Ольга. Часть 3.

— Слушаем вас, товарищ Смушкевич.

— Товарищи, я бы тоже хотел сперва подвести общий итог первого дня. Мы сумели дать достойный отпор люфтваффе, полностью сорвать их планы, нанести им огромные потери. Нашими соколами сбито 843 вражеских самолета. Я называю цифры подтвержденные фотосъемкой и пехотными частями. Атаки немецких бомбардировщиков на наши позиции шли несколькими волнами. В 4:45-4:50 по московскому времени РЛС обнаружили пять групп самолетов приближающихся к нашей границе. Каждая группа состояла из 27-30 бомбардировщиков. Сразу же были подняты в воздух истребители с ближайших аэродромов. После пересечения границы нарушители были атакованы, не сумев проникнуть в глубину нашей территории больше чем на 50 километров. Первая волна была нами уничтожена практически полностью. Из 138 германских самолетов первой волны подтверждено уничтожение 117 машин. Не успели наши пилоты вернуться на свои аэродромы, как в 5-20, все 20 РЛС, расположенных около западной границы, зафиксировали множество групп германских самолетов идущих в сторону нашу сторону. Суммарно в штабы дивизий были переданы данные об атаке более 1250 самолетов. Мы подняли им навстречу, с аэродромов передового базирования, около 930 машин. Надо отметить, что если первая волна летела без истребительного сопровождения, то во второй волне было не меньше двухсот пятидесяти истребителей. Нам удалось полностью отбить вторую атаку, уничтожив при этом 634 самолета. Но и сами понесли тяжелые потери. Если при отражении первой волны мы потеряли 43 истребителя, то после отражении второй атаки не вернулись на аэродромы 542 машины. После этой атаки картина боя кардинально изменилась. Поняв, что имеют дело с обороной опирающейся на многочисленные РЛС, немецкие самолеты стали летать низко, небольшими группами, исключительно в сопровождении истребителей. Основная информация в штабы дивизий стала поступать от наземных постов ВНОС и отрядов легкой пехоты, с которыми штабы дивизий наладили тесное взаимодействие. Как и раньше, противник рвался к нашим аэродромам, складам ГСМ и боеприпасов. Немцы стали беречь свои бомбардировщики. Едва заметив наши самолеты, те сбрасывали бомбы и улетали. Истребители противника навязывали бой, не давая нашим ребятам преследовать убегающие самолеты. Из 92-х машин противника, сбитых нами до конца дня в этих стычках и в воздушных боях при сопровождении наших штурмовиков, подавляющее большинство — истребители. Заплатили мы за них дорогой ценой... в этих боях потеряно 287 самолетов. Резкое снижение интенсивности вражеских налетов позволило нам подтянуть резервы на передовые аэродромы и выделить истребители для сопровождения рвущихся в бой бомбардировщиков и штурмовиков. Скученные колоны противника возле многочисленных понтонных переправ и на дорогах, ведущих к ним, представляли собой лакомую, хотя и непростую цель прикрытую многочисленными зенитными батареями. Здесь основная нагрузка легла на самые защищенные самолеты штурмовой авиации Ил-2. Они боролись с зенитным прикрытием и первыми наносили удары. Редкие машины возвращались обратно без дыр в крыльях и фюзеляже. У многих таких отметок насчитывалось десятками. Практически все вылеты сопровождались воздушными боями наших истребителей сопровождения с истребителями противника. Кроме вышеперечисленных потерь, было сбито 218 штурмовиков и бомбардировщиков, в основном, в результате зенитного огня противника. По данным авиаразведки, в результате бомбардировки ПТАБами, фугасными бомбами и пушечного огня штурмовой авиации по колоннам, суммарные потери противника в танках, бронетранспортерах и грузовиках превышают три тысячи единиц. В данный момент штабы дивизий обрабатывают информацию самолетов-разведчиков и данные, поступившие от подразделений легкой пехоты, координируют с ними совместные действия по целеуказаниям ночным штурмовикам и бомбардировщикам. Ночью немцам вряд ли удастся выспаться. Во всяком случае, наши ВВС сделают для этого все возможное.

— Какие у вас потери?

— За сегодняшний день, наши общие потери составили 873 истребителя, 107 штурмовиков Ил2 и 111 бомбардировщиков.

— Товарищ Смушкевич, почему навстречу 1250 самолетам противника вылетело всего 930 наших истребителей? Почему вы не послали 1500 или 1800 машин, имея их в наличии в непосредственной близости от границы?

— Товарищ Сталин, мы оперировали тем количеством площадок, которые были в зоне близкой к направлениям полета немецких групп, согласно данным полученным с РЛС. Нет смысла поднимать истребители с отдаленных аэродромов, если они не успеют к началу воздушного боя.

— Плохо оперировали, очень плохо. Зная точное время нападения можно было держать часть истребителей в воздухе, а на земле до заправлять машины прибывшие с дальних аэродромов. Тогда бы наши летчики не оказались в меньшинстве при отражении второй волны. И потери были бы меньше, и результат... вы нам рассказываете, что немцы берегут бомбардировщики, те сразу разворачиваются и удирают. Так неужели нельзя часть истребителей маневром отправить в тыл, а часть навстречу? Пока одна группа связывает боем истребители, вторая неожиданно атакует удирающие бомбардировщики. Складывается впечатление, что не только вы, но и все ваши командиры дивизионных штабов не имеют понятия об элементарных тактических приемах. Кроме этого, мы не услышали ни слова о том, что самолеты-разведчики ищут вражеские аэродромы, что по ним наносятся удары. Это хорошо, что вы наносите удары по скоплению войск противника, уничтожаете его транспорт и бронетехнику. В этом и состоит основная задача ВВС помимо разведки. Но вы должны понимать, на данный момент есть задачи не менее важные. Вы должны уничтожать самолеты противника, его аэродромы, склады ГСМ и боеприпасов. Только после того, как вы завоюете полное превосходство в воздухе, вы можете со спокойным сердцем искать скопления войск и наносить по ним удары. Зная, что нашим аэродромам, войскам, городам ничего не угрожает. Даже не знаю, как оценить вашу работу. Результат не плохой. Беда в том, что особой вашей заслуги в этом нет и он мог бы быть значительно лучше. Плохо, товарищ Смушкевич. Если вы и ваши подчиненные дальше будете совершать такие глупые ошибки, так бездарно разбазаривать реальные шансы нанести противнику урон в воздушной войне, партии и правительству придется делать выводы. Садитесь. Товарищ Берия, что нового по вашему ведомству?

— Пока есть возможность, продолжаем эвакуацию населения из присоединенных территорий. Развернута интенсивная борьба с диверсионными группами противника. Абвер, после того как множество диверсантов были обезврежены в 150 километровой приграничной зоне, где уже семь дней действует особый режим перемещения войск, гражданских лиц и грузов, стал забрасывать диверсионные группы намного глубже, на 300-400 километров от границы.

— Надеюсь, у вас тоже есть такие группы, товарищ Берия и они не сидят без дела.

— Есть, товарищ Сталин. Этой ночью, вместе с ночными бомбардировщиками, летящими бомбить цели на территории бывшей Польши, отправятся транспортные самолеты, которые доставят несколько десятков спецгрупп НКВД к заранее выбранным пунктам. В состав каждой группы входят несколько жителей данной местности, завербованные нами из числа польских военнопленных. Задача групп — диверсии на железных дорогах, организация партизанских отрядов. Легендой для местных жителей будет, что все происходит под эгидой Великобритании и за ее деньги. Поляки любят Великобританию и верят, что та их освободит.

— Хорошо, садитесь товарищ Берия. Товарищ Артузов, как называлась ваша операция, которую вы начали готовить еще три года назад? "Харон", если я не ошибаюсь?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Есть мнение, что пора ему отплывать.

— Вас понял. Завтра начнем.

— Товарищ Молотов, что на вашем фронте?

— Видимо завтра нам объявит войну Италия...

— Этого следовало ожидать. Что еще?

— За ней последует Румыния. Посол ноту протеста принес в связи с бомбардировками румынских аэродромов. Мы в ответной ноте потребовали незамедлительного выдворения с территории Румынии всех немецких войск, военной техники, в том числе и самолетов. Либо правительство Румынии должно нам гарантировать, что ни один самолет не взлетит, и ни один немецкий солдат не переступит границу Румынии и Советского Союза. Венгрия и Словакия пока раздумывают и стараются выяснить, как развивается обстановка на фронтах. Швеция прислала ноту протеста, отказавшись выполнять наши требования. В ноте заявлено, что досмотр торговых судов в ее территориальных водах может привести к военному конфликту между нашими странами. Финляндии, на ее ноту мы ответили, те в раздумьях и наблюдают, как развивается ситуация на фронте. Делают вид, что собирают доказательства разбойного нападения нашей авиации на их мирные аэродромы. Великобритания, САСШ, Канада, Австралия и Новая Зеландия официально заявили, что считают Германию агрессором в этом конфликте, и согласны с вашим заявлением, товарищ Сталин, что СССР не давал никаких поводов к началу войны. Посол Великобритании встретился со мной ближе к вечеру, но еще до речи своего патрона. Вновь шла речь о союзном договоре в войне против Германии до победного конца. Риторика поменялась. Наши требования поменяли статус с "немыслимых" сразу до "чрезмерных". Посол заявил, что его правительство готово пойти очень далеко, но просил выдвинуть, как он выразился, реалистичные требования. Снова шел разговор о снятие всех ограничений, бесплатной помощи и внезапной любви к СССР со стороны великих демократий.

— Передайте послу, что Советский Союз не ветреная девушка, меняющая свои намерения по семь раз на дню. Других предложений нет, и не будет. Сформулированный пакет является минимальным и очень возможно, что в скором будущем к выдвинутым требованиям добавятся дополнительные. Обстановка меняется очень быстро. Товарищи, в целом, этот первый день войны сложился для нас удачно. Но не стоит преувеличивать этот успех. По сообщениям нашей разведки было известно, что Абвер, то ли сознательно, то ли по недомыслию, весьма невысоко оценивает боеготовность наших частей и подготовку приграничных районов к ведению боевых действий. Но командование вермахта умеет учиться. Это мы наблюдали во всех конфликтах последних лет. Борис Михайлович, передайте от имени партии и правительства нашу благодарность и низкий поклон всем командирам опорных пунктов. Передайте им, что от их мастерства, мужества и стойкости зависит судьба страны. Передайте, что правительство ждет от командиров наградных листов. Бойцы должны знать — страна знает своих героев. Товарищ Смушкевич, сегодня руководством ВВС были допущены ошибки и весьма грубые. В результате бороться с люфтваффе вам станет сложнее. Завтра у них появятся приборы определяющие месторасположение РЛС и вы должны своевременно принять меры, которые позволят ВВС сохранить глаза. Надеюсь, вы, и ваши командиры сделаете должные выводы, и сегодняшний разговор об ошибках будет последним.

— Товарищ Сталин, командиры ВВС и я лично, приложим все силы, чтоб оправдать доверие партии и правительства!

— Тогда закончим это совещание и за работу, товарищи. Товарищ Артузов, вас я попрошу остаться.

Все вышли. Вождь долго набивал трубку, размышляя о чем-то.

— Вы просили о личной встрече, товарищ Артузов, слушаю вас.

— У меня плохие новости...

— Говорите, у меня нет меча под рукой, можете не опасаться.

— Ферми выделили финансирование на создание лаборатории и дальнейшее изучение трансурановых элементов.

— Это было ожидаемо с момента его приезда в САСШ и вашей неудачи в похищении Ферми по дороге туда.

— Его и его жену слишком плотно опекали многочисленные друзья его тестя...

— Мы это все обсуждали больше года назад. Вы не хуже меня знаете, что первые результаты по проекту "Толстушка" мы ожидаем в 1943 году. После этого невиданный интерес к урану во всем мире гарантирован. Пусть Ферми работает. Говорите вашу самую плохую новость.

— Ольга ушла в подполье, если можно так выразиться. Сбежала. Сегодня ночью, она, с ее порученцем Галиной Колядко, возвращались в Москву из Ленинграда. На два спальных вагона этого поезда было совершено нападение диверсантов. Им удалось бежать через окно, захватить грузовик и языка. Они добрались в ближайшее отделение НКВД, где доложили о нападении и связались со мной. Деталей известных ей к тому времени, Ольга по телефону не сообщила. Я был уверен, это одна из диверсий спецподразделений Абвера. Оказалось, пленный им сообщил по дороге, что в кузове везли труп молодой светловолосой девушки в форме, в звании старшего лейтенанта НКВД. Выводы очевидны. К сожалению, всего этого я не знал. За Ольгой был выслан самолет. Двухместный У-2. Другой там бы не сел. Колядко добиралась в Москву на поезде. С аэродрома, машина должна была доставить Ольгу в управление, но она попросила отвезти ее домой, и забрать через два часа. Через два часа шофер доложил мне по телефону, что на звонки в квартире никто не отвечает. Прибыв на место со специалистом, проникнув в помещение, я нашел два послания. Вам и мне.

Мое, это обычное заявление на предоставление трехмесячного отпуска в связи с работой без выходных и отпусков в течение пяти лет. Внизу приписка, — "Не ищите меня, Артур Христианович. Бог даст, увидимся через три месяца. Надеюсь, вы найдете тех, кто сливал информацию обо мне". Для вас записка и запечатанный конверт. Записка так и лежала, согнута пополам. Я в нее не заглядывал.

— Тогда загляните сейчас. Вам как любителю загадок будет интересно.

На верхней половине листа была крупно написана цифра "70!!!" с тремя восклицательными знаками. На нижней половине листа стояли три фамилии:

1. Рокоссовский

2. Берия

3. Устинов

???

Внизу стояли три вопросительных знака.

Бросив взгляд на листок, Артузов на секунду задумался, потом растерянно посмотрел на вождя:

— Это не самая сложная загадка, но я не могу поверить... неужели она вам предсказала, что в 70...

— Это не то, что вы подумали. Это не предсказание... это ее требование принять закон, по которому возможность занимать высшие посты в партии и правительстве ограничивается возрастом до семидесяти лет. А я должен показать пример исполнения этого закона... теперь она еще решила перспективных кандидатов на мое место подсказать... — вождь что-то экспрессивно сказал по-грузински. Артузов решил не уточнять.

— Товарищ Артузов, какие шаги вы предприняли к задержанию Ольги?

— Стандартные, товарищ Сталин. Заявка в НКВД на розыск и задержание старшего лейтенанта НКВД Светлову Революцию Ивановну, с пометками "Срочно", "Особо опасный преступник", "Брать только живым", "после задержания немедленно доставить в Москву". Но... поймать Ольгу... мизерный шанс появится, когда мы поймем ее намерения.

— Так думайте, товарищ Артузов!

— Собственно поэтому и просил о личной встречи. Я подозреваю, что в конверте изложены мысли, которые она не хотела высказывать до войны и до своего исчезновения. Скорее всего, они будут еще менее корректны, чем записка. Возможно, там мы найдем подсказку. Для меня ясно одно, она очень невысоко оценивает свои шансы вернуться... впрочем, это было очевидно уже из самого факта побега...