До начала пары оставалось всего две минуты, и Олег понимал, что не успевает. Сломя голову, он мчался через холл первого этажа к лифтам, издали заметив, что автоматические створки открыты и кто-то удерживает кабину на этаже. Он влетел в лифт, не успев разглядеть невольного спасителя, а потом было уже поздно — двери закрылись, и кабина мягко тронулась.

— Здравствуй, Олег, — сдержано поздоровалась Велагина.

Черканов мысленно выругался — только этого ему не хватало! С того дня, как он увидел Марину с Бекасовым, он прекратил с ней общаться, благо, это оказалось очень легко — достаточно было холодно, хоть и вежливо, сказать ей, что он более не нуждается в ее услугах, так как полностью выздоровел, и поинтересоваться, сколько он должен ей за приобретенные вещи и лекарства. Правда, реакция девушки его несколько удивила — Марина побелела, ее губы задрожали, а потом она вдруг резко влепила юноше пощечину, развернулась и убежала.

— Здравствуй, — пробормотал Олег, чувствуя себя донельзя неловко, и отвернулся к двери.

На электронном табло сменялись цифры: два, три, четыре... Аудитория, где проходила первая пара — обществознание — находилась на пятом этаже. И в тот момент, когда огоньки на панели готовы были смениться, показывая этаж назначения, лифт вздрогнул и остановился. Табло погасло, померкли лампы под потолком.

— Вот черт! — ругнулся Черканов уже в голос. — Что происходит.?

— Кажется, мы застряли... — с дрожью проговорила Марина. — О боже... Олег, там должна быть кнопка вызова помощи...

— Не поможет, — вздохнул молодой человек. — Видишь, лампы погасли? Значит, энергоподача нарушена. Даже если вызвать бригаду, они не смогут нас вытащить, пока не дадут электричество.

— Господи... — в голосе Велагиной слышалась паника. — И... сколько мы можем просидеть?

— Аварийный генератор включат не позднее, чем через полчаса. Им давно не пользовались, так что раньше, чем минут через двадцать, не получится, — автоматически ответил Олег. — Да не бойся, ничего страшного в этом нет — пары все равно не будет!

— Да при чем тут пара! Плевать я на нее хотела! — почти истерически вскрикнула Марина, сползая по стенке кабины на пол.

— Тогда в чем дело? Меня ты точно можешь не бояться.

— Мужчина! — на несколько секунд женское пренебрежение возобладало над паническим страхом. — Все-то вы сводите к своей драгоценной персоне...

— Тогда в чем дело? — он пропустил нападку мимо ушей.

— Не твое дело, — мрачно отозвалась девушка.

— Как скажешь, — легко отозвался Олег — меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать с этой... предательницей.

По крайней мере, он очень старался думать, что ему этого не хочется.

Время ползло медленной, старой змеей, оставляющей на своем пути обломки чешуи — секунды. Тонкая и длинная стрелка нерешительно подрагивала, перебираясь с деления на деление — казалось, мгновения тянутся часами. Панический страх Марины, который Олег ощущал кожей, давил на него тяжестью многотонной плиты.

— Ну чего ты боишься? — в конце концов не выдержал он. Черканов надеялся, что ему удастся произнести эти слова отстраненно и даже немного раздраженно — но не вышло, его голос прозвучал мягко и успокаивающе.

Марина подняла голову.

— Олег, у меня сильно выраженная клаустрофобия, — еле слышно произнесла она. — Я же никогда не пользуюсь лифтом, всегда по лестницам бегаю... только сегодня на пару опаздывала и решила...

Сперва Черканов хотел выругаться. Потом передумал. Сел рядом с девушкой на пол, обнял за плечи.

— Я знаю, что в таком случае это глупо звучит, но постарайся все-таки не бояться. Ты же психолог и понимаешь, что боязнь замкнутого пространства — иррациональна. На самом деле ничего страшного не происходит, — как можно мягче проговорил он.

— Понимаю. Но от этого, к сожалению, не легче, а даже хуже. Страх того, чего бояться не нужно, пугает еще больше, ему подсознательно начинаешь приписывать некие мистические объяснения, — почти нормальным голосом отозвалась Марина. От объятия она не отдернулась, наоборот — придвинулась ближе к однокурснику.

Несколько минут они сидели в тишине, прижимаясь друг к другу.

— Поговори со мной о чем-нибудь, — прошептала Велагина. — Страшно...

И Олег начал говорить. Об учебе — ничего другого в голову не пришло. Они обсудили последние события институтской жизни, коротко перемыли косточки преподавателям — ни одному, ни другой сплетничать не было привычно, и тема исчерпала себя быстро. Перешли на соучеников — и случилось то, чего нельзя было избежать: Черканов упомянул Кирилла.

Марина отреагировала странно, необычно для девушки, чей парень трагически погиб. Она тяжело вздохнула, крепче сжимая пальцы Олега.

— Кирилл — страшная потеря для нас всех... — сказала она. — Я не представляю себе, что будет дальше. Без него... нет, не представляю.

— Жизнь не закончилась ни для кого, кроме него, — циничнее, чем хотел, ответил Черканов. — Ты молодая, умная, симпатичная — у тебя будет еще кто-то, кто не бросит тебя так, как он.

Велагина повернула голову, и Олег ощутил на себе ее взгляд — сперва непонимающий, потом — обиженно-насмешливый.

— Олег, ты что — думал, что я с ним встречаюсь?

— Э... А разве нет? — брякнул он прежде, чем понял, каким идиотом только что себя выставил.

— Конечно же, нет! Мы просто очень хорошие друзья... были очень хорошими друзьями. Он совершенно не в моем вкусе, мне нравятся парни совсем другого типа, а я — уж тем более, не подходила ему. Погоди, так ты... Ты из-за этого перестал со мной общаться? Приревновал?

— Разумеется, нет! — в неискреннем негодовании соврал Олег и поспешил увести разговор в сторону от опасной темы. — Просто мне его мама сказала, что он встречался с тобой.

— Его мама вообще ничего о нем не знала, — фыркнула девушка. Ее клаустрофобия, казалось, куда-то исчезла, и Черканов даже на мгновение заподозрил, что его просто разыграли. — Чем хочешь клянусь, мы были друзьями, и только. А ты когда с Галиной Юрьевной познакомился?

— Да так... после похорон...

— Я тебя на похоронах не видела, — нахмурилась Марина.

— А я и не стремился, чтобы меня кто-нибудь увидел, — нашелся Олег. — В общем, мы с ней немного поговорили, и она сказала, что он с тобой встречался.

— Я же говорю — это неправда! Она просто и в самом деле ничего о нем не знала! — завелась девушка, и Черканову пришлось срочно искать способ свернуть и с этой темы тоже, благо, нашлось о чем поговорить и кроме треклятого Бекасова.

А спустя десять минут вспыхнул свет.

Они встретились на следующий день — Олег, пересилив себя, пригласил Марину в студенческую кофейню, в которой ему, как круглому отличнику, полагалась пятидесятипроцентная скидка по студкарте. Нет, он уже давно не испытывал к девушке никаких чувств, но интуиция подсказывала ему, что он может получить от нее какую-то действительно ценную информацию. Какую и как — он и сам не знал, однако с интуицией решил не спорить.

И интуиция не подвела. Черканов получил своего козырного туза. Получил — и спрятал в рукав, до поры, до времени. Месть — это хорошо, но, во-первых, ее следует подавать в холодном виде, во-вторых, месть ради мести непродуктивна, и от нее нужно получить не только удовлетворение, но и выгоду, а в-третьих — время еще не пришло. Туз годится далеко не для каждой комбинации.

Время шло своим чередом. Олег общался с Мариной, их встречи становились все чаще, а разговоры — все откровеннее. И спустя месяц после того, как они ухитрились застрять вдвоем в лифте, Велагина впервые упомянула о студенческой организации, созданной Кириллом и практически распавшейся после его смерти. Сначала Черканов только посмеялся — разумеется, не при девушке. Три немаленьких группы студентов в одном-единственном институте! То ли он до сих пор многого не знал о студенческой братии, и все вузы страны представляли собой этакие инкубаторы по выращиванию организаций по изменению мира — что маловероятно — то ли ВИП обладал какой-то особенной способностью притягивать к себе людей, желающих добиться чего-то гораздо большего, чем даже вожделенное для подавляющего большинства кресло высокого начальника в крупной корпорации.

Олег стал понемногу выспрашивать у Марины подробности о Кирилловой организации. И чем больше он узнавал, тем сильнее укреплялся в мысли: все, что от этой организации осталось, необходимо переманить к себе и как можно быстрее. В последнем его утвердила новость о том, что некоторые "бекасовцы" примкнули к инициативной группе "Серебряный ветер", то есть — к злейшему врагу Черканова, Стасу Ветровскому. Впрочем, Олег не сомневался, что те, кто будет выбирать между ним и Стасом, выберут все-таки его — чего бы там ни добился Ветровский со своими детскими домами и прочей дурацкой благотворительностью, Черканов сможет предложить больше. Намного больше.

Деньги, полученные от действовавших по указаниям Иванушки бандитских группировок, поступали на подставные счета через подставных лиц. Олег никого не использовал дважды, только один раз — а потом, честно заплатив подставному оговоренную сумму, уничтожал всякий раз заново приобретаемую через интерсеть чип-карту. Оказавшись на счетах, деньги немедленно начинали крутиться — почти без сбоев работала программа одного из членов команды, Романа Юдина, заканчивавшего последний курс финансового факультета, специалиста по рынку ценных бумаг. Деньги работали, постоянно принося прибыль, и тонкими ручейками стекались со всех сторон к Олегу. Вскоре после Нового Года были зарегистрированы три компании, обещающие со временем разрастись в полноценные корпорации, но даже сейчас готовые приносить прибыль. Однако Черканова интересовали не финансы, получаемые в достаточном объеме из иных источников. Гораздо важнее было то, что инженерная компания, занимающаяся официально разработками новых проектных решений для крупного строительства и непосредственной реализацией этих проектов, была идеальным прикрытием для создания собственной исследовательской и инженерной базы. А собственная база открывала возможность заняться разработкой принципиально новых технологий, при помощи которых Олег и планировал реализовать свой план-максимум на ближайшие пятнадцать лет — создание собственного государства, отдельного и независимого, живущего по отличным от прочих стран законам. Свое карманное Эльдорадо...

Людей, поддерживающих Черканова, нашлось немало. Что и неудивительно — талантливые молодые ребята, полные идей, но обреченные существующим строем всю молодость горбатиться простыми инженерами в корпорациях, работая над тем, что этим корпорациям выгодно, и практически не имея шансов когда-нибудь получить возможность заниматься тем, что им было действительно интересно — они с превеликой радостью ухватились за такую возможность, предоставляемую им Олегом. Уже сейчас была полностью оборудована инженерно-проектная база в Питере, где пока еще только в теории, но разрабатывалось новейшее оружие, построенное на совершенно ином принципе действия, нежели ныне существующее. Да, до получения первых опытных образцов пройдет еще не меньше трех-четырех лет, но какое это имеет значение в сравнении с тем фактом, что работы уже ведутся? Не говоря уже о том, что в попытках создать эти опытные образцы получались другие технические новинки, и некоторые из них вполне могли быть впоследствии доработаны, доведены до ума, а как известно, всему можно придумать применение. Даже забавной электрозажигалке с пультом дистанционного управления.

Кирилл Бекасов, по всей видимости, тоже это понимал. Но у Бекасова не было достаточных средств, как и не было умения их находить — в отличие от Олега. И Черканов твердо вознамерился найти способ переманить к себе большинство бекасовцев — люди, умеющие думать головой и желающие реализовывать это свое умение, лишними быть не могут. Особенно если не забывать о четкой структуре иерархии и ограничении допуска большинства ко всей информации. Впрочем, действительно всеми данными обладал лишь сам Черканов. Остальные знали только то, что им позволено было знать. К примеру, тем же ребятам-инженерам или программистам совершенно ни к чему были сведения о том, как именно их замечательный командир добывал стартовый капитал, и тем более незачем знать, что он продолжал пополнять многочисленные небольшие счета тем же способом. Да и о конечной цели — создании Эльдорадо — информацию имели лишь самые приближенные помощники Олега.

Первое время, до Нового Года, Черканов всерьез опасался конкуренции со стороны Ветровского и его так называемого Ордена. Однако прошло еще несколько месяцев — и Олег успокоился: чего бы там на самом деле не задумывал Стас, его благотворительные акции привлекали лишь прекраснодушных идиотов, неспособных ни ставить перед собой реально важные цели, ни тем более — достигать их. Что бы ни крылось под концертами и сборами пожертвований, Олегу это не угрожало. И даже потенциально подходящие ему люди, уходившие в итоге к Ветровскому, молодого человека не огорчали — если им милее красить стены в пропахших нищетой детских домах, это их выбор. Вряд ли из таких могли бы получиться действительно стоящие люди, они слишком ограничены своими моральными догматами, несчастные, обиженные миром и неспособные осознать: цель оправдывает любые средства, если это действительно великая и благая цель.

Пожалуй, на данный момент Олега беспокоили только два момента. И первым из них был все тот же загадочный тип, которого молодой человек с самого начала обозвал Арийцем, и который до сих пор периодически появлялся в его снах. Приходил, наблюдал, не отвечая на вопросы и вообще никак не показывая, что слышит обращенные к нему слова. Только месяц назад Ариец впервые пошел на контакт — но так, что Черканову пришлось достаточно долго себя убеждать в том, что у него не шизофрения.

В ту ночь ему снилась война. Страшная, кровопролитная, безумная война. Сцены сражений, места ведения боевых действий до и после, марширующие войска, бегущие из взрывающихся домов от летящих с неба бомб люди. Сотни, тысячи тел, сжигаемых в огромных крематориях. Военнопленные, отправляемые на самые тяжелые и опасные работы. И снова — бои, бои, бои... Пылающий городок, где, казалось, горел даже воздух. Выбегающий из дверей человек, охваченный пламенем, падающий на землю и бьющийся в конвульсивной агонии.

А самым страшным было то, что видеоряд не сопровождался звуком. Олег отчетливо видел лицо сгорающего заживо, видел его распахнутый в нечеловеческом крике боли и ужаса рот — но не слышал ни единого крика. Видел содрогающийся в руках автомат — но не слышал стрекота очереди. Видел рушащийся, пылающий город, рассыпающиеся карточными домиками здания — и все совершенно безмолвно.

Олег брел через этот апокалипсис, сам не зная куда и зачем. И совсем не удивился, выйдя из горящего города прямо в огромную долину, заваленную трупами, где на камне, чуть в стороне, сидел Ариец.