Продолжение 9

— Товарищ майор, Сергей Владимирович!!! Это Вы?! Вытащите меня отсюда!!!

— А, теперь и товарищ майор, по имени отчеству величаешь, спасти просишь, а кто меня яйцеголовым бездрайверщиком обзывал, на шнобелевскую премию намекал?!

Михаил Николаевич про первых же словах, которые прозвучали из уст двух, нет — фактически четырех человек попытался вскочить со стула, но впервые в жизни ноги его не послушались. Но инстинкт ученого оказался сильнее паники. Он вцепился как в спасательный круг в один из заранее подготовленных карандашей и стал лихорадочно стенографировать этот "потусторонний диалог". Тем более, что услышанный только что номер воинской части был ему хорошо знаком из исповеди Гурова — Журова.

Эмоции, которые испытывал в данный момент генерал, так же трудно было назвать безмятежными. Он ощущал себя человеком, который слушает со стороны диалог, и то, что ответы на вопросы адресованные Сашке Александровну озвучивает фактически он сам, его почему — то не пугали.

Так продолжалось примерно четверть часа, после чего Павлов своим обычным голосом произнес:

— "Через минуту я выведу Вас из гипнотического сна. Сейчас я сосчитаю до трех. На цифре "три" Вы проснетесь. "Раз" — освобождаются от сковывающего действия руки. "Два" освобождаются ноги и все тело. "Три" — вы проснулись, откройте глаза! Настроение и самочувствие очень хорошее, ничто не мешает, побеспокоит. Вы очень хорошо отдохнули. Вам приятно и спокойно".

Келлер пошевелил руками, головой, а потом встал и с удовольствием потянулся, приятно ощущая как похрустывают все косточки. Удивительно было то, при всей абсурдности и фантастичности ситуации исчез подсознательный страх, который терзал его последние месяцы, но взамен появилось множество вопросов, ответы на которые он хотел получить, и, причем немедленно!!!!

Иван Петрович понял все без слов. Подойдя к окну, поднял шторы, и солнечный свет вновь залил комнату. Затем нажал рукой на незаметный выступ на большом старинном глобусе. Верхнее полушарие откинулось, открывая взорам горлышки нескольких коньячных и водочных бутылок, а также бокалы.

— И не нужно делать такие удивленные глаза, Михаил Николаевич, я не лукавил, говоря Вам еще в Москве о своём неприятии алкоголя и табака. И мне повезло, что моё нынешнее второе я, — Павлов постучал пальцем по своей голове, — майор Тимин, тоже трезвенник. Но, став в некотором роде администратором, вынужден держать сей бар, ибо посетители бывают разные. И как говаривал в будущем персонаж одного фильма о непьющих начальниках: "Вот сколько раз замечал,.. — ... как трезвый человек куда-нибудь зачешется... — Затешется. Я и говорю: зачешется, то сразу скандал".

А посему, господа, извольте принять вовнутрь грамм по 150 Шустовского и продолжим.

Павлов наполнил водой из графина три стакана, один взял в руку, два других разместил перед Келлером и Голубевым возле коньячных бокалов.

Келлер залпом выпил коньяк, налил себе еще и потребовал объяснений всему происходящему.

— Ну, что же, извольте. Видите ли, Федор Артурович, то, что случилось с Вами, да и со мной не имеет ничего общего с сумасшествием или одержимостью. Это, скорее всего можно представить как сюжет фантастического романа господина Уэллса "Машина времени". Отличие в том, что из далекого 2001 года в путешествие отправились, а если быть абсолютно точным были выброшены в прошлое мысли, память, эмоции, в общем, то, что иногда называют душой, трех людей. И волею случая они нашли себе пристанище в некотором роде аборигенах из 1915 года. Вам Федор Артурович, досталось матрица сознания, (как они называют это в будущем) молодого ефрейтора Александрова, который в прошлой жизни мечтал стать если не маршалом, то генералом.

Во мне сейчас присутствует энтузиаст — исследователь майор Тимин, грезящий о нобелевской премии. И, как я могу предположить, где — то на фронте сражается некий прапорщик, которому достался старший лейтенант Журов, любитель перестрелок, рукопашного боя имеющий все задатки боевого офицера.

В общем, вся эта троица попали именно туда, куда подсознательно стремились, плюс еще и эксперимент со временем, который проводил Тимин — Тесла. Но, лично я, академик и лауреат Павлов, поданный Российской Империи и православный (Иван Петрович осенил себя крестным знамением) уверен, что здесь не обошлось без Божьей воли. А теперь господа, извольте выслушать то, что предстояло пережить нашей многострадальной России, и чего, мы допустить не должны любой ценой.

Разговор продлился несколько часов. Говорил в основном Павлов, изредка перебиваемый вопросами или репликами Келлера. Доктор, который уже многое знал, ограничился ролью стенографиста.

Когда все трое, а если быть абсолютно точными и добавить майора и ефрейтора, то пятеро собеседников окончательно выдохлись, раздался телефонный звонок.

Иван Петрович, снял трубку, выслушал вопрос и ответил:

— Спасибо за напоминание, а то мы здесь заработались. Нет, обед нести сюда не нужно. Через 10 минут спустимся в столовую.

А в качестве последнего аргумента о необходимости прерваться, прозвучал голос Прохора за дверью:

— Не буду больше ждать, пустите меня немедленно к его превосходительству, а не то....

— Ну — с, господа,— Подвел черту Павлов, — пока — всё. Идемте, пообедаем, тем более что Ваш бдительный страж, Федор Артурович, уже готов разнести все здание.

После обеда, импровизированный Триумвират вновь собрался на совет. Но теперь от воспоминаний или предсказаний (смотря с чьей стороны посмотреть) перешли к поиску ответа на извечный вопрос: "ЧТО ДЕЛАТЬ?!".

Засиделись до глубокой ночи. Келлер с удивлением и не без удовольствия отметил тот факт, что "ефрейтор Сашка" способен давать полезные советы, причем делает это "весьма тонко, не нарушая хрупкое взаимопонимание, которое только началось формироваться между двумя сознаниями.

Когда Федор Артурович узнал о трагической судьбе ожидавшей августейшее семейство в той, иной истории, то буквально взревел. И лишь своевременной вмешательство Павлова и Голубева, а так же опыт полководца, говоривший о необходимости проведения соответствующей подготовки, помешали порыву генерала "немедленно мчаться в Питер и разобраться со всякой бл..й св..ю в эполетах, фраках и вицмундирах".

Наутро военный совет продолжился и перешел в практическую сферу, то есть к постановке задач. Михаилу Николаевичу было поручено любой ценой найти "местную реинкарнацию старшего лейтенанта Журова". Причем Павлов, не без ехидства поинтересовался у Голубева: "Сами справитесь, голубчик, или к Принцу обращаться будем?". Доктор в который раз за эти дни покраснел и пообещал: "обойтись собственными силами".

Генералу Келлеру предстояла решить гораздо более трудную и ключевую задачу: после прохождения курса лечения и одновременно информирования о будущем, найти надежный и постоянный канал выхода на Великого Князя Михаила и заручится его поддержкой в деле спасения России.

Иван Петрович, ввел присутствующих в курс тех мероприятий, которые уже удалось осуществить и в частности, о формировании боевой организации "Дети священной дружины":

— Да — с, господа, нам необходимо сплотиться. Забыть сословные предрассудки отказаться от снобизма. В один строй должны стать патриотически настроенные офицеры армии и жандармерии. Мы, подобно Минину и Пожарскому, должны собрать новое ополчение и спасти Россию и её народ от ужасов революций и братоубийственной гражданской войны. Федор Артурович, я хотел бы Вас познакомить с одним замечательным человеком, боевым офицером, который надел жандармский мундир, дабы иметь возможность борьбы с внутренними врагами, направляемыми из-за границы.

Келлер, который и сам изрядно пострадал от террористов и прекрасно понимающий их опасность с готовностью согласился.

Павлов позвонил и попросил соединить с ротмистром Воронцовым:

— Петр Всеславович, если Вас не затруднит, подойдите ко мне в кабинет, необходимо посоветоваться.

И затем, уже обращаясь к Келлеру:

— Федор Артурович, я попрошу Вас ненадолго перейти в соседний кабинет, дабы я смог подготовить ротмистра к серьезному разговору и знакомству с одним из лучших генералов Российской Императорской Армии.

Польщенный такой оценкой, Келлер не стал возражать и вышел.

Ротмистр Воронцов, направляясь к Павлову, по служебной привычке попытался просчитать сценарий предстоящего разговора. Если бы не это неожиданное приглашение, то он сам бы попросил аудиенции, ибо у него накопилось масса вопросов к академику, а предполагаемые ответы казалось, выходили за грань реальности. И поэтому, он решил взять инициативу в предстоящем разговоре в свои руки.

Поэтому не успел еще Павлов проинформировать ротмистра о "повестке дня", как был вынужден сам отвечать на вопрос.

— Иван Петрович, извините, но прошу меня выслушать. Помните Ваше поручение о переводе в наш Институт некого селекционера Мичурина? Вы еще предупреждали об его неуживчивом характере. Признаюсь, задача была не из легких. Пришлось надавить по всем направлениям, льстить, пугать, но дело сделали. Перевезли его вместе с супругою, предоставили самые лучшие условия, и Иван Владимирович приступил к работе. Причем при самой активной поддержке жены — Александры Васильевны. Как вдруг, буквально через месяц в Козлове, откуда мы их забрали, вспыхивает эпидемия холеры. Люди погибали сотнями. Донская слобода, где они жили, вымерла, почти поголовна. Так он теперь молебен за молебном заказывает за своё чудесное спасение и передо мной извинился за строптивость и благодарит ежечасно.

Признайтесь, Иван Петрович: Вы и ЭТО ПРЕДВИДЕЛИ?

Откуда у Вас знания и опыт в сферах совершенно далеких от медицины и выходящие за грань известного? Я верю, что Вы настоящий патриот России и считаю честью работать рядом с Вами, но нам пора объясниться.

Ну, что же, Петр Всеславович, Вы правы. Я собственно и пригласил Вас, преследуя эту же цель. Но для того, что бы в ходе предстоящего разговора, у Вас не возникли сомнения в моем душевном здоровье или благонадежности, то при нем будут присутствовать доктор Голубев и. прибывший в наш институт для лечения генерал Келлер.

Павлов выглянул из кабинета и позвал:

— Федор Артурович, Михаил Николаевич — заходите...

* * *

Вот уже пролетело почти две недели, как вернулся из Гомеля, а вместо того, чтобы воевать, приходится ерундой заниматься. Если честно, не совсем, конечно, — готовлю пополнение из охотников-добровольцев в количестве почти тридцати человек. Пока отсутствовал, мои господа офицеры проехались по переднему краю, немного поагитировали, и набрали двадцать шесть бойцов. Смелых, смышленых, от двадцати двух до двадцати пяти лет, изъявивших желание послужить в особом подразделении. В-общем, все, как заказывали. Да и сам привез двоих.

Валерий Антонович сначала очень подозрительно расспрашивал, все ли время я находился в Гомеле, не выезжал ли куда-нибудь. Поверив моему честному слову, рассказал подоплеку событий. Мы с ним уже давно составили два списка для работы Молодой Священной дружины. В списке Љ1 значились люди, необходимые для сохранения и развития России, которых нужно было холить, лелеять и охранять от всяческих напастей. Список Љ2 состоял из персон, которых для блага империи необходимо было обезвредить. Причем, некоторых — сразу и навсегда. Как раз к таким и относился Семен, он же впоследствии Симон, Петлюра, на данный момент — служащий Минского отделения Земгора. Капитан Бойко, осторожно налаживая контакты с коллегами-жандармами, якобы невзначай поинтересовался данным господином и получил, на его взгляд, совершенно неожиданную информацию. Сёма отправился в служебную командировку в Москву и на обратном пути почему-то вдруг вывалился из поезда на полном ходу. Труп со сломанной шеей был обнаружен недалеко от Борисова как раз в то время, когда я знакомился с Дашиными родителями и оттягивался на даче в Ченках. Сложив два и два, начальство пришло к выводу, что мне стало скучно в тылу, и я, подгоняемый врожденной жаждой убийства, решил устроить личную вендетту. Уверовав в мою невиновность, господин капитан выдал следующую по очереди версию. Мол, есть у нас таинственные единомышленники, которые действуют в том же направлении. Как раз, возможно, те, кто был вместе со мной в момент переноса — майор Тимин и Сашка Александров, о которых уже рассказывал капитану. И которых очень хочу найти!.. Вот только не знаю еще каким образом. Хотя в данном конкретном случае я бы не стал исключать и банальную уголовщину.

Отложив эту головоломку на потом, Валерий Антонович перешел к текущему вопросу повестки дня и сразу огорошил новостями. Затишье вдруг, и, как это всегда бывает на Руси, внезапно сменилось очень активными действиями гансов. Кайзеровские генералы, справедливо опасаясь скорого наступления осенней распутицы, затеяли очередное наступление. А наши решили немного упростить им задачу и позволили ударить в стык новообразованных фронтов. В результате 5-я армия отошла за Двину, а 10-ю немцы продавили за Вилию, причем, пришлось оставить Вильно. И в этот девяностоверстный разрыв возле местечка Свенцяны, как в свои родные ворота, влетела германская конная группа под командованием генерала Гарнье. Который стал считаться одним из лучших кавалеристов Рейха, когда опрокинул своей дивизией французский конный корпус генерала Сордэ. Теперь у этого таланта под рукой было, по данным разведки, пять таких дивизий, причем, снабженных артиллерией. Уцелевшие ополченцы из обозов, отстирав после испуга свои портки, рассказывали о громаднейших разрывах гигантских снарядов. Пушкари, видевшие воронки, пришли к выводу, что там порезвились германские 8-дюймовые гаубицы.

И в этот момент Ставка принимает гениальное решение! Нашу 2-ю армию расформировывают, корпуса раскидывают по другим армиям, а нам дают шесть новых, в смысле, других, правда, потом один снова забирают. Связи — ноль, взаимодействие не отработано, сами корпуса — на марше, полностью не укомплектованы... Первые два пытались остановить разгон германской кавалерии, но получилось только замедлить ее продвижение у Сморгони. На подходе еще четыре. По словам Валерия Антоновича, положение можно было бы выправить, если бы в Ставке отдали конный отряд генерала Казнакова не в пятую армию, а нам, во вторую. А так, гансы уже под Молодечно, две железных дороги перерезаны.

Вот такие пироги с котятами. Самое же обидное в том, что вся моя рота на передке, или за ним, а мне "выход в поле" капитан запретил. Не знаю, кто у кого сплагиатничал, Бойко у Мосфильма, или наоборот, но было высказано мнение, что командир должен думать, а не только шашкой махать. Так что, мол, сидите, Денис Анатольевич на базе и готовьте пополнение. Оказывается, Оладьин, Бер и Стефанов там и без меня отлично справляются. С их помощью одна пехотная дивизия заполучила девять трофейных орудий, другая — одиннадцать. А Сергей Дмитрич — так вообще отличился. С тремя "пятерками" разведал броды через реку Нарочь и провел 26-й Могилевский пехотный в тыл гансам. Там в полку всего три с половиной сотни человек оставалось, но шестнадцать пушек взяли. Мои орлы посменно возвращаются на базу, денек отоспаться-отъесться, да и рассказывают про свои подвиги, вызывая восхищение и зависть у новичков, и зубовный скрежет у командира. В конце концов, мне же нужно добыть еще один люгер взамен подаренного, а тут паришься, как на курорте!