Интересное

— Да! Это фантастика! — Марта мечтательно подняла глазки к потолку. Гм, по-немецки это б круто прозвучало!

— И что там пишут? — не отставал Ганс.

— Ну, — я замялся. — Что инопланетяне есть, а в остальном, походу, безбожно врут.

— Допустим, — Ганс кивнул. — Но что же там написано о пищевых синтезаторах?

— Ржать не будете? — поставил я условие. Немцы помотали головами. — Ладно. На Земле уже есть так называемая химическая пища. Так же в литературе встречал понятие «молекулярное сжатие». На его основе якобы возможно создать пищевые картриджи, небольшого размера и массы и не требующие особых условий для хранения.

— Интересно, — одобрил Дирк.

— Вот! — я немного воодушевился, — а синтезаторы из них могут сделать, «развернуть», блюда на любой вкус.

— Прям на любой? — не поверила Хелен.

Я уточнил. — Вроде бы, список блюд зависит от картриджей и уровня синтезатора.

— Ага, — кивнула Марта, — но видишь ли в чём дело. Искин через импланты способен вот этой дряни у нас в тарелках придать любой вид и вкус.

— Правда? — я растерялся, — и почему ж не придаёт?

— Потому что мы люди, — объяснил Ганс, — хуманы. У искина просто нет информации о наших вкусовых ощущениях.

— А как же…

— Ты не находишь свет и звуки немного странными? — спросил Дирк. — Так видят и слышат ксены, Кэп и Чиф.

— И то их когда-то подгоняли под более-менее приемлемые для нас критерии. — Ганс грустно улыбнулся. — Опытным путём.

— А вкус подобрали просто по уровню «не вызывает отвращения», — подхватила Марта. — Ну, кто мы такие? Не граждане! Всего лишь дикари с одного из тёмных миров. Очень маленький рынок для вкусовых баз нейросетей, которые нам просто не положены.

— Но импланты же! — я снова растерялся.

— Нейросети это другое, да и неважно, в общем, — отмахнулся Ганс.

— Гм, — меня разозлила их спокойная обречённость в столь важном вопросе. — А сами готовить не пытались?

— Из чего??? — они всё-таки заржали.

— Из этого? — Марта поковыряла ложкой в тарелке.

Да уж. Стоп, Фара же показывала волшебный верстак! Но пока рано об этом говорить, меняем тему. — Ладно, это ясно. Скажите, что за извращенец жил в моей каюте?

— Танака??? — вспылили близнецы. Ганс сказал. — Ты не представляешь, Сёма, как тебе повезло, что ты новичок!

— И что ты тоже истребитель, — зло добавил Дирк. — Джун был лучшим пилотом в галактике!

— Джун с Кин были нашими ведущими, — загрустила Марта. — Их убили.

— Простите, я не знал. — Мне стало неловко. — Хотя, конечно, мог бы догадаться, что пилоты. Погибшие в бою.

— Их убили на станции «Двойной шуруп», — Дирк поник головой, — подло, спящими в постели, в номере мотеля.

— За что?

— Наёмники, скорей всего, — предположила Хелен, — Джун выступал в неофициальном чемпионате среди экипажей частных военных компаний по покеру. Должно быть, рассчитались за проигрыши.

— Или очень не хотели встречаться с ним в новом этапе чемпионата за столом. — Предположил Ганс. — Теперь некому сыграть за нашу Буханку.

— У тебя же остались их вещи? — Неожиданно спросила Марта. — Отдай нам что-нибудь на память?

Пипец! А я всё выбросил! Хотя это хорошо, что выбросил. — Да у них ничего не осталось, там в шкафу было женское нижнее бельё, вот я и подумал…

— Это бельё Кин, не вздумай мерить на себя! — воскликнула Марта.

— Гомофоб несчастный! — присовокупила Хелен. Парни засмеялись. — Отдай его девчонкам!

Бли-и-ин! И что теперь делать? Хм, я ж собирался в мастерскую? Вот и потренируюсь на японских сувенирчиках для девчат. — Ребят, спасибо за беседу. Я пойду пока.

— Куда? Если что, ты у нас на обучении, — Дирк обернулся, вопросительно подняв бровь.

— В мастерской потренируюсь, — я стараюсь никогда не врать.

— Гм, тоже дело, — заметил Ганс. — Но только Фара может разрешить там поработать. Знаешь, как её найти?

— Не-а, — я честно помотал головой.

— Попроси искин вызвать её, подумай: «Буханка, позови Фару», — напомнил Дирк. Конечно же! Я вспомнил, как общался с Буханкой в рубке.

— Когда закончишь, приходи сюда. На лыжах покатаешься! — заинтриговала меня Хелен.

* * *

Как только вышел в коридор, подумал, как сказал Дирк. Фара сразу откликнулась в чате.

— Привет. Что хотел?

— Поработать в мастерской.

— Извини, сейчас я занята с дроидами.

— Я хотел сам поработать.

— Хорошо, даю тебе на сегодня допуск, только, пожалуйста, кроме верстака ничего не трогай.

— Спасибочки, ты прелесть! Целую.

— Совсем охренел?

— Прости, привычка. Жму руку. Кланяюсь.

Она отключила связь. Ладно, не очень-то и надо, меня вон немочки позвали кататься на лыжах. В столовке! Если это то, о чём я думаю… гм, я напрасно об этом думаю. Вог всё-таки в чём-то прав, земную мою жизнь безупречной никак не назовёшь. И… вот с чего он это взял? Не может быть, чтоб робокапсула не сделала анализы, хотя бы самые простые. Хотя простые, вроде бы, и ни к чему. Ладно, просто не время об этом думать сейчас, мне предстоит работа. Искин услужливо довёл меня до цели, предупредительно открыл передо мною двери и напомнил: «У вас допуск на 2 часа, для продления нужно будет сделать запрос старшему технику».

— Замечательно! — пропел я Буханке, направляясь к верстаку. Протянул руки в отверстия, сосредоточился. Та-а-ак. Начнём с трусов. Понятно, что женских. Слава богу, есть, что вспомнить. У Наташки, секретарши Павла, кружевные трусики с прикольным узором из зайчиков. Прикинул примерный размер девчачьих поп, форму. Задал поиск материала — тонкая, прочная, эластичная нить. Теперь берём спицы, мысленно, конечно. Та-а-ак, и начинаем учить Буханку вязать, как когда-то мне показывала мама. Схватывает прям на лету! Теперь расчёт количества материалов и времени, запустить. Уже готово? Так давай сюда! На одной из ячеек над верстаком появилась надпись «результат». Протянул руку, достал, что получилось, вынул руку из рабочей зоны — в горсти был зажат упругий комок. Развернул — ну, сам бы носил, да пол не позволяет! Пока в карман их и повтор для Марты, а те будут для Хелен. Ещё бы парочку. Припомним, что носила Ира, глаза б её бесстыжие забыть совсем. Ну, глаза как раз мне ни к чему, а вот бельё я ей недавно дарил классное. Ну и что с того, что с рубашечкой — работать же не мне. Модификация процедуры… вот и всё. Запускаем. Две минуты! Буханка, ты просто супер!

— Спасибо, я знаю, — ответил искин.

Знает она! Впрочем, имеет право. Что ещё забыл? А! Упаковочку подаркам. У искина как будто всё было под рукой. Ещё что-то… Точно! Зубную щётку! С ней провозился целую минуту. Зубную пасту оставил на потом, пока не решился. Лучше попробуем научить девушку готовить. Задаём поиск материала… вот тут я намучился. Как объяснить этой космической скороварке, что такое картошка? Или говядина? Копец тупая! Ладненько, не будем усложнять, начнём по-холостяцки с дошика. Та-а-ак, что там главное? Конечно, усилитель вкуса. Вроде бы, делают из сои. Нет, тут тупик. Ну-ка, припомним пачку лапши и попросим искинт отскринить картинку. Теперь читаем состав. Блин, как всё мутно! Фиговый скрин.

— Фиговая память, — отозвалась Буханка.

— Сам знаю, — огрызаюсь мысленно и пытаюсь разобраться. Ага, крахмал она должна знать. Точно знает! Хм. Давай-ка и дальше по химии. Соль? Ну, конечно! Сахар? Запросто! Жиры? Есть контакт. Белки и витамины — это аминокислоты? Точно.

— Вы захотели кушать? Пройдите в столовую, — на полном серьёзе отреагировала искин. Чисто по-женски — не жри, где попало. А прикольно получается — искусственный интеллект женского рода, Буханка же!

— У меня нет рода, — отозвался искин, — приём пищи вне столовой не рекомендован по санитарно-гигиеническим причинам.

— Попробовать-то можно??? — я возмутился. Буханка зависла на целую секунду!

— Вы желаете откалибровать вещества по вкусу? — наконец, она вкрадчиво подала голосок.

— Желаю! — опрометчиво заявляю в ответ.

— Спасибо, — неизвестно за что поблагодарила меня Буханка. — Не беспокойтесь. Вредные или опасные вещества я исключаю. Налить для храбрости?

— Чего? — я обалдел.

— Сорока-процентный раствор этилового спирта.

— Не нужно, — вот честно — было совсем не смешно.

— Тогда оближите указательный палец леВог руки.

— За-зачем? — понимаю, что немного ранее я не обалдел — так, слегка удивился.

— На его поверхность нанесена первая проба.

Ну, раз так, то отчего ж? Вынул руку, сунул палец в рот...

— Оююю зез ать ука-а-а!!! — уж так у меня получилось прокомментировать напалм, заливший рот и губы. Невнятно, но зато во всё горло. — Оы!!!

На стенке над верстаком появилась дверца с надписью «вода». ПраВог достал стакан, вытащил, осушил в два глотка. И так ещё пять раз. Уф!

— Желаете продолжить? — спросила Буханка, как ни в чём ни бывало. Я молча вытаскивал из ячейки стаканы с водой и расставлял их аккуратно на верстаке.

— Желаю, — ну, не привык я отступать. — Давай с последней ноты, но раз в сто слабее.

— Хорошо, произведена корректировка чувствительности. Пожалуйста, во время проб комментируйте вкус в соответствии с принятыми названиями вкусов. Готовы?

— Угу.

— Тогда соси, не стой столбом, — в голосе Буханки послышались явно издевательские нотки, она нарочно выбрала такую формулировку! — Сука.

— Я знаю. Прокомментируйте вкус.

— Солёный с острым.

— Верните руку в рабочую зону, — да она раскомандовалась! Вот все они такие — даже искусственные и виртуальные. — Ладно.

* * *

Некоторое время спустя я спросил. — Ой! Продлевать допуск не пора?

— Незачем, — как отмахнулась искин. — Вашему эксперименту присвоен временный высший уровень значимости.

— Временный? — вот всё мне нужно уточнять.

— Да. Пока по запросу кого-нибудь из команды он не будет снят Кэпом. Но это вряд ли.

— Вряд ли снимет? — мне опять неймётся.

— Вряд ли кто-нибудь оспорит, — она точно ухмыльнулась, я уверен. — Кто ж еще, мало, что согласится на такое, просто додумается до подобного?

— Хм, а награда мне положена? — перехожу к конструктиву.

— Привилегия. До окончания эксперимента вы можете указывать вкусовые предпочтения из откалиброванного набора соединений. — Просто музыкой прозвучал в голове ответ. Привилегия — значит, только мне. — Только мне можно?

— До окончания эксперимента остальным членам команды лишь по вашему личному запросу. — Ради такого стоило помучаться — Вог может вешаться, гадёныш!

— А после окончания? — интересуюсь чисто теоретически — «нет у революции начала, нет у революции конца!»

— Окончание эксперимента могут утвердить Кэп или Чиф по вашему личному запросу, — ну, как я и хотел. — Желаете продолжить эксперимент или отложить? Подходит время приёма пищи, — напомнила Буханка.

— Продолжим завтра, моя прелесть! — я вынул из верстака обе руки.

— Приятного аппетита, Сёма, — томно проворковала Буханка. Да я ей нравлюсь!

На ужин я опоздал, в столовке уже было полно народу. Я кивнул и улыбнулся истребителям, не заметил угрюмого Вога с парой штурмовиков. Свободный столик нашёлся лишь рядом с Максом. Я откинул крышку и нарочито вслух произнёс, — картофельное пюре с сухариками, пожалуйста.

Моя зажигательная речь имела потрясающий успех — на меня все оглянулись, как на привидение. Я в потрясенной тишине вынул из ячейки тарелку с картошкой и безучастно приступил к трапезе.

— Ашизеть, — шёпотом произнёс Макс по-русски, когда все с виду равнодушно отвернулись.

— А я Сёма, — говорю для поддержания беседы.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Вот ты жжёшь! Даже мне завидно.

— Почему даже? — я насторожился.

— Потом узнаешь, не хочу хвастаться, — он скромненько потупился, — я ж программист.

— Программист? Вот здесь? — я не поверил. — Тут же искин!

— Угу, блин, самому смешно, — он улыбался всё загадочней.

— А что ты здесь делаешь? — мне интересно.

— Хулиганю, — он пожал плечами.

— И тебе за это платят? — мне тоже весело.

— Да, притом весьма неплохо, — Макс снова улыбнулся. — Сделай мне картошки, пожалуйста! А я тебе скину любую обучалку на выбор.

— Обучалку? — я не понял. Но картошки парню заказал, не жалко. Он принял угощение и, благодарно на меня поглядывая, пустился в объяснения. Искин никого ничему не учит — по его мнению, для этого существуют нейросети и базы знаний. А то, что они кому-то не положены, значит, что и учить их незачем. Однако есть ещё бортовые киберсистемы «зашитые» в полётные скафандры и их повседневные аналоги. Они коннектятся с искином, но рассчитаны, прежде всего, на автономную работу, например в бою, в условиях применения противником «умного оружия» для перехвата или отключения управления. В них-то и грузятся приложения, которые Макс создаёт на базе машинных языков древних дроидов — в новые модели создатели пихают искины, чтоб их можно было прокачивать далее.

— За чёртовы кредиты у этих жлобов, — прокомментировал Макс, — мы и без них справляемся.

Кроме программного оснащения дроидов, он создаёт обучающие программы. Например, лингвистику — французский, немецкий, русский, английский, шведский для немцев, шведок…

— А язык Фары? — вырвалось у меня.

— Она не обращалась, поэтому у меня нет ни малейшей базы, — грустно признался Макс, — ей ни к чему, она сама как-то справляется — легко общается по-шведски и по-французски. А остальные ей не нужны — она же в космос не выходит.

— Жаль.

— Не грусти, может быть, сам выучишь как-нибудь, — это было явная провокация, но я сказал со вздохом, — может быть. Тогда давай немецкий.

— Договорились, приходи со своим полётным скафом, — Макс деловито кивнул.

Поев, народ не спешил расходиться. Когда все поужинали и закрыли ячейки «кормушек», прямо из палубы выросли удобные кресла. Экипаж расселся, мы с Максом устроились рядом.

— Кино, не бойся, в этот раз настоящее, — пояснил он. Переборка напротив нас будто растаяла, открылась звёздная панорама. Проявились символы, внизу побежала строчка перевода. Панорама оказалась ненастоящей, это была заставка кинофирмы. Сам фильм я бы настоящим не назвал. Голимое мыло. Какие-то четырёхрукие чешуйчатые уродцы ловко скакали на хвостах и допрыгались, конечно. Украли наследника владельца корпорации, синекожего мальца с огромными миндалевидными глазами без зрачков, или со зрачком во всю радужку, почти без носа и без губ, зато с большущим лобешником — на нём пульсировали трогательные жилки. Большую часть картины заняли космические баталии, космические виды планет и станций, а в финале показали эпическое изничтожение с воздуха болотного гнездовья негодяев. И, само собой, возвращение мальца папаше, отличающегося от него только ростом. Да и то не очень-то отличающегося. Впрочем, посмотрел я картину с интересом.

После финальных титров искин предупредила, что до включения гипноизлучателей сна осталось полчаса. Я подошёл к немцам и вручил девчонкам по изящному пакетику, достав их из оттопыренных карманов. В ответ на вопросительные взгляды попросил открыть в каютах, перед сном, не раньше. Парни мне благодарно улыбнулись, а девушки без лишних разговоров потащили их на выход. Я поплёлся в свою каюту. Зашёл в санузел, умылся, почистил зубы. Полюбовался на зубную щётку — ай да я! Прилёг на койку, уставился в потолок. Вокруг симпатичные люди, но я всё равно один в непонятном мире. Космические корабли, чужие расы — это ладно, привыкну. Но отчего же нам не положено то и это? Почему всё так устроено?