— Нет… Вроде нет.
— Вот видишь. А усиление твоего магического ядра невозможно без практически полного опустошения. Нужно сильно утомить мышцы, тогда будет прогресс. Так же и тут.
Я крепко задумался. Действительно, ни на одном году обучения не было занятий ни по медитации, ни по так называемой «прокачке» магического ядра. На память не приходило ни единого случая, когда ученики действительно иссякали магически. Большинство затруднений — освоение новой формулы, постижение разумом магической конструкции, а после этого чары давались легко. Тем временем Александр продолжил:
-Например в Дурмстранге, где ещё чтят древние традиции, особо доверенные студенты изучают медитацию и используют несложные техники для усиления собственного дара. Да, безусловно, Хогвартс дает неплохую теоретическую базу, а также лучшую основу для бытовой и житейской магии. Помню, как сам был безмерно удивлен, видя учеников терпеливо пытающихся превратить мышку в чашку, или высушить носки палочкой, но при первой опасности неспособных реализовать элементарнейшую разницу потенциалов между точками, дабы шваркнуть противника обычной молнией.
— Так вы знакомы с Дурмстрангом?
Александр фыркнул:
— Знаком ли? Я там преподавал.
— А что за предмет? — полюбопытствовал я.
— Темные искусства, — спокойно сказал Мастер.
— А как давно?
— Достаточно долго, — помолчав, ответил Гарфилд. — До того момента как директором стал Игорь Каркароф, это… это многое изменило.
Действительно, Каркароф — бывший Пожиратель, и довольно неприятный тип, сдавший своих последователей в Азкабан. Помнится, он плохо кончил, кто-то из Ордена обнаружил его тело в хижине, где-то на севере, а в небе вилась Черная Метка. Что его могло связывать с бывшим пожирателем, и почему он ушел? Ну, причин может быть много, от личной неприязни, до приказа Волан-де-Морта. А вот раскачка ядра заманчива. Если все так, как он говорит…
— На недавнем Турнире Трех Волшебников, студент Дурмстранга, Виктор Крам помнится, не особо блистал личным могуществом? — решил уточнить я.
— Хех, я более чем уверен, незадолго до турнира Крам с Каркаровым составляли целый список того, какие заклинания, по Международной конвенции, ему можно применять, и с какой вложенной мощью. Да, и к слову, если мне не изменяет память, юный Крам решил связать свою жизнь с квиддичем. Поэтому, нет смысла директору вкладывать в него больше положенного.
— А вы научите меня раскачивать резерв? — жадным голосом полюбопытствовал я.
— Конечно, — подтвердил Гарфилд. — Да и тут нечему учить, самое обидное, что к подобному может прибегнуть почти каждый, но как выясняется, нынче у магов, как и у маглов, на повестке дня стоит потребление и житейские проблемы. Вот какое самое мощное заклинание ты применял?
Самое мощное? Да всё вроде, как у всех, ну, только Патронус, по словам Люпина, относится к высшей светлой магии.
— Ну, Патронуса могу вызвать.
Глаза учителя пораженно расширились. Он уставился на меня, будто видел впервые, и беззвучно шевеля губами рассматривал как диковинку.
— Телесного Патронуса? — каким-то иным голосом прохрипел Гарфил.
Я подтвердил вышесказанное кивком.
— Не верю, докажи!
Так… представить самый лучший момент своей жизни. Сконцентрироваться. Машина от отца на совершеннолетие… Первый поцелуй с будущей женой… Могущество, которое никому и не снилось…
— Экспекто Патронум!
Из палочки вырвалось белое огромное нечто. Оно проплыло по комнате, разделяя пространство силовыми всполохами, прокружилось по залу и прильнуло ко мне.
Лев. Роскошный огромный лев, стремительный и грациозный. Первая ассоциация — Аслан из Нарнии. Мы с Поттером львы по гороскопу, правда мой праздник на несколько дней раньше. И в бытность свою Виктором Селедкиным я довольно часто ассоциировал себя со львом. Ну, пусть будет лев, ничем не лучше или хуже всяких там оленей, волков или лисиц.
Гордый, величественный зверь стоял напротив нас. Роскошная серебристая грива обрамляла его могучим воротником, а его глаза находились на уровне моего лица. Я протянул руку, желая, дотронутся до него, и лев покорно подставил голову под ласку. Но едва пальцы коснулись сияющего тела, оно осыпалось мириадами искр, оставив в комнате светлое послевкусие.
Учитель прокашлялся. Видимо, явление телесного патронуса его слишком сильно впечатлило. Наконец, взяв себя в руки, спросил:
— Это потрясающе. Ты проделывал это когда-нибудь с настоящими дементорами?
— Да, и не однократно.
— Просто поразительно, настоящий, телесный Патронус в твоем возрасте. Каков твой возраст? Шестнадцать?
— Мне пятнадцать, — на это Гарфилд снова пораженно покачал головой. — Но впервые это заклинание я применил в тринадцать лет.
Из учителя, казалось, вынули стержень, и он безвольно опустился на маты. Лицо его осунулось в смятении, он будто принимал какое-то решение, способное изменить всю его жизнь.
— Расскажи поподробнее. — тихо попросил он.
— Ну, — я задумался, — тогда из тюрьмы сбежал преступник, по имени Сириус Блэк, и школу оцепили кольцом дементоров из Азкабана. Впервые с ними я столкнулся в поезде, и единственный потерял сознание. Мне слышались крики родителей… Затем, на матче по квиддичу они, не выдержав количества ликующих людей, покинули посты и оказались на стадионе. Я снова вырубился, и упал с тридцатиметровой высоты. Меня спас Дамблдор. После этого, желание бороться против дементоров стало невыносимым. Я ненавидел себя за свою слабость, и попросил тогдашнего преподавателя защиты научить меня. Ну, а потом, в конце года дементоры снова покинули посты, как говорят, в поисках Блэка, и напали на меня возле Большого Озера. Их было около сотни, но мне удалось с ними справиться. Вот, как-то так.
Во время речи, Александр сидел, словно на него ушат воды вылили. По ходу рассказа оживился, и затем, вычленив для себя одно, по его мнению, важное, спросил:
— Дамблдор знал?
— О чем? — не понял я.
— Знал ли твой директор о том, что ты можешь вызвать Патронуса? — терпеливо повторил учитель. — В тринадцать лет?
— Ну да… он меня потом и нашел, возле Озера. И после, в больничном крыле, расспрашивал.
— Ах ты старый, жалкий… — угрожающе начал Александр, сжимая до боли кулаки. Теперь его лицо кипело от гнева, он подскочил, не в силах удержать эмоции.
— Не прощу! — с перекошенным лицом прокричал Гарфилд. — О, видит небо, я на многое закрывал глаза! И на попрание древних традиций, в угоду безопасности и равноправию маглорожденных. Даже на программу Хогвартса закрывал глаза. Но, видя перед собой будущего великого мага, отмахнутся от него?! Закрыть глаза, открестится, ради своих неких жалких идей?! Просто взять, и выбросить десятифунтовый, не ограненный алмаз в пыль? Будущего ферзя оставить пешкой!?…
Учителя, казалось, разорвет от злости. Он ходил из угла в угол, размахивал руками, и постепенно с крика перешел на тихое бормотание. Все это время, настороженно наблюдая за вспыльчивым мастером, я продолжал прикидывать мотивы Дамблдора. Почему он, узнав, о выдающихся способностях Поттера предпочел забить на него? Зная Темного Лорда, и видя слабость Поттера перед лицом могучего мага, нельзя было не знать исход их возможной дуэли. Вывод напрашивался лишь один. В решающий момент у Поттера не должно возникнуть соблазна сразится с Реддлом в полную силу. Гарри должен осознавать свою обреченность, и жертвовать собой. Ну, и поскольку Великий светлый маг вел его, как свинью на убой, возникло желание оставшиеся годки Избранного сделать максимально счастливыми. И сюда явно не входили усиленные тренировки и постоянные медитации, отбирающие львиную долю свободного времени. Надо же, как выходит. Достаточно одного могущественного дурака, давшего ход необязательному пророчеству, и множество жизней идут по наклонной. Даю себе зарок, никогда не быть суеверным, а все пророчества на свое имя посылать подальше, коль такие возникнут.
-Безумно жаль, конечно, что наша встреча не произошла лет на пять раньше, но хвала небесам, не на пять позже, — наконец очнулся из своей летаргии немного изменившийся учитель. — У меня не возникнет даже мысли отпустить тебя теперь, Поттер, подобно твоему дражайшему директору. Сейчас можешь идти, мне нужно многое обдумать и для себя решить. Завтра приходи в девять, купи магловскую спортивную форму, знаешь такую? — я кивнул. — Вот и отлично. Завтра в девять, палочка, форма, на голодный желудок, и боевой настрой обязателен. И попробуй только опоздать. Усек?
— Так точно! — выпрямившись, гаркнул я.
— Эй, Поттер, — уже у двери окликнул Мастер. Его глаза нездорово блестели, а подрагивающие губы изогнулись в предвкушающую улыбку. — Я буду хорошо тебя учить. Ты станешь моим величайшим учеником.
Я, признательно улыбнувшись, несмотря на мороз по коже, прикрыл за собой дверь. Почему-то стало нехорошо. Последнее заявление, хоть и давало гарантию качества, совсем не добавляло настроения. По глазам видел — мало мне не покажется.
«Без боли — нет побед. Не стоит грезить о победах, ищи боль, и победы сами найдут тебя» — вспомнились слова Дмитрия Геннадьевича, тренера по боксу. Как же вы правы, тренер. А значит — прорвемся.
Глава 5: Пожиратель
Дождь уже закончился, и о былом веселье стихии напоминали разбросанные редкие лужицы, и грозные тучи, благодатно закрывавшие беспощадное солнце. Найти цветы в Лютном переулке оказалось делом невыполнимым, пришлось топать до Косого, а затем возвращаться обратно. Пальцы сжимали роскошный букет из одиннадцати молочно белых роз. Белый цвет — свидетельство дружбы, и я возвращался в гостиницу, с твердым намерением замирится с хозяйкой. Как-то глупо все вышло, с мисс Стюарт. Вначале, находясь в шоковом состоянии от нового мира, и плывя по течению эмоций, вспылил, нанеся, возможно, глубокую рану несчастной девушке. Просто меня всегда бесили много возомнившие о себе молодые дурочки, из заслуг имеющие лишь биологически дарованную внешность. В прошлой жизни предпочитал исключительно свойских девчонок, испытывая по отношению к гордячкам даже некую брезгливость, вне зависимости от внешнего вида.
Вот и сейчас вспылил. Но, если разобраться в себе, неужели я не перерос тот период, когда на подобные штучки перестаешь обращать внимание, закрывая глаза? Наверное, во всем виноваты Поттеровы гормоны, слишком уж остро отреагировала его нестабильная психика. Плюс, вплывший откуда-то из подсознания, давно похороненный комплекс, по поводу внешности, некий липкий страх, от которого я избавился ещё в юности прилежным спортивным искусством. Когда Элизабет вошла в номер, стало невыносимо стыдно своего неполноценного, как мне кажется, тела, и я не придумал ничего иного, чем огрызнувшись, обидеть девушку. Тьфу ты, как противно. Вроде и осознаешь все грамотно, составляешь логически верные выводы, а как эмоции возьмут верх, — разум вылетает из головы, оставляя голые, основанные на комплексах и предрассудках, инстинкты.
Внутреннее убранство заведения оставалось прежним. Пустующие столики, в ожидании вечернего наплыва медленно шелестели скатертями на ветру, легкий полумрак и свежий, очищенный магией воздух, гуляющий потоком в обширном зале. Бар пустовал, а табличка на стойке недвусмысленно сообщала про действующий обеденный перерыв. Замечательно. Мысленно прокручивая про себя речь, я вышел сквозь неприметную дверцу, сразу за баром, и оказался в длинном узком коридоре. По всей протяжности располагались многочисленные двери, как слева, так и справа. Откуда-то слева доносился умопомрачительный запах готовящейся выпечки, напомнив о простаивающем желудке, с самого утра не видавшем ни крошки. Сглатывая слюну и постепенно продвигаясь дальше, я наткнулся на более роскошную дверцу с надписью:
«Эндрю Стюарт. Хозяин гостиницы».
Её отец? Так это он начальник заведения, а дочь работает официанткой? Или новая хозяйка оставила память про основателя нетронутой? Бывает, чтут подобные традиции.
А вот звуки, доносящиеся из-за закрытой двери, недвусмысленно намекали о творящемся внутри действе. Щеки Поттера заалели, а тело сковала леденящая дрожь. Я моментально почувствовал себя никчемным ботаном, как дурак, стоящим под дверью девушки с букетом цветов, которая абсолютно в нем не нуждалась.
«А ну быстро взял себя в руки!» — зарычал на себя я. Чертов Поттер, мразь, вообще слизняком был? Но что теперь делать? Положить, как придурок, букет под дверью трахающейся с другим девушки? Разум заволокла некая поволока неуверенности. Эй, Виктор, а ну приди в себя, ты что, ревнуешь? Или смущаешься по какой-то, надуманной, причине? Зайти потом? Типа не мешать?
Нет уж. Я, в конце концов, солидный клиент, мало ли какая у меня срочная нужда? К тому же, у лорда Поттера, что, не может быть дел в другое время? Вдруг я выкроил единственную свободную на неделе минуту, и никакая там Стюарт меня не остановит! Она вообще никто!
Раздался сильный, наглый стук. За дверью все стихло, мужской голос зло чертыхнулся, и послышалась негромкая, но интенсивная возня.
Наконец, дверь приоткрылась и на пороге появилась раскрасневшаяся, запыхавшаяся девушка. Налицо прекрасное расположение духа, и взгляд сытой, удовлетворенной самки. Волосы её были распущенны и растрепаны, а поверх ночной рубашки накинут шелковый халат. Элизабет, увидев меня, вопросительно подняла бровь, а затем, как-то жалостливо, с презрением скривилась, мол, ты что, малыш, не понимаешь, чем тут дяди и тети занимаются?
— Вам что-нибудь нужно… э-э, мистер Дженкинс? — с ухмылкой выделив «мистер» спросила она. Словно я глупенький подросток, играющий в агента 007.
Все мое нутро перекосило, а перед глазами растекся кровавый туман. Идиот, что ты делаешь?! Внезапно, захотелось действительно, как маленькому несмышленому подростку, развернутся, и стремительно убежать. Я ещё больше возненавидел себя за это, ярость затуманила мозг. Но внешне я лишь приподнял в презрении губу, и, глядя её в глаза, нагло ухмыльнулся:
— Восстанавливаем самооценку? — кивком головы указав на дверь, небрежно бросил я.
Её губы превратились в узкую полоску, совсем как у тёти Петуньи. Глаза опасливо сощурились, а ноздри гневно расширились. Она сжала кулачки на своих прелестных ручках. Я сокрушенно покачал головой, и поднял руки, в раскаянии, предусмотрительно пряча букет.
— В конце концов, мисс Стюарт, я пришел не за этим. Будьте добры обеспечить меня обедом, как постоянного жильца, и у меня есть к вам одно дело, так что когда освободитесь, желаю переговорить с вами за столом.