Башня Близнецов 2к 1ч

Хегор почувствовал, что его затошнило.

Он с трудом помнил, что с ним происходило в логовище Стаи, но с недавних пор в памяти прорезались кусочки странных знаний, вроде того, что он "вспомнил" только что.

Мотнув головой, Хегор вытряхнул из неё посторонние мысли. Надо торопиться, пока тварь сыта...

Изнутри пришёл импульс.

— Да уж знаю, что "временно", на тебя, проглота, не напасёшься, — буркнул вслух. Тварь не ответила, скрылась куда-то. В мешке бултыхался полурастворённый поросёнок.

Лес потихоньку сошёл на нет, лишь кое-где цеплялись за камни колючие кусты. Солнце палило весь день. На руках для восхождения приходилось отращивать короткие шипы, кривые когти, помогающие карабкаться, удлиннять пальцы.

Чем выше, тем путь был труднее. Хегор однажды сорвался, сломал ногу и что-то в теле и почти час валялся на камнях, пока тварь всё починила. От поросёнка в мешке и костей не осталось. Он вытащил себя на относительно ровную площадку, запихнул в мешок второго, — нёс на плече, насадив на отрощенные крючки. Забился в какую-то щель и впал в оцепенение, чтобы с первыми лучами солнца продолжить восхождение.

След Хегор засёк случайно. Запуская когти в щель, заметил вдруг царапины... точно такие же, какие остаются после него самого. Повис на руках, ошарашенно изучая.

Какое-то существо, подобное ему самому — или, по крайней мере, тоже оснащённое когтями, прошло здесь ранее. Царапины нельзя сказать чтобы свежие, но и не отшлифованные дождями и ветрами. Месяц назад, раньше? Он проследил следы взглядом. Вот царапки, словно кошка по скале лапой... кошка размером со стенолома... вот слом... вот сюда словно клин забивали. Хегор принюхался, приникнув ко скале. Ничего. То ли запах успел выветриться, то ли его и не было.

Он вдруг ощутил, как поднимаются волосы на загривке. Тварь, прошедшая здесь, могла быть опасным врагом.

Поколебавшись, Хегор полез дальше, держался тропы неведомого скалолаза. Признаться, тот выбирал наилучшую дорогу.

Когда Хегор долез до вершины, он был настороже... и потому шарахнулся, чуть не кувыркнулся в пропасть, заслышав страшный скрежещущий визг. Сдуру оглянулся через плечо...

Ужас перед высотой словно укусил за пятки, и Хегор выскочил на площадку, выскаливая зубы и выбрасывая когти, готовый бить-рвать-кусать...

Страшный враг заверещал снова. Хегор выругался коряво, по-взрослому. Чудовище было похоже на обычного цыплёнка пеструшки. Куцые крылья, тонкие лапы. Только голова большая и с кривым клювом.

Птенец смотрел на него жёлтым глазом. Повернул голову, глянул другим. Раззявил клюв и снова требовательно заорал.

Гнездо из сучковатых палок под карнизом скалы было устроено так, что Хегор его заметил, только почти наткнувшись.

— Жаль, что ты такой махонький, — сообщил единственному жителю гнезда. Едва оперившийся комочек жизни верещал. Можно одним глотком... Нет уж, это есть не буду!..

Тварь как будто смирилась с заскоками носителя, но указала, что вокруг гнезда разбросано довольно костей, и, кажется, довольно вкусных.

— Да заткнись ты... И ты тоже, — Хегор пошарил в сумке, отщипнул полупереваренный шматок мясца, бросил перед птенцом. — Не для того я сюда пришёл, чтобы кости глодать... или глотать...

Птенец удивлённо поглядел на омерзительно выглядевший и пахнущий дар. Неуверенно клюнул и заверещал ещё пуще.

— И не для того, чтобы с тобой нянькаться, — буркнул Хегор, отворачиваясь. Зарастил почти опустевший мешок, велев запомнить телу удачную находку и при необходимости восстановить. Посмеялся своей предусмотрительности — хотя кто знает, удастся ли ему задуманное.

Совсем чуть-чуть осталось... он запрокинул голову, придирчиво изучая вершину, и понял, что нарочно медлит, судорожно подыскивая предлоги остаться, отсрочить... решительно бросился на штурм.

Взбираться было легко. Набил руку... и ногу, если уж на то пошло. Тело приспособилось, приникало тесно, цеплялось крепко, пресмыкалось змеёй по камням, пружинило, оно очень легко ко всему привыкало, это тело...

А ещё оно хотело есть.

Восхождение кончилось очень быстро. Слишком быстро, по мнению Хегора. Когда он забирался по скале, не было времени вертеть головой, но сейчас бездна, лежащая под ним, обрушилась на плечи и вжала в камень. Он лежал на вершине, водя пальцем по неровностям холодного гранита.

Слишком уж прямым ровным неровностям...

Мир плясал и качался, но Хегор сделал усилие и выпрямился, цепляясь когтями за камень. Поморгал и вытаращил глаза.

— На-ре... нарекаю?.. сию скалу?.. Пик Сво-бо-ды... — растерянно прочтитал глубоко вырезанные в камне буквы. — Фи-ал-ка...

И подпись в виде цветка.

Хегор засмеялся растерянно, примеряя свои когти к буквам. Его воображение спасовало. Чудовище, лезущее на скалу, чтобы оставить на вершине несколько слов, оказалось ему не под силу. И какой монстр назовёт себя цветочным именем?..

— Фиалка. Фиалка... — он потянул ноздрями. Пахло камнем и... должно быть, показалось. Да, слабый цветочный аромат ему померещился. Хегор погладил буквы, воображая, как автор выцарапывал их. Почему-то ему представилась худощавая невысокая девушка с когтями на руке, в серебристом плаще и с разными глазами.

Сколько десятилетий или веков пройдёт, прежде чем глубокие черты сотрут солнце, дождь и ветер? Может быть, тоже что-нибудь написать?

Меня зовут Хегор. Я хочу быть человеком. Если это невозможно, я хочу хотя бы умереть им.

Исчерпав последний повод для задержки, он сделал над собой усилие и наконец встал на вершине. Всё закружилось перед взором, Хегор зажмурился, пережидая приступ страха высоты, снова открыл глаза. Мельтешение прекратилось, спазм, впервые за столько дней пресёкший дыхание, исчез. Хегор бесстрастным взглядом окинул мир под ним. Зелёные пространства лугов, леса поднимаются уступами по возвышенностям, блистающие реки. Прямо под ним — клыки камней.

Кто-то стоял так же, глядя на всю эту красоту. Должно быть, тот, другой, не боялся высоты и с радостью принимал свежесть мира, его простор...

Но красота — не для Хегора. Я мёртв, напомнил он себе.

Пик Свободы... Здесь я стану свободным.

Наверное.

Страха уже не было. Но и умирать очень не хотелось. Хегор отодвинулся от края, насколько смог, покачался с носка на пятку. Разбежался и прыгнул вниз.

— Идиоты!..

Лезвие сверкнуло и глубоко вонзилась в пол, так близко к её лицу, что она почувствовала кожей запах пепла и горячего металла, исходящие от дымного клинка.

— И ты — дура!..

Пинок. Несильный. Рычание, вскоре перешедшее во что-то похожее на всхлип. Гостья подняла голову и недоумённо уставилась на врага.

Теневая девушка... рыдала, размазывая по щекам слёзы. Как очень обиженная маленькая девочка.

— Так... так нечестно!.. — вскрикнула. — Я не хочу, это неправильно!..

— Что?.. — прошептала гостья.

— Что?!. — наклонившись, теневая цапнула её за ворот и вздёрнула на ноги. — Ты меня спрашиваешь — что?!. Да ты хоть представляешь, что затевают эти ублюдки?!.

— Какие? — лицо теневой девушки оказалось совсем близко, по серой коже её щёк бежали слёзы — капельки темноты, они испарялись, падая с подбородка.

— Так нечестно... — прошептала теневая. — Ведь я так хотела тебя убить...

Она всхлипнула, кулаком вытерла слёзы и с недевичьей силой поволокла её за собой. Топнула ногой, и перед девушками возникла дверь, висящая в воздухе. Сначала как будто нарисованная люминисцентной тушью, она быстро "проявлялась", становилась материальной. Ручка двери была выполнена в виде двух крылатых тварей — сокола и летучей мыши.

Вижу и слышу, привычно перевела для себя гостья знакомые символы.

— Шпионская комната? — прочла вслух написанное на двери.

Теневая потянула сокола за крыло, и дверь открылась, за ней оказалось довольно тесное пустое помещение — низкий потолок, деревянные панели стен, покрытые резьбой. Из-под резьбы пробивался свет и какие-то звуки — как будто в соседней комнате кто-то говорил. Теневая подтащила гостью к самой стене, и световые пятна проскользнули по лицу девушек. Голоса вдруг стали отчётливы:

— ...Если она не очнётся в скором времени, она не очнётся вовсе, — сказал кто-то. Голос был женский, усталый. — Или очнётся, но это будет уже совсем не она. И нам действительно останется только...

— Да, возможно, это единственный вариант, — отозвался мужской голос.

И повисло молчание. Кажется, единственный вариант никому не нравился.

— А что с ней вообще случилось-то? — тихо спросил девичий голос.

— То же, что и со всей Башней, — неохотно ответил мужчина. — С ней случилась Сара.

При звучании этого имени Тьма, заполняющая комнату, колыхнулась тяжело. Девушки невольно вздрогнули.

— Кто это — Сара? — начала гостья, теневая грубо притиснула её к стенке:

— Молчи и слушай!.. — прорычала так, что за стеной неминуемо должны были её услышать, но там продолжили говорить как ни в чём не бывало:

— При побеге наша мятежная кукла несколько раз ударила Тьмой, — мужчина. — И все носители этой силы ощутили неладное. А ей пришлось хуже других, и неудивительно, что она лишилась чувств так надолго.

— Сейчас состояние более-менее стабильно, — сказал усталый женский голос. — Но она... превращается. Если она не сможет одолеть Тьму в себе, нам действительно останется только убить её.

— Убить Вейтлинь? — переспросил девичий голос.

Гостья вздрогнула, отшатнулась от стены, и голоса слились в невнятный бубнёж.

— Вейтлинь, — произнесла она вслух собственное имя.

— Дарнай побери меня и тебя и всю Башню. Чёрт... чёрт, дьявол, симатта, джодер, каррамба!.. — с каждым непонятным, но знакомым словом, связанным с тем именем — Сара, — теневая мерно билась головой о резные панели. На этот раз в соседней комнате не могли не слышать, но разговор об убийстве продолжился.

Теневая ударилась особо сильно, сползла по стене и заплакала — безнадёжно, как маленький ребёнок, обиженный несправедливостью мира. Вейтлинь приблизилась нерешительно и тронула теневую за плечо.

Удара она даже не заметила — в глазах полыхнули искры, и девушка прокатилась по комнате, врезалась в стену.

— Не прикасайся ко мне, ты, воровка!.. — взревела теневая, приближаясь. Остановилась над Вейтлинь, дыша тяжело, удивлённо посмотрела на меч, который снова оказался в её руке, фыркнула и отбросила — оружие истаяло, превратившись в клочок дыма и исчезнув ещё в воздухе.

Теневая подхватила её за ворот.

— Кажется, у меня нет выбора, — прорычала она, рывком подняла, без труда удерживая в одной руке над собой.

И, широко размахнувшись, швырнула о резные панели.

Вейтлинь ударилась... о ствол дерева, прокатилась по острой режущей траве и вломилась в колючий кустарник.

Какого чёрта, где я?!.

Бросок теневой каким-то образом отправил её в серый сад, откуда начался её путь в этом самом мире. Девушка попыталась встать, но растения не пустили, вцепились в одежду, в кожу, проросли...

Вейтлинь закричала.

Пространство над гравийной дорожкой исказилось, и из туманного пятна, повисшего в воздухе, шагнула теневая.

— Нравится мой сад? — поинтересовалась светским тоном, как будто не было ни безумного боя, ни детских рыданий.

Вейтлинь дёргалась в путах растений. Однажды ей довелось попасться в ловчие силки друида, но то, что происходило сейчас, не слишком походило на тот случай. Друидские лианы были всего лишь хищными агрессивными растениями, оживлёнными зелёной магией.

Эти же лишь притворялись растениями. Страшные создания тёмной магии. Вейтлинь чувствовала их голод, но отчего-то растения не смели пить из неё жизнь.

Их сдерживала хозяйка, теневая.

— Офигенные, правда? — снова воспользовавшись тепичным речевым оборотом Сары, спросила она. — Я долго их пестовала. От скуки даже ботаникой занялась, кто бы мог подумать.

Теневая повела рукой, и растения поставили Вейтлинь прямо. Одна лиана оказалась перед её лицом, хищно поводя шипом на верхушке, примеривалась. От шипа исходил запах тёмной магии.

Вейтлинь задёргалась, но путы лишь стиснули её сильнее. Лиана хлестнула и вонзилась ей в лицо.

Вейтлинь кричала.

Потом мычала, когда лоза, несколько раз проколов ей губу, стала жёстко сшивать губы тонким побегом. Теневая кривилась, глядя на неё.

— Не дёргайся, ты ещё больше себя ранишь.

"Нить" с треском порвалась. Вейтлинь дёргалась, гримасничала... и вдруг обнаружила, что жёсткий побег куда-то исчез.

Она мгновенно воспользовалась этим обстоятельством, чтобы озвучить несколько выражений Сары. Теневая с усмешкой выслушала и повела рукой.

Растения отпустили Вейтлинь, без излишней нежности стряхнув девушку на каменную дорожку. Та тут же вскочила и, пылая праведным гневом, бросилась на теневую.

Та посторонилась и лениво дала подножку. Вейтлинь укатилась в колючие кусты, которые, впрочем, на этот раз не собирались её "хватать и не пущать".

Выдравшись из терновника, она снова ринулась в атаку, столь же яростную и безобидную. В лучшем стиле учителя Тьярми теневая небрежно подсекла, повернула, придерживая за локоть, и приложила о камень, используя инерцию нападающей.

— Нет уж... сестричка, — пробормотала она. — Я могу развлекаться так целый день, но...

Вейтлинь, снова вскочившая, обнаружила, что её рука взята на жёсткий залом.

— ...вовсе не хочу проверять, что станется с этим миром и со мной, если тебя всё-таки убьют.

Грубая ладонь ухватила Вейтлинь за волосы на затылке, дёрнула, вынудив запрокинуть голову. Глаза мгновенно заслезились, восемь разрезов в небе источали Свет.

Подул мёртвый ветер, почему-то поднимаясь от земли.

— Так что вали в свою реальность, реальность и не вздумай вернуться сюда, — нежно прошептал девичий голос на ухо Вейтлинь. — Иначе я всё же не сдержусь и убью тебя сама.

Теневая вскинула Вейтлинь над собой, шутя удерживая её одной рукой.

— Смотри туда!.. — потребовала. — Смотри в небо!..

— Да кто же ты такая? — закричала Вейтлинь, голова уже раскалывалась от боли, порезанное небо ужасало.

— Не узнаёшь? — короткий хриплый хохот. — Ты видела меня раньше... в зеркале!..

Бросок. Вейтлинь взлетела к небесам словно ей выстрелили из магномёта, и мгновенно была испепелена Светом.

И проснулась.

Вейтлинь лежала на кровати. Рядом бур-бур-бур, она попыталась прислушаться, и невнятный бубнёж превратился в слова:

— ...Стойте, да она, кажется, очнулась!.. — магнус, прервав рассуждение о том, что Вейтлинь стоило бы "во избежание" убивать где-нибудь подальше от Башни, наклонился над девушкой.

Она с усилием разомкнула веки... и прежде всего увидела шрам.

Совсем небольшая и незаметная черта на щеке, но от неё отчётливо несло Тьмой. Ранка была нанесена тёмным оружием. Что это? Вроде бы не было раньше.

— Мой магнус, — голос сорвался.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовались заботливо с другой стороны постели. Вейтлинь покосилась туда и с болезненным стоном зажмурилась — светлая сила целительницы прямо-таки обожгла глаза.