Прости мне мои грехи

— Я придумаю. Я придумаю, как избавиться от тебя, — как заклинание прошептала я, вырываясь из его рук. Но он вцепился в меня, как Цербер, не желая отпускать.

— Желаю удачи в этом, — благосклонно заметил Коул и в следующую секунду рывком притянул меня к себе так, чтобы я оказалась развернута к нему спиной. Его на ощупь шероховатая рука, заскользила по моему голому животу, спускаясь ниже.

— Хочешь, я докажу, что тебе нравится это? — Его горячее дыхание обдало мочку моего уха. Ноги стали ватными, сознание затуманилось. Кончики его пальцев касались низа моего живота, уверенно поглаживая резинку юбки из прозрачной ткани. — Я уверен, ты влажная прямо сейчас. Ты хочешь меня. Ты хочешь того урода, да, Беа?

— Нет! — слишком пылко ответила я, ощущая, как каждое его слово отдается пульсацией между ног. — Отпусти!

— Я могу проверить это прямо сейчас. — Он скручивает меня еще крепче, а его шепот начинает тянуть за самые чувствительные ниточки моего организма. — Достаточно лишь запустить руку тебе в трусики. Если они вообще на тебе есть.

Я вдохнула воздух, желая очнуться от этого плена и закричать. Зачем он говорит все это? Зачем? Почему всего лишь его слова имеют такую власть надо мной?

Я буду жалкой, если не попытаюсь вырваться.

— Беги, как можно дальше. Далеко тебе все равно не убежать, — наконец-то разрешает мне он и добавляет: — Пусть для тебя будет мучением то, что теперь ты знаешь, что я мог бы с тобой сделать прямо сейчас.

— Псих! — вырывается из моих губ, когда чувствую, что он ослабил хватку. Даже не обернувшись в его сторону, я выбегаю из этого треклятого места.

На подкашивающихся ногах, почти бесстыдно голая, я пытаюсь подавить в себе все слезы отчаяния, что впервые за долгое время просятся наружу.

Но я не посмею пролить по нему, ни одной.

ГЛАВА 8

POV Ребекка

Бывают дни, когда все складывается просто прекрасно. Бывают неудачные дни, когда все валится из рук, и хочется послать все к чертям.

Но бывают дни, которые все меняют.

В такие дни реальность почти неосязаема — будто бы она происходит не со мной, а где-то в другой, параллельной вселенной, где моя жизнь вертится совсем не так, как я полагала.

В моей же жизни каждый день был распланирован не мною, и мой отвратительный характер был лишь побочным эффектом того, что за меня всю жизнь что-то решали. Я не принадлежала себе, в то время как любой, кто меня хоть каплю знал и видел, считал образцом свободы.

"Ребекка Картер делает то, что хочет, и всегда получает это".

"Ребекка Картер свободна от чужого мнения. Ей плевать, что о ней подумают другие".

Я часто слышала разговоры девчонок обо мне в туалете и с интересом узнавала о себе много нового.

Но это было неправдой. Я только и делала, что зависела от чужого мнения — поддерживать авторитет "королевы" не так-то просто. Это постоянная работа над собой и над тем, как я выгляжу.

Я уже больше не могла позволить себе выйти в люди не накрашенной или в неопрятной одежде. Я не могла "вдруг" стать доброй ко всем просто потому, что мне бы захотелось измениться. За мной уже был закреплен определенной социальный статус, и люди к нему привыкли.

Ко всему прочему, я являлась Президентом школьного совета, и это было единственное дело, которое я действительно любила. Мне нравилось быть нужной хоть иногда и по-настоящему — я организовывала все праздники Колледжа, отвечала за сайт, договаривалась с сотнями различных людей о том, как изменить инфраструктуру колледжа к лучшему. Это я придумала поставить фонтанчик в кафетерии под открытым небом. Это я придумала посадить именно эти деревья возле дорожки к главному зданию универа. Студенческий совет был единственным местом, где я могла принести пользу обществу, несмотря на то, что все равно обращалась со всеми своими коллегами, как с подчиненными.

Власти не нужны сопляки, им нужны лидеры.

Я шла по пустому коридору, направляясь в одну из студенческих аудиторий. Сегодня нам предстояло обсудить планы на следующий год. Все праздники и даже организация всех спортивных мероприятий лежала на мне.

Уверенно продефилировав на высоченных каблуках, я поправила свою черную юбку под кожу и вошла в аудиторию, оглядев всех присутствующих надменным взглядом.

— Всем привет. — Я положила свой ежедневник на стол и еще раз вгляделась в лица. — Сегодня мы приступим к обсуждению одного из самых первых мероприятий в следующем году...

— Посвящение? — спросил Роджер МакАдамс и помахал мне рукой, как-то необычно по ехидному переглядываясь со всеми.

— Да, именно. Посвящение — праздник, через который проходит каждый студент, начинающий обучение в нашем колледже. Для начала мы устроим мозговой штурм: я буду слушать ваши идеи, которые, конечно же, как всегда окажутся банальными и неактуальными. Затем выскажу свои мысли по этому поводу, и вы, наверняка, с ними согласитесь, потому что в генерировании таких идей мне нет равных.

Все молча уставились на меня, синхронно кивнув. Мое внутреннее Я самодовольно улыбнулось, не выдавая внешних проявлений.

— У меня есть идея. — Джейс Чейстен подняла руку и уселась на одну из парт, сложив ногу на ногу. — Мм... Можно организовать все в восточном стиле. — По аудитории прошлись глухие смешки. — Ну, знаешь, восточные танцы, шатры и все такое...

— Да, отличная идея, — со смехом поддержали все остальные. Я почувствовала, как мое лицо заливается краской. От позора меня спасал только добротный слой тонального крема.

Что? Почему они говорят все это?

— Довольно странная идея. — Сложив руки на груди, присела на стол и попыталась поверить в то, что все это лишь случайное недоразумение.

— Ну, мы уверены, ты ее одобришь, Бекка, — с выражением объявил Роджер, и мне захотелось запустить в него свой ежедневник. Он выглядел слишком радостным, будто мечтал утереть мне нос годами, и, вот, наконец-то ему это удалось. — Ты будешь главной на этом празднике.

После этого все разразились хохотом. Каждый из них знал. Каждый из них видел мои фото. А возможно и видео.

Черт, они видели, как та девушка, которая никогда ни перед кем не прогибается, танцевала приватные танцы для всего братства.

Они видели, как я унижалась перед ними, и теперь хотят наконец-таки задеть меня за живое. Ведь до этого у меня не было никаких слабостей. Я держала всех в страхе перед собой, но теперь они прекрасно понимали, что кто-то держит в страхе меня.

Я ненавижу Коула Стоунэма.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, медленно приближаясь к Роджеру.

— У меня есть другая идея. Где ты будешь главным клоуном, недоумок. Заткни свой рот.

— А то что? — вспылил он, опираясь на стол. — Весь колледж говорит о твоих фотках. А ты походу в первый раз об этом слышишь.

Я не позволю им воспользоваться этой ситуацией, хоть мой авторитет и был уже безнадежно подорван.

— Думаешь, меня интересует то, что такие, как ты, теперь будут дрочить на мои фотографии? — дерзко заявляю я, прищурив глаза.

Роджеру нечего ответить. Он явно ожидал, что я вот-вот расплачусь и убегу в туалет, да только он, кажется, забыл, с кем имеет дело.

— Роджер, заткнись, — вдруг высказался кто-то из остальных, и я поняла, что они уже начинают осознавать свою ошибку.

— Хорошо, я заткнусь. Но только, для начала, задам вопрос, который интересует весь колледж. — Он ухмыльнулся, посмев посмотреть прямо в мои глаза. — У тебя же ненастоящая грудь?

Больше я ничего говорить не стала. Я лишь со всей дури влепила ему пощечину, да так, что по комнате раздался оглушающий шлепок, которого не ожидал никто. Я и сама не знаю, что на меня нашло. Пощечина была проявлением того, что меня задевают их слова. Но я не могла подобрать слов, чтобы поставить этого тупицу на место, поэтому поддалась глупому порыву.

— На сегодня совет закончен, — воинственным голосом заявила я, сжимая свою руку, горящую от удара. Роджер держался за щеку и тихо постанывал, как последний слабак. Все парни смотрели на меня с прежним трепетом, а девушки с недоверием. Но мне были омерзительны их лица, как и рожи всех, кого я знала.

Одиночество съедало меня прямо сейчас, прямо в эту секунду — секунду, когда я знала, что мне даже не с кем поговорить о том, что происходит в моей жизни.

— Не забывайте, что ректор прислушивается ко мне. Кто-то из вас еще хочет вылететь из колледжа? — Я выразительно посмотрела на каждого и, собрав свой телефон и ежедневник, гордо покинула аудиторию, оставляя за своей спиной их насмешки и шепот.

Я не знаю, куда я рванула. Все, чего я сейчас хотела, — это убежать куда-нибудь далеко-далеко, где меня никто не знает, и начать все заново.

Как соблазнительно это звучит. Сменить документы, сменить имя, забыть свое прошлое и просто наслаждаться своей "чистотой". Мне хотелось покинуть этот город и сжечь все мосты за собой.

В машине на всю громкость орала Simple Plan — No Love, и я с силой нажимала на педаль газа, превышая допустимое значение скорости.

"Здесь только ненависть. Здесь только слёзы. Здесь только боль. Но здесь нет любви".

Если бы мое сердце можно было бы описать четырьмя предложениями, более подходящих я бы не нашла.

Когда впереди замаячил красный свет, я с ненавистью ударила рукой по кожаному рулю моей Infinity и уткнулась лбом прямо в его центр. Следом последовал противный звук сигнала, но я не обращала на него внимания, пытаясь собраться с духом. Дрожащими пальцами полезла в сумочку и достала телефон.

— Поздравляю, Картер, — тихо пробормотала я, заглядывая на сайт нашего колледжа. — Ты на главной страничке новостей. Просто звезда.

Фотография была удачной — кому-то из братства повезло уловить самый пикантный момент, где я призывно провожу руками по своей груди, которая в этом дурацком костюме выглядит просто огромной. Рядом пестреет заголовок и небольшая статья обо мне: "Ребекка Картер — королева открыла свои секреты", но ее я даже не стала читать, чтобы не сойти с ума от высокопробного текста, что там накалякан.

Мне начинают сигналить стоящие сзади машины, потому что я застряла на перекрестке, и, резко развернувшись, направляюсь обратно к колледжу, а точнее к одному уже хорошо знакомому мне зданию. Может Коул и не хотел, чтобы мое фото поплыло по сети, а может быть подстроил это специально. Как бы там ни было, если так пойдет дальше, он разрушит все, что я с таким трудом строила. Да, все прекрасно знали, что я была не святой, но другое дело, когда это выносилось на всеобщее обозрение. Это увидят все преподаватели. Мои родители. Бабушка и дедушка. Моя семья не перенесет такого удара по своей репутации.

Стоило мне вспомнить про семью, как зазвонил телефон. Фотография Элины отобразилась на моем мобильном, но я не взяла трубку. Сейчас у меня были дела поважнее, чем выслушивание маминых нотаций.

Я разочарована твоими поступками, Бекка.

Припарковав Infinity недалеко от дома Братства, я направилась к ним, в очередной раз ловя себя на мысли, что иду прямиком в волчье логово. Кстати говоря, волков я любила, так же, как и собак. Но Коула я бы сравнивала с каким-нибудь по-настоящему мерзким существом. И в то же время завораживающим.

В свете сумерек особняк выглядел еще более мрачным и почти готическим. Мороз по коже не остановил меня перед входной дверью, а наоборот лишь распалил мою злость. Войдя в братство, я увидела нескольких парней в дорогих костюмах и поло от Hugo Boss, которые уставились на меня с интересом.

— Картер, это братство, — произнес один из них — Тристан, — оглядывая меня с ног до головы. Уверена, что его глаза задержались на моих бедрах, обтянутых черной юбкой, и высоких каблуках, которые делали мои ноги бесконечно длинными. — Тебе сюда вход воспрещен. По будням к нам заходят только шлюхи, или ты теперь одна из них?

— В твоих гребаных мечтах. — я показываю ему средний палец, и прохожу далее по коридору, сама не зная, где я смогу найти Коула.

— Эй, какого черта? Остановите ее! Это запрещено! — Я слышу крики за своей спиной, но мне плевать. Они ничего мне не сделают. Единственный человек, который может причинить мне боль, находится где-то в недрах этого здания, и я намереваюсь найти его сама.

Врываясь в кабинет Дмитрия (бывшего Президента Братства), я замираю на пороге, слегка приподнимая бровь.

Сукин сын.

Коул сидит на кресле, закинув ноги на дубовый стол. Я ожидала увидеть его в уже привычном костюме — белая рубашка, пиджак и галстук, — но, к моему сожалению, его торс был абсолютно голым.

На столе стоял стакан с виски и льдом, сам же "хозяин жизни" затягивался сигаретой и, распространяя облако дыма вокруг себя, смотрел на меня сквозь него.

Склонив голову на бок, вглядываясь в мое лицо, он встал из-за стола, потушив сигарету. Коул скрестил руки на груди, и я с каким-то предательским чувством томления в груди заметила игру его мускул в слегка затемненном свете.

Он слишком сильно изменился, чтобы быть прежним человеком. Я действительно не понимаю, как он стал тем, кем сейчас является. Если бы я не знала его, если бы он не был Коулом Стоунэмом, то, наверное, сама бы набросилась на его крепкое тело, украшенное татуировками, которые заметила только сейчас. Но было и еще кое-что, что я заметила только после того, как остатки дыма между нами рассеялись — отметины. Отметины на его теле. Слабые, едва заметные. Но они выглядели так, будто кто-то драл его кожу руками, просто сейчас с тех пор прошло уже много времени, и они превратились в призрачные следы.

— Ты разглядывать меня пришла, или есть разговор? — резко задал вопрос он, оглядывая меня не менее пристально, чем я его. Да только от этого взгляда даже мне хотелось немедленно закрыть дверь и убежать домой, зарывшись в любимую теплую постель, и почувствовать безопасность.

— Когда ты прекратишь это? — вопросом на вопрос ответила я, делая шаг вперед.

— "Когда" — неправильный вопрос. — Он растягивал слова, будто наслаждался нашим разговором. — Правильный вопрос: "прекращу ли я?". И, следовательно, ответ: "разумеется, нет".

Так и хотелось плюнуть в его наглую рожу, да только я знала, что это чревато отвратительными последствиями.

— Почему ты такой? — Нет, ну только не этот жалобный, отчаянный тон. Держи себя в руках, Картер.

— Такова моя натура, как и твоя. — Он слегка нахмурился. — Мне нравится причинять тебе боль. Это возбуждает, — добавляет он, после короткой паузы.

— Ты думаешь, мне больно? Думаешь, меня задевает это? — Я окидываю его презрительным взглядом, но ему это, похоже, только в радость.

— Мне интересно, сколько ты вынесешь. Хочется задеть тебя не только психологически. Скоро тебя ждет... Скажем так, новый уровень, — туманно произнес он, засунув руки в карманы черных штанов. Черт, готова поспорить, он специально стягивает их как можно ниже, чтобы продемонстрировать косые мышцы живота. Сейчас я ненавижу его еще больше. Если бы он был отвратительным хилым фриком, как в школе, мне было бы гораздо проще вести с ним беседу на равных.

— И на что же вы способны, мистер зло? — парирую я, явно нарываясь на неприятности. По тяжелому взгляду Коула я чувствую, что все складывается по его блестящему замыслу — как будто он только и ждал, что я заявлюсь в его кабинет и устрою разборки.