Частица Демиурга. Evangelion

Ура, здесь есть хоть кто-то живой! В моем направлении ехала напичканная различной аппаратурой до полного отсутствия свободного места больничная лежанка , которую толкала хмурая медсестра. Хм, я бы тоже был хмурым, если бы мне пришлось передвигать столь тяжелую кровать на колесиках. Здесь больше пригодился бы дюжий медбрат, а лучше парочка. Хотя меня больше заинтересовала синеволосая девушка достаточно субтильного телосложения, лежащая на ней. Вот и свиделись снова, Аянами Рей, пилот Нулевой и клон матери Синдзи. Судя по всему, до выздоровления ей еще очень далеко — Аянами выглядит даже хуже, чем у Евы. Кожа кажется еще более бледной, правая рука в гипсе, из-под больничного халата то тут, то там видны бинты, все так же закрытый марлевой повязкой глаз, при виде которого в голову закралась мысль о традиционности подобных увечий для пилотов — сначала Рей, теперь я, а позже, если верить просмотренному аниме, и Аске не повезет, второй прикрыт. И Гендо хватило ума запихнуть ее в контактный комбинезон и привезти в ангар? Желание положить его под танк вспыхнуло с новой силой. Мне даже трудно представить, чего ей стоило даже одевание контактного комбинезона. А ведь она еще и пыталась встать. Решено, если тут все будет как в каноне, то нападения армии Командующий не переживет, уж это я точно смогу ему обеспечить. Жаль, что нельзя убить его раньше — в NERV на нем держится слишком много. Очень жаль.

В этот момент глаз Рей открылся, и я поймал ее взгляд. Ничего. Абсолютно ничего. В глазах Аянами была только пустота. Ну уж нет, так дело не пойдет. Это неправильно, когда твой будущий боевой товарищ, весьма красивая девушка, просто живой человек смотрит ТАК безжизненно. Я помню ее историю, но просто обязан попытаться сделать хоть что-то, даже если ничего не получится. Снова, как перед боем, пытаюсь передать ей чувство ободрения, симпатии, даже простой радости от жизни — это единственное, что я могу сделать прямо сейчас. Неужели получилось? Пустота в ее взгляде уступила место удивлению с примесью чего-то непонятного. Действительно получилось! Жаль, что это единственное, чем я могу сейчас помочь, но и это уже лучше, чем ничего. С этими мыслями я вернулся в палату.

Аянами Рей

Тихий гул приборов. Чувствую движение. Меня снова куда-то везут. Я все еще жива? Странно. Неужели Третье Дитя смог победить Ангела? Это возможно? Он же только увидел Евангелион. Я... волнуюсь? Необычно. Или же смогли найти другой способ победы? Нужно будет уточнить. Везут в процедурный кабинет? Наверняка. Какая разница? На каждом стыке плит, из которых выложен пол в коридорах госпиталя, тело сживает боль, ставшая уже привычной спутницей. Лежать в темноте слишком однообразно, поэтому открываю незакрытый повязкой глаз.

Третье Дитя. Смотрит на меня. Он... необычный, не похож на других. В его взгляде нет уже привычного льда, а то и ненависти, как у других. Что-то другое. Жалость? Сочувствие? И что-то еще. Странно. Он... сам открывается мне? Чувствую его ободрение, желание помочь и... это то, что называют симпатией? Необычно и... приятно. А еще вызывает удивление и... любопытство? Тоже новое чувство. Значит, тогда не показалось? Присматриваюсь к нему. Он действительно не похож на других, скорее чем то напоминает меня. У него удивительная суть — кажущаяся какой-то неполной, незаконченной, но при этом невероятно яркая, намного ярче, чем у других людей, даже ярче, чем у меня. А еще, если присмотреться, можно увидеть еще одну суть, незаметную из-за яркости первой. Она тоже необычна, но при этом более похожа на других людей.

Стоит рассказать Командующему. Но, даже несмотря на просьбу самого Командующего, делать это почему-то не хочется. Почему? Ведь он самый близкий для меня человек. Только у него во взгляде не было холода. Или... теперь не только у него?

Никита Радов

Вскоре после того, как я вернулся в палату, ко мне заглянул врач. Судя по цвету глаз, в данный момент сильно смахивающий на таковой у Рей, за ночь он не сомкнул глаз. Наскоро осмотрев меня, он впал в ступор, после чего повторил осмотр, на этот раз гораздо тщательней, после чего посмотрел на меня как на неведому зверушку. На мой вопрос о причинах столь странного поведения он что-то пробормотал о невероятной регенерации и о глюках от переутомления. Тут уже не выдержал я — возможность снять гипс мне упускать не хотелось. После десяти минут уговоров, лести и давления на благодарность за победу над Ангелом, мне таки удалось добиться избавления от проклятых оков. Ура! Наконец-то! Я свободе-е-е-н!! Через несколько минут вернулся уходивший куда-то врач в сопровождении еще пары человек. Процедура осмотра повторилась. Бедные врачи, судя по всему я поломал им всю картину мира. В конце концов с меня были сняты все повязки, кроме закрывающей глаз и взята куча анализов, после чего меня, с явным сожалением (Видит око, да зуб неймет. Они явно понимали, что распилить пилота на образцы им никто не позволит), вернули в палату, где меня уже ждала Мисато. Спасительница! Как же я рад тебя видеть! Видно мои мысли отразились на лице, потому что Кацураги весело рассмеялась.

— Совсем замучили тебя врачи, а, герой? — наконец с улыбкой произнесла она.

— Здравствия желаю, капитан Кацураги! — рявкнул я, приведя выражение лица в соответствие знаменитому указу Петра Первого. Нет, нужно срочно купить фотоаппарат — такое выражение лица, а заснять возможности нету. Удивление, опасение за целостность моего рассудка — что только не отразилось на лице Мисато. На лицо выползла предательская ухмылка. Черт, сейчас меня будут убивать!

— Не надо! — торопливо сказал я — Я хороший, я полезный, я хочу жить!

Этого Мисато уже не выдержала, рассмеявшись повторно.

А по поводу врачей... Эти достойные последователи 731-го отряда старательно пытались завершить то, что начал Ангел. И у них это почти получилось! — улыбнулся я, садясь на кровать. Появление Кацураги изрядно подняло мне настоение, и не только потому, что оно спасло меня от врачей. Мисато оказалась исключительно позитивным и располагающим к себе человеком.

— Раз шутишь, значит все в порядке. — заключила капитан, отсмеявшись. Тут на ее лицо наползла тень.

— Скажи, Синдзи, ты действительно мог бы...

— Отправить на тот свет все человечество? — тихо закончил я, глядя ей в глаза. Так и знал, что аукнется мне представление в ангаре. Та только кивнула.

— Нет. — после минутной паузы ответил я. — Просто я не люблю, когда пытаются играть со мной.

— В каком...

— Неважно.

— Но...

— Мисато, давай обсудим это позже.

— Ладно. Прости, я действительно зря подняла эту тему. — понурилась она. — Ты как?

— Нормально, только глаз жалко. — усмехнулся я. — Лучше расскажи, что случилось после того, как я отрубился? Судя по тому, что мы живы, Ангел мертв.

— Твоя Ева впала в бешенство и уничтожила Ангела — коротко ответила Мисато. Слава эмм... Ладно, пусть будет Предвечному Отцу. Славить кого-либо другого для Творца как-то неправильно. Похоже, они приняли то, что устроили мы с Лаларту, за нестандартный "Берсерк". Одной проблемой меньше.

— Ладно, мне удалось договориться о твоей выписке, так что вот — переодевайся. — Кацураги протянула мне какой-то пакет, после чего вышла. Интересно, что в пакете? О-о-офигеть. Хотя изящно. Просил без присяги — получи и распишись. Моему взору предстала форма научного отдела и приказ о бессрочной передаче меня в подчинение капитану Кацураги. Похоже, что мою одежду дейчтвительно оказалось проще выбросить, чем отстирать, слава ЛСЛ! Так, а звание какое? Если мне не изменяет память о знаках различия "злейших друзей", то треугольник с V-образной планкой, это лейтенант. Вот так вот, взяли и понизили. Хотя, учитывая то, что звания "Старший Лейтенант" здесь нет, то и лейтенант — очень неплохо. Могли и сержанта дать. Также в пакете оказалась глазная повязка — черная полоса ткани. Оперативно. Споро переодевшись, я вышел к ожидающей меня Мисато, попутно посмотрев на свое отражение в окне. Ну, неплохо, хотя и непривычно. Представил себя в стандартной форме бронемеханических войск. Нет, нужно срочно наведаться в военторг, если таковые здесь есть, уж больно колоритно я буду выглядеть в стандартном камуфляже.

— Я готов. Куда теперь? Перекусить бы... — жалобно намекаю я.

— Я бы тоже не отказалась — хмыкнула Мисато. — Сначала в столовую.

Ура! Эти изверги настолько увлеклись обследованиями, что даже не удосужились меня покормить. А ведь я мало того, что не ел с утра прошлого дня, так еще и ускоренная регенерация требует, как я читал, большого количества пищи. В итоге я оказался голоден, как стая волков зимой.

Мысли о столовой навели меня на мысли о деньгах. Интересно...

— Мисато, а мне премия за Ангела положена?

— Положена. — Кацураги немного завистливо взглянула на меня. Точно, у нее же с деньгами перманентные проблемы. — И премия и зарплата уже перечислены на карточку, я узнавала. Нужно будет зайти в пару кабинетов после еды. — вздохнула она. Интересно, бюрократия здесь столь же беспощадна и сурова, как и у нас? Если да, то я понимаю причину столь тяжкого вздоха капитана.

А вот и лифт. Створки медленно открываются... и снова здравствуй, канон! Если эта встреча не подстроена захотевшим посмотреть на мою реакцию, Гендо, то я съем свой шлем. Блин, вот что с людьми привычка делает, выполнить обещание будет затруднительно — шлем остался в другом мире, вместе с верным "Сталинградцем". Не знаю почему, но эта мысль уже не вызвала практически никакого эмоционального отклика — привык, наверное. В лифте оказался ни кто иной, как Командующий Икари. Ухмыльнувшись, киваю и становлюсь рядом с ним. Мисато, чуть помедлив, следует за мной. Видно, что отец Синдзи был бы не прочь со мной поговорить, но его сдерживает присутствие посторонних. Ну и ладно. Облегчать ему задачу, заговорив первым, я не собираюсь. Так, в мертвой тишине, мы проехали несколько этажей, после чего Гендо покинул лифт.

* * *

Столовая оказалась очень приличной кафэшкой. К моему удивлению, на пути к ней мы ни разу не заблудились несмотря на то, что картой на этот раз Мисато не пользовалась. Нет, ну а что? Все правильно — хавчик — это святое. И тут до меня дошло, что я таки в Японии. Scheisse! Никогда не любил азиатскую кухню, ну а рис всегда искренне ненавидел! А теперь мне его постоянно придется есть? Пи

* * *

. Однако, как оказалось, с голодухи съесть можно все, даже рис. Но постоянно это продолжаться не может. Хорошо еще, что готовить я умею, причем очень даже неплохо, что всегда признавалось всеми моими знакомыми. Вот только готовить я хоть и умею, но не люблю. Но даже это не смогло омрачить радость от поедания всего, до чего доходили руки. Наконец наевшись (Мисато с ужасом посмотрела на неслабую стопочку тарелок, оставшуюся после всего, что я назаказывал), я откинулся на спинку стула.

* * *

Коридоры, коридоры, снова коридоры... На этот раз нам повезло — нашелся проводник. Иначе, зная Мисато, мы могли бы блуждать тут до скончания времен. Интересно, архитектор этого великолепия еще жив? Если да, то вот бы узнать адрес... Нет, вы не подумайте чего, я бы его и пальцем не тронул! Просто вывесил бы этот адрес в каком-нибудь часто посещаемом месте. Вот весело бы стало после этого маньяку от проектирования. От нечего делать, мысленно напеваю песенку. Ту самую, про то, как весело вместе бродить по болотам, и про любовь к коренному населению. На словах "Нас оружием снабжают прекрасно...", меня прервал вопрос Мисато. Видно, ей тоже скучно молча идти.

— Синдзи, скажи, а что ты помнишь о бое с Ангелом?

— В каком смысле?

— Можешь описать свои ощущения? — А вот и подошло время распросов. Блин, как же невовремя. Отбрехаюсь, не впервой. Про Ларта им знать точно не нужно.

— А что описывать? Странно, непривычно. Сначала чувствовал, что у меня появилось второе тело, сильное, но немного заторможенное. Потом появилось впечатление, что мое настоящее тело — сильное, ловкое, быстрое — именно Ева, а то, что в капсуле — лишь подделка. Потом, когда меня достал Ангел, оба тела испытывали боль. Кстати, Мисато, почему мне не сказали, что ранения Евы весьма чреваты для меня самого? — И ведь почти не соврал, и в имеющиеся у NERV данные о Евах должно укладываться.

— Ну-у — виновато протянула Мисато — Мы не знали. Ты первый, у кого повреждение Евангелиона вызвало такой эффект.

— А как же та девочка, Аянами Рей?

— Надо же, даже имя ее сразу запомнил! — Мисато с интересом посмотрела на меня. В ее глазах я заметил нездоровый блеск. Черт, черт, черт! Я совсем забыл о ее привычке, сватать друг другу всех, кто попадется под руку. И зачем я ляпнул об Аянами?! С одной стороны — мне как-то побоку, а с другой — такой удобной темы для подколок Кацураги точно не забудет. — Синдзи, а...

— Мисато, ответь на вопрос! — Нет, в моем голосе нет панических ноток. Нет, я сказал! Гусары, молча-а-а-ть!

— Она получила травмы во время катапультирования. Они не связаны с повреждениями Евангелиона. Обычно, в таких случаях, пилоты испытывают только легкую боль.

— Другими словами, вы знаете о своих же Евангелионах далеко не все? — выразительно поднял я бровь уцелевшего глаза.

— Все вопросы по Евангелионам — к Рицко! Мое дело — тактика, а не исследования! — тут же перевела стрелки Кацураги.

— Сражения посреди города — это такая тактика? Новейшие веяния? — ухмыльнулся я.

Мисато, уже открывшая рот для какой-то реплики, тут же осеклась и помрачнела. Твою же мать! Ну кто меня за язык тянул? Ведь понятно же, что это для нее теперь весьма больная тема — сколько человек погибло в том бою? А ведь это, по сути дела, не ее вина. Не она виновата в том, что Гендо додумался вызвать Синдзи в последний момент, нет ее вины в том, что к моменту боя Ангел уже был в городе. Вот так, на пустом месте, парой слов обидел девушку... друга? Не смотря на то, что мы знакомы всего два дня, я уже стал считать ее другом. И что мне теперь делать? Глупый вопрос. Исправлять содеянное, конечно же!

— Признаю, был неправ. — никакой реакции.

— Мисато, прости! И вообще, я после боя на голову стукнутый, а на больных не обижаются!

Спустя несколько минут мне таки удалось заставить ее оттаять. Сломалась капитан Кацураги на обещании субсидировать ремонт машины.

* * *

А вот и нужная дверь! К моему удивлению, получение необходимых документов — карты, заменяющей тут кредитную, паспорт и еще кучу документов, разрешения на хранение и ношение оружия, правда, для получения этого самого оружия нужно сначала доказать свою способность с ним обращаться, что для меня особой проблемы не представляет, а также кучи различных бумаг, сопровождающих присвоение мне звания и включение меня в научный отдел, не потребовало длительного общения с тем адом, что ошибочно называют "бюрократический аппарат". Интересно, у них так всегда, или специально для меня расстарались? Судя по обмолвкам Мисато, скорее второе, чем первое.

После этого было посещение другого кабинета, где учтивый чиновник уведомил меня о выделении мне квартиры в шестом блоке жилого комплекса, на территории Геофронта. Я даже не успел спросить, где находится и что из себя представляет эта квартира, как в разговор вмешалась стоящая рядом Кацураги.