Чёрная вьюга

— Ладно, Бран, беру тебя — однако, на безделье или лёгкую жизнь не рассчитывай... — судя по просиявшей физиономии окосевшего от счастья гнома, тому только того и надо было.

Порасспрашивав ещё про здешние порядки, парень коротко призадумался. Да уж, простота нравов просто неописуемая...

— Найди себе в помощь ещё одного толкового механика. Пару работяг-подметайл. Ну и, кого-нибудь для тонкой, деликатной работы, — по мере перечисления на восхищённое лицо бородача снова возвращалось деловитое уважение.

А когда Лёха на пике вдохновения заметил, что не худо бы присмотреть какой сарайчик на отшибе — под мастерскую, да под жильё — то Бран уже сиял, как собственноручно начищенный до блеска клапан.

— Понял, есть тут у меня на примете кое-кто, — гном коротко поклонился. — Жди, сэр Алекс, сейчас я мигом обернусь...

За соседний стол бухнулся здоровяк в вязаной безрукавке и буйной нечёсанной шевелюре. Похоже, детина нынче обретался крепко не в духе — а судя по хорошему синячищу на скуле и едва присохшей длинной царапине на руке, как бы не оказался одним из неудачников недавней гонки. В другое время Лёха отвернулся бы и тотчас забыл про такого — однако обреталась при том дядьке такая девчоночка, что парень против воли заёрзал на месте.

Был он некогда ещё в отрочестве в славном граде Мариуполе, и как-то в порту имел счастье созерцать яхту прибывшего по своим делам британского лорда. Да и чёрт с ним, с тем аристократишкой с опухшим от осознания собственной важности рыбьим лицом! Как сказал вдумчиво наблюдавший рядом яхту капитан с траулера, плавные изгибы этих бортов пленяют взор знатока и ценителя. То же самое ощущение и здесь — при одном только взгляде на эти обводы так и хотелось погладить этакое чудо своими руками...

— Ты чё на мою бабу уставился, крендель! — оказалось, что верзила уже давно стучит по столу кулачищем — да так, что тарелки жалобно подскакивают, а в остальном помещении установилась нехорошая тишина.

Да уж, посмотреть в той девахе таки было на что. Единственно, портили картину глаза. Нет, превыше всяких похвал — красивые, зелёные и в меру развратные — однако пустые, словно пришитые стеклянные пуговицы. Впрочем, длинноногая блондинка, иного от такой ожидать просто грех... Лёха с сожалением отвёл взгляд и даже отвернулся от соседнего столика, с нехорошим чувством обнаружив перед собой откровенно мятущуюся физиономию не успевшего уйти гнома.

— Влип ты крупно, сэр Алекс, — грустно прошептал гном, яростно терзая свою бороду. — Это ж Гугль — здоровый, падла, он тут в авторитете. А оружие не в ходу, за такое блюсты дезинтегрируют на месте.

Да что ж тут не понимать-то? Как раз, по мнению Лёхи, вполне здравый подход, чтоб не было повадно всяким неврастеникам и чикатилам корчить из себя джеков-потрошителей... судя по испуганно вспорхнувшему над головой парня взгляду гнома, тот Гуг или как там его, таки не усидел, подошёл поближе.

— А ты рожу-то не вороти, щусёнок! Думаешь, гонка случайно удалась, так можно на чужих баб глазеть да рыло от остальных косоротить? — нависший за спиной бородач заводил себя неспешно, тщательно.

Лёха пил неплохой смородиновый кисель — почти как у баб-Мани — и упрямо не поднимал взгляд от скатерти.

— Ну в рожу-то ему заехать не возбраняется? — поинтересовался он у красного и потного Брана.

— А толку? Даже кастеты и ножки столов запрещены, а так ты того кабана хрен завалишь, — нехотя отозвался гном.

Но в тот момент, когда коротышка испуганно зажмурился и вжал такую же рыжую, как и борода, голову в плечи — в этот миг парня на табурете и не оказалось. Да, не без колебаний высвободилась внутри сжатая и стиснутая на самые крепкие запоры пружина. На очень крепкие, с тех пор, как... Ну, было однажды дело. Тогда отбывавшие дежурство Лёха и Гусь — вернее, младший сержант Гусев — оба попали в переделку.

Хотя, по здравому рамышлению, переделка оказалась хоть и не из тех, о которых хочется вспоминать, но и не из числа поражений. Короче, почти по соседству с военной частью взбунтовались зеки и захватили свою тюрягу. И тогда вчерашних салаг из десантной учебки, уже обмывших свои ещё необмятые лычки и предвкушавших направление в части, бросили туда — ментовский ОМОН откровенно обгадился, заключённые оказались уж чересчур крепким орешком... Двое крепких парней, и по жизни не очень-то веривших в непротивление и прочую толстовщину, прошлись по назначенному им целью крылу СИЗО кровавым ураганом.

И когда они ворвались в зал-распределитель возле разгромленного медпункта, где зеки вдумчиво и с наслаждением опускали своих вчерашних тюремщиков, вот этот момент Лёхе откровенно вспоминать не хотелось.

Как увяло гордо вздыбленное достоинство какого-то чернявого тожествующего типчика, и как побледнело его лицо. Неизвестно, что прочли бывалые зэки в шальных глазах ворвавшихся из бокового прохода десантников, но один за другим они опускались на бетонный пол и покорно складывали на затылках ещё окровавленные ладони...

Широкий, как поворот трамвая, замах здоровяка увильнувший из-под удара Лёха поймал на элементарный катет-катет. Но похоже, болевой порог у того бугая оказался куда там слоновьему — Гуг или кто он там, лишь чуть переменился в лице после хруста вывернутого плеча и, не мешкая, другой рукой ухватил со стола вилку.

Что ж, такой разговор понятен... используя свою напрягшуюся стойку как рычаг-подпорку, парень перекинул тушу напавшего через себя в полузабытом, но безошибочно вспомненном телом приёме — и с облегчением швырнул тяжесть вниз.

М-да, не всё оно бывает, как в голливудских боевиках. Попавшийся по пути табурет как раз выдержал и не разлетелся — зато обрушившаяся на него спина здоровяка с отчётливым хрустом переломилась в вовсе не предназначенную для поклонов сторону... Лёха стоял и смотрел, как закатились белки глаз мелко дрожащего тела, и чувствовал в себе лишь какую-то холодную отрешённость.

— Что тут происходит? — стоило признать, блюсты в чёрных до блеска облегающих костюмах и с какими-то явно не пацифистского назначения штуковинами в лапках прибыли весьма оперативно.

Смущённо Лёха пробормотал, что сидели они с почтенным гномом да строили планы на будущее, а тут всякие типы со спины напрыгивают, да ещё и за вострые предметы хватаются... очевидно, как раз именно старший из стражей порядка вдумчиво поковырял ногой так и оставшуюся в кулаке здоровяка вилку и поинтересовался:

— Ты его провоцировал?

— Даже слова не сказал, — искренне признался Лёха и едва удержался, чтоб не перекреститься для пущего эффекту. Вряд ли тут правильно поймут, а уж тем более оценят.

Ответ этот, после робких кивков и поддакиваний чуть осмелевших свидетелей, блюстов, как ни странно, устроил.

— Что ж, Гугль, я тебя предупреждал — однажды нарвёшься. Заберите его в маг-реанимацию, — распорядился он своим и повернулся к напряжённо замершему Лёхе.

Лицо стража порядка скрывало что-то вроде дымчатого шлема. Что там за ним виднелось, а уж тем более думалось, сказать было затруднительно. Но через пару секунд блюст кивнул — то ли своим мыслям, то ли полученным инструкциям.

— У нас нет к вам претензий, сэр Алекс. Но лично моя просьба — на будущее... — он помялся немного, но всё же закончил. — Не надо.

— Постараюсь, — угрюмо ответил Лёха, которого уже потихоньку начал трясти отходняк после такой дозы щедро впрыснутого адреналина. Поколебавшись, он добавил, что учили его на совесть, и тело в нужные моменты действует уже само.

Полицай хотел было в задумчивости почесать подбородок, но вместо того пальцы заскребли по пластику забрала.

— Да уж, в бездельи или безвестности вы явно не погрязнете, — он сделал рукой этакий жест с несомненной подоплёкой откозырял, и вскоре убыл вслед за своими, уже погрузившими тело здоровяка на вполне прозаические носилки.

Как ни был парень поглощён усердным разглядыванием скатерти и сдерживанием рябой дрожи, каковая бывает после доброй потасовки или другой нешутейной опасности, но особое на себе внимание он таки ощутил. Повернув голову, он отметил, как тощий и чахоточно-зеленушный ушастенький кабатчик (или кто он тут) неприметно указал взглядом на боковую дверь.

В другое время Лёха не поверил бы типу с такой продувной рожей ни за что. Послал бы с тысячью прибауток по Волге-матушке или просто вежливо спустил бы по лестнице. Однако, уклончиво назвавшийся гоблином шинкарь воровато оглянулся на закрытую дверь уже в подсобке и сноровистым жестом набулькал этак стаканчик из весьма приятной взгляду бутыли с мутноватым содержимым.

— Вообще-то, у нас это не приветствуется — но вижу, вам щас, сэр рыцарь, просто надо, — тощий завстоловой недоверчиво проследил, как его гость запросто опрокинул в себя адскую дозу оказавшегося вполне недурственным самогона, и уважительно хмыкнул. — За счёт заведения, мне тот Гугль пару раз очень больно морду лица бил...

Обратно за свой стол Лёха вернулся смачно похрустывающим огурчиком и в уже куда более благодушном настроении. И прошло бы ожидание умчавшегося Брана ничем не запомнившимся, но тут по позвоночнику вдруг самым наиподлейшим образом сыпануло сладким морозцем, потому что томно-капризный голос в сторонке чуть жалобно протянул:

— А как же я?

Посреди залы всё так же стояла давешняя девица и озиралась вокруг с таким недоуменным видом, что мир просто-таки обязан был если не пасть к её ногам, то уж вертеться вокруг них точно.

Лёха смачно огрызнулся в том смысле, что блондинками он не интересуется и вообще их на дух не переносит. Результатом оказалось то, что пара сосредоточенно трескавших свою кашу гномов в углу неожиданно едва не подавилась, и сквозь кашель да похлопывание друг друга по спинам осторожно поинтересовалась — а рыжим тоже нынче морду бить будут?

— Да я не в том смысле, — отмахнулся парень, которому голову уже чуть заволок сладковатый и приглушивший ощущения хмель.

На пробу рассказав пару анекдотов о голубоглазых и длинноногих блондинках, Лёха с удовольствием услышал поднявшийся вокруг хохот придвинувшегося поближе люда. Да уж, с его запасом всяких баек и историй он тут быстро окажется в записных хохмачах... очень кстати вернулся гном с довольной донельзя физиономией. Быстренько оглядевшись, Бран потребовал и себе историю, а потом долго катался по полу, в полнейшем и неистовом восторге дубася по нём кулачищами.

— Ох и забористые у вашей милости шуточки! — бородач кое-как отряхнул сор с бороды и стёр из глаз слезинки. — Кстати, об эльфах — эта ж как раз эльфа и есть!

Пришлось Лёхе развернуться на табурете и снова не без удовольствия осмотреть сиротливо обретавшуюся в зале блондинку, с которой даже анекдоты о её роду-племени не смыли лоск очарования.

— Хоть в одном легенды не соврали — действительно красивы. Но кто б мог ожидать, что такие дуры?

В безмятежно-зелёных глазах впервые мелькнуло какое-то выражение. Пухленькие губки, вполне напоминающие про давнюю кинушку о некой расхитительнице гробниц, раскрылись, и блондинка вновь почтила залу своим сексапильным до сладкой дрожи голосом.

— Не дуры. Просто лабильные.

Толпа во главе с развеселившимся Лёхой возжаждала объяснений. Ну и получила их сполна, понятное дело. Оказывается, эльфы наделены настолько высокой приспособляемостью и, соответственно, выживаемостью, что просто мама помогай! Нужен тебе воин — будет вояка, что надо. Нужен целитель или маг, будет соответственный тип. Хоть бард на празднестве, хоть искушённый в риторике оратор — эльфам любые психотипы запросто изобразить.

— Тому... нужна была постельная лялька без лишних в голове извилин — я ему таковое и предоставила, — мурлыкнула под конец девица.

Лёха откровенно почесал в затылке и поинтересовался насчёт ушей. Должны ж вроде быть как у кролика или осла? Блондинка привередливо фыркнула и продемонстрировала из-под лохм свою ушную раковинку вполне очаровательной формы, но с этакой кокетливой заострённостью наверху. А на вопрос насчёт всяких там лука-стрел девица великолепным контральто отвествовала, что брать призы на состязаниях или петь песенки про отражающуюся в озере луну ей надоело ещё дома, в Вечном Лесу.

— В общем, захотелось чёрного хлебушка. Мир посмотреть и себя показать, — глубокомысленно резюмировал парень. — А какая ты настоящая?

Вот такого вот он откровенно не ожидал. Зелёные глазищи распахнулись в таком удивлении, что парень всерьёз обеспокоился. Обеспокоился в том смысле, что если эта эффектная кошка сейчас кинется царапать ему физиономию, то сил в себе ломать этой красоте руки-ноги он решительно не нашёл бы.

— А я и ищу себя, настоящую, — неимоверно красивые глаза придвинулись ближе и заслонили собою, казалось, весь мир. А почти в самые губы легонько толкнуло сладкое дыхание. — Сэр Алекс, почтишь меня честью взять в свою команду? И уж вовсе не в качестве переходящего приза...

По правде говоря, сметённый этим ураганом очарования Лёха уже ничуть не возражал бы и против последнего. На остатках сил, чтобы хоть как-то сохранить достоинство, он оторвал взгляд от сладкого созерцания этой красоты и перевёл его на обретавшуюся где-то поблизости физиономию Брана. Очевидно, гном уловил в глазах рыцаря немой вопрос, потому что закивал так усердно, что его примечательная борода заелозила вверх-вниз рыжим мочалом.

— Как тебя зовут, чудо? — поинтересовался чуть пришедший в себя парень.

— А как ты хочешь, сэр Алекс, чтоб меня звали? — вновь пробежались по спине сладкие мураши.

Да уж, теперь становилось вполне понятно, что с этовой чёртовой эльфийской лабильностью остроухие продадут себя кому угодно и в любом качестве. Толковые и умеющие быстро перестроиться универсалы всегда в цене...

— Я свои вопросы повторять дважды не люблю, — Лёха не стал скрывать, что ответом блондинки разочарован и даже раздосадован.

Он даже сделал вид, что поворачивается на табурете обратно, и тут со стороны девицы донеслась длинная, напевная и вполне похожая на соловьиную трель фраза. Тут же вскинутые пальцы парня, очевидно изображавшие зазором какой-то размер, требовательно сдвинулись. И с третьей попытки, когда зазор меж ними сократился до нескольких миллиметров, из эльфки удалось выжать капитуляцию:

— Иллена.

Лёха иронично поинтересовался у внимательно и с улыбкой присматривавшегося к этой сцене Брана:

— Выходит, не все блондинки дуры круглые?

В ответном ворчании гнома удалось разобрать, что любую блондинку или нет сделать круглой можно на раз — известным мужским способом. Но если серьёзно, то всех дураков у эльфов повырезали ещё во время обеих их войн Острого Листа и за Третий престол, а потому можно даже не сомневаться. Коль такое сокровище само в руки плывёт — да и кто-то там про деликатную работу упоминал? А уж остроухие толк во всякой этике с эстетикой таки знают.

Не без вздоха парень вытер ладонью вспотевший лоб и медленно обвёл взглядом полутёмный зал с немаленькой разношерстной толпой, затаив дыхания ждавшей ответа сэра Алекса. Мог ли он когда-то хотя бы предположить вообще такое? Прямо в глазах темнеет. Какая-то раздвоенность сознания тормошила, теребила и отвлекала. Словно когда смотришь на отражение в оконном стекле — не пошевелившись, одним лишь усилием воли можно видеть либо насквозь, либо отражённое...