Остров в наследство

— Капитан! — и тут же по кораблю мощно прокатилось. — Человек за бортом!

Сделав знак своему помощнику, капитан брига спустился вниз. Когда он вышел на палубу, шлюпка была уже спущена и по спокойной воде, подчиняясь мощным движениям гребцов, почти полетела в сторону, где на волнах действительно что-то виднелось. Через пару минут на палубе собралась пестрая толпа. Но в этой толпе не слышно было обычных соленых шуток и брани. Матросы стояли тихо, и на их резких, загорелых лицах угадывалось одно и то же необычно-серьезное выражение.

— Капитан, — нерешительно произнес человек огромного роста, с седой головой, перехваченной алой косынкой, — смотри, какую рыбу выловили ребята...

На деревянных досках настила неподвижно лежала девушка. Лохмотья, бывшие некогда серым платьем, едва прикрывали тело. Светлые волосы слиплись и потемнели от воды. Лицо осунулось и приобрело неестественную бледность. Под глазами темнели круги. Губы, цветом почти не отличимые от лица, были приоткрыты. Если бы девушка попалась на глаза матросам при других обстоятельствах, возможно, ее появление вызвало бы иные чувства. В Бультоне Ирис Нортон считалась красавицей. Но не сейчас... Уж больно она была похожа на утопленницу.

Капитан присел... вытащил из-за пояса нож и поднес к губам девушки. Лицо его было серьезным:

— Дэнни, подымись-ка в мою каюту и принеси ром, который мы вчера не допили, — приказал он.

В голосе капитана помощник уловил легкую иронию и понял: их странная добыча жива. При всем своем цинизме, капитан был не из тех, кто стал бы шутить над трупом.

— Капитан, она была привязана к доске. Ее привязали и бросили в море, чтобы подольше мучилась, — произнес чей-то голос с явным осуждением. — Видно, они в Бога не верят, иначе убили бы сразу.

Тем временем принесли ром. Широким и плоским ножом Дэнни разжал зубы девушки и влил ей в рот несколько капель. К неописуемому удивлению всей команды девушка вздрогнула и приоткрыла глаза. И даже сделала слабую попытку отвернуться от самозваного доктора. Воодушевленный этим, Дэнни тут же повторил свою терапию в удвоенной дозе. Девушка закашлялась и широко распахнула глаза: огромные, в обрамлении темных ресниц, слипшихся то ли от воды, то ли от слез. Они были серыми и серьезными, как предштормовое море. Дэнни рывком поднял "утопленницу" за плечи. Девушка сделала слабое движение кистью правой руки и поднесла ее ко лбу. Видимо, у нее кружилась голова.

— Как вы себя чувствуете? — мягко спросил капитан.

— Не скажу, что отлично, — неуверенно проговорила девушка, — но могло быть и хуже. Мне, кажется, повезло? Или нет?

В ее глазах окончательно пропала муть, они заискрились живым умом и даже неким подобием юмора. Матросы с изумлением глядели на это полуживое существо, в котором жил столь неукротимый дух.

— Вы можете встать?

— Попробую, — сказала девушка, но капитан покачал головой:

— Не стоит и пробовать. Сколько времени вы провели в таком положении? Я помогу вам.

Капитан жестом отстранил Дэнни и поднял на руки измученную Ирис, легко, будто она ничего не весила.

— Дэнни. — сказал он, — Вам придется потесниться. Девушке нужен покой, а ваша каюта самая спокойная на корабле. Даже пить все почему-то предпочитают у меня.

Ирис не расслышала, что ответил Дэнни. Она снова потеряла сознание. И не почувствовала, как пальцы капитана поправили разорванное платье. А он незаметно обвел взглядом всю команду. Кажется, никто не видел того, что заметил он — нитку некрупного, но ровного перламутрового жемчуга на шее "утопленницы". Жизнь давно научила его разбираться в таких вещах не хуже ювелира. Нить стоила по меньшей мере двадцать тысяч песо. "Хаммер Н2", или что там сейчас в моде, полной комплектации, из салона... Или пара-тройка очень приличных английских лошадей...

В каюте, светлой и чистой, очень просто обставленной, но странно-уютной, он осторожно положил ее на узкую койку и открыл окно.

Происшествие было более чем странным. Жестокость, которую применили к незнакомке, не удивила капитана. В этих водах случались вещи, от которых леденела кровь даже у тех забубенных душ, у которых она на две трети состояла из рома. Но женщины здесь, на этих широтах, были, прежде всего, товаром, и довольно доходным. Тем более молодые и красивые. Правда, сейчас трудно было судить, насколько незнакомка красива, но она была, во всяком случае, молода. И жемчужная нить на шее... Отчего ее не сорвали? В этом крылась какая-то странная история. И, пожалуй, он не отказался бы узнать имя человека, швырнувшего в море целое состояние.

— Кто вы? — услышал он вдруг и обернулся.

Она не пыталась сесть. Видимо ей действительно было очень плохо... но щеки порозовели, вероятно, от крепкого рома, и, пожалуй, теперь она была больше похожа на живую девушку, чем на восставшую из гроба покойницу. В два шага он пересек каюту и остановился, разглядывая незнакомку. Она смутилась.

— Вы задали мой вопрос, — произнес он, наконец, — вы сами-то кто?

— О, Господи! — Ирис зажмурилась, но тотчас открыла глаза. Он ждал. И пристальный взгляд его не просил — требовал ответа.

— Когда меня спросили об этом в последний раз, я солгала.

— Видимо, у вас были причины, — сказал он с интонацией, которая показалась ей двусмысленной.

— Что вы хотите этим сказать? — вскинулась Ирис.

— Может быть, вы все-таки отдохнете? — перебил он. — Потом поговорим.

Сказав так, незнакомый человек отступил и хотел уже шагнуть к двери, когда его остановил тихий голос:

— Подождите!

Он замер.

— Вы что-то скрываете от меня? Куда я попала?

Несколько мгновений он смотрел на нее, потом пожал плечами и безразлично произнес:

— Вы на борту брига "Фортуна". Он держит курс на Тортугу.

— А... вы кто?

— Я капитан этого корабля. Джеймс Рик.

Только сейчас она уловила в его голосе, едва различимый, странный акцент.

* * *

В маленьком кабачке под завлекательным названием "Райский уголок", расположенном у самой рыночной площади Кайоны, царил дух бесшабашного веселья. Корсарская вольница спускала золото и серебро, полученные в последних рейсах. В основном, тут были крепкие, мускулистые мужчины, одетые в кожаные штаны и рубахи из бумажной ткани. Буйные головы этих людей были повязаны пестрыми платками самых разных цветов, а за широкими поясами торчало по целому арсеналу пистолетов. Таверна гудела пьяным разноголосьем. В углу, у окна, выходящего во двор, кто-то хриплым, пропитым голосом затянул песню про монаха, попавшего в веселое заведение. Моряки с воодушевлением подхватили, пересыпая соленые куплеты еще более солеными шутками. Девицы вздрагивали и хохотали так, что их пышные прелести едва не рвались из платьев наружу. Огромными глотками опорожняя кружки, пираты стучали ими по столам, требуя немедленной добавки, и ловкая мулатка металась по заведению, стараясь обслужить клиентов как можно быстрее.

В дверном проеме показался человек средних лет, одетый почти изысканно (по здешним понятиям). Расшитый серебром костюм, кружева, парик с локонами до плеч. В грязной и хамоватой толпе он казался чужим, но, несомненно, таким не был, так как никто из матросов не прошелся на его счет. Оглядев кабачок внимательным взглядом, он быстро пересек зал и подсел к столу, где расположилась молчаливая сосредоточенная компания.

Господин не обратил внимания, что его длинная шпага уткнулась в бок дородного малого, лившего в себя ром пивной кружкой. И тот, как бы ни был пьян, владельца шпаги узнал, и, опасливо косясь, ретировался. Немедленно подлетела служанка:

— Вина, закуски?

— Брысь отсюда, Лу, — фраза сопровождалась серебряной монетой, и Луиза не обиделась.

— Ну? — нетерпеливо спросил огромный, широкоплечий детина, выкладывая на стол кулаки устрашающих размеров.

Нарядный господин обвел всю компанию испытующим взглядом и подался вперед. Пираты склонились к нему, чтобы ни одно слово не потонуло в этом гаме.

— Ничего не вышло. Наша экспедиция провалилась.

Гигант вперил в него ошеломленный взгляд и с чувством выругался.

— Это была случайность, — нарядный господин сдвинул темные густые брови к переносице, — мне помешал этот любимчик удачи. Джеймс Рик.

— Как это вышло? — спокойно спросил один из корсаров, за звериную жестокость прозванный "Волком". Его холодный взгляд остановился на лице франта в кружевах. Тот, известный на Тортуге как "Господин Ричмонд", откинулся на спинку стула и, отхлебнув вина, задумчиво сказал:

— Все было продумано до точки. Мы наткнулись на шлюп Ферье у берегов Невиса и взяли на абордаж с потрясающей легкостью. Полсотни человек — его команда — все были пьяны как свиньи. Разумеется, он молчал, как еретик перед святой инквизицией, но мои ребята умеют обращать неверных. Ему поджарили пятки, и через четверть часа карта лежала у меня в сундучке. Сокровище спрятано в малодоступном месте, но, черт возьми, три миллиона реалов! Ради этого стоит рискнуть шкурой.

Пираты согласно кивнули.

— Из моей команды о карте знали только два человека, те, что помогли мне вразумить старика. Ферье, подальше от греха, мы скормили рыбам и, как говорится, концы в воду, — господин Ричмонд криво улыбнулся. — Однако не успели мы как следует обрадоваться, как появился этот дьявол на своей четырнадцатипушечной посудине...

— Напав на вас, он нарушил законы берегового братства, — перебил четвертый собеседник.

— Он не нападал, — усмехнулся Ричмонд.

— Как же тогда, во имя Бога, он мог помешать? — зловеще-спокойным тоном спросил Волк. — Сдается мне, я знаю, в чем тут дело, а?

— Он нас продал, — отрубил гигант по прозвищу Джек-Горилла, — я никогда не доверял этому господину Ричмонду.

Горилла перегнулся через стол и громадной лапой сцапал Ричмонда за кружевной манжет. Корсары не вмешивались, ожидая продолжения. Ричмонд знал, что ему грозит. Убийство здесь не считалось преступлением. Грабеж был жизнью и верой берегового братства, и даже Иудин грех прощался, но присвоение одним общей добычи — это была немедленная петля, пуля или нож под ребра. Однако на тонком, красивом лице Ричмонда не появилось и тени страха. Спокойно, насмешливо глядел он на покрасневшего от гнева Джека-Гориллу.

— Недостаток сообразительности ты всегда восполнял избытком силы. Разве тебе не интересно, что было дальше, Горилла?

Со звуком, похожим на недовольное рычание, Джек отпустил рукав Ричмонда и грузно опустился на свое место. Тот же невозмутимо поправил манжет и спросил:

— Мне продолжать? Или продолжат пистолеты?

— Продолжай. Но если хоть одно слово покажется мне неубедительным, молись, Ричмонд, — тихо проговорил Волк. После такого предупреждения у менее смелого человека язык бы присох к зубам, но Ричмонд лишь пожал плечами:

— "Морскому коню" пришлось выдержать бой. После драки со шлюпом Ферье он был слегка потрепан, а пушки "Фортуны" разнесли бы его вдребезги. Рик — отличный капитан, и везет ему как черту. И у него железные ядра! Но он просигналил нам, что оставит "Морского коня" в покое, если я соглашусь посетить "Фортуну", чтобы закончить нашу дуэль. И дал слово, что это не ловушка. Разумеется, я бы не пошел. Карта была в моих руках, и мне совсем не хотелось рисковать ею. Но мои люди слишком хорошо понимали, чем кончится бой между "Морским конем" и "Фортуной", и поставили условие: или я сажусь в шлюпку, или меня отправят к Рику вплавь. У меня не было выбора, — господин Ричмонд умолк, чтобы снова приложиться к вину.

— Он обманул? — подозрительно спросил Горилла.

— Нет, — Ричмонд мотнул головой, и в глазах его мелькнуло что-то, похожее на уважение. — Он держит слово, как дворянин, и даже враги верят ему слепо. Но Тэд Мильс и Джим Бакстон — люди другого сорта, и доверять им — значит искушать провидение. Я подозревал, что стоит мне покинуть "Морского коня", как эти двое постараются завладеть картой. Не зря же они громче всех настаивали на моем отплытии. И я взял карту с собой. В тот момент это казалось правильным решением. Позже мои подозрения подтвердились. Я поднялся на борт "Фортуны", и через пять минут мы уже скрестили шпаги.

— Он ловок со шпагой, — ни к кому не обращаясь, процедил Волк.

Ричмонд тяжело вздохнул:

— В справедливости этого утверждения я убедился на собственной шкуре, которую он не слишком серьезно, но болезненно продырявил. Когда я упал, залитый кровью, надо мной склонился малый, который там за врача. Он разорвал рубаху, чтобы обработать рану и обнаружил карту. Я не смог ему помешать.

Компания подавленно молчала. Давно они спустили последние песо и теперь, чтобы как-то жить, вынуждены промышлять мелким грабежом. Клад был их козырем, и вдруг козырь обернулся джокером. Неожиданно из горла Гориллы послышалось ворчание, нарастающее по мере того, как великан поднимался из-за стола. С невероятной быстротой и точностью Джек выбросил вперед свою громадную лапу и схватил Ричмонда за ворот камзола. В другой руке блеснуло лезвие.

— Клянусь спасением души, этот фрукт водит нас за нос. Он просто купил у Рика свою шкуру за три миллиона. Да она и одного песо не стоит!

Не говоря ни слова, Ричмонд направил пистолет в живот Джека и бесстрастно нажал спуск. Короткий рык встряхнул кабачок, запахло порохом. С побелевшим лицом Джек рухнул на стол и с тихим поскуливанием сполз на пол. Корсары, купцы и девицы разом повскакали с мест. Отшвырнув мешавшую ему шляпу с плюмажем, Ричмонд отступил к стенке и обнажил шпагу. Он ждал продолжения. Джек-Горилла тихо умирал на полу. Компания подобралась, в готовности растерзать Ричмонда по единому сигналу Волка.

— Убери свою железку, — веско сказал он, — уж слишком ты любишь ею махаться и один раз уже оказал нам всем дурную услугу. Садись. Твой рассказ звучит как рождественская сказка, но доля правды в нем, несомненно, есть.

Ричмонд медленно сунул шпагу в ножны и вернулся к столу, заляпанному пятнами вина и крови. Никто не шелохнулся. Волк обвел зал тяжелым взглядом, и люди, вскочившие было с мест, поспешно опустились обратно. Корсар сделал знак продолжать.

— Через несколько минут я пришел в себя, — ровно заговорил Ричмонд, — и обнаружил карту в руках матросов Рика. И тут уже ничего нельзя было поделать. Вернувшись на "Морского коня", я заметил в своей каюте следы обыска и, не теряя времени, приказал вздернуть на нок-рее Тэда и Джима... Так что на данный момент в живых остался только один человек, которому известна эта тайна. И вы, господа, поступите неразумно, если попытаетесь меня уничтожить.

— Один человек, — произнес Волк, — да больше сотни матросов Рика. Неужели ты думаешь, что он не сообразит, что у него в руках? У Рика множество недостатков, но тупость среди них не значится.

— Он ничего не знает, — понизив голос до шепота, сказал Ричмонд, — и не узнает. Карта зашифрована. Тайну шифра знали четыре человека. Трое из них уже на дне. Четвертый — прямо перед вами. И последнее, господа: на "Фортуне" краем уха я слышал, что Рик планирует заход и трехдневную стоянку в порту Невиса, — увидев, как насторожился Волк, Ричмонд про себя рассмеялся. — Он еще на пути в Кайону. И если мы не будем сидеть в "Райском уголке", ожидая манны небесной, то, пожалуй, сможем немного поразвлечься и неплохо поохотиться.