Инженер из Томаса получился куда лучший, чем вояка.
В три года освоив премудрость пяти лет, Бейтли оказался на островах Полинезии, построил три бункера и был окручен местной красавицей, посадившей его на надежное кольцо брачных отношений.
Следом появилась премиленькая дочурка, а там и пожаловали высшие.
Ее Величество встречало "Высших" со слезами на глазах, а армейские службы враз поняли, кто станет нужен и важен в следующий момент.
Предложение разведки "отсидеться на островах", вместе с семьёй, майор принял не раздумывая и бывшая база бывших союзников по блоку, заброшенная и изрядно помятая временем и частыми штормами, приняла новый контингент.
— Милый! — Очаровательная супруга и вправду торчала у экранов наблюдения абсолютно голышом, обмахиваясь веером и недовольно гримасничая. — В "Инструкции..." сказано: "...Не менее четырех оборотов в минуту...!" Твои черви снова отлынивают от своей работы...
Любуясь фигуркой жены, Том плотоядно облизнулся, предвкушая события следующих пяти часов, когда они освободятся от дежурства и скроются от любопытных глаз дочурки, на дежурство заступившей.
— Дорогой? Ты меня слышишь? — Нарья облизнула острые клыки и блеснула своими черными глазами. — Я тоже скучаю... Но сперва — работа!
Два десятка "младших", бегающих по очереди в большом "беличьем" колесе не только крутили решетку антенны, но и генератор, снабжающий всю базу электроэнергией. И ничего, что дохли они быстрее чем тараканы под тапочками — бросившие вызов "высшим", они и без того были обречены на смерть, в качестве куска мяса для подрастающего поколения.
Прикрыв глаза, Том Бейтли шаловливо потрепал волосы жены, скользнул по ее коже прохладным ветерком, обещая незабываемую ночь и обрушился на нерадивых зверей потоками электрических искр, подстегивая их худые тела.
Теперь полковник был очень даже благодарен той боеголовке, что превратила его в такого сверхчеловека, которого опасаются даже "высшие"!
* * *
Белый "Москвич", стоило мне повиснуть у него на хвосте, принялся отчаянно вилять по улочкам и переулочкам, пытаясь меня стряхнуть, а еще лучше — воткнуть в крутые повороты и оставить у разбитого "корыта". Судя по динамике разгона-торможения, двигатель у "Москвича" тоже не был произведением советского автопрома. И подвеска, как ни крути, на стандартную не походила.
Когда девочка потащила меня по второму кругу через старую площадь на переулок Космонавтов, я уже рассердился и дождавшись просвета, ударил по газам, обогнул "Москвича" по правому борту и крутнул руль, объезжая мусорные баки и притирая "жигуля" в старый сквозной двор, о котором знают только фанаты "догонялок", предпочитая этим знанием особо не делиться.
Отсутствие визга тормозов, звуков удара и валящихся мусорных баков наводило на печальную мысль, что девушка от гонки отказалась.
Через два поворота оказался на центральном проспекте "всея города" и придержал взгляд на зеркале заднего вида.
"Москвича" не было.
Поездка по городу, в часы пик, занятие не для слабонервных, так что я, видя что "догонялки" закончились моей победой, поспешил убраться с центральных улиц и выехать за город, полюбоваться нашим, таким пронзительно-синим, "море-окияном".
У меня даже есть свое собственное, тайное место, куда я приезжаю передохнуть от бренного и грешного мира, вдохнуть соленый воздух развалившись на теплом капоте "Жигуленка" и любуясь то небом, то морем...
Если бы не наглые птички, норовящие если не поорать, разрушая тишину и умиротворение момента, так хотя бы насрать на пришельца, ворвавшегося в их птичий мир на своей вонючей железке, я бы вообще назвал это место самым близким к раю!
Родившись в стране, где конфессии перемешались в один жуткий пирог, я так и не стал верить хоть в какого-нибудь бога, твердо зная, что там, сверху, кто-то есть и у этого парня... Или не совсем парня или даже вовсе не парня, совершенно потрясающее, очумительное, чувство юмора!
Помахав небесам ладошкой, поерзал задом по капоту, подложил под спину свернутое одеяло, безвылазно живущее у меня на заднем сидении и замер, любуясь барашками облаков.
И не только барашками: вот это облачко, например, напоминает мне "Шален-Гра", яхту "Гринпис", странным образом затонувшую в наших территориальных водах, выдав перед этим в эфир пространную фразу о летящем в лоб айсберге, запасливо открывшую кингстоны и гордо ушедшую на дно без единого члена экипажа и с оставшимися на борту спассредствами.
Поднимали мы ее с сорока метровой глубины, по заказу полярников, которым она, таким же странным образом, мешала прокладывать курс.
А через две недели после подъема, двое здоровенных полярников в топорщащихся костюмах, взяли меня под белы рученьки прямо у общаги, посадили в ржавую 24-ю "Волгу" и, порыкивая минимум двумя сотнями кобыл под капотом, привезли в облупившееся здание 2-го городского полицейского участка, где торжественно вручили красный паспорт с золотым двухголовым мутантом на обложке и вежливо попросили подписать документы о "неразглашении".
Глядя на дату выдачи Главного документа, пожал плечами и расписался: Гражданином РФ, согласно паспорта, я стал за месяц до "утопления" "Шален-Гра".
Вместе с подпиской о неразглашении, паспортом и вежливыми улыбками "полярников", я получил мягкую просьбу не выезжать на бывшую родину, хотя бы пару лет...
А лучше — пару десятков — лет... Для моего же благополучия и благоденствия.
Ну и как маленький сувенир — пластиковая карточка "зеленого" банка.
Спасибо.
Могли и притопить, в самом деле... Море у нас огромное, бездонное, а бывает и акулы захаживают, голоднее волков сухопутных!
Денег с карточки как раз хватило прикупить маленький домик для родителей, тем паче что папенька давно хотел свой дом, а маман, хоть с отцом и спорила, но... Шла, как нитка за иголкой.
И Настя им очень понравилась, а тесть и свекр настолько быстро нашли общий язык, что я, грешным делом, стал подозревать, а точно мой папочка бывший капитан ракетных войск или это не совсем тот род войск, что я думаю?!
В принципе, город моего детства и так далеко не прост... И все его тайны и тайны его жителей еще долго останутся под грифом, что тверже алмаза, ибо принадлежат еще той, империи...
Совместные походы на лыжах (Настя сломала сперва ногу, а потом, на следующий год, руку), коньки и ролики (сперва я сломал руку, а потом — ролики), превратили две семьи в странный клубок...
Пилили меня обе семьи, заступались — обе.
Институт, военная кафедра, братья Настены, взявшие надо мной шефство, на мою и свои головы, все это сжимало 24-е часа суток в странную вереницу стоп-кадров и моментов, из которых, самыми яркими были поцелуи с Настеной и экзамены!
"Полярники" в моей жизни появлялись еще дважды, а теперь и вовсе прописались, забрав под свое крылышко. Отросток "Конторы Глубокого Бурения", ведавший Северным путем и всеми остальными, неисповедимыми, сильно обидел и Синицына, погрозив пальчиком и нашего дражайшего коменданта общаги, на пальцах объяснив, что, как офицер ВМФ, пользу своей новой Родине я принесу не большую, а вот как офицер-психолог...
Так и попал я, вместо каютной работы, на кабинетную.
В том самом облупившемся здании 2-го участка.
И пусть кабинет мой был пеналом два на два метра, без единого окна и излишних удобств, зато работа была веселой.
Такой веселой, что Настена частенько отпаивала меня горячим чаем, старательно прижимаясь и помалкивая.
"Полярники" прибрали к своим рукам и ее, твердо дав понять, что мой душевный покой и равновесие гарантируются силами, намного более могущественными, чем "высшие".
Дольше всех и громче всех, ругались наши отцы.
— Мне сказали, что на этом месте я могу найти Казаха! — Мелодичный девичий голос вырвал меня из пограничного состояния между сном и явью.
— Уже нашли... — Буркнул я, недовольно. — Чего надоть? Позырить? Или погладить? Али лясы поточить?
Ох уж мне эта великая российская реальность!
Для начала, я не Казах, а — Казахстанец!
— Фи, как вульгарно! — Дивчина сердито засопела. — Я считала, что вы такой...
— Бабочками какаю? — Хрюкнул я, не желая открывать глаза и расставаться с умиротворением. — Простите, но я предпочитаю жрать мясо. И желательно — много. А к мясу, я предпочитаю вино и еще мяса. Можно с васаби. Или горчицей. Так что бабочек нэма, звиняйтэ!
— Двигайся, мясоед! — Девушка мягким движением оказалась на капоте, рядом со мной, устраиваясь поудобней. — Сказала же, что все равно найду!
Пришлось делиться одеялом.
Попробуй не поделиться одеялом, с законной-то супругой! Да меня же родные сгрызут за нее! Ага, а тесть, привычно покряхтит и разведя руками достанет бутылку настойки и за жизнь свою, в ближайшие пару часов, я не дам и ломанной копейки.
Но, это я утрирую, конечно.
— Опять тяжелый клиент? — Настя привычно ткнулась носом в плечо, согревая мою грудь своим горячим дыханием. — Или опять на "глубину" таскались?
Вот и что ей соврать, если вранье она чувствует похлеще полиграфа? Угораздило же меня жениться на детекторе лжи.
А с другой стороны, даже и не знаю...
Врать-то совсем не хочется. За день так в этом искупаешься, что только она и вытаскивает, своей улыбкой и яркими глазищами, в которые проваливаешься, оставляя грязный мир далеко за порогом родного дома.
Повернув голову, вдохнул запах ее волос и закашлялся, открывая глаза.
Эта зараза снова покрасилась!
Как меняют девушку такие мелочи! Другой цвет волос, другая прическа, очки непривычного фасона и нетипичный покрой и цвет одежды, и все! Перед вами совершенно Иной человек. Нет, она снимет очки и одежду, вы узнаете ее по глазам и поцелую, но вот так, с пяти метров, вы пройдете мимо будучи совершенно уверенным, что вам улыбнулась незнакомая красавица.
То, что я принял за футболку, оказалось оранжевым платьем.
Пока я рассматривал свою жену, она умудрилась взять и вульгарно заснуть у меня на плече! За пару минут!
Кошмар! Это насколько же я скучный человек, что женщина рядом со мной не спать хочет, а дрыхнет, самым наглым образом!
Ведь знает моя лапушка, что я очень люблю, когда она вот так спит...
И пользуется этим, беззастенчиво.
Да и устает она, если сказать честно, ничуть не меньше меня, а может и больше...
"Полярники" в контору "просто так" не берут. Пахать приходится на износ и излом. И папа с мамой дело даже не двадцать второе, а две тысячи двести тридцатое.
Может, накапать теще с тестем на мозги и "уйти" ее с работы? Ведь хотела же она пойти на второе высшее, желательно — экономическое. Вот и пусть и идет, учиться.
За наполеоновскими планами даже и сам не заметил, как задремал, а точнее — заснул, пользуясь теплым вечерочком и безмятежным синим небом, с пробегающими по нему легкими облаками.
Знаете, что погубит человечество?
Правильно — мобильники!
Мой разразился старым, добрым "Du hast" и небо стало не таким и синим, а облака и вовсе приобрели свинцовый оттенок: военная база стояла у меня на "руководство", гарантируя очередной геморрой, вместо романтического вечера, на который настроилась Настя.
— Труба зовет! — Федоров, как всегда был краток, точен и жесток.
Команда "Труба зовет" предписывала мне явиться с вещами на крыльцо конторы, без документов. Обычно, такая песня растягивалась минимум на месяц, а то и больше. Последняя "труба" длилась семь недель. Вернулся я похудевшим на 11 килограмм, со сваливающимися штанами, впавшими от недосыпа глазами и шрамом, на том самом месте, которое такими вещами лучше не украшать — больно слишком, да и спать неудобно, по первому времени.
Потом еще неделю писал рапорты и объяснительные, выслушивал Федорова, бушевавшего гневом и сарказмом и заработал прозвище "АИ" — "Азиатский Изувер". В качестве подарка, наш "батя" вручил мне ориентировку от "соседей", в которой мне добавили 15 сантиметров роста, перекрасили глаза и добавили 41 жертву, к тем мифическим 52-м, что пострадали от моих действий, за последние десять лет.
Можно подумать, психолог ходит в бой... Наивные.
— Домой заедешь? Или все с собой? — Настя, как и положено заботливой жене, уже и проснулась, и платье одернула и даже с капота скатилась, вывернувшись у меня из-под руки.
— С собой все... — Я поцеловал жену и хлопнул ее по очаровательной корме, придавая курс и ускорение.
Я очень не люблю долгие проводы, сопли, слезы и стоны. Будь моя воля, вместо похорон, на которые я однажды все-таки угожу, хотелось бы разлететься чистым пеплом, став частичкой воздуха, воды и земли. Только не длинные отсидки у гроба, ночное бдение и тысячи примет и суеверий, что окружают покойника и таинство его перехода в мир иной.
Скрипнули камушки, под колесами едва мурчащего мотором, "Москвича".
Степнов снова балует племянницу, ну и мне перепадает, с барского плеча, щедрот.
Или кто-то думает, что у меня есть время ковыряться с "Жигулем", меняя на нем двигателя, масла и прочую прелесть. Вот и воплощает Роман Георгиевич мои самые дикие проекты в железе, сперва отдавая нам с Настей на обкатку, а потом угоняя машины на продажу в Москву и Питер, местным мажорам, стритрейсерам и прочим любителям экстрим-вождения, похваляющимся своей гениальной изобретательностью и уникальными авто, заточенными "лишь под одного-единственного, сладкого, крутого и неповторимого". Только чертежи лежат в сейфе Георгича, да у меня на домашнем компе, что к сети не подцеплен.
Поворот ключа, мягкий рокот нестандартного двигателя и на плечи легла страшная усталость и предчувствие всех бед, что давно меня догоняли.
Давно, но, может не догонят и в этот раз?
Покрутив головой, старательно выбросил из головы все предчувствия, прижал педальку в пол, выстрелил из-под колес гравием и поехал на работу.
По дороге созвонился с дядей Ромой и договорился, что оставлю "Жигуля" на парковке, в квартале от нашей "заготконторы". Надоел мне этот "Жигуленок". Хочу другую "покатушку", на этот раз — совершенно не стандартную, пусть и на базе родной ВАЗ-21011, но чуточку иную. Чертежи у меня на компе давно лежат, а модельку я досчитаю по возвращении. Я только вот между названиями колеблюсь. Либо "Гэндальф", либо "Саркул".
Возле крыльца уже фырчал наш "РаФаил", такой же ржавый, но щеголяющий тонированными стеклами, демаскирующими всю контору, сколько я об этом не говорил нашему руководству.
— Ага, вот и Изверг прибыл. — Насмешливо поприветствовал меня наш "козырной" водитель у-двас. — Не сильно-то ты торопился!
— От "берега" и до дома за девять с половиной минут, это ты называешь "не сильно"? — Удивился я. — Сможешь быстрее, отгоню "РАФика" дяде Роме, на съедение.
Мои коллеги издали протяжный свист, подталкивая Костика на не осторожный спор.
В отличии от них всех, я точно знал, во что превратится наш микроавтобус, попади он живьем в лапы моего родственника.
Только Федоров меня похоронит тихо и без музыки. Даже никому не скажет, где мой прах развеял.
— Разговорчики, Мухаммадиев! — Призвал меня к ответу Сам. — Молод еще, чужими деньгами кидаться, да знакомствами похваляться.