— У тебя? Свистнул? Смеёшься, что ли?
— И на старуху бывает проруха, — хладнокровно сообщила Врени. — Берёшься или нет?
— А зачем следить? — набычился мальчишка. — Давай я его пощупаю. Если тот, кошелёк — мой. Вот ты за два раза и расплатишься.
Он довольно засмеялся.
— А если не тот, может, ему помощь нужна, — заявила Врени, отвесив мальчишке подзатыльник.
— А ты у нас добрая, — вредно захихикал Гоззо.
Врени одной поймала его за ухо и больно вывернула. Мальчик разразился пронзительным визгом. Второй рукой цирюльница полезла за пазуху и достала монету.
— Держи, — протянула она, отпуская Гоззо. — Пока я добрая. Это за прошлый раз.
Гоззо придирчиво осмотрел монету, укусил, остался доволен и убрал за щеку.
— Вдвое получишь, — напомнила Врени. — Ну? Чего стоишь?
— Монашек? Битый, значит? Сейчас в ворота вошёл?
— Мелкий такой, — пояснила Врени. — Щуплый. Беги давай. Близко не подходи, посмотри, куда ходить будет. Найдёшь меня где всегда, понял?
Гоззо сорвался с места и помчался по улице.
Врени проводила мальчишку взглядом и пошла в любимый кабак, где по временам собирались школяры — те, которым вечно не хватало ни еды, ни денег — и всяческое отребье. Села в углу, привычно откинулась на стену. Шум вокруг был успокаивающим. Она знала, что никто не станет присаживаться рядом с ней. Может быть, позже, когда она откроет глаза, откинет капюшон с лица, кто-то из завсегдатаев решится поставить перед ней кружку сидра или бокал вина. Она её примет... или нет. Если примет, это будет значить, что Большеногая в хорошем настроении и с ней можно поговорить о деле. Школяры, конечно, редко травят крыс. Но иногда они куда-нибудь да нанимаются... Всякое бывает в весёлом городе Раноге.
Она напряжённо думала. Проклятый монах пока под присмотром. Гоззо, конечно, тот ещё паршивец. Но дело знает. Надо — ночь спать не будет, а выследит. Куда монах пошёл? Зачем? Сколько у неё времени на свои дела? Не мешало бы подзаработать. Кое-что у неё есть, но Гоззо захочет и денег, и пожрать... Да и ходить за монахом, если дело выйдет, тоже на какие-то деньги надо. По всему выходило, нужна работа, да только монах этот... а ну как он куда соберётся, лови его потом...
Как бы к нему ещё подобраться...
Врени откинула капюшон. Перед ней тут же оказалась здоровая кружка сидра. Цирюльница принюхалась. Дрянь, но пить можно. С тем вином, которое наливали в той деревушке... как она называется?.. Как-то на вальд... С тем вином и сравнить нельзя. В Раноге ходили слухи про деревню, где виноградарь продал душу Врагу и с тех пор варит самое сладкое вино во всём Тафелоне. Говорили даже, что у него есть лоза, с которой всё до капли идёт лично на стол Врагу и такого, мол, никакая знать даже не нюхала.
В это охотно верилось.
Цирюльница сграбастала кружку и сделала глоток. Потом подняла взгляд.
— А. Это ты, Одо, — кивнула она. Одо был мелкий воришка, которому нравилось называть себя школяром, но чему он учился, не признавался даже в подпитии. — Чего надо?
— Дело есть, — ответил воришка, пристраиваясь рядом.
Врени хмыкнула.
— У тебя появился дом? И ты успел развести там тараканов? Кого ограбил для этого?
Одо заёрзал на лавке и потянулся приобнять Врени за плечи. Цирюльница сердито на него покосилась и Одо отодвинулся.
— Да ты послушай! Дельце-то плёвое. Я сейчас к одной богатой вдове нанялся...
— Твои делишки меня не интересуют, — покривила душой Врени. Ей уже приходилось пересекаться с Одо по... делам. Бывало это и к добру и к худу, причём поровну.
— Я сказал ей, что лучше тебя никто клопов не вытравит.
— Ты, что же, ждал меня? — нахмурилась Врени. Одо ухмыльнулся.
— Слушок прошёл, что тебя надо снова в наши края ждать.
— Сами по себе слухи не ходят. Говори, кто тебе и что сказал?
— Сепп сказал, — ответил Одо, слегка надувшись. — А ему — Ханк. А кто с Ханком говорил, про это его сама спрашивай. Только его тут нет.
— Да? — подняла брови цирюльница. Ханк был главной местной сплетницей и знал всё обо всех бродягах, нищих и воришках в Раноге. Если ему приплатить, мог рассказать и кое-что про прозревших... половина этого даже была довольно близка к правде. Врени собиралась с ним переговорить как-нибудь потом.
— Никто не знает, — пожал плечами Одо. — Был человек и сгинул. Может, ушёл, может, прибил кто. Он, знаешь, о каких людях болтал? Ух!
Врени как раз знала.
— Ты не спи, Большеногая! — подтолкнул её воришка. — Говорю, дело есть.
— Хочешь обнести свою вдовушку, чтобы я на стрёме постояла?
— Нет! — оскорбился Одо.
— Как мне повезло! — дёрнула углом рта цирюльница.
— Я сам на стрёме постою! — заверил воришка. — Я сказал хозяйке, что от тебя дом будет прям весь в дохлых тараканах, так она тебя впустит и к сестре уйдёт в соседний дом, пока служанка всё не выметет. Ты только в спальню войди, пошарься там, а я служанку отвлеку...
— Пшёл вон, — прервала его Врени и размахнулась кружкой. Воришку как ветром сдуло, но свою долю сидра его рожа всё-таки получила.
Цирюльница задумалась. Деньги на исходе, Ханк пропал... жаль. Она надеялась узнать у него что-нибудь о том, что творится у прозревших и кто из непосвящённых больше всех нос задирает. Врени закрыла глаза и принялась вспоминать, кого и где она может сейчас застать.
Воздух не шелохнулся. Ни скрипа, ни шороха, ни стука. Разве что как-то стало холоднее... только это не воздух, это замерзает кровь в жилах...
— Приблизим Освобождение, сестричка! — раздался беспечный голос.
— Проваливай.
— Приблизим, сестра, — настойчиво произнёс голос.
Врени открыла один глаз и покосилась на неожиданного собеседника.
— Верю в Освобождение, брат, — неохотно отозвалась она.
Вампир сдёрнул с головы бархатный берет и вытянул ноги. Демонстративно принюхался.
— С какими интересными людьми ты встречалась, а, Большеногая?
— Проваливай, Липп, — повторила Вренни. — Мне нечего обсуждать с вашим племенем.
— Какая ты неразговорчивая, — засмеялся вампир.
— Что тебе надо?
— Расскажи, — предложил вампир. — Где была, кого видела, а?
— Проваливай, — уже с отчаянием потребовала Врени. Про этого вампира ходили скверные слухи. Вопреки всем законам и проклятых, и кровососов он имел какие-то странные дела с людьми, то и дело меняя сторону. Доверять ему можно было не больше, чем бешеной гадюке. А стоило запахнуть жареным, как он принимался предавать направо и налево... Традиционно вампиры не вмешивались в дела людей и это единственное, что как-то спасало прозревших от опасной власти этих существ. Врени слишком хорошо понимала, что Липпу достаточно взглянуть ей в глаза, чтобы выведать все тайны и потом выгодно продать.
— Не обижай меня, — клыкасто улыбаясь, попросил Липп.
— Верю в Освобождение, брат! — взмолилась Врени, крепко, как в детстве, зажмуривая глаза. — Не трогай меня!
Липп взял её за руку и бережно поднёс к губам. Врени сперва похолодела. С укусом кровосос сможет вызнать всё её тайны. Но сразу же вскипела, вырвала руку — Липп не сопротивлялся. Врени вскочила на ноги. Шум в кабаке на миг прекратился — а после начался с новой силой. Большеногая славилась своим спокойствием. У Врени как будто помутилось в глазах...
— Сейчас принесу! — испуганно подскочила подавальщица. — Уж простите, госпожа, не заметила, не успела... несу-несу...
Врени села на место и грязно выругалась. Липп исчез. Он был очень сильным вампиром, раз смог заморочить столько народу среди бела дня. Ходили слухи, что он часто пьёт колдовское вино, что одна ведьма с ним по своей воле разделила кровь и что он выжил под губительными для вампиров чарами белой магии. Скрыться от него нечего было и думать.
Ходили и другие слухи, что в какой-то деревне обычный знахарь придумал сбор от вампиров, который не только отпугивал этих тварей, но и не позволял им читать мысли собравшего. Но что было сейчас об этом думать? Где этого знахаря искать? А Липп здесь и он не отстанет.
Врени осталась в кабаке, вяло помешивая ту остывшую жижу, которую здесь считали кашей, и запивала её пойлом, которое здесь подавали как вино. Дело было плохо. Скоро кабак закроется. А там, на улице, наверняка поджидает вампир. А ночью от него никуда не деться. А...
В кабак вбежал Гоззо. Непривычно испуганный, непривычно серьёзный. Он огляделся по сторонам и бросился к Врени. За ним вошёл... брат Полди. Монашек был бледен, держался за священный знак, висевший поверх рясы. Взгляд его, однако, был всё так же твёрд и ясен.
— Интересные у тебя знакомства, Большеногая, — промурлыкал Липп у Врени над ухом. — Милый мальчик. Два милых мальчика. Небось, и вкусные тоже...
Брат Полди огляделся и, к удивлению Врени, первым заметил Липпа. Без колебаний шагнул к столу, за которым развалился вампир.
— Куда ты меня привёл? — спокойно спросил он. Потом перевёл взгляд на Врени.
— А, это ты. Значит, и мальчик твой? Зачем ты его за мной послала?
— Как ты его заметил? — недовольно спросила цирюльница, успокоительно хлопая перепуганного Гоззо по плечу.
— Я помог, сестричка, — довольно сообщил вампир.
— Оставь его, — хмуро попросила Врени. Нащупала за пазухой кошелёк, достала горсть серебряных монет и сунула в руки мальчику. — Двигай отсюда, Гоззо. Дальше я сама.
Мальчика и след простыл. Липп проводил его голодным взглядом и вздохнул.
— Присаживайся, — вздохнула Врени. Липп приглашающе взмахнул рукой и Полди уселся, одинаково приветливо кивнув обоим проклятым.
— Как ты с ним связался? — спросила цирюльница.
— Я попросил этого доброго юношу указать мне дорогу к человеку достаточно богатому, благочестивому и уважаемому, — ответил брат Полди. — По его одежде я решил, что он относится к школярскому братству и, верно, знает здешних людей. А он указал, что за мной следят и вызвался помочь.
— Ты хоть замечаешь, что перед тобой вампир? — тихо, чтобы не услышали люди, уточнила Врени.
— Все мы дети Создателя, — невозмутимо отозвался монах и осенил себя священным знаком. Липп зашипел и отпрыгнул подальше. Врени удивлённо моргнула.
— Ты что же — это серьёзно?! — ахнула цирюльница.
— Ты спрашиваешь меня, монаха, упорен ли я в вере? — в свою очередь удивился Полди.
Проклятые переглянулись.
— Ты же сбежал, — напомнила Врени.
— От неправедных служителей, — хладнокровно парировал монах.
Врени быстро соображала. Этот дурачок верит настолько сильно, что может своей верой отпугивать вампира. Она широко улыбнулась и похлопала по лавке рядом с собой.
— Садись сюда, добрый монах, — предложила она. — Ты, верно, голоден?
Она только сейчас сообразила, что Магда не давала монаху есть, пока он лежал в беспамятстве, а в дорогу у ведьмы для них нашлось только по куску хлеба. И этот человек прошагал от парома до Ранога?! Избитый, испуганный и умирающий от голода?!
— Кажется, да, — пожал плечами брат Полди. — Монаху в моей прежней рясе неохотно подавали. К тому же мне не хватало опыта.
— Выпей вина, — вкрадчиво предложил Липп, который так и не рискнул подсесть поближе.
— Не пей, — тут же вмешалась Врени, — иначе тебя никакой Заступник не спасёт от вампира.
— По обету я пью только воду, — пожал плечами монах. — Но, добрая женщина, ты напрасно обо мне беспокоишься.
Он повернулся к Липпу.
— Добрый юноша, ты подшутил надо мной?
— Я привёл тебя туда, где можно поговорить, — пожал плечами Липп. — Зачем тебе благочестивые жители города?
— Не говори, — тут же предупредила Врени. — Ты с ума сошёл? Это вампир. Он тебя обманет и предаст. Если ты начнёшь говорить, он увидеть в твоей голове все твои тайны и обкрадёт тебя. Он и спрашивает-то потому, что не может читать твои мысли.
— Сестричка, так нечестно! — запротестовал Липп. — Я же не рассказываю, кто ты такая!
— Я человек, — холодно ответила цирюльница.
— Знаешь, скольких она убила? — с вызовом спросил Липп.
— Все мы дети Создателя, — напомнил монах. Проклятые поражённо переглянулись.
— Ты меня вообще не боишься? — с детской обидой спросил Липп.
Врени засмеялась и окликнула подавальщицу. Ей пришлось показать кулак и потратить монету, чтобы монах получил не совсем уж отбросы.
— Добрый юноша, — вежливо произнёс монах, вовсю наворачивая принесённую кашу. — Жизнь и смерть человека — в руках Создателя, мы же — песчинки в его жерновах. Милостью Заступника мне открылся свет истины. Вы же пребываете во мраке и это, без сомнения, печально. Но дело моё не касается ни одного из вас. Так ты ответишь на мой вопрос?
— Видала? — повернулся Липп к Врени. — Где ты его нашла, такого интересного?
— В канаве, — пожала плечами Врени. Липп притворяется или действительно случайно вышел на монаха, уловив его запах в её мыслях?.. — Его ограбили.
— А ты у нас добренькая, да? Было что грабить?
— Тощий кошель, — отозвался доедающий кашу монах. — Я переписчик, ищу работу в миру. Покуда у меня нет ничего, кроме рясы и священного знака.
— А как же твоя вера? — хмыкнул вампир.
— Мирянам проповедь нужна боле, чем монахам, — отозвался брат Полди.
Врени смотрела на спасённого ей человека и давалась диву. Она не так много знала брата Полди, но прежде монах не был таким смиренно-елейным. Притворяется? Но вампир действительно не рискует к нему приближаться. Оба притворяются? Полно, зачем?
— Ты боишься, — вдруг прошипел вампир. — Посмотри мне в глаза и попробуй соврать, что это не так.
— Не смотри ему в глаза! — вскинулась Врени.
Полди, однако, проигнорировал её совет. Он поднял взгляд и бестрепетно взглянул в злые глаза вампира.
— Я не боюсь, — твёрдо сказал монах. — Тело моё боится, а я не боюсь.
— Зачем ты его отговариваешь? — обиделся Липп. — Я, может, по-хорошему хочу помочь.
— Это не про тебя рассказывают историю про скорпиона? — уточнила Врени. — Ты жалишь потому, что такова твоя природа.
Липп расплылся в клыкастой ухмылке.
— Спроси свою подружку Магду, — отозвался он. — Я же чую, ты с ней знакома.
— А, так это ты её принёс на встречу? — поняла Врени.
— Как она поживает? — вместо ответа спросил Липп. — Я бы её навестил, да боюсь, Виль меня за это прирежет. С него станется.
Виль. Не Медный Паук.
— Ты его знаешь? — заинтересовалась цирюльница.
— Я жил как-то в их деревне. Подделывался под сына кузнеца. То-то смеху было, когда они всё поняли! Видела бы ты их лица! И с Вилем знаком, и с братцем его и напивался, и его тоже на вкус пробовал.
— Виля?!
— Да нет, дура! Брата его. А Виль — мужик тупой. Никакой тонкости. Как-то после встречи остановил, траву вонючую, которую их знахарь против меня собрал, под нос сунул. Знаешь, какая гадость?! Я глаза тру, голова трещит, кости ломит, а он ухмыляется! Сказал, чтобы я брата его в покое оставил и возле ведьмы не крутился. Больно надо! Всего-то один раз ведьмочку покусал, так она сама предложила!
Врени замутило. Она дала себе торжественную клятву, что когда-нибудь придёт в ту деревню, найдёт там знахаря и возьмёт у него волшебную траву. И если Липп после встречи с ней уйдёт живым, то, значит, она не Большеногая Врени.
