— Это хорошо, — кивнул кардинал, — А вот не появлялась ли здесь после моего ухода одна из моих послушников...
В голове потихоньку появлялась альтернативная версия событий, — но пока что она казалась куда более сомнительной, чем основная...
— Мария-то? — усмехнулся Пиррит и поправил пенсне, — Появлялась. Я тогда, если честно, испугался, что события повторятся, но она, расспросив меня о том, кого я видел прямо перед происшествием, развернулась и ушла, как будто её всё это не интересовало.
Он снял пенсне, осторожно протёр стёкла платком, после чего добавил, снова усмехнувшись.
— Странно, правда?
— Да уж, — усмехнулся Чезаре, — Могло что-то в ответе натолкнуть ее на какую-нибудь идею, которую она немедленно побежала проверить?
— Честно, не знаю. У меня ведь и самого нет никаких идей.
— В таком случае я задам тот же вопрос, — сказал кардинал, не особенно рассчитывая на успех. В конце концов, в саду же никого не было, — Здесь кто-нибудь был прямо перед происшествием?
Чезаре понял, что его смущало в этой истории. Сам он задавал этот вопрос, потому что знал, что эти демоны — всего лишь работа мага, значит, для их появления нужен маг. А вот Марии знать об этом было неоткуда...
Его собеседник вновь водрузил пенсне на нос.
— Отвечу вам то же, что и ей: здесь постоянно кто-то ходит. То станки починить, то бумагу занести. Человек десять заходило буквально перед вами.
— Ясно, — кивнул священник. Значит, эта ниточка не могла ее никуда привести. А если так, то ее поведение не связано с ответом...
Вернувшись в свой кабинет, Чезаре стал искать досье Марии. Его интересовал один вопрос: проверяли ли ее на магические способности...
Оказалось, проверяли, и ещё как. Мария выходила потенциальным паладином. Между прочим, это многое объясняло. Например, её фанатичность. Технически, она ещё паладином не была. По крайней мере, по бумагам. Для того чтобы стать паладином, она должна была прогрессировать, причём неизученными, церковными методами, которые находились в ведении чудотворицы Катерины. Впрочем, случалось, что некоторые люди прогрессировали до уровня амагусов сами. Почему такое невозможно с паладинами? Однако, пока что Мария была всего лишь человеком.
Первой мыслью Чезаре был именно вариант с преждевременным прогрессом до паладина. Подумав, он добавил еще один — теоретическая подготовка паладина, включавшая не всем доступные знания о теории магии. Конечно, на первый взгляд это могло показаться не очень подходящим для воспитания фанатичной верности, но... Учёные ведь уже доказали существование бога. Серафима даже придумала, каким образом его призвать в этот мир. Похоже, возвращались времена, когда главными учёными были монахи и богословы, ведь теперь наука и религия больше не враждуют. Что там говорил отец Патриций? Католичество устарело? Само появление паладинов и чудотворцев говорило о том, что божья длань решила подтолкнуть учение о слове божьем в нужном направлении. А следовательно, оба варианта, — и знание, и ранняя инициация, — равно возможны. При этом результат различается довольно сильно. Отсюда вывод: чтобы определить точнее, нужно дождаться возвращения Марии и задать ей пару скользких вопросов. Юная послушница — это отнюдь не отец Патриций: у нее нет и половины той хитрости и изворотливости.
Пока же можно пересмотреть еще несколько договоров. Просто чтобы не сидеть без дела. Этим он и занимался, когда услышал настойчивый стук в дверь и знакомый девичий голос.
— Ваше Преосвященство, — в голосе Марии слышались одновременно настойчивость и сдержанная вежливость, — Разрешите войти?
— Заходи, — кивнул Чезаре, открывая дверь, после чего полушутливо поинтересовался, — Как прошла охота на чертей?
Мария, однако, не поддержала шутку. Едва замок сделал последний оборот, как девушка сдавленным голосом, который, наверное, задумывался как шёпот, выпалила:
— Риоджа поехал на встречу с G-tech.
Информация была довольно интересной. G-tech были первооткрывателями магии. Серьёзная немецкая корпорация, которая владела собственным войском наёмников и имела лобби в девяти крупнейших странах, не говоря уже о мелких банановых республиках. Первый год они владели монополией вообще на всю магию, однако даже сейчас, когда магией занимаются крупные НИИ каждой уважающей себя страны, не сдают позиций. В конце концов, именно им принадлежит всемирная сеть телепортации.
— Официально или тайно?
Итак, это началось. Чезаре ни на секунду не сомневался, что Риоджа был всего лишь исполнителем чужой воли. Вопрос был лишь в том, исполнял ли он волю Конклава, или всего лишь одной из его частей, которые, как Чезаре знал из разговора с отцом Патрицием, расходились во взглядах даже не Пришествие.
— Откуда мне знать? — развела руками девушка, — Там всё совершенно секретно. Судя по всему, официально, но только оглядывался он постоянно, словно воровал яблочное варенье из кельи старшей сестры, — она задумчиво прикусила нижнюю губу, — Не удивлюсь, если официально он всё ещё в Ватикане. Но на самом деле он уже на поезде. Товарняк. Гружён картошкой.
— Любопытно, — у Чезаре уже начал вырисовываться план, читай авантюра, но посвящать в него Марию он определенно не собирался, — Скажи-ка мне, а с чего ты начала следить за ним?
Он слегка улыбнулся, показывая, что ни в коем случае ни в чем не упрекает ее. Мария в ответ удивленно захлопала глазами:
— Ну, это же очевидно. Он что-то задумал. Я должна была знать, что, — голос девушки постепенно становился всё громче: послушница теряла последние остатки самообладания...
— Они связались с G-Tech, — продолжала Мария, постепенно повышая голос, — Они собираются насильно вытащить бога с его небесного трона. Это никакое не чудо! Это высокотехнологичная мистификация!
Её кулачки сжались от негодования, а на глазах начали наворачиваться слёзы. Она остановилась отдышаться только для того, чтобы высказать ещё что-то.
— Это объясняет их уверенность, — невозмутимо сказал Чезаре, затем, посмотрев на нее, как будто бы только что заметил ее реакцию, добавил, — Для начала успокойся. Я понимаю, что лекции об осторожности и осмотрительности ты обычно пропускаешь мимо ушей, но сейчас все серьезно. Необдуманные действия не принесут пользы никому... А вред — запросто.
Девушка злобно протирала слезящиеся глаза рукавом.
— Эти черти... это они их выпустили... я слышала их ворчание.
Не справившись с эмоциями, девушка спрятала лицо в ладони и разрыдалась. Её ноги подкосились, и послушница рухнула на колени, словно её ударили обухом по голове.
— Не плачь, — негромко сказал Чезаре, подходя к ней и ласково гладя по голове... А заодно подумав, что Бог, видать, ненавидит его, раз второй раз за день требуется утешать плачущую девушку, — Тяжело разочаровываться в людях, я знаю, но это уж точно не повод плакать...
— Черти... — хныкала Мария, — Зачем им выпускать чертей?
Наставник начал было объяснять про образ врага и его использование для укрепления контроля над паствой... Но тут большие карие глаза послушницы удивленно распахнулись. Слёзы блестели только на щеках, но взгляд был абсолютно свободен от них. Она выглядела так, словно только что услышала нечто, что удивило её не менее сильно, чем предательство родной церкви. В следующую секунду окно разбилось в дребезги, и в него влетела тяжёлая чёрная шкатулка, с барельефом в виде играющих с грешными душами чертей. Чезаре заметил одну деталь, которую не заметил бы другой, менее подготовленный человек: шкатулка была обвязана ремнём, другой конце которого всё ещё уходил в окно. Заметил — и тут же метнулся к окну, чтобы увидеть, куда ведет другой конец.
— Нет! — крикнула девушка, — Назад!
Однако, было уже поздно. Чезаре уже оказался у окна, как раз в тот момент, когда сзади произошло нечто, напоминающее беззвучный взрыв. Это нечто ударило мужчину в спину, и тот понял, что его ноги открываются от земли, а сам он несётся, но уже вопреки своей воле, даже не столько к окну, сколько в окно.
В первый момент Чезаре чисто инстинктивно сгруппировался, но тут же понял, что зря: поскольку он летел не к окну, а в окно, выпасть было бы неприятно. Не смертельно, конечно, но неприятно.
Почти не задумываясь, он активировал почти все скрытые резервы, в последний момент удержавшись от 'форсажа', — не прошло и дня, как он пользовался им в последний раз, а для организма это не сказать чтобы очень полезно.
А вот оружие пришлось ко двору: клинок легко вошёл между кирпичами, в меру надёжно зафиксировав священнослужителя на стене. Леска, до поры скрывавшаяся где-то в левом рукаве, залетела в помещение и всё-таки за что-то зацепилась. Дёрнув разок, мужчина так и не смог понять, это что-то подвижно и надёжно или ненадёжно вовсе.
Зато шкатулка сделала загадочный финт ушами: она вылетела в окно, радостно устремившись куда-то на невысокую крышу здания, где находился кабинет кардинала.
Чезаре казалось, что он взбирается обратно со скоростью пьяной вдрабадан полумёртвой улитки, но на практике не прошло и нескольких секунд, как он уже подтянулся до уровня окна и заглянул внутрь.
Леску метнул он, как оказалось, просто феерично, так как зацепилась она прямо за рог огромного, мускулистого, похожего на минотавра-бодибилдера, чёрта, который смотрел на кардинала как-то очень недобро и явно неодобрительно, держа свой нос с золотистым кольцом в нём всего в десятке сантиметров от лица не вовремя заглянувшего в окошко Чезаре.
— Э... Привет, — обаятельно улыбнулся тот, — Vade, что ли, retro? Нет? Ну как хочешь.
С этими словами он вырвал меч из стены, одновременно втягивая леску обратно в руку. Минотавр мотнул головой, и Чезаре затянуло в помещение. Крупный чёрт, нижняя часть тела которого, словно у джина или мультяшного привидения, представляла собой лишь невнятное облачко, схватил мужчину поперёк тела и замахнулся было для удара, как раздался громкий крик Марии.
— Credo in Deum, урод!
Насколько мог судить кардинал, эти слова сопровождал размашистый удар крестом чёрту в районе поясницы, заставивший того сжаться и болезненно фыркнуть. По всему выходило, что данный кандидат на экзорцизм будет серьёзней предыдущего, а отсутствие паховой области намекало на то, что повторить предыдущий фокус со святым распятьем не получится.
— In nomine patris... et filii... et spiritus sancti...
Возвратным движением правой руки Чезаре полоснул мечом по лицу противника — чисто для проверки. Не особенно рассчитывая на успех, он одновременно другой рукой обмотал леску вокруг руки противника, привязывая себя к нему. Обернувшийся в сторону Марии чёрт не заметил этой малозначительной детали. В общем-то, он даже не собирался оборачиваться в сторону Чезаре. Скорее наоборот: перехватив его поудобней, ближе к подмышкам, черт замахнулся, явно собираясь ударить священнослужителем по послушнице. Удар был отложен только потому, что девушка в самый неподходящий для чёрта момент перекатилась там, где у того должны были быть ноги.
— Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae, — продолжила она, нанося очередной удар крестом. Она целила туда, где у нормальных людей находится печень, выбирая самые слабые точки 'человеческого' организма. На сей раз удар вышел более чувствительным, потому рука чёрта разжалась, отпуская священника, чуть подбросив его вверх.
Мария оказалась не в самом выгодном положении: увернуться от следующего удара чёрта она вряд ли смогла бы, а такой здоровяк быстро отойдёт от удара по печени. Однако, Чезаре не собирался давать ему такую возможность. Воспользовавшись тем, что чёрт отвлекся, он снял с шеи крест (меч он, за ненадобностью, убрал), после чего прыгнул на противника, одновременно снова втягивая леску.
Расчет был прост: со страховкой в виде прицепленной к противнику лески ловкий кардинал без проблем удержится на плечах чёрта, даже если тот постарается его оторвать. В результате — два варианта. Если Чезаре недооценил физическую силу чёрта, то тот упадет, — а подняться на ноги при отсутствии этих самых ног задача нетривиальная. Если же нет, то какое-то время кардинал будет занимать очень удобную позицию. Например, чтобы еще с налета со всех сил ударить противника крестом по затылку.
Черт успел ударить Марию наотмашь, и послушница рухнула, будто ее подкосило. Однако, добить ее тут же черту помешала атака Чезаре, снова переключившая его внимание. Черт потянулся лапой к священнику. Тот попытался уклониться, но это не дало и пары секунд. Чезаре только и успел, что вдавить крест в глаз противника, как монстр схватил его за шкирку и швырнул со всей дури об стену. Кардинал ударился спиной, и весь воздух из его лёгких куда-то улетучился. Полюбовавшись с секунду на висящего вверх ногами чёрта, который держался за глаз, и на поднимавшуюся с потолка Марию, мужчина свалился к ним же, на потолок, довольно болезненно приземлившись на шею.
Чезаре мельком подумал, что если бы что-то подобное отмочил человек, он остался бы и без руки, и без рога. Хотя откуда у человека рог...
Помотав головой, чтобы отогнать неуместные размышления, кардинал аккуратно поднялся на ноги, взял крест наизготовку и начал молитву:
— Crux sancta sit mihi lux
Non draco sit mihi dux...
Мария быстро заняла место рядом с духовным наставником. В дверь старательно стучали.
— Занято! — крикнула послушница неизвестному дятлу, после чего обратилась к кардиналу, — Что будем делать?
Кардинал не ответил, продолжая следить за чертом. Тот уже был готов к атаке. Его единственный глаз, из которого ещё не шёл чёрный коптящий дымок, горел яростью. Разогнавшись, он бросился на них, как бык... И в этот самый момент Чезаре с силой дернул Марию на пол. Расчет оправдался: промчавшись над их головами, черт врезался в стену... и проделал в ней дыру, вполне соответствующую собственному размеру. Кардинал прыгнул следом за противником, не дожидаясь, пока все еще соединявшая их леска утянет его за собой.
— ...Sunt mala quae liba-а-аs! — тоном, которым обычно кричат что-то менее цензурное, закончил он, догоняя демона в воздухе.
Однако, результат оказался не таким, как ожидал Чезаре. С одной стороны, да, он приземлился прямо на спину чёрта, обняв того за шею. С другой стороны... они всё ещё висели на высоте второго этажа, ничуть не смущаясь фактом нарушения законов ньютоновской физики.
Кардинал вдавил крест в оставшийся глаз черта, и тот, закинув голову назад, замычал на всю округу.
— In nomine patris et filii et spiritus sancti, да сдохни ты уже наконец! — зарычал Чезаре.
Тем временем со стороны кабинета доносились слова другой молитвы, идущей, словно бы, фоном, однако, тем не менее, добавляющей силы словам кардинала.
— Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.
Черт заметался в воздухе, грозя скинуть кардинала на землю, с каждым рывком поднимаясь всё выше и выше. Чезаре же, чувствуя себя дятлом, в очередной раз забубнил многострадальную 'Vade retro'.
