Наследник четырех стихий

— Ловко я придумала с зомбями моими? — не унималась бабка. — Они за огородиком ухаживают. А курей разводить не получается, потому что несушки так пугаются зомбей моих, что дохнут по истечении недели.

Рик хмыкнул в ответ что-то неопределенное, дожидаясь пока Йогун не вскарабкается вверх по лестнице.

— А если она подстроит нам какую-нибудь каверзу? — Сага тоже слышала о том, что у ягов каждый второй некромант или некромантка.

— Исключено, — Эверикон не любил хвастаться, поэтому умолчал о том, что старая колдунья с дырявой памятью бессильна против молодого мага, 'без пяти минут архимага', как любил говорить ненавистный Абелоун.

— Не шепчитесь. Дайте и бабушке послушать, — проскрипела старуха, добравшись до середины лестницы. — А еще лучше отдай мне девку. Вот зомбям хорошая помощница будет!

— Не могу, — сказал Рик, а затем, подумав, добавил: — потому что она моя служанка.

— Надеюсь, ты не обидишься? — принц снова перешел на шепот. Сага действительно хотела обидеться, но вовремя заданный вопрос пресек ее намерение. Поэтому ей оставалось лишь помотать головой и глупо улыбнуться.

В единственной комнате было довольно сухо, из-под пола веяло прохладой. Хитрая бабка не зря загоняла избушку в озеро. Воздух густо пах лекарственными настойками и замешанными на алкоголе растирками. Благодаря настойкам бабушка всегда пребывала в хорошем настроении.

Внутри избушка казалась меньше своего размера — в основном из-за наличия печки, занимавшей половину комнаты. По углам и вдоль стен ютились всевозможные чугунки, горшки и склянки, а над потолком висели гирлянды засушенных растений.

Хозяйка плюхнулась на лавку и приложилась к ближайшей склянке, распространяя по воздуху аромат прокисшего вина.

— Может вас помыть, накормить и спать уложить? — предложила Йогун, оторвавшись от напитка. — Дверка портальная только после заката откроется.

Путники единогласно выбрали пункт под названием 'накормить', и старуха скоренько собрала на стол. Рик ел, не снимая перчаток, однако манеры поведения за столом выдавали принца с потрохами. К счастью, Йогун прилично набралась, чтобы замечать подобные явления. Улучшив момент, Сага шепотом указала на прокол. Юноша призадумался, а, затем, начал чавкать, полагая, что таким образом сойдет за простолюдина.

Сначала хозяйка вела разговор о погоде, удивляясь недавно выпавшим осадкам. После второй склянки бабка начала лить пьяные слезы и признаваться в любви 'будущему зятю'. Рик и Сага старательно прятали улыбки, потому что ситуация выглядела до абсурда смешной. В конце концов, Йогун положила голову на стол и тихонько захрапела.

Пока девушка убирала со стола, Эверикон заинтересовано изучал арсенал трав и настоек. Здесь же он наткнулся на ветхий, покрытый пылью трактат на эльфийском, точнее, альфарейском языке. В свое время принц зубрил альфарейский. Причем чтение давалось ему лучше, чем разговоры. Из-за отсутствия практики, понятное дело. Трактат гласил о соединении живого с неживым. Оказалось, что яги пользуются переделанной под некромантию формулой, позаимствованной у эльфов. Магическая формула позволяла 'конструировать' чудные избушки.

Саге очень хотелось искупаться, но долг был превыше всего и она вновь уселась за стол, чтобы подремать на манер пьяной хозяйки.

— Вставай, — Рик растолкал спящую спутницу. — Солнце за горизонт уходит.

Девушка осмотрела комнатушку заспанным взглядом. Йогун уже возилась возле печки, разговаривая сама с собой на тарабарском языке.

— Вы хотите сказать, что переход — там? — Сага ткнула пальцем в раззявленную печную пасть, в которой запросто мог бы уместиться целый кабан. Юноша кивком головы подтвердил ее худшие опасения.

— Я не полезу туда, — заупрямилась девушка.

— Значит, останешься у меня, рыбонька, — лицо бабки расплылось в беззубой улыбке.

Такая перспектива нравилась Саге еще меньше. Она с опаской смотрела, как угасают последние лучи солнца и разгораются магические всполохи в печи.

— Пойдем. — Рик поманил за собой Сагу.

На полпути девушка заупрямилась и остановилась.

— А давайте вы первая? — она с подозрением посмотрела на замершую у окна старуху.

— Хе! — прокряхтела в ответ Йогун и, проявив небывалую для почтенного возраста прыть, исчезла в огненной воронке.

Эверикон подтолкнул Сагу:

— Ну же!

— Давай бросим монетку, — предложила она, вновь надеясь на свою удачу.

Подброшенная монетка упала королем вниз.

— Гром и молнии! — в сердцах воскликнула девушка. На этот раз везение было на стороне принца.

Портал гудел, наподобие большого костра, но к счастью его температура была гораздо ниже, чем температура настоящего пламени. Сага буквально заставила себя запрыгнуть в оранжево-желтые вихри. На другом конце портала ее встретили радостным гиканьем. В следующую секунду ее толкнули, и она со всей дури влетела во что-то липкое. Когда всполохи портала перестали плясать перед глазами, Сага обнаружила себя намертво прилипшей к гигантской паутине. Эверикон находился в таком же печальном положении.

Она попыталась дотянуться до меча, но руки не слушались. Каждая остервенелая попытка Саги сопровождалась довольным смехом мучителей. Точнее, мучительниц. Паутину обступила толпа ягинь. Здесь были и молодые, и старые представительницы племени и все, как на подбор, с одинаковыми признаками вырождения на лицах.

Когда волна любопытства и восторга спала, ягиня с взлохмаченными, седыми патлами крикнула:

— Да здравствует сестра Йогун!

Ее поддержали одобрительными возгласами и свистом.

— Сегодня в ночь Нореллейн мы вернем долг царю Ядовитого жала! Ликуйте, ягини! — провозгласила лохматая старуха. Ее поддержал восторженный рев толпы. Где-то за пределами костров, в темноте, застучали барабаны, отбивая простой ритм. Зачарованные ритмом ягини задвигались в такт. Возле пальм, к которым была приторочена гигантская паутина, задергались длинные тени. Ритм увлекал все новых и новых участниц мистерии.

— Что делать? — крикнула Сага, предприняв еще одну попытку освободиться от липких пут. Паутина была прочной и больно впивалась в пальцы и запястья.

— Не знаю, — ответил Рик, безучастно глазея на круг теней и отвратительных ягинь. По-видимому, его затея вернуться домой с треском провалилась.

— Вот пустая голова! — в сердцах воскликнула девушка. — Попробуй вытянуть руки из перчаток!

Критика была справедливой. Нескольких движений хватило на то, чтобы благополучно избавиться от перчаток.

'А что теперь?' — растерянно подумал Рик. Его не обучали боевым заклинаниям, боясь, что такая магия, рано или поздно обернется против королевства Орбан. Впрочем, благодаря Абелоуну, в памяти принца имелся крошечный запас заклинаний, похожих на боевые. Например, 'разящая стрела', которая сейчас пригодилась бы меньше всего. Ну поразит он одну из ягинь, а как быть с остальными? Ведь ягини не дадут ему сотворить вторую 'стрелу' — это уж наверняка.

Паутина сковывала движения, не позволяя совершать полноценные пассы, но Эверикон умел одними словами пробуждать руны, с рождения отпечатанные под ногтями любого стихийного мага. Быстрее всех на зов отозвался ветер. Сначала это был простой бриз, затем порывы начали усиливаться, очень гармонично вписываясь в первобытный танец некроманток.

'Как вовремя!' — Сага очень явственно ощущала притаившуюся за спиной опасность.

Похоже, что ягини разделяли ее чувство. Внезапно они прекратили танец и как по команде отхлынули на приличное расстояние от паутины. Рик, тем временем, 'раскручивал' воронку вихря, намереваясь отправить ее прямиком на мучительниц.

'Сзади!' — крикнула Сага, понимая, что вот-вот станет чьим-то ужином.

Воронка послушно скользнула за паутину. В ту же секунду над местом заклания разразилась буря. Вихрь играючи подхватил и завращал огромное насекомое, одновременно схожее со скорпионом и пауком. Насекомое плевалось ядом, но мощные порывы ветра возвращали плевки хозяину. Посыпавший с неба град больно стегал по открытым участкам кожи, но, благодаря острым льдинкам, в путах образовывались прорехи. Еще чуть-чуть и паутина не выдержала. Сага упала на землю, попутно пытаясь достать верный меч. Два росчерка клинка позволили освободить юношу. Тот взмахнул рукой, указывая воронке направление. Вихрь послушно понес чудовищное насекомое к морю. Град прекратился, порывы ветра ослабевали вместе с Риком. Стихийный маг не имел права использовать стихию во вред. Сага подставила ему плечо, прошептав при этом с мольбой:

— Только не свались в обморок! Только не сейчас!

Принц кивнул. Все плыло и двоилось, однако он держался.

— Яжьи божини! Архимаг! — прошелестел осторожный шепот. Большинство ягинь убежало, а те немногие, которые остались, с опаской покидали свои укрытия, готовые в любой момент задать деру. Теперь никто из них не осмелился бы противостоять Эверикону. Некоторые, особо впечатлительные ягини, шлепнулись на колени.

— У тебя появились новые верноподданные. Может останешься на Яжьих островах? — Сага не удержалась от язвительного комментария.

Юноша вяло улыбнулся в ответ. Ему почему-то нравился малоуступчивый характер спутницы.

Глава 4

Every sailor knows that the sea

Is a friend made enemy

U2, 'Every Breaking Wave'

Город Аркс, столица королевства Орбан, был похож на оазис, раскинувшийся посреди каменистых, скудных земель. Территория Аркса относилась к тем немногим зеленым территориям, на которых легко приживались как цветы, так и деревья. Королевство не могло похвастаться плодородными почвами и поэтому слишком зависело от торговли. Захват лучших территорий соседнего королевства Хельм частично решил эту проблему.

Королевский замок, тезка столицы, стоял на искусственной возвышенности, в окружении рва, который когда-то был наполнен водой. Сейчас котлован мог похвалиться разве что скользкой грязью и лужами, в которых резвились головастики. В свое время Абелоун строил далеко идущие планы насчет 'племянника' и хвастливо заявлял, что наступит час, когда ров снова наполнится до краев. Он был уверен, что стихийный маг запросто вытянет на поверхность земли любой подземный источник. Однако для претворения этого плана в жизнь, требовалось личное присутствие принца, что граничило с определенным риском. Мало ли потенциальных предателей и шпионов обреталось среди королевских подданных? Поэтому с планами пришлось повременить. А уж после бегства принца и вовсе распрощаться.

У подножья замка разместился дом Цезерина, двухэтажное здание, выполненное в том же готическом стиле, что и сам замок. Шпиль крыши заканчивался объемной фигурой нарвала. А темно-серые стены были увешаны разнообразными гербами местной знати — знак лояльности дому Цезерина. Высшие чины почитали за честь отправить своего ребенка (порой даже единственного) на учебу в школу магии Цезерина. Школа тоже находилась в столице, точнее, в восточной стороне города.

В один из весьма погожих деньков, возле ворот Аркса появился необычный гость. Вместе с остальными гостями столицы он терпеливо проходил досмотр. Когда подошла его очередь, гость нехотя сдернул капюшон. Капитан стражи невольно вздрогнул — перед ним стоял эльф. Молодой — не молодой — кто их разберет? Выглядел вроде бы молодо.

— Имя и цель поездки? — капитан подал едва заметный знак стражникам. Те тот час же загородили двери и единственное окно. Не то чтобы остроухие сильно досаждали людям, скорее, наоборот. Да и в Арксе они были редкими гостями. Но именно это и настораживало опытного капитана.

— Мое имя Грифф Монт Гайтон, первое имя с двумя 'ф'. Я приехал по очень важному делу к Его Святейшеству, владыке Абелоуну.

Капитан усмехнулся в темную бороду, внимательно изучая предъявленный документ — разрешение на временное пребывание в столице. Судя по росписям и старым датам, эльф не впервые в Арксе. Странно, что капитан совсем не помнил его. Он еще раз посмотрел на росписи. Все правильно. Росписи его сменщиков.

— Цель прошлых поездок? — Всегда одни и те же вопросы.

— Свершение покупок, свадебное путешествие. Мы с женой любим путешествовать, — отчеканил эльф, сохраняя беспристрастное лицо.

— Ну-ка, Слан, проверь по спискам, — капитан обратился к писарю, который притих за широкими спинами стражников, — не числится ли за господином Гриффом с двумя 'ф' каких-либо правонарушений.

Эльф терпеливо ждал вердикта писаря, скрывшегося в пыльной комнате. Ожидание растянулось, потому что тяжелая кираса сильно затрудняла движения пухлого Слана. Ношение кирасы было вынужденной мерой, потому что каждая новая стычка на въездном посту оборачивалась убийством — случайным или преднамеренным — писаря. Злые языки поговаривали о том, что должность проклята. Однако двойная ставка, освобождение от налогов и защитная кираса позатыкали рты злопыхателям.

Слан довольно долго возился с архивными бумажками. Достаточно долго для того, чтобы перед пропускным пунктом собралась длинная очередь.

— Чист, — выглянувший из-за двери писарь был краток.

— Приятного пребывания в столице, — буркнул капитан, ставя на пропуске размашистую роспись. Ну не нравился ему этот эльф и все тут! Может он убийца или маньяк? Впрочем, ропщущая за дверью очередь, быстро отвлекла от мрачных мыслей.

— Капитан, — ближе к вечеру в верхнюю комнату караулки заглянул сержант. — Придется подыскивать нового писаря. Старого убили еще утром. Это со слов лекаря.

— Адовы врата! — капитана прошиб холодный пот. — А кто с нами весь день работал?

— В том-то и дело, что неизвестно кто! Лекарь подозревает, что тут не обошлось без магии!

Исторгнув из себя дюжину непечатных слов, капитан приступил к написанию тринадцатого прошения на имя короля Граннуса. Сколько раз он говорил о том, что в караулке необходимо присутствие мага? Он уже со счета сбился! А что в итоге? Сплошные отказы! Понятно, что улицы столицы кишат воспитанниками школы Цезерина и 'псами Цезерина', и что соваться в Аркс с чужеродной магией — гиблое дело, но скольких проблем можно было бы избежать, будь у них штатный маг! Теперь ищи-свищи этого эльфа!..

Второе послание предназначалось верховному магу дома Цезерина, в котором подробно описывались приметы подозрительного эльфа. В архивах-то он находился во главе черного списка. А напротив имени 'Грифф Монт Гайтон' стояла краткая характеристика — 'вор'.

Эльф 'нашелся' вечером, в заброшенном доме. В комнате, освещенной тусклым светом единственной свечи, находились двое: Грифф и архимаг дома Цезерина.

— Как там говорится: 'вора всегда тянет на место преступления'? — спросил Абелоун, поморщившись. Во-первых, тупая боль в правой руке напоминала о недавно сращенной кости (он знал, что легко отделался, если учесть, что половина Уинфреда стерта с лица земли вместе с дюжиной его верных помощников и помощниц); во-вторых, его раздражало то, что какой-то эльф диктует ему свои условия; в-третьих, пару лет назад из сокровищницы дома Цезерина исчезли ценнейшие артефакты и первым подозреваемым был эльф. Конечно, вину Гриффа так никто и не доказал, но верховный маг был уверен, что дерзкое ограбление не обошлось без участия эльфа.