Лён тронул ногой эту блестящую груду, тяжело развалившуюся на земле. Ого, тяжело! Наверно, тонна — не меньше!
Он потянул наугад вторую нить, и та тоже пошла вниз, увлекаемая собственным движением. Пошла она неровно, видимо, цепляла собой другие нити, поэтому вскоре сверху пошёл настоящий обвал дождя. Открытое место быстро заваливало ниспадающими потоками, глухой шорох наполнял пространство.
На звук прибежал Гонда и зачарованно стал наблюдать за падением дождевых волокон. Потом присоединился к игре и тоже стал по примеру своего ученика осторожно тянуть нити.
— Они там к чему-то прикреплены? — удивлялся он.
— Нет, я думаю, они просто сохраняют положение, — отвечал Лён, осторожно потягивая за дождины.
Вся земля покрыта этими своеобразными канатиками, сложившимися в большие, легко колышущиеся груды. А над головой уже открылся узкий колодец, ведущий прямо к тучам. Странное состояние воды делало её одновременно и хрупкой, и эластичной: как прикоснуться к ней. Если ударить, она ломается, как тонкое стекло, если приложить длительное усилие с постепенным увеличением, то она становилась мягкой и податливой.
Прибежали остальные участники экспедиции и присоединились к необычному занятию.
— Ну что, давай попробуем взлететь, — сказал Пантегри, глядя вверх, в колодец свободного пространства.
Вместе с Лёном он совершил пробный полёт налегке. Поднялись они достаточно высоко, где висели оборванные нити дождя. На лету птицы хватали дождины, собирали их в горсти и обрывали. Наконец, поднялись до самых туч, тяжело провисающих и полных ледяной воды.
— Вот это уже сложнее, — проклекотал сапсан, ловко вывернувшись в полете и цепляясь когтями за мутный дымообразный край облака. Он усиленно забил крыльями и отделил от тучи порядочный кусок. С небольшой скоростью, приданной ему Пантегри, тот пошёл вниз и вкось, как будто под действием гравитации.
— Сойдёт, — сказал неунывающий жаворонарец, глядя, как кусок тучи (!) медленно врезался в стену неподвижного дождя и слегка смял её.
Так они ковыряли тучу, как густой кисель, и пробивали сквозь неё колодец. Потом уставших Лёна и Пантегри сменили другие птицы — сильный ястреб и ловкий кречет. Сова хорошо потрудилась — взмахи её широких крыльев давали хорошую тягу. Даже сорока неплохо приуспела. Только от малосильной трясогузки толку не было никакого — Энина сидела на земле и наблюдала как куски туч заваливают свободное пространство, падая, словно грузные куски серой ваты.
Наконец, после многочасовых усилий открылся доступ в чистое небо. Вся стая подхватила поскорее с земли сетки с яйцами и ринулась в чистый проход, сквозь сияющий коридор дождя, через длинный, неровный лаз в тучах, и выскочила в открытое, надоблачное пространство. Наверху ярко сияло маленькое белое солнце, и пронзительно светили звёзды.
Усиленно отталкиваясь крыльями от неподвижного воздуха, вся стая пробиралась к едва заметному окну портала — он выглядел на фоне звёзд, как прозрачная, заметная лишь одним абрисом огромная линза. С криком вся стая птиц, несущих в когтях большие сетки, ринулась в это отверстие, не веря в свое чудесное спасение.
В следующий миг Лёна ослепила пронзительно-чистая голубизна Границы Миров, и тут же его подхватила невесомость. Он оглянулся, не выпуская из когтей драгоценной сетки. Отверстие, откуда они вылетели, затянулось — портал захлопнулся. Всё, дорога на Планету Бурь закрыта.
* * *
Неизвестно как Гонда подал сигнал Стражам Границы, но едва участники экспедиции встали на твёрдую, испепелённую землю возле магической сети выхода, преграда исчезла, и Голос скомандовал: выходите!
Вся группа поспешно пересекла черту и оказалась на родной, любимой Селембрис!
— С возвращением! — сказал Магирус, и все бросились счастливо обниматься.
Ни о каком немедленном возвращении в Дивояр речи не было — не хватало сил. Неведомо откуда появились Стражи и проводили скитальцев в надёжно скрытые от чужих глаз убежища Наблюдателей. Там, наконец, нашлась возможность отдыха, нормального, здорового сна, сытная пища, тепло, баня, чистая одежда — все блаженства цивилизованного быта дивоярцев!
Несколько часов спустя Лён проснулся. Силы вернулись к нему, а вместе с ними и непростые вопросы. Он начал размышлять, лежа в чистой, хоть и скромной кровати, под сонное сопение жаворонарцев. Наконец, оделся и вышел из спальни. Убежище Наблюдателей, как и думал он, скрыто в горе — в естественной пещере, оборудованной под жильё.
Он пошёл по узкому коридору, ища кого-нибудь, и вышел в широкую галерею, одной стороной открытую наружу. Очевидно, тут имела место маскировка, поскольку во время путешествия с Финистом, ни с Магирусом, он не видел у основания горы такой ниши. Там он и нашёл учителя. Пока никого из товарищей рядом нет, Лён решил спросить кое-что.
— Гонда, скажи: зачем с нами в походе Энина?
— А ты против? — удивился тот, отвлекаясь от вида за окном.
— Нет, но я вижу, что она в нашей группе лишняя. Никаких функций, только обуза, — честно ответил Лён.
— Первый раз замечаю в тебе признаки типично мужского шовинизма, — ушёл от прямого ответа Магирус, — Ты же знаешь, что у дивоярцев нет никакой дискриминации по признаку пола.
В его интонациях звучала явно неискренняя нота, как будто любимый учитель шёл против совести или что-то скрывал. И отвечал он не на вопрос, а словно избегал прямых разговоров с бывшим учеником — вот так, без свидетелей.
— И всё же мне странно, — упрямо продолжал Лён гнуть свою линию, хотя на душе у него становилось всё муторней, — Она явно не приспособлена к тяжёлым переходам и испытаниям, для неё нужно создавать отдельные условия, поскольку она женщина.
— Она целительница, Лён, — напомнил ему Магирус, — а в походах, особенно таких тяжёлых всякое случается, и порой присутствие целителя спасает диворцев, таких сильных и бесстрашных мужчин, от верной смерти.
— Ты сам целитель, Гонда, — напомнил в ответ Лён.
Он точно знал что его учитель обладает такой же силой, как сама Энина. Это качество Гонды в сочетании с его боевыми качествами делали его самым удачливым охотником среди всех экспедиций Дивояра.
— Это тренировка, Лён, — с укором возразил наставник, — как ты не понимаешь, ей в будущем придётся ходить в такие же и даже хуже походы — не один же я вожу отряды в иномирье. Помимо боевого прикрытия, я ещё осуществляю наставничество. Ради будущего успеха предприятий неужели нельзя потерпеть немногие неудобства? Да что, в конце концов, с тобой — ты так агрессивно настроен против Энины! Да мне ещё не раз придётся брать её и других молодых целителей с собой и охранять их, и носить их на закорках, ибо они не воины.
То, что сказал Магирус, было совершенно справедливо, и была в этом истинная правда, о которой Лён не подумал, и ответить было ровным счетом нечего — Магирус был абсолютно прав. И всё же остался в душе какой-то непонятный осадок, как будто учитель не сказал настоящей причины, а только ловко обошёл вопрос. Этот неуловимый оттенок отстранённости от него, любимого когда-то ученика, порой быстрые, но пристальные взгляды, которые внезапно ловил на себе Лён, это чуть приметное, но странное выражение в глазах учителя, всегда открытого и честного! Так мучительно наблюдать это изменение в отношении к себе.
Лён извинился и отошёл, но в его настроении ещё больше укрепилось подозрение: что-то в этом походе было не так. Чувствовал он что-то неладное.
Глава 5
— Он сам или потомок? — спросили Магируса в Совете.
— Ну, не могу сказать, — устало покачал он головой, — Я видел-то его один лишь раз, и то мельком. Давно всё это было.
— Мы прочитали твой потрясающий отчёт, — Вольт Громур, глава дивоярского Совета, положил ладонь на стопку листков, исписанных мелким ровным почерком, — Всего ожидали, но чтобы такого... Собственно, если бы не слова всех остальных в твоей группе, мы бы не поверили. Это слишком даже для Румистэля. Мы ожидали, что ты расскажешь про то как Каратель проявил себя.
— Для чего и послали группу в такое неблагоприятное время? — сощурившись на членов Совета, спросил Гонда. — Я, между прочим, мог людей потерять.
— Ты знаешь, Магирус, дело стоит того, — ответил ему один седой маг.
На этот раз Совет был в полном составе, как будто собрался для торжественной церемонии. Маги сидели за круглым столом, наблюдателей возле экранов не было — Совет заседал личным составом. Только Магирус был призван для отчёта.
— Ты думаешь, это всё его проделки? — спросил Громур, — Все эти фокусы с застывшим пространством, с погодой?
— Не знаю, — покачал головой Гонда.
— Но он похож! — с нажимом сказал архимаг, поворачиваясь направо от себя.
— Не знаю, — тоже отказалась от прямого утверждения валькирия.
Брунгильда сидела вместе с членами Совета за круглым столом, но помалкивала.
— Похож, похож! — настаивал Глава Совета.
— Да они все похожи, — возразил другой пожилой маг, — Какая разница — у него Каратель!
— Ты видел, чтобы он что-нибудь искал, или отделялся от отряда? — спросили у боевого мага.
— Нет, он всё время был с нами, — твёрдо отвечал Магирус.
— Он не находил ничего странного? — допрашивали охотника.
— Да он сам есть странность, — обронил тот.
— Нет, ну маленького такого... — Громур пошевелил в воздухе пальцами, но тут же словил предостерегающие взгляды прочих членов Совета.
— Кроме драконов больше вам никто не попался в этом походе? — задали новый вопрос Гонде.
— Я писал в отчете: только драконы. Больше мы ни с кем не сражались. Но этого достаточно: я видел то, что было. Я не учил его сражаться с драконами, но он справился, как будто уже знал как это делать.
— Пантегри говорил, что ты дал краткий инструктаж.
— Что стоит краткий инструктаж?! — проявил чуть больше волнения Гонда, — Вы же знаете, какая нужна тренировка, чтобы справиться с ледяным драконом! Пока мои ученики резали одну шею, он распахал все остальные!
Магируса отпустили, а Совет продолжал обсуждения за закрытыми дверями.
— Жаль, Брунгильда, что ты не проявила раньше внимания к этому вопросу, — высказали члены Совета валькирии, — во время этого путешествия в заражённую вурдалаками область несколько лет назад был инцидент: он уже тогда применял Каратель особым образом. Только свидетелей сейчас невозможно отыскать. С ним ведь были два мальчика из земного мира?
— Да, Фёдор и Константин, — подтвердила валькирия.
— И Долбер, который сейчас тоже недоступен, — недовольно заметили в Совете.
— Вы слышали байку, которая ходит там, внизу? — смешался ещё один член Совета, — Кто-то из бардов воспел в поэме это беспримерное путешествие к этой так называемой Верошпиронской башне. Теперь эту историю распевают на ярмарках под мандолину и даже показывают в кукольных театрах.
Все рассмеялись.
— Я не о том, а то, что среди персонажей этой истории помимо Костика, Федьки, Долбера и, естественно, нашего рыцаря, традиционно присутствуют Вавила и Вещун. Они на самом деле были там, Брунгильда, или Вавила опять чего насочинял?
— Насколько мне известно, были, — подтвердила она.
— Так найти их и допросить! — воскликнули сразу несколько голосов.
— Допросите вы Вещуна! — покачал головой Громур, — А то не знаете, что он хоть врать не может, но умеет не сказать правду.
— Я давно не видела ни того, ни другого, — призналась валькирия, — они мне не слуги — приходят, уходят, не спросясь.
— Лембистор не нашёлся? — спросил у Брунгильды Вольт, когда Совет покинул помещение.
— Нет, свалил вместе со всем Сильвандиром в неизвестном направлении, — ответила та в явной досаде.
— Дубовый лист! Надо было брать мерзавца под микитки и тащить сюда. От нас бы не удрал! — в досаде выразился Вольт.
Валькирия мрачно промолчала.
Мерзавец демон ускользнул от внимания Совета, а Брунгильда слишком поздно распознала, что обманщик ловко провёл её. Заболтал, заморочил, отвёл глаза. Теперь он прячется где-то в недоступном месте от всепроникающих глаз дивоярцев. Вместе с бесследно пропавшим народом Сильвандира, вместе с королём Алаем Сильванджи. Чуяли в Совете, что как-то к этому причастен его друг Лён, и сам молодой дивоярец непрост, и друг его не прост. Какую-то тайну скрывают оба.
События, совпавшие с исчезновением огромного числа людей, очень странные, даже пугающие — в одну ночь на месте бывших поселений вырос громадный, вековой лес, непроходимый и враждебный человеку. Сами дивоярцы умели выращивать волшебные деревья, но чтобы огромными массивами! Простые желуди, обработанные действием Источника Долголетия, давали те самые волшебные дубы, которым и нужна была только вода.
Молодой волшебник не умел хорошо притворяться, в чем и был замечен зоркими членами Совета. Как правильно сказала Энина, он недолго выглядел скорбящим о потере друга и быстренько утешился. Бдительная валькирия подметила чувство девушки к другу Лёна и рассказала об этом в Совете. Тогда маги и придумали послать в поход вместе с Лёном Энину — полагали, девочка не утерпит и начнёт осаждать подозреваемого вопросами. Так оно и вышло, но ничего путного в ответ она не услышала.
Зато не напрасна была эта рискованная экспедиция за опаловыми яйцами, посланная в самый скверный сезон для усиления тяжёлой обстановки, хотя на Дикой в любую погоду сплошные трудности. Парни справились, все молодцы. И Гонда молодец. Но как вынудить Лёна показать, где он собирает зелёные кристаллы? Эти камни очень нужны Дивояру. Если он в самом деле Румистэль или хоть его потомок, он собирает камни. Да, много веков наблюдений и сбора данных подтвердили это. Потомки Гедрикса, короля Дерн-Хорасада, собирают кристаллы исполнения желаний.
— Он продолжает искать вход в область сжатого пространства? — спросил Вольт у Брунгильды, когда все остальные члены закрытого совещания разошлись.
— Да, он несколько раз летал к Дерн-Хорасаду, — подтвердила валькирия, — Думаю, искал способ проникнуть внутрь.
— Может, пора приостановить действие машин?
— Не могу представить, что мы там встретим, — усомнилась Брунгильда.
— Я думаю, он неспроста там шарит — в закрытой области скрыты кристаллы. Где-то Гедрикс хранил свою сокровищницу.
— Ты знаешь, Вольт, я потеряла на этом сына, — слабо улыбнулась валькирия.
— Я помню, — почему-то сухим тоном отозвался архимаг.
* * *
Хватит тянуть время! Пора отправляться в дорогу и делать дело, продолжать работу предков. Чем скорее он отделается от этого бремени, тем быстрее освободится. Практика показала: экстремальные условия вызывают в нём память Говорящего-со-Стихиями. Прав был Скарамус Разноглазый, когда высказал в своей книге догадку: Румистэль имеет власть над пятой стихией — временем! Нет более сомнений: это его воля остановила течение времени на Планете Бурь.
С чего начать? Взгляд Лёна всё чаще обращался к Луне — отражению Границы Миров, а меч упорно давал вспышку в направлении Дерн-Хорасада, вернее холмика, который остался от огромной области, в которой когда-то размещалось несколько стран и море.
