Отважная лягушка (рабочее название). Часть 1

С этими словами она ушла, оставив урбу решать столь животрепещущий вопрос. Риата тут же у колодца занялась стиркой, а её хозяйка отправилась осматривать местные достопримечательности.

Путешественница знала, что девушкам благородного происхождения не полагается появляться в общественных местах без рабыни или служанки, но в данном случае решила наплевать на условности. Вряд ли кто в Меведе узнает, что она принадлежит к древнему роду младших лотийских Юлисов.

Ей понадобилось менее часа, чтобы обойти центр города, заглядывая во все встречные лавки и внимательно разглядывая каждое мало-мальски примечательное здание.

По результатам прогулки Ника сделала вывод, что все города Западного побережья, где ей удалось побывать, построены по одному плану. Храм бога-покровителя, площадь народных собраний, от которой расходятся центральные улицы, большинство из которых не превышают шести-семи метров в ширину. На пересечениях с боковыми, ещё более узкими переулками встречаются святилища других небожителей или небольшие площади с источниками воды — колодцами либо фонтанами, как в Канакерне.

Пока она изображала праздную туристку, артисты решали, оставаться им в городе или нет? По словам Риаты, решающим аргументом в пользу продолжения путешествия стали неудачные переговоры с мастерами, заломившими, если верить Луксте Мар, просто сумасшедшую цену за помост.

Выслушав её, девушка с тайным облегчением убедилась, что невольница почти перестала на неё дуться. Видимо, за время отсутствия хозяйки она пересмотрела своё поведение и теперь говорила лишь чуть почтительнее, чем до банного недоразумения. Хотя прежнего взаимного расположения друг к дружке между ними уже не чувствовалось. Но, наверное, в отношениях рабов и хозяев так должно и быть? А Нике стоит подыскать друзей среди свободных людей.

Однако, чтобы лишний раз подчеркнуть своё доверие к невольнице, девушка вручила ей кошелёк и отправила на базар, купить в дорогу что-нибудь вкусненькое и долго хранящееся: сыр, колбасу, изюм, яблоки.

Перед тем, как распрощаться с хозяином постоялого двора, артисты приобрели у него немного фасоли, крупы и муки, чем сильно удивили свою попутчицу. Ника знала, что на рынке эти продукты дешевле. Но, видимо, у актёров имелись какие-то свои резоны.

Погода испортилась. Зарядивший с утра ленивый дождь перешёл в клубящуюся в воздухе мелкую водяную пыль, оседавшую каплями на блестящей шерсти осла. Под копытами и колёсами противно зачавкала грязь. Риата сидела на скамеечке снаружи, закутавшись в тёплый плащ, а её хозяйка предпочла валяться на разложенных внутри шкурах.

К полудню воздух прояснился, но небо по-прежнему оставалось затянуто плотным слоем светло-серых облаков.

Только, даже сегодня урба не изменила распорядок дня, встав на отдых под сенью невысокого, но раскидистого дерева.

Ника, предусмотрительно запасшаяся сухим пайком, с интересом наблюдала за суетой на стоянке, гадая, сумеют ли её спутники разжечь костёр после такого дождя. Но бродячие артисты оказались приспособлены к трудностям путешествия не хуже дикарей-аратачей.

Пока Анний Мар и Балк Круна, вооружившись топорами, лазили по зарослям в поисках сухих дров, прочие мужчины деревянными лопатами срезали верхний сырой слой почвы на площади примерно в квадратный метр.

Не успели они закончить яму, как появились дровосеки, с трудом волоча толстую, блестевшую от влаги лесину. Девушка разочарованно отвернулась, дальше смотреть нечего. Сейчас кто-нибудь расколет бревно пополам и нарубит из сердцевины сухих щепок.

Уяснив, что жевать в сухомятку не придётся, она пожертвовала в общий котёл одну из колбасок, а Приния густо заправила разваренную фасоль оливковым маслом из большой, разрисованной амфоры.

"На помост денег нет, а такую прорву масла купили", — недоумевала Ника, провожая взглядом двух женщин, со смехом тащивших двадцатилитровый сосуд обратно в фургон. Немного разбираясь в ценах, она предположила, что артистам где-то удалось достать по дешёвке залежалый товар. Однако, осторожно попробовав, убедилась в свежести и качестве продукта.

Кулинарные сюрпризы на этом не закончились. Лукста Мар принесла из повозки целый подол крупных яблок.

— Кушайте, госпожа Юлиса.

— Спасибо, госпожа Мар, — поблагодарила она женщину, с хрустом вгрызаясь в фрукт и тут же зажмурившись от удовольствия, чувствуя во рту кисловато-сладкую мякоть.

Долго не рассиживались, торопясь засветло добраться до деревни Внажки.

Не в силах выбросить из головы странную историю с оливковым маслом, путешественница поделилась своими смутными сомнениями с рабыней. Риата насмешливо фыркнула, но тут же испуганно втянула голову в плечи.

— Не бойся! — раздражённо махнула рукой хозяйка. — Говори, что я не так сказала?

— Да своровали они эту амфору, госпожа, — понизив голос, невольница кивнула на тащившийся впереди фургон. — Все знают, что артисты любят брать то, что плохо лежит. Вот и масло спёрли. Может, на базаре, а, может, и прямо на постоялом дворе, пока хозяин им фасоль да муку продавал. Яблоки точно оттуда. Вчера вечером какой-то крестьянин две корзины привёз.

Хмыкнув, девушка покачала головой, ещё раз похвалив себя за предусмотрительно сшитый пояс.

Дальнейшее странствие перестало радовать новизной, но и не особо беспокоило приключениями. Места вокруг становились всё более обжитыми. Кроме поселений рыбаков всё чаще стали попадаться деревни земледельцев. Как правило, в тех и других артисты только ночевали, лишь иногда устраивая короткие представления в день приезда. Увы, но ещё раз попасть на деревенскую свадьбу не удалось. В одном месте, правда, пригласили выступить на деревенском празднике, где артистов от души накормили, но заплатили лишь продуктами.

Два раза их маленький караван не успевал добраться до жилья, и ночевать приходилось под открытым небом. Тогда актёры отгоняли фургон от дороги, маскируя за деревьями или в густых зарослях. Жгли костры, разводя их так, чтобы свет не видели со стороны гор, и караулили всю ночь напролёт, надеясь больше не на свои глаза и уши, а на чуткость животных, которых выпускали пастись.

Хищники на побережье встречались, но основательно прореженные охотниками, вели себя осмотрительно, как и подобает дикому зверю в цивилизованных местах. Поэтому артисты больше опасались людей. Понимая их настороженность, Ника спала, не раздеваясь, положив рядом дротики и копьеметалку.

В приморских городах, похожих один на другой, задерживались на два или три дня. Где-то выступали за городскими стенами, где-то на площадях, иногда даже сооружая помосты, но большими заработками похвастаться не могли.

В деревнях Ника ночевала в фургоне, но, если останавливались на постоялом дворе, всегда брала комнату, чтобы после бани поспать по-человечески. Кроме того, чтобы занять время, она взяла за правило при каждом удобном случае отрабатывать приёмы самообороны и оттачивать навыки работы с кинжалом. Ещё и поэтому ей приходилось занимать отдельные апартаменты.

Случалось, городские богатеи, узнав о прибытии артистов, приглашали их на домашние праздники, дабы порадовать гостей культурными развлечениями. Артисты читали стихи, монологи, разыгрывали короткие сценки. Как правило, за подобные выступления не платили, ограничиваясь кормёжкой. Но иногда хозяева или кто-то из их приятелей проявляли завидную щедрость, причём исключительно к молодым и симпатичным членам урбы. Путешественница полагала, что эти деньги и ценные подарки были получены отнюдь не за актёрское мастерство. Подобный промысел не считался чем-то зазорным. Тем более, что большую часть заработанного на подсобных промыслах актёры честно отдавали в общий котёл. Не брезговали они и мелким воровством, предпочитая безвозмездно брать чужую собственность непосредственно перед тем, как покинуть населённый пункт. Как правило, крали продукты, изредка прихватив попавшуюся под руку хозяйственную утварь, которую продавали по дешёвке в первом же городке.

Путешественница узнала, что артисты рассчитывают на хороший заработок в Гедоре, городе, расположенном в месте впадения в Западный океан крупной реки Ишмы, по долине которой и проходит дорога в Империю.

Именно там Нике предстояло принять окончательное решение: остаться с урбой или продолжить путь самостоятельно? За время в дороге девушка успела привыкнуть к артистам и даже стала чувствовать к ним какую-то симпатию. Ей нравилась их простота в общении, сплочённость, готовность стать на защиту товарища, искренняя любовь к своему нелёгкому ремеслу. Нике казалось, что и они относятся к ней хорошо. Помогают при необходимости, охотно отвечают на вопросы, поддерживают разговор, но не лезут в душу, пытаясь сблизиться.

Только Анний Мар Прест пробовал время от времени оказывать попутчице знаки внимания, и то скорее с целью поддержания славы записного сердцееда и дамского угодника, чем по велению души.

Тем не менее, если урба останется в Гедоре, Ника будет вынуждена искать новых попутчиков. Нельзя сказать, что подобная перспектива её сильно вдохновляла. Трудно сходясь с людьми, она так же тяжело переживала расставание, предчувствуя, что какое-то время будет скучать, особенно по нетрадиционной парочке.

Как неглупые люди, они быстро сообразили, кого именно девушка хочет видеть героем заказанных эпиграмм. Подойдя к делу творчески, Превий Стрех составил десяток коротких обидных стишков-дразнилок, в которых, не называя имени, зло посмеялся над одним из консулов Канакерна. Прожив в городе дольше Ники, начинающий драматург использовал все известные ему сплетни, припомнив Картену и историю с болтливой дочерью должника, ставшей потом рабыней морехода и любовницей его жены, и интрижку консула с сыном одного уважаемого купца, и даже обсчёт избирателей на выборах, при этом не обходя вниманием главной темы — безудержного хвастовства Картена.

Оставив себе заполненный ровными каллиграфическими строчками папирусный свиток, девушка без сожаления выплатила талантливому стихоплёту обещанную награду, напомнив ему о комедии и повторив просьбу держать язык за зубами.

Именно от них она узнала о планах урбы задержаться надолго в Гедоре. Рассказывая об этом городе, молодые люди не жалели восторженных эпитетов. По словам поэта, Канакерн в сравнении с Гедором не более чем жалкая деревня. С горящими глазами он описывал великолепный храм богини земли Артиды и не менее чудесные святилища Рунана, бога неба, Нутпена, Анаид и Ноны, большой театр, где устраивает представления постоянная урба, чем может похвастаться не каждый имперский город. А на обширной площади народный собраний выставлены на всеобщее обозрение прекрасные статуи богов и героев.

Его более приземлённый приятель больше говорил о кораблях, заполнявших порт, где жизнь не замирала даже зимой. Вещая о многочисленных гедорских рынках, Корин Палл со знанием дела утверждал, что там можно купить всё: от венских мехов до келлуанских украшений из золота и ляпис-лазури.

Возможно, артисты, как натуры творческие, немного преувеличивали, но после таких слов Ника с тревогой поняла, что начинает чувствовать знакомое волнение, охватывавшее её перед приближением опасности. Кажется, именно там девушка завершит свой скучный путь в цивилизацию.

Глава II

Гедорская загогулина

Но дело было решено,

Исполниться уже готово,

И вдруг разладилось оно

Лопе де Вега.

Уехавший остался дома

Устав сидеть, Ника размеренно шагала рядом с фургоном, поднимая сандалиями крошечные облака тонкой, дорожной пыли. Здесь, на юге, солнце ещё не жалело тепла, и осени почти не чувствовалось. Наплевав на условности, девушка сбросила с головы тяжёлую накидку, подставив волосы налетавшему с гор прохладному ветерку.

С тех пор, как путешественница покинула Канакерн, горы стали заметно ниже и уже не маячили на горизонте неприветливыми голыми вершинами. Сейчас их по самые макушки покрывали либо ещё не успевшие потерять цвет луга, либо густые желтеющие леса, изредка прорезанные извилистыми нитками дорог и тропинок, соединявших разбросанные по долинам деревни.

Глядя себе под ноги, чтобы не наступить ненароком на камни, то и дело попадавшиеся в неглубоких колеях, Ника время от времени поднимала голову, гадая, когда же закончится этот не очень крутой, но изрядно затянувшийся подъем?

Как это чаще всего и случалось, первыми их заметили дети. При виде переваливших через холм повозок крикливая, разновозрастная стайка ребятишек, плескавшихся в неширокой речке с заросшими тальником берегами, быстро разделилась на две части. Одни, на ходу одеваясь, побежали в деревню, прихватив корзины с какой-то водяной живностью, за которой, очевидно, только что охотились. Другие, сбившись плотной стайкой, приблизились к путникам, разглядывая их с безопасного расстояния и полушёпотом обмениваясь впечатлениями.

Подобная реакция на их появление весьма озадачила Нику. Неужели здесь так редко кто-то проезжает, или именно они чем-то сильно озадачили аборигенов?

Из катившего впереди фургона прямо на ходу выпрыгнули два артиста. Словно в ответ на их появление малолетние наблюдатели тут же увеличили дистанцию.

Деревня состояла из двух десятков разбросанных друг от друга на приличном расстоянии каменных домов под черепичными крышами и хозяйственных построек разной степени сохранности.

Ника подумала, что, очевидно, враги редко беспокоят набегами местных жителей, если те так вольготно расселились, не озаботившись хотя бы самыми примитивными оборонительными сооружениями, поскольку невысокие каменные стенки, окружавшие каждое хозяйство, на таковые явно не тянут. Из ворот оградок разбегались хорошо утоптанные тропинки, часть из которых сходилась к импровизированной площади, в центре которой торчала короткая колонна со статуей носатого старичка в забавном колпаке.

Видимо, жители деревни выбрали небесным покровителем одного из ангипидов — помощников богини плодородия. В тени культового сооружения спокойно дремала облезлая собачонка, рядом копошились куры.

Но не эти безобидные создания заставили путешественницу насторожиться. Возле колодца, снабжённого колёсным воротом, и выдолбленной из цельного бревна поилкой для скота замерла группа сурового вида мужиков в застиранных одеждах. Словно подчёркивая род своих занятий, каждый из них держал какое-то сельскохозяйственное орудие: мотыгу, деревянные вилы, острую палку, которой подгоняют волов.

"Кажется, нам здесь не рады", — с беспокойством подумала Ника. Очевидно, подобные мысли посетили и артистов. Замедлив шаг, те стали тревожно перешёптываться.

Селяне стояли так, что при желании фургоны могли легко их обогнуть, однако Гу Менсин, величаво выступив вперёд, громко поприветствовал собравшихся.

— Да явят боги вам свою благосклонность, добрые люди! Пусть небожители пошлют вашим полям добрый урожай, стадам — многочисленный приплод, а несчастья обойдут стороной.

Церемонно поклонившись, он замер, ожидая ответа.

— Да будет ваша дорога лёгкой, — с явной неохотой проворчал представительный мужчина в относительно новом хитоне с заметными нитями седины в угольно-чёрных волосах. — И приведёт туда, где вас ждут.