть, за которым, должно быть, работала Диана.

— Итак, чего же ты хотел? — спросила она, выдвигая стул и усаживаясь за стол.

Это было единственное место в комнате, которого, кажется, по какому-то чуду при такой планировке достигали солнечные лучи. Лоуренсу и Батосу Диана не предложила ни сесть, ни выпить.

Лоуренс не знал, как ему отнестись к такому обороту, но Батос привычным движением скинул с пары стульев вещи и предложил Лоуренсу сесть на один из них.

Даже высокомерный аристократ предложил бы присесть посетителю. Однако Лоуренс не ощутил со стороны Дианы насмешки или пренебрежения, такое поведение даже показалось ему чем-то обаятельным.

— Прежде всего, — начал Лоуренс, — прости за невежливость побеспокоить тебя без предупреждения.

Даже на эту положенную фразу Диана ответила, улыбнувшись и слегка кивнув. Лоуренс прочистил горло и продолжил:

— На самом деле, госпожа Рубенс...

— Я Диана, — тут же с серьёзным выражением лица поправила хозяйка.

Лоуренсу понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с волнением и пробормотать "Прости", после чего мягкая улыбка вернулась на лицо Дианы.

— Это... В общем, я слышал, что госпоже Диане известны народные сказания северного края. Если ты была бы не против, я бы хотел попросить рассказать мне одну из историй.

— Северного?

— Да.

Диана с несколько задумчивым видом перевела взгляд на Батоса.

— Я думала, вы будете говорить о каком-нибудь деле.

— Шутишь. Если прийти к тебе поговорить о деле, ты, пожалуй, сразу выставишь.

Диана рассмеялась, но Лоуренсу почему-то показалось, что Батос сказал правду.

— Но мне, возможно, не знакома история, которую ты хочешь.

— Возможно, то, что я слышал, просто выдумано.

— Ага, тогда я бы хотела бы услышать её от тебя как новую, — ответила Диана с такой доброй улыбкой, что Лоуренс отвёл взгляд и в смущении откашлялся.

Ему явно повезло, что Хоро не было рядом.

— Тогда, я хотел попросить древнюю историю о селении с названием Йойцу.

— А-а, о селении, разрушенном медведем-Лунобивцем.

Похоже, ящик её памяти открылся моментально. Однако после так сразу прозвучавших слов Лоуренс подумал, что не брать с собой Хоро было действительно правильным решением. Не исключено, что Йойцу действительно погиб. И Лоуренсу ещё предстояло поломать голову над тем, как об этом сообщить Хоро.

Пока он думал, Диана неспешно встала и подошла к книжной полке, исчерпав этим странную зону относительного порядка в комнате, с полки она взяла один из больших томов, выстроившихся там в ряд.

— Определённо это было... где-то... где-то здесь, — бормотала Диана, перелистывая указательным пальцем с большой мозолью, натёртой пером при письме, страницы тома. — Селение Йойцу было разрушено медведем-Лунобивцем, его имя, кажется, произносится, как Ирава Уиру Мухэддохэндо. Об этом медведе имеется несколько историй. Это очень древние истории.

Возможно, книги на полке были написаны самой Дианой. Лоуренсу стало любопытно, сколько там было собрано языческих сказаний и легенд. Он вдруг подумал, что связанное со старыми сказаниями и легендами дело, которое когда-то затевал Батос, могло заключаться в продаже книг, написанных Дианой, Церкви.

Имея собранные здесь книги, можно будет сразу видно, какие ложные учения и в каких местах получили распространение, можно было не сомневаться, что чиновникам от Церкви эти сведения были бы более, чем полезны.

— Я говорил о селении Йойцу, а не медведе.

— О селении?

— Да. Есть одна причина, по которой я ищу Йойцу. Возможно, что-то из старых сказаний и легенд подскажет, где находится Йойцу.

Большинство людей ошарашит вопрос, где происходили события народных сказаний, обычно спрашивали, где производится тот или иной получивший известность товар.

Справившись с волнением, Диана положила книгу на стол и задумалась.

— Где находится, значит... где... где находится...

— Может, ты что-то знаешь? — снова обратился Лоуренс.

Диана приложила ладонь ко лбу, будто у неё болела голова, и показала ему второй рукой — подожди. Если бы она вела себя степенно, то вполне бы сошла за настоятельницу монастыря для девиц благородного происхождения, но сейчас её поза казалась забавной своим несоответствием её непосредственному характеру.

Она просидела какое-то время с плотно закрытыми глазами, иногда постанывая от усилий вспомнить, пока, наконец, не посмотрела на Лоуренса, её лицо осветилось улыбкой девочки, впервые сумевшей вдеть нитку в иголку.

— Вспомнила. К северу от Проании течёт река Ром, у её истоков стоит город Рэнос, с которым связана старая легенда.

Лоуренса поразил тон Дианы, она говорила с такой непринуждённостью, словно обращалась к Батосу. Вероятно, она забывалась, когда разговаривала о старых легендах.

Диана прочистила горло и, прикрыв глаза, стала на память читать по памяти древний текст.

"Давным-давно в деревне появилась большая волчица. Её звали Хороу из Йойцу, она была такой большой, что на неё приходилось смотреть снизу вверх. В деревне заговорили, что она была для них наказанием богов, но Хороу сказала, что пришла она из лесов глубоко в горах на востоке и идёт на юг. Она любила выпить и иногда принимала облик девушки, чтобы потанцевать с девушками деревни. Она казалась красивой и юной годами. У неё был хвост с пышной шерстью, какого не бывает у людей. Она провела, веселясь, в деревне некоторое время и ушла на юг, обещав деревне хорошие урожаи. С той поры урожаи в деревне всегда были обильными, и мы прозвали волчицу: Хороу с хвостом, подобным снопу пшеницы.

Каким бы удивительным ни было то, с какой уверенностью читала на память Диана, куда удивительней оказалось внезапно всплывшее имя Хоро. Пускай её имя звучало немного иначе, это была точно она. Это подтверждалось и её обещанием необычно обильных урожаев, и преображением в форму девушки, обладавшей хвостом. Но, несмотря на всю удивительность этого, куда важнее сейчас в словах Дианы было другое.

Расположенный у истоков реки Ром город Рэнос существовал и поныне. Отталкиваясь от него, можно прочертить линию на восток к лесу в горах до пересечения с линией на юго-запад от Ньоххиры, где-то там и будет находиться Йойцу.

— Это тебе помогло? — спросила Диана.

— О, да, если это горы к востоку от Рэноса, это ограничивает место. Это достаточно неплохая подсказка.

— Вот и ладно.

— Я бы хотел тебя поскорей отблагодарить за это, — поспешил добавить Лоуренс, но Диана остановила его движением руки.

— Мне, как ты можешь видеть, пусть меня и преследует Церковь, всё равно нравятся народные сказания языческих земель. Те сказания, которые сохранили верность традициям и не были искажены Церковью, чтобы приспособить к своим целям. По-видимому, ты, господин Лоуренс — странствующий торговец, так что у тебя наверняка найдётся какая-то история. Я была бы признательна, если бы ты мне мог рассказать её, этим бы ты меня и отблагодарить.

Те, кто пишет летописи для Церкви, делают это во славу Церкви. Те же, кто делает это для каких-нибудь аристократов, само собой, стараются прославить своих благородных хозяев. Потому и разнились в такой степени истории святого Рюбинхайгена в летописи города и рассказе Хоро. Историю святого переписали, чтобы не уронить, но ещё больше возвысить его славу и славу Церкви.

Диана, живя в месте, похожем на трущобы, отделённые стеной от остальной части Кумерсуна, свободного в вопросах веры и торговли города, вероятно, ненавидела таких летописцев из любви к древним сказаниям. Её выгнали из монастыря за вероотступничество, из-за чего можно было подумать, что она следовала каким-то опасным идеям, но, похоже, она в действительности просто была любительницей историй настолько, что забывала о собственной жизни.

— Ладно, — ответил Лоуренс и рассказал одну странную историю.

Историю, начавшуюся в крае, выращивавшем много пшеницы на продажу. Историю о волчице, заботившейся об урожаях пшеницы этого края.

А потом они немного выпили, Диана и Батос с увлечением рассказывали народные легенды и истории разных стран и краёв. Когда солнце начало садиться, Лоуренс, наконец, вернулся к действительности и, вежливо отказав Диане, предлагавшей ещё задержаться, вместе Батосом вышел на улицу.

Он шёл с Батосом по узкому переулку и, припоминая недавний увлекательный разговор, невольно то и дело улыбался. Давно уже он не получал удовольствия от разговоров о легендах о драконах или золотых городах, тема, которой он давно уже привык не придавать значения.

Уже став учеником странствующего торговца, Лоуренс не отказался от мечты стать странствующим рыцарем, чтобы мечом в руке путешествовать по миру. Но всё же в глубине души его продолжали волновать истории, которые ему доводилось слышать в поездках вместе с наставником, истории об огнедышащих драконах, огромных птицах, чьи крылья закрывали небо, о могучих волшебниках, способных передвигать по своему желанию горы.

Но потом он незаметно для самого себя осознал, что эти истории были вымыслом. И то удовольствие, которое он сегодня испытал, скорее всего, объяснялось его встречей с Хоро. Многочисленные легенды и народные сказания оказались вовсе не вымыслом, а путешествующий по миру торговец мог стать участником великих приключений, ничем не уступая странствующему рыцарю. Достаточно было лишь обратить на это внимание, и тёплое чувство, забытое на годы, разлилось по его груди.

Однако это пьянящее чувство обернулось горькой улыбкой, когда Лоуренс вспомнил контрабанду золота в Рюбинхайгене. Он сам не видел, но был уверен, что в лесу неподалёку от Рюбинхайгена обитал волк, подобный Хоро, наверняка жуткие слухи об этом лесе появились из-за этого волка, и даже рыцари не осмеливались туда соваться. В той ситуации Лоуренс, подхваченный обстоятельствами, стал лишь одним из участников, но не главным героем захватывающего приключения.