Гостеприимный мир Книга шестая - Посадка в лужу

Когда дела обернулись паршиво, Умный Ёж достал из инвентаря шестерых этих гулей сотого уровня, влив в них свой нетронутый последними событиями резерв, да и приказал нести нашу компанию куда подальше. Гули и отнесли аж в условно-безопасную зону, где пока еще ничего не росло, но от концентрации энергии лишь щипало глаза. Тут наша команда и расположилась, выхаживая раненых, обожженных, ушибленных... и прогнав Лалу на разведку местности.

Кроме неживых здоровяков, сейчас выполняющих роль охраны, я обнаружил еще одно неожиданное изменение — Митсуруги, одетая в нечто наподобие чрезвычайно легкого черного бикини, теперь была покрыта черной татуировкой от кончиков ногтей на ногах до шеи. Татуировка состояла из тысяч геометрических фигур, а появилась, по словам нашего единственного очевидца, после того, как оба мага выдохлись — сфера отрицания впиталась в японку, выдав вот такой вот визуальный эффект.

Остальные члены экспедиции уже пришли в себя, но восторга от этого явно не испытывали. Маги, как и шиноби, были натурами чувствительными, с высоким Восприятием, местная насыщенная атмосфера действовала на них угнетающе — вылечившегося меня поприветствовали скупыми кивками. Если бы не Бенедикт, торжественно объявивший меня "самым самоотверженным орком на километр вокруг", я бы даже обиделся. Приятно, что тебе хоть кто-то симпатизирует. Пусть даже этот "кто-то" твой оживший и трансформированный в книгу труп из прошлой инкарнации.

— Всем привет на этом кладбище! Не ждали?! — из теней вынырнула Лала Всёпропало, с ругательством шарахнулась от неподвижно стоящего гуля, споткнулась о мой хвост и рухнула мне же в объятия. Которые я поспешил сомкнуть.

— Ждали-ждали. Мы же тебя на карте видим, — сообщил безуспешно вырывающейся девушке Умный Ёж.

— Джаргак, я рада видеть тебя здоровым, но давай оставим наши отношения на деловом уровне! — пыхтела Всёпропала, категорически не желая выслушивать мое негодование по поводу своего возмутительного поведения до нашего прыжка вниз. Возможно, чувствуя нечто иное.

Пришлось отпускать, дав себе зарок как следует помотать безумной девице нервы, в более располагающей обстановке. Воображение помогало, рисуя картину вырвавшегося трикстера, оставляющего за собой прореху, в которую к нам на огонек бы заглянул эфирный концентрат.

— Цивилизация, Козырь. Ты ее нашла? — коротко и сухо спросила мучимая постоянной мигренью Митсуруги.

— Я нашла город, — доставшая кинжал трикстер ответила кратко, занятая черчением на ровном участке пола. Она изобразила три круга, заключенные один в другом. Сначала маленький, затем еще один, в пять раз больше, и, наконец, последний — больше первых двух вместе взятых раза в три. Закончив с художествами, Лала принялась объяснять:

— Все строго на глазок, не обессудьте. Так вот, малый круг — это вам, господа хорошие, та самая жуткая штуковина, где заканчивается эфирный поток. Я особо-то его хорошо не разглядела, орк нас знатно бултыхал, но думаю, что область эфирного тумана занимает приблизительно тридцать-сорок квадратных километров. Вот он, маленький, в центре. Вторая область, которая побольше... мы в ней сейчас. Давайте ее назовём Мертвыми анфиладами? Тут только слизни, пыль, жара и эфир — всё то же самое, что было наверху. А третий круг? Это цивилизация. Те же анфилады, по которым мы шли.

— Страна вокруг эфирного облака? — задумчиво задала вопрос в никуда Митсуруги, сама же на него отвечая, — Имеет смысл. Скорее всего, местные жители научились использовать эфир в сыром виде... или просто количество Шпилей с пещерами здесь играет роль. Много свободного места, которое можно использовать...

— Не забывайте про тепло, госпожа Митсуруги, — вставил свои пять медных монет Эстебан, — Оно в подземном мире ресурс ценный и ограниченный...

Начавшийся диспут был прерван закашлявшейся Лалой. Добившись общего внимания, трикстер озорно ухмыльнулась.

— Дорогие мои, вы меня неверно поняли... — протянула она, топнув босой пяткой по нарисованному ей большому кругу, — Это — не страна. Это город. Многоэтажный и многосекционный мегаполис!

Глава 6 Богатый внутренний мир

— Ну-с, у кого какие впечатления? — развалившийся в кресле Гиндос излучал сложную смесь положительных эмоций. Закинувший ногу на ногу испанец посмотрел на просвет бокал с грибным вином, повертел в руке прозрачный ломтик сырной нарезки, а затем с наслаждением употребил что одно, что второе.

— Я хочу остаться здесь жить! — безапелляционно заявила Лала, не отлипающая уже третий час от кальяна с своеобразной заправкой. Говорить и соображать трикстер могла, валяясь при этом расслабленной куклой с блаженным выражением лица.

Кивки всей команды, кроме японцев... нихонцев, выразили согласие с ее словами.

Внутренний мир был богат, изобилен, разнообразен и устойчив. Двенадцать городов-ульев, образованных вокруг нисходящих эфирных потоков Пана, понятия не имели о такой вещи, как территориальные конфликты, благодаря своей сегментарной природе. Десятки разумных рас проживали в различных секторах этих колыбелей цивилизации, формируя атмосферу и биосферу пещер под свои личные предпочтения. Каждый из ульев был целиком и полностью автономным образованием — ни о каком обмене ресурсов на дальние расстояния тут речи не шло. Пока что.

Войны? Конфликты? Не в настолько фрагментированном обществе, живущем по правилам конституционного парламента. Каждый Сектор был мини-страной, со своей кухней и правилами. Жесткие рамки развития городов-ульев диктовали лишь один способ проявить свою агрессию — вне.

Бессмертные, вечно творящие то, что им в голову взбредет? А вот тут всё было куда интереснее. За неделю нашего пребывания на нижнем уровне человеческого Сектора, мы выяснили, что Бессы Внутреннего Мира отличались от всех, что мы знали. На Земле это были пораженные нейровирусом дети возрастом до двенадцати лет. Всех национальностей и рас. Проследить все взаимосвязи мы за столь короткое время не смогли, но факты нагло усмехались нам в лицо — города-ульи жили и развивались самым что ни на есть мирным путем, просто истребив всех амбициозных или агрессивных разумных за последние девяносто лет. Бессы? Ну, в этом случае подземные цивилизации использовали появившийся к их счастью Форум — если бессмертный устраивал смуту, рвался к власти или пытался подмять под себя чересчур большой для одного разумного кусок пирога, то Двенадцать Ульев просто вносили его в свои черные списки, запрещая вход на свою территорию.

Общество, привыкшее выживать в тесноте, привыкло и искоренять обиды. Лишенное обрывочных знаний о другом мире, с бессмертными, не отравленными непомерными амбициями, оно было стабильно более, чем могло бы пригрезиться любому из правителей Срединного Мира.

Другой вопрос — что мало кто из Бессов мог похвастаться даже моим уровнем развития. Сотый для подавляющего большинства был целью на ближайшие двадцать-тридцать лет. Это же касалось и цвета класса — все, встреченные тенью-шпионом Лалы бессмертные щеголяли сталью. Передвигаться по городу мы могли только под мощнейшими иллюзиями Митсуруги.

Точнее — не могли, потому что наш золотой архимаг вовсе не желала, чтобы мы куда-то перемещались.

— Это совершенно чуждая нам цивилизация, окружающая единственный возможный путь обратно! — безапелляционно говорила Митсуруги, — Одна ошибка, один неверный жест, один случайный взгляд — и всё. Понимаете? Даже если нас будут носить на руках и целовать куда достанут, то все равно не отпустят. Мы не имеем права рисковать.

Впрочем, логика совершенно не мешала японцам шляться где попало, занимаясь чем-то таинственным. Эти телодвижения Митсуруги окрестила "разведкой", вменив нам в обязанности сидеть ровно, дышать тихо и ждать, пока они будут готовы. Уют, комфорт и разнообразие блюд в полулегальной гостинице частично компенсировали неудобства от зуда в пятой точке тела. Не у всех, естественно, — что Лала, что Гиндос буквально сходили с ума от исследовательского зуда. Испанца Ай оказалось несложно успокоить, буквально завалив купленными в книжной лавке многотомниками научных трудов по геологии этой части Пана, но вот Козырь чхать хотела на литературу. Если бы не ее теневой клон, сделанный из какого-то случайно попавшегося нам вне города бродяги, то скорее всего, трикстер бы нашла способ сбежать.

Я ее полностью понимал, но сам был скован не только данными мной обязательствами, но так же еще и временем — если я не окажусь в Срединном Мире в течение ближайших четырех лет, то специально нанятые господа распакуют специально отправленные мной когда-то кристаллы, с записанной на них исповедью. Мое изобретение "мертвой руки" на тот случай, если сгину в каких-либо застенках, так и не успев устроить козью морду Нихону. Обратная сторона монеты была в том, что стоит записям увидеть свет, как Система мне зачтет нарушение нескольких десятков клятв, превратив мой социальный Статус в отхожее место на веки веков. Поэтому... возвращение вместе с Митсуруги для меня было насущной необходимостью.

Бывшая подруга меня расстраивала куда сильнее, чем невозможность прикоснуться к тайнам нового мира. От немного озорной, наивной и покладистой девочки не осталось ничего — Митсуруги была собрана, серьезна и предельно сконцентрирована. Общение? Отношения? Беседы по вечерам за чашкой горячего мохового сбора? Ничего подобного. Такие манеры касались всех и каждого, включая преданно смотрящего на архимага Акахиро Рю. Последний вообще у нее котировался чем-то вроде тумбочки или питомца, замещающего вечно сидящую на мне Переяславу.

— Вы... вы все просто Бессы! Старые, нудные, пресыщенные! — стравливала пар Лала, — А я, благодаря оттискам, нормальна! Я чувствую вкус жизни! Хочу увидеть этот мир, узнать его краски!

— Гм, серийная убийца утверждает, что она нормальна благодаря похищенным ей слепкам души! — заржал Бенедикт, выполняя фигуры высшего пилотажа под верхними светильниками большой залы нашего общего номера. От брошенного трикстером сапога книга легко увернулась, продолжая издевательски хихикать.

Я отхлебнул местного крепленого вина, скривился и решил вернуться к чаю. Без одурманивающего эффекта алкоголь и наркотики для меня теперь не представляли ценности.

— Лала, у нас впереди опасное дело, — попробовал я воззвать к не всегда присутствующему разуму валяющейся по полу женщины, — Ты вполне можешь помереть в процессе, а после будешь чиста и свободна делать что захочешь. Выживешь? Просто дождешься, пока мы отчалим и твори тут, что захочешь.

— Это будет потом! А я хочу сейчас! — продолжала маяться дурью трикстер, стуча лбом о грибную древесину постройки.

Не выдержав этого нытья, я ушел в свою комнату, поразмыслить о том, что мне делать дальше. Переяслава решила остаться в зале, развлекая себя участием в перебранке между книгой и Всёпропалой, а вот мне было не до смеха. Весь план летел коту под хвост из-за непробиваемости Митсуруги. Единственным разумной мерой воздействия на японку я видел физическое устранение Акахиро Рю. Оставшись в компании наемников, без какой-либо моральной поддержки, девушка по идее должна была стать более открытой? Но насколько тогда успешной будет наша миссия? Не захочет ли Митсуруги продержать нас в этом улье еще три с половиной месяца в ожидании, пока Рю воскреснет?

Овчинка явно не стоила выделки.

Размышления прервал стук в дверь.

— Поговорим? — в двери стоял Умный Ёж.

Я пригласил его в комнату, немного напрягшись, после того, как некромант начал наводить защитные чары, исключающие подслушивание.

— Речь пойдет о твоей просьбе, Джаргак, — поведал мне некромант, усаживаясь в кресло, — Когда-то я согласился провести для тебя исследования минерала, из которого состоят летающие острова. Можешь радоваться, исследование завершено.

— Здесь и сейчас? — поднял бровь я, — Что-то не вижу здесь ни единого летающего острова.

— Шпили, — ушиб меня новостью Ёж, — А так же черный камень, по которому мы шли к эфирному потоку. У меня есть серьезные основания предполагать, что между Внутренним и Срединным миром есть почти сплошная многокилометровая прослойка этого... обсидиана. Более того, скорее всего именно из-за каких-то его свойств, вся эта колоссальная планета обладает силой тяжести, равной земной.

Я икнул и полез за трубкой. Жуткий бессмертный в образе добродушного толстячка дождался, пока я обкурю полученные сведения и продолжил:

— Я наблюдал, как этот черный материал ведет себя под непрерывным давлением концентрированного эфира, а так же прочел выдержки из нескольких купленных Митсуруги книг, что она предоставила Гиндосу, поэтому — вполне уверен в своих следующих выкладках. Так вот, Кирн, знай — этот материал, кстати, называемый тут "таграй хокку", что в переводе с одного из мертвых языков значит "вечный камень", представляет из себя нечто, чрезвычайно похожее на смолу. Инертную, вязкую, чрезвычайно высокой плотности и крепости. Ты задавал вопрос "можно ли разрушить этот материал?". Уверенно тебе отвечаю — нет. Никак.

— Никак? — моя челюсть горестно отвисла, — Точно?

— Точнее не бывает, — некромант грустно покивал, — Это у нас наверху доступ к этому материалу... затруднен, а здесь с таграй хокку провели все возможные эксперименты. В основном для того, чтобы нарастить Шпили, излучающие тепло и эфир в других пещерах. Кстати, эти самые Шпили и растут из основной... ммм... "корки". Сам понимаешь, тема расширения жизненного пространства в этом мире чрезвычайно болезненна. Так что — никак и ничем. Это окончательный ответ. Материал проводит тепло, эфир, на него определенным образом воздействуют заклинания самых разных школ и источников, но он всегда остается тем же, чем был ранее. Возможно, эта смола потечет, если воздействовать на нее сверхвысокими температурами — от сорока тысяч градусов и выше... но сам понимаешь — это недостижимо.

Сердечно поблагодарив ужасную немертвую тварь, точнее — совершенно жуткого безумного бессмертного, который был этой самой тварью, я в шоке растянулся на кровати, продолжив дымить трубкой. Мои планы, надежды и стремления терпели крах.

Если черный материал неразрушим... я не смогу уронить Нихон в океан.

Мне нужен новый план.

Интерлюдия

Пожилая госпожа расы занахи изволила вкушать свою чашу хаватского настоя в благословенной тишине одной из верхних чайных высокого уровня. Сквозь сухую кожу почтенной женщины проступали зеленоватые вены, нижняя пара рук благочинно лежала на коленях, а традиционные одежды хаерхат были окрашены в глубокий синий цвет, демонстрируя, что уважаемая матрона уже проводила своего мужа в последний путь, и теперь вынуждена влачить горькую долю одиночества. Прохожие не удивлялись, увидев старушку занахи в человеческом секторе — наблюдать таким как она за своими соотечественниками, ведущими полноценную жизнь, было нестерпимо больно. Занахи славились своей вошедшей в притчи моногамностью.

Облик, выбранный Митсуруги, был практически идеален — никто не тронет скорбного разумом четырехрукого гуманоида, не навяжется в компанию и уж тем более не поторопит покинуть насиженное место. В таком облике можно было ходить практически везде, да и странности поведения списывались на раз.