Щепотка соли в твоем чае (общий файл)

 После Морфия было еще группы три, но сразу после того, как Аллегро ушел со сцены, я потеряла Томку. Нигде не было льняных и ярко-желтых прядок. Маленькое зло ушло учинять кровопролитие.

 Обеспокоенно поискав подругу глазами, я даже набрала ее. Но Томка скинула, после чего я перестала дергаться. Раз не хочет, чтобы я ее нашла, значит, сама справится, и помощники по затиранию улик и укладке расчлененного тела ей не нужны. Всерьез подумав, не обидеться ли мне, я решила, что слишком много чести для одного маленького зла.

 Когда мне на глаза попался памятный парень с фиолетовыми дредами, я сразу решила, как поступить с внезапным одиночеством. Только почти сразу замерла и резко обернулась. Мне показалось, что я увидела чертенка. Но нет, вокруг были лишь незнакомые лица и почти рядом фиолетовый маячок. По сторонам я больше старалась не смотреть, только вперед, чтобы сразу было понятно, что никого не ищу.

— Фиалка, ты мне на ногу наступил, — я укоризненно ткнула локтем в парня, стоящего рядом.

 Давка была жуткая, и по кедам мне прошлись уже не в первый раз. Я начинала бояться, что 38 размер моей ноженьки плавно перерастет в 100500.

— Запарила, так называть, Черника, — изволил негодовать товарищ с фиолетовыми дредами, зовущийся Михаил.

 Его голос был каплей в море разогретой толпы, которая ожидала зрелищ.

 Нас, словно соломинку, качало людской волной. Люди напирали ближе к сцене, заинтригованные обещанием фаер-шоу. Мне тоже было очень интересно, но за чужими спинами едва ли можно было что-то рассмотреть.

— Миш, у нас сейчас есть проблемы важнее твоих комплексов. — Да чтоб я еще хоть раз познакомился с какой-нибудь японкой — да ни в жисть.

  Мы на некоторое время прекратили наше словоблудие. На сцене, ярко освещенной прожекторами, началось ожидаемое движение, и толпа очередным рывком подалась вперед. Я попрыгала на месте, чая разглядеть хоть что-нибудь, но разноцветные головы лишали меня этой возможности.

— Ыыы, почему я такая маленькая?

 Фиалка, тоже не отличавшийся особой рослостью, посмотрел на меня с превосходством. За это я "нечаянно", после очередного прыжка приземлилась ему на ногу. Мишутка взвыл настоящим взрослым медведем, я же невинно похлопала ресничками, очаровательно демонстрируя свой прикус. Мне пригрозили растерзанием, но это явно не самое страшное за сегодняшний день. Минуты три я беспрерывно ныла, что меня никто не любит. На четвертую, непривычный к моим закидонам, Миша с мученическим вздохом предложил залезть к нему на плечи. Окинув оценивающим взглядом предоставленное тело, я печально вздохнула, протягивая к Фиалке ручки.

  "Летим, летим", — восторженно скандировали тараканы в моей голове, когда я воспаряла на плечи парню.

 Ух ты, как здорово. Я завертела головой, оглядываясь по сторонам. Некоторые повторили наш маневр, но перед нами, слава богу, таких скалолазов не нашлось. Прожекторы почти совсем отключили, и вечерний сумрак наплывал на сцену мягкой волной.

  Маленькими аккуратными шажочками на ней появилась невысокая девочка в черном платье в пол, прямом с длинными рукавами, как у Пьеро. На глазах повязка в разводах алого. Кровь?

 Чуткая, ждущая тишина неприятно резала слух, но девчонка оставалась невозмутима. Внезапно за ее плечами синхронно с начавшимся боем барабанов и слитно с ее движениями раскрылась металлическая конструкция крыльев, которые полыхнули огнем и опали на сцену. Огненные дорожки, словно ручейки, обтекли женскую фигуру со скрипкой. Я даже не заметила, как она появилась в руках девушки, наверное, ее скрывали длинные рукава.

 Резкий взмах смычка, и экзотичная мелодия рваными аккордами просыпалась на сцену.

 Эта музыка выманила на импровизированный помост новую участницу. На ней была ярко-алая юбка-солнце с затейливым рисунком. Горящие веера в обеих руках кокетливо очертили полумесяцы. Она на секунду замерла и, когда вновь сорвалась в ритме танца, вместо хрупкой девчонки на сцене стоял черноволосый готичный парень с такой же повязкой на глазах. Они поменялись местами, словно кто-то неведомый перевернул в пальцах монету. Эти двое отлично чувствовали друг друга, стоя спина к спине. У парня также была скрипка, которая звучала чуточку нервно, нагнетая обстановку.

 Танцовщица, соблазнительно изгибавшаяся в подобие восточного танца, была похожа на наложницу, принцессу песков или саламандру, огненные веера, расчерчивающие воздух вокруг нее и вовсе добавляли девушке мистического магнетизма. А когда она без перехода упала на шпагат, кошкой выгнув спину и веерами образовав огненное солнце над запрокинутой головой, я чуть не задохнулась от восторга.

 Музыка пошла на спад, словно заколебался свечной огонек на оплывшем огарке.

 Веера огненными полумесяцами разошлись в стороны, пока кольца, куда продевались ладони, не уперлись в пол.

 Девушка глубоко дышала, было видно, как опускалась и поднималась грудь, скованная корсетом. Только скрипачи не оставили ей времени надышаться. Мелодия импульсами тока рванула по восходящей. Танцовщица неуловимым рывком встала на ноги, ярко-алая юбка, голландским тюльпаном накрыла ноги, скрыв движения. Она закружилась, быстрым огненным смерчем на месте, веера ало-рыжими всполохами растеклись в воздухе, а юбка-солнце вслед за ними пленила ее вторым огненным кольцом. С левой и правой стороны мешаниной черных одежд и пурпуром огня появились два всполоха, вскоре распавшихся на отдельные фрагменты: двух парней и их реквизит.

  Правый с ярко-красными волосами выписывал восьмерки горящими штуковинами на цепях с небольшими звеньями. Левый — в кожаном жилете на голое тело стоял боком, и рассмотреть я его сначала не смогла. Но в груди что-то подозрительно екнуло. У него было два укороченных шеста с фитилями на обоих концах, и они то сливались в единую поволоку стихии, то распадались.

  Когда парень, появившийся с левой стороны, обернулся к зрителям лицом и отвел шесты за спину, я почувствовала, что Миша уходит из-под моих ног, вместо земли, положенной по сценарию, да и вместо ног, было место их образования. Но сути это, увы, не изменило — мне резко поплохело. Во рту стало сухо, будто я на спор жевала песок.

 Я внимательно следила за чертенком, точно притаившийся в кустах охотник, выследивший редкую зверушку. Остальных на фоне блондина словно стирал ластик. Отсветы от фитилей бежали по его обнаженной на руках коже, бороздя ее причудливыми вензельками. Настоящий чертенок: верткий, стремительный, проказливый, очень органично смотрящийся в переливах алого и рыжего. А то, как они дополняли друг друга с девушкой восточного типа, и вовсе заставляло стискивать челюсти от ревности, которая острым напильником пилила грудную клетку.

 Блондин смотрел на меня, находился на расстоянии миллиметра от страстной красивой девушки, а смотрел на меня. Жег своим взглядом, забирался в самые потаенные уголки души, перетряхивая в ней все на свой вкус. Слегка извращенный, по моему мнению

 Я как никогда была близка к предынфарктному состоянию, ведь зажженные концы шеста мелькали очень близко от чертенка. Какого черта творит этот сумасшедший?

— Черника, не дергайся, твоя задница — довольно тяжелая ноша для моих плеч.

 Я шикнула на Фиалку, смотря во все глаза на сцену и вздрагивая всякий раз, когда ребята совершали особо опасные трюки. В этот момент я почти ненавидела этого идиота с искушающей улыбкой за то, что заставляет меня бояться за его жизнь.

 Все выступление я смотрела, нервно сжав пальцы, едва пересиливая себя, чтобы не бросится к сцене и не стащить с нее Кита. Спички детям не игрушка, однако, блондинистое дите ловко управлялось с двумя укороченными шестами, совершенно не слыша моих остерегающих беззвучных воплей. У меня едва глаз не задергался, когда танцовщица с темными волосами провела веерами по обе стороны от лица моего чертенка.

 Зрители восторженно хлопали и одобрительно кричали, когда девочка Пьеро и готический парень перестали играть, тем самым знаменуя окончание выступления. Я сердито молчала, напряжение и страх за чертенка заставляли по-глупому хмурить брови.

  Не успела я слезть с Фиалки, ворчащего и сетующего на атрофированные плечи, как перед нами возник Кит. Мы с Мишей недоверчиво уставились на сие блондинистое явление. На плечи поверх кожаного жилета чертенок накинул куртку, влажные льняные волосы непослушно топорщились после того, как блондин запустил в них пятерню и небрежно растрепал.

— Тяжела моя няшка, да парень? — Кит задорно подмигнул Фиалке, устало растирая пальцы левой руки.

 Так и вижу, как противно залыбился в ответ предатель Михайло.

— Ох, и тяжела.

 Мерзкие представители сильной половины человечества, поглумившись, все же спустили меня на землю, Кит сразу притянул мою тушку к себе. Его руки легли на талию, прижав меня к чертенку очень тесно. Я тайком, довольно вздохнула и едва не заурчала от восторга, крошечные бабочки захлопали крыльями, ласково щекочась под ребрами. Чертенок был горячим, словно свечной фитилек, и пах зеленым чаем и керосином. Первое заставляло бабочек активнее бить крыльями, от второго — я морщилась и пыталась чихнуть. И все-таки чихнула, ударившись головой о грудь блондина.

— Каменный ты, что ли? — Ворчливо посетовала, потерев макушку.

— Дай поцелую, где бо-бо, — блондин насмешливо чмокнул меня в ушибленное место, ласково погладив по голове.

  Я вздрогнула, едва не выбив чертенку зубы своим резким движением.

— Убери свой клюв, дятел.

 То, что я перегнула, я поняла, когда меня развернули. Угрожающе прищуренные глаза ярко-зеленного цвета обещали медленную мучительную смерть. Я наивно хлопнула ресничками, кокетливо накрутив прядку на палец. Мой чертяга не смягчился, лишь пренебрежительно хмыкнул.

— Эээ, ребят, — взгляд Кита сместился на невольного миротворца, чуть подобрев.

 Блондин был уставший и раздраженный, я, не думая, — как это на меня похоже — обняла его, чтобы не злился, ну или хотя бы, чтобы занять его руки.

 Мои ладони скользнули под не застегнутую куртку и замком сомкнулись на спине блондина. Прислонившись щекой к левой стороне груди, я зажмурилась. Сильные частые удары отдавались в голове и баламутили инфекцию в крови, из-за которой хотелось схватить руки Кита и прижать его ладони к своим вискам, чтобы этот балбес сквозь прикосновение смог понять, как сильно меня к нему тянет и какие шальные мысли искрят во мне, ведь сказать вряд ли получится.

— Эм, ну я пойду, наверное, — неловко вклинился голос Фиалки в мою личную идиллию.

— А?

— Бэ, — передразнил чертенок, запустивший пальцы в мои волосы и медленно их перебирающий, и уже Мише, — счастливого пути, доброхот.

 Попрощаться с Фиалкой мне не дал блондинистый тиран, не пожелавший убирать рук.

— А теперь, без свидетелей, скажи-ка мне, родная, какого черта ты полезла на этого типа?

— Тебя расстраивает сам факт, или персона Фиалки?

— Меня расстраиваешь ты, — Кит отпустил меня, и вновь потер пальцы левой руки.

  Мне не понравились его удрученные интонации и усталый жест.

 Осторожно прикоснувшись к пальцам чертенка, я вздрогнула и внимательно вгляделась в колдовские глаза.

 Ты колдун, чертенок, самый взаправдашний, который оплел меня с ног до головы своими чарами.

 Хотя, на самом деле, я тебя придумала. Выдумала каждую твою черту. Приписала оттенки характера. Только ты оказался другим, в пику моему воображению, не тем мальчиком раздолбаем, которого я привыкла видеть. Ты такой взрослый сейчас. С задумчивыми морщинками в уголках самых красивых на свете глаз. Такой теплый и любимый, мой огненный мальчик.

— Очень больно? — Я аккуратно провела кончиками пальцев по ладони Кита, внимательно всматриваясь в его лицо.

 Уголки губ блондина очаровательно приподнялись в улыбке.

— Обычное растяжение. А ты — мое лучшее обезболивающее.

 Смотря на высокие скулы, на светлые пряди, падающие на глаза, прикасаясь к моему чуду, очень естественным кажется желание пасть на колени и поклоняться чертенку, словно древнему божеству. Прижаться ласковым котенком к его боку и греться живым теплом.

 Этот чудо-тип, словно догадавшись, какие буги-вуги танцуют мои мысли, шкодливо заулыбался, щелкнув меня по носу. Размышления, семафорящие розовым, с громким чпоком вернулись на свою привычную орбиту.

— Не делай такое задумчивое лицо — я начинаю тебя бояться.

— Почему ты не сказал мне, что участвуешь в фаер-шоу?

  Поддевку я пропустила мимо ушей. Это же блондин.

— Ты не спрашивала, — зеленые глазищи невинно блеснули под тенью густых ресниц.

 Ну, это прелестно. Просто прелестно. От резких слов я сдержалась, но фитилек от динамита моего настроения начал угрожающе тлеть.

— А кто вызвался завоевать мою симпатию? Дерзай, мачо-мэн, это прекрасная возможность покорить мое неуступчивое сердце честностью и красноречием. Воспой мне, дивный соловей, чем пленил тебя огонь.

 Чертенок куснул губу, чтобы не засмеяться. Нашелся мне хохотунчик.

— Ну? — Угрожающе наставила на парня палец, требуя рассказа.

 Кит перехватил мои пальцы и сжал их в своих руках, греясь и согревая.

— Ты так любопытна, моя няшка, — меня наградили умиленным взглядом и щекоткой ладони. — Огонь похож на тебя, родная, а дабл стаффы — это как мостки на пути единения с ним — с тобой. Ну как, мне продолжать?

  Я неуверенно кивнула, от интонаций чертенка я начинала теряться и смущенно переводить взгляд. Коварный чертяга.

— Когда я занимаюсь со стаффами, я задыхаюсь, устаю, как черт, потею и чувствую необыкновенный выброс адреналина в крови. А знаешь, что мне это напоминает? Знаешь, родная. Это похоже на наши перепалки. Ты мой огонек, и гореть он должен лишь для меня.

  Неужели можно лгать с такими глазами, смотря в которые, тонешь?

— Скажи. — Я встала на носочки и приложила пальцы к губам моего чертенка. — Просто скажи, ты играешь, да? Ты поспорил? Тебе нечего делать? Еще какие-нибудь извращения твоей фантазии?

 Кит кивнул.

— Ты угадала. Всему виной моя извращенная фантазия. Она шепчет мне на ухо, что без тебя ей скучно. Она жаждет видеть тебя матерью моих детей и твою сонную моську по утрам на моей подушке.

— Ты псих? — Я сердито нахмурилась, не спеша кидаться чертенку на грудь с ответным признанием. — Неужели так сложно прямо ответить, из-за чего такая метеорная смена поведения? Без драмы и словесного украшательства.

— Ты мне нравишься, я без ума от тебя, я грежу тобой. Ты мне снишься. Достаточно? — Все это чертенок по слогам прошипел мне в лицо, близко склонившись над ним

— И осознал ты это вчера, да? Тебя ударил поп кадилом по голове, и пришло озарение? Какого черта ты изводил меня своими подлянками, угорал надо мной, а сейчас пытаешься внушить мне, что это такая симпатия. Может, ты хочешь меня зомбировать? Ты сектант, да? И за нового прихожанина, тебе начислят бонус?