На пороге мира

* * *

— Пятьдесят три минуты, — безэмоционально сообщил голос таймера в рубке управления, также, как и во всей остальной станции.

И также как во всей остальной станции, тут царило напряжение, ожидание и страх. Умирать никому не хотелось. Но и сделать ничего было нельзя.

Даже посмотреть, что же именно происходит за пределами рубки, было невозможно: террористы, захватывая станцию, методично уничтожали камеры видеонаблюдения.

Но кое-что люди здесь все же могли. Система слежения за противопожарной обстановкой, другие вспомогательные системы с датчиками различных излучений и контроля искуственной гравитации работали.

И по показаниям датчиков примерную картину боевых действий составить можно было. Собственно этим все находящиеся здесь и занимались.

— Раптор 8 запустил двигатель! Идет проверка систем!

— Есть возможность связаться с пилотом? — спросил человек с экрана связи.

— Проверяем.

— Связь с пилотом только из центра управления полетами.

— Есть связь! — воскликнул лейтенант Веснушкин. — Но только односторонняя. На Восьмерке неисправная станция стоит, она все время на передачу работает в эфир. Новую уже поставили, а старую не размонтировали до сих пор. Можем услышать, что происходит в кабине.

— Включайте! И включите запись сразу.

— "...не пытайтесь повторить это дома..." — прозвучал хриплый до неузнаваемости от помех голос. Неприятно скрежещущий. Но интонация в нем еще улавливалась.

— Почему такой странный голос? Можете сделать четче?

— Нет, радиостанция неисправна. Это все что мы можем выжать!

— "...Хотя, откуда у вас дома истребитель?..."

— Раптор-8 двинулся!

— "...Попробуем впихнуть невпихуемое...

— Он движется не наружу! Раптор-8 движется вглубь станции!

— Перегрузка поля искуственной гравитации в коридоре А-8/7.

— Да, кто этот идиот?! Пытаться летать на универсале по корридору орбитальной станции! Он же в полтора раза шире коридора! — воскликнул майор Феофанов.

— "...это лишнее..."

— Повышение температуры в том же коридоре!

— Задымление в А-8/7. Повышение температуры!

— Он движется по коридору! Поворачивает!

— "...а это вообще для красоты..."

— А может и не идиот... — шокированно сказал Фкофанов. А в голове Валаньевой появилось подозрение, что одного такого идиота она знает. Малолетнего...

— Перегрузка поля гравитации в коридоре А-9/7.

— Задымление там же!

— Повышение температуры!

— Повреждение кабелей дежурного освещения!

— Повернул в А-5/7!

— Задымление, перегрузка, повышение температуры...

— Свернул в А-4/7!

— Так он же к реактору летит!

— Но сектор блокирован! В А-2/7 опущена переборка!

— "...Пока что все идет неплохо, — думал оптимист, пролетая мимо пятнадцатого этажа..."

— Свернул в А-2/7!

— Перегрузка...

— Остановился.

— Задымление! Резкий рост температуры! Поле гравитации не справляется! Дежурное освещение повреждено!

— Маршевый двигатель Раптора-8 вышел на рабочий режим! Мощность повышается! Вышел на режим стартового разгона!

— "...что ж, "спорим он первый свернет?"..."

— Нет, он не идиот! Он псих конченный! Он же на таран идти собрался! — понял наконец Феофанов.

— "...За КДВ!!!!..." — оглушил всех крик пилота. Оказывается, раньше он едва-едва шептал себе под нос и лейтенант Веснушкин вывернул громкость на полную. А вот в этот момент пилот заорал во все горло. И аккустический удар получился в рубке настолько мощным, что все присутствующие аж пригнулись.

— Связь потеряна!

— Двигатель останавливается!

— Поле гравитации выходит на нормальную мощность!

Это сообщение было крайним. После него повисла тишина.

— Что там? Что там происходит? — спросил человек с монитора связи.

— Ничего. Датчики ничего не показывают.

И лишь когда таймер выдал сообщение: "Тридцать одна минута", раздался оглушительный доклад. Оглушительный не по громкости, а по смыслу.

— Есть пинг от маршевых двигателей! Есть пинг реактора! — дальше помещение заполнил звук восторженных криков, апплодисментов и оваций.

Впрочем не надолго. Дальше пошла работа в обычном режиме.

— Начинаем высадку на станцию! Откройте доступ на все палубы! Через пятьдесят минут первые партии будут у вас, — прозвучал приказ СИБовского полковника.

— Есть, — козырнул Феофанов.

— А почему сразу нельзя было десант с резаками высадить на станцию? А не ждать таких превозмоганий?! — влез майор Феофанов.

— Не дурнее вас, майор! — резко ответил полковник. — Операция по высадке на станцию десанта начала готовиться еще при живом Кондоре! О готовности доложили три минуты назад. Будут у вас через пятьдесят минут! Вопросы есть?!

— Никак нет, — отвел взгляд Феофанов.

И тут неожиданный доклад отвлек всех от обсуждения этого неприятного вопроса.

— Фиксирую запуск двигателей на Рапторе-8! — прозвучал внезапный доклад, заставивший всех обернуться на говорившего.

— Маршевый двигатель набирает мощность! Фиксирую перегрев! Фиксирую перегрузку всех систем Раптора-8! — и в этот момент пол под ногами дрогнул, оповещая о далеком мощном взрыве.

— Обрыв связи с Раптором-8... Мы его потеряли, товарищ капитан...

— Что с реактором?!

— Реактор не задет. Работает в штатном режиме. Связь устойчивая...

* * *

глава 14

— ...в итоге пятьдесят три боевика убиты Кашимом. Двенадцать — дежурной сменой станции. Пятеро скончались от полученных ранений. Троим удалось уйти. Живыми взять не удалось никого. Информации по ЧС ноль. Четырнадцать человек личного состава, из них семь кадровых офицеров и семь кадетов — убито при захвате. Потеряно два учебных истребителя. Взрывом разрушен технический коридор с аварийной переборкой. Это из минусов, — отчитывался мужчина в невзрачном костюме с планшетом,стоящий перед дубовым письменным столом. — Из плюсов: Новопитер все еще существует, планетарного масштаба катастрофа предотвращена, станция не расстреляна силами ПКО и вообще почти не пострадала. О ЧП в СМИ практически ничего не просочилось. Три матерых наемника, за которыми не первый год наша контора охотится, уничтожены лично Кашимом. За них и награда была назначена... И главный вопрос: как быть с Кашимом?

— Нда уж, есть над чем подумать... — вздохнул мужчина, сидящий за дубовым столом. — По уму бы объявить, что агент "Кашим" умер при проведении операции в результате взрыва истребителя, дать пацану новый позывной и закрыть дело...

— Что нам мешает именно так и поступить?

— То, что весь ход операции был записан и задокументирован, со свидетелями и участниками сейчас работают следователи из Центра. Дело взято на контроль лично Императором. И уже, по предворительным даже результатам, вынесено решение о награждении Кашима Звездой Героя, — ответил мужчина, сидящий за дубовым столом.

— Награждение посмертно еше никто не отменял, — пожал плечами мужчина с планшетом.

— Награждать-то будут не безликого "Кашима", а вполне конкретного человека. И от нас уже требуют раскрытия его личности для оформления наградного листка. Кашим-то может и мертв, а кадет Жестянкин живее всех живых, делает большие глаза и хлопает ресницами на вопросы следователей. И уже внесен во все списки людей, находившихся на станции.

— Можно назвать Кашимом любого другого человека, — пожал плечами мужчина с планшетом. — Просто ткнуть пальцем в любую фамилию из списка...

— Дело на контроле у Императора! Рыть будут так, что каждую нитку в резинке от трусов под микроскопом посмотрят. Не прокатит в этот раз "ткнуть пальцем".

— А чем плох вариант с раскрытием реального Кашима?

— Тем, что ему тринадцать лет, он не давал присягу, а еще является ликвидатором и "решил" уже пять "проблем". Причем очень громких и "воняющих" проблем! Нас с вами живьем сожрут за такое сочетание. И это не говоря уже о Л-51, которое, надеюсь, ни при каких условиях не выплывет...

— Да уж, человек-проблема... Может: нет человека — нет проблемы?

— Не тот случай, — вздохнул мужчина за дубовым столом.

— А может... Что если Кашима нет в списке людей, присутствовавших на станции официально?

— Поясни?

— Что если Кашим — глубоко законсперированный агент, внедренный в Черное Солнце? И он среди тех троих, кому удалось уйти?

— ...и раскрыть мы его не можем, поскольку он все еще выполняет задачу! Гениально! — закончил мысль подчиненного мужчина за дубовым столом.

— А единственным свидетелем, видевшим Кашима, назначим кадета Жестянкина, — добавил мужчина с планшетом.

— Зачем? — насторожился мужчина за дубовым столом.

— Пора кончать с Черным Солнцем... Надоели они мне, хуже горькой редьки!

— И ты хочешь пустить утечку и натравить их на Кашима? Радикально.

— Они хотели сбросить орбитальную станцию на Новопитер, — пожал плечами мужчина с планшетом. — Что посеешь, то и пожнешь.

— Хорошо, — пристукнул по подлокотнику кресла мужчина, сидящий за дубовым столом. Он снова вернул присутствие духа, был собран и готов к принятию решений. — Значит сделаем так: на станции работал специальный агент Кашим. Именно он сорвал теракт. Подробности засекретить: слишком многое там будет несходиться и может испортить нам всю игру с ЧС. Кашим официально, для тех, кто был на станции, мертв. Для Московских следователей и Императора — выполняет задачу в Черном Солнце, глубоко под прикрытием и раскрыть его личность мы не можем. Пустить утечку, что Кашим продолжает внедрение, а кадет Жестянкин — единственный, кто его видел и остался жив.

— Слушаюсь, — сделал несколько пометок в своем планшете мужчина, стоящий напротив дубового стола.

— А Жестянкина мы всеже наградим. Воля Императора — закон. Проведем по нашему ведомству, внесем в личное дело Жестянкина под грифом "сов. секретно". Сам Орден вручите лично, вместе со всеми положенными выплатами, как за боевую операцию, так и за Звезду Героя. Ежегодные выплаты оформите на его личный счет. Кстати, заведите его ему. И в Москву отрапортуем, что награда нашла Героя. Думаю такой вариант их устроит.

— Пожалуй, — согласился мужчина с планшетом. — Сложностей, конечно, будет много, но, думаю, все решаемо. Будем инструктировать Жестянкина по поводу ЧС?

— Скажите, что живых брать не обязательно. Остальное на его усмотрение.

— Жестоко...

— Новопитер — мой родной город. Здесь я родился, здесь моя семья живет... Не жестоко — справедливо!

* * *

глава 15

Вечером, как и всегда, после отбоя, Леня шел в учебно-полигонный комплекс, где отряд "Скунс" проводил плановые занятия по отработке боя в условиях пром. зоны города.

Обычно это было весело. Леня и ребята делились на команды, разбирали учебно-иммитационное оружие, с шутками-прибаутками, взаимными подколами в эфире, отрабатывали бой. Иногда просто играли в войнушку.

Сегодня и намечалась именно такая "войнушка". Леня шел в приподнятом настроении, не смотря на то, что кровь он видел неоднократно, как и пускал ее, играть в войну ему нравилось.

Но, войдя в комплекс и поприветствовав "Скунсов" взмахом руки, мальчик остановился в недоумении. На месте были все двенадцать членов группы. И все они мрачно молчали. Мрачно и молча смотрели на него.

— Привет, ребята, — все же сказал он. — Чего мрачные такие? Умер кто?

— Пока нет, — ответил Шмель (в отряде не назывались имена, использовались исключительно позывные), неформальный лидер отряда.

— Настораживает слово "пока", — заметил Леня.

— Иди сюда, Малек. Разговор есть, — махнул рукой Лапоть. Мальчик, слегка настороженно, но все равно спокойно подошел к стоящим. И подойдя, заметил еще одну странность: ребята были с оружием. Причем с боевым, а не учебно-иммитационным.

— Ты на орбитальной станции Заря-1 был? — спросил Говорун.

— Был, — не стал отпираться Леня. Вот только вопрос ему не понравился.

— Что делал?

— Летать учился, — честно признался мальчик, засовывая обе руки в карманы и беспечно пожимая плечами. На лицо его выползла открытая и доброжелательная улыбка. В широко открытых глазах плескалась безмятежность и свет. Весь его вид выражал дурашливость веселье. Беспечный малыш, ни больше, ни меньше.

— Кого-то знакомого видел там?

— Да, — снова пожал плечами он.

— Кого же? — уточнил Шмель.

— Его, — кивнул на Ромалэ мальчик. Тот мгновенно спал с лица и начал озираться на товарищей в поисках поддержки. А лица всех присутствующих повернулись к нему.

В этот момент Леня вытащил из кармана активированную светошумовую гранату и бросил под ноги Ромалэ. Эту штуку Жестянкин положил в свой карман сразу после разговора с "серым" человеком по поводу Черного Солнца.

Граната сработала. Белый яркий свет вспышки на несколько мгновений залил всю комнату, а акустический удар стукнул по ушам, дезориентируя и сбивая с мысли.

Когда свечение погасло, на площадке уже никого не было. Ни Лени, ни "Скунсов".

— Малек, сука! — послышался голос Шмеля откуда-то из глубины комплекса. — Значит "Кашим" — это ты?!!

Но ответом ему была лишь тишина. Леня вообще воевал молча, отдавая команды лишь знаками. Исключение составляли лишь операции СКООНа, когда он командовал дюжиной.

— Пацаны! Валите его! — прозвучал снова голос Шмеля. — Он один, нас двенадцать — хана ему! — вот только этот крик стал последним в его жизни, так как в следующее мгновение в его глаз вонзился метательный нож, направленный уверенной рукой Жестянкина.

Еще секунда, и над телом Шмеля склонился мальчик, подбирая его оружие и обоймы к нему...

* * *

— У нас проблемы, — сказал, входя, мужчина с планшетом.

— Конкретнее! — мгновенно подобрался мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

— Кашим исчез.

— Мы же этого и ожидали, нет?

— Мы ожидали похищения.

— А там что произошло?

— Группа "Скунс" уничтожена. Прямо в тренеровочном центре. А еще точнее в комплексе для отработки боя в условиях пром. зоны города. Одиннадцать тел, два со следами пыток. На всех телах боевое оружие. И вообще в комплексе следы серьезного боя. Записи боя отсутствуют — следящая аппаратура была отключена еще до начала действий.

— Причем тут Кашим?

— Он исчез в тот же вечер. И до сих пор о нем ни слуху, ни духу. Информационный отдел запустил прикрытие (очередной музыкальный конкурс). Но дело в том, что мы не знаем, куда он делся.

— И в чем проблемы? — нахмурился мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

— Я полагаю, что "Скунсов" порешил именно Кашим, — выдохнул мужчина с планшетом.

— На чем основано такое предположение?

— По оставшимся следам эксперты, которые сейчас работают на месте, утверждают, что весь отряд бился с одним человеком. А по следам на трупах (некоторые убиты ножом в упор) делают вывод о небольшом росте и малой физической силе убийцы.

— Допустим, Кашим порешил отряд, с которым до этого больше года тренировался. Что из этого? Слетел с катушек?

— Боюсь, хуже...

— Что может быть хуже?

— То, что он сделал это с нашей с вами санкции...