Зверь в отражении. Одержимый

— Совет будет недоволен, но со временем все может измениться. Подумай, Гаррет. Если ты уйдешь, они продолжат охоту и тогда я ничего не смогу для тебя сделать.

Я не ушел. Остался и дал клятву.

Мгла вновь застелила взор.

— Тебе не надоело предаваться грезам?

Я резко обернулся и столкнулся лицом к лицу с Многоликой: невозмутимая, она взирала с укором. Ее облик был мне не знаком, но казался естественным и настоящим. Правильные черты, раскосые глаза — глубокие, как озера Хайленда[5]. Это не было похоже на наваждение.

— Я не очередное воспоминание, Гаррет. — Прозвучало в ответ на мои размышления. — Ты должен бороться! Слышишь меня?

Бороться? С кем?

— Вспоминай! — Эхо утонуло в бесконечной пустоте, а фигура провидицы растаяла, как дым.

Мною овладело смятение. Я всегда думал, что умру от разящего клинка или от магии: мощной, выжигающей, после которой не остается ничего. Не так давно со мной едва не приключилось первое, но Марилли не позволила мне шагнуть за порог смерти. В тот день я осознал, что не желаю умирать.

Когда Лиам схватил Кэт, я знал, что загоняю себя в ловушку, но должен был попытаться сделать хоть что-то. Ничего не вышло. Сперва я рассмеялся безумцу в лицо и вынес пытку с разрывом связи, но когда он на моих глазах забрал силу Катерины, стало не до смеха. После Рималли рассказал о своем замысле и, не позволив мне усомниться, воплотил план в жизнь. Последнее, что я запомнил: его ухмыляющееся холеное лицо, а затем была только Тьма.

Люди верят, что во мраке обитают монстры и просыпаются самые потаенные страхи. Я всегда усмехался, когда слышал подобные предрассудки. Какие страхи, если ты бессмертен? Какие монстры, если ты сам — чудовище? Я никогда не задумывался о том, что ждет меня там за чертой, но даже не представлял наказания хуже, чем заново переживать вечность и бродить в пустоте.

— Вспоминай! — настойчивый голос Оракула слышался со всех сторон.

Я озирался вокруг и отшатнулся, когда она вновь оказалась передо мной. Многоликая была собой. Безобразный шрам пересекал ее лицо: как будто кто-то неумело склеил разбитую алебастровую маску.

— Ты не мертв! Он в твоем сознании! Борись с ним!

С ним?

Я протянул руку к провидице, но ухватил воздух. Мираж рассеялся. Некоторое время я смотрел на пальцы, а затем пришло озарение.

— Я верну его! Он будет служить мне! — голос Лиама разорвал тишину.

Фенрир!

Стиснув зубы, я схватился за голову. Я тонул в огненном океане боли, его жгучие волны то опускали к кипящему дну, то поднимали на гребни, взбитые в кровавую пену. Я зажмурился, а когда снова открыл глаза, все изменилось. Темнота отступила. Я стоял в самом центре зеркальной комнаты. Отражения множились, переходили друг в друга и в каждом из них я видел себя. Видел его.

Снег, запятнанный невинной кровью, автомобильная авария, перекошенное лицо водителя. Несчастный отчаянно пытался вздохнуть, но он сильнее сжимал его горло. На мгновение мне показалось, что я сам начинаю задыхаться. Я бросился к зеркалу, и все резко оборвалось. За стеклом сгустился сизый туман, образы растворились, будто их и не было.

Внутри закипала ярость. Она металась, словно мышь, кусалась и царапалась, стремясь вырваться на свободу. Я сам был этой мышью. Бегал по кругу, постоянно натыкаясь на отражения.

Красивая черноволосая женщина улыбалась, дарила свои поцелуи и ласку. Я не сразу узнал ее, но прозрение ошеломило. Я ударил по зеркалу, гулкий звон ответил эхом. Знакомая боль застала врасплох не только меня. Его мысли, чувства, я тонул в них, сиюминутные, они накатывали волнами и отступали. Когда он обращался к моим воспоминаниям, я возвращался в прошлое. Вот почему меня мучили ведения.

Как осознать границу между реальностью и вымыслом, когда главное оружие — твой разум — больше тебе не принадлежит? Фенрир вытолкнул меня, и понадобилось немало времени, чтобы найти путь обратно. Безумие.

Когда отражения вновь ожили, я увидел темный коридор. У стены сидел Стрикс, он едва дышал, из рваных ран хлестала кровь. Неподалеку от заклинателя я увидел Мадлен. Паутина трещин расползалась по одному из зеркал. Разбитое стекло дрогнуло, альмагма[6] потекла, как расплавленный воск и оно стало прежним. Мой разъяренный крик только сотрясал тишину.

Снова темнота. Редкие проблески сознания и невыносимая боль, а затем провал. И так по кругу. Вдруг где-то слева загорелась белоснежная вспышка и устремилась в мою сторону. Я зажмурился от яркого света, а когда открыл глаза, замер не в силах пошевелиться. Передо мной стояла Марилли.

Она протянула руку и прикоснулась к моему лицу. Девушка смотрела на меня с теплой грустью. Затем улыбка видения дрогнула, она опустила взгляд и стала растворяться столь же быстро, как и появилась. Я бросился следом за ней, но она постоянно ускользала.

Я бежал, не обращая внимания на усталость, и едва успел остановиться перед огромным зеркалом, в котором увидел себя. Красные глаза, перекошенное лицо. Я отчетливо слышал слова и мысли Фенрира, чувствовал страх и гнев. Я ударил по стеклу, и отражение повторило за мной.

* * *

Я лежал на полу среди осколков. Тело затекло, в ушах стоял пронзительный звон. По телу разливалась ноющая боль, словно меня разорвали, а потом снова собрали по кускам, но несмотря на это, я был бесконечно рад вернуться.

Я поднялся и поспешил прижаться к стене. Какое-то время просто стоял с закрытыми глазами и глубоко дышал. Что-то было не так. Чего-то не хватало... С Фенриром ушел и монстр, который был частью меня долгие века. Произошло замещение. Они оба оказались запертыми в ловушке — там, где все эти месяцы пребывал я. Но мне уже было известно, что эта тюрьма не надежна. Оставалось делать ставки: кто из чудовищ вырвется первым.

Мари. Его недавние мимолетные воспоминания привели в ярость. Я дотронулся до пореза на груди и поморщился. Он играл с ней, запугивал и наслаждался этим. Я прислушался, пытаясь определить, где она. Ее запах, стук сердца, учащенное дыхание. И страх. Я буквально захлебнулся ее отчаянием, различая быстрые шаги по замкнутому пространству где-то наверху.

В холле я остановился у лестницы и осмотрелся. Случившееся здесь навсегда изменило наши жизни. На стенах виднелись следы огня, под ногами хрустело стекло. Медленно поднялся, перешагивая через обвалившиеся ступени, и без труда нашел нужную комнату. Заперто. Я провернул ручку, распахнул дверь и инстинктивно отклонился в сторону. Острый конец кочерги врезался в стену. Мари наставила на меня атаме.

— Тебе не удастся меня запугать меня!

Я поднял руки. Растерянная, перепуганная, на ее долю выпало столько страданий, будто кто-то недобрый сгреб их в одну кучу со всего человечества и опустил на нее. Глаза блестели от недавних слез, клинок дрожал в руке, а на шее виднелись красные следы.

Я сжал кулаки: он причинял ей боль. Я причинял...

— Мари...

Я опустился на колени и не знал, что сказать, что сделать. Она нахмурилась, не понимая, что происходит. Атаме дрогнул, но она не опустила его.

— Это я, Мари. Я вернулся...

Несколько минут мы смотрели друг на друга. Мне отчаянно хотелось заключить ее в объятья, поцеловать и больше никогда не отпускать от себя, но я не смел даже шевельнуться. Мари неуверенно подошла и замерла всего в шаге.

— Глаза... — она с опаской протянула руку и кончиками пальцев прикоснулась к моей щеке, словно опасалась спугнуть эфемерное видение. — В них свет и тепло.

Кинжал упал на пол. Она опустилась рядом, тихо всхлипнула и обняла меня.

— Гаррет! Это правда ты? — голос Марилли дрожал, она изо всех сил старалась сдержать слезы, но получалось плохо.

— Правда, — выдохнул я.

Как измученный жаждой путник, я вдыхал ее запах, сжимал хрупкие плечи и перебирал волосы. Мне все еще не верилось, что происходящее не игра воображения, не обман и не мираж, заставший врасплох. Я коснулся губами ее шеи, чувствуя дрожь и горячее дыхание у своего лица. Марилли дернулась и отстранилась.

— Прости, — прошептала она, — просто совсем недавно, он...

— Все позади, слышишь?

Она смахнула слезы, кивнула и вновь обняла.

— Я люблю тебя, Мари, — я произнес это, даже не задумываясь и услышал, как ее сердце учащенно забилось. Она посмотрела мне в глаза, тепло улыбнулась. Теперь все будет хорошо.

Мы так и сидели на полу, обнявшись и позабыв о времени. Мари отстранилась, вытерла рукавом мокрые щеки, сняв с шеи цепочку, вложила мне в руку кольцо.

— Мадлен, она...

— Знаю, — я сжал артефакт в кулаке. Пустой, холодный. Магия покинула украшение со смертью создательницы, но Мари все равно сохранила его.

— Мне очень жаль. Она была тебе дорога.

— Она была моим другом, — я привлек девушку к себе, и она спрятала лицо у меня на груди. — Стрикс заплатит за все.

— Как тебе удалось вернуться? — она шмыгнула носом.

— Благодаря тебе, — я поцеловал ее в макушку и замер. Предчувствие кольнуло где-то в солнечном сплетении, маяком вспыхнуло в сознании. Так работали узы.

— В чем дело?

Я поднялся и потянул ее за собой.

— Кхалесса. Она вот-вот будет здесь. Он звал ее перед тем, как... — Я зажмурился, прогоняя образы и чувствуя, как нити связи натягиваются подобно струнам.

— И как нам быть? — она сжала мою руку и побледнела.

— Сделаем вид, что ничего не произошло.

— Что? Надо бежать! Демиург. Он обещал помочь! Мы должны вернуться к нему.

— Нет! — прорычал я не своим голосом, и Мари отшатнулась.

Я помнил, что чувствовал Фенрир, когда думал о Древнем. Монстр и убийца боялся беловолосого мага, пусть сам в этом не признавался. Мне стоило воспользоваться этим и спрятать ее, вернуться к Демиургу, но я не спешил.

— Я не хотел напугать тебя, прости, — я вновь осторожно взял ее за руку. — Я не позволю тебе вернуться к нему. Этот человек опасен, он...

— Это говоришь ты или Фенрир? — она высвободилась из моей хватки и отступила назад.

— Не знаю, — я выдохнул и прикрыл глаза. — Все смешалось. Я с трудом понимаю, что реально, а что нет. Он копался в моих воспоминаниях, но я не могу заглянуть в его прошлое. Это сводит с ума, но я чувствую его страх. Он настоящий! Я не оставлю тебя с тем, кого боится этот монстр.

— Как же Кэт и Алекс? И Эдгар... — имя стража она почти прошептала, не осмеливаясь поднять взгляд.

Меня передернуло. Если инквизитору я мог простить глупость и наивность, то ликана готов был разорвать на куски.

— Мы что-нибудь придумаем, обещаю. — Я протянул ей ту самую кочергу, которой она собиралась защищаться от Фенрира. — А сейчас ударь меня и посильнее.

— Я не стану этого делать! — Мари убрала руки за спину.

— Тебе придется. Она ничего не должна заподозрить. Слышишь меня?

Внизу раздался хлопок. Холодное дыхание магии коснулось обнаженной спины, и я поежился. Шаги по лестнице. Марилли упрямо молчала и смотрела на меня исподлобья. Ведьма шла по коридору и я, бросив железку под ноги, повернулся. В дверях стояла Кхалесса.

Я замер: нельзя выдавать себя и смотреть на нее так, будто вижу впервые. Подол ее темной накидки был белым от пыли и засохшей глины. Пахло хвоей и застоялой трясиной. Влажные волосы женщины были стянуты в хвост. Она явно перенеслась сюда не из крепости Лиама.

— Что тут произошло? — Древняя обвела комнату взглядом, прищурилась, будто застала малолетних детей за очередной шалостью.

— Недоразумение, — на миг я пожалел, что не умею блефовать так же виртуозно как Многоликая, или, на худой конец, Моргот. Оставалось надеяться, что Кхалесса ничего не заподозрит.

Она посмотрела на Мари, затем снова на меня.

— Я слышала тебя, а затем все оборвалось, — ведьма нахмурилась, но ее лицо почти сразу разгладилось. — Я нашла их! — воодушевленно сообщила она. — Еще три.

Я понятия не имел, о чем она говорит, но мой озадаченный вид был принят как должное.

— Время все сделало за нас: ничего не осталось, только груды камней и пыль.

В память ворвались отражения в злополучных зеркалах. Его воспоминание было сиюминутной вспышкой. Мертвая девушка, водитель, газета с новостью о феноменальном открытии, боль. Они говорили о каких-то постаментах. Я не знал, что это, но для Кхалессы и Фенрира они важны.

— Что мы будем делать дальше? — я старался повторять его интонации: пренебрежительные и отрывистые.

Кхалесса покачала головой, тяжело вздохнула и подошла совсем близко. Ее прикосновение обожгло: холодное, колючее. Она провела пальцами по порезу, и он затянулся без следа.

Я невозмутимо улыбнулся.

— Ты видел его?

Несложно догадаться о ком она спрашивает — их заклятый враг, ночной кошмар и погибель.

— Нет, но я оставил ему подарок. Какое-то время он будет занят ликаном.

Кхалесса недовольно нахмурилась.

— Ты сильно рисковал.

Я поражался, как менялось настроение этой женщины. Вот, она смотрит с негодованием и волнением, и вдруг в ее глазах загораются озорные огоньки. Ведьма положила руку мне на затылок, привстала на носочки и поцеловала. Я обнял ее. Кхалесса провела ладонями по моей груди, и резко отстранилась, сжав пальцы на горле. Магия ослепила. Вспыхнуло пламя. Огненная змея взвилась вверх, и ее хвост очертил круг, заключив нас внутри. Мари закричала, но я не видел ее.

— Думал, что сможешь меня одурачить?

Заклятие прошло разрядом через все тело, я рухнул на колени. Приступ сдавил легкие, я со свистом втянул воздух и закашлялся.

— Что с ним? — она схватила меня за волосы, заставляя запрокинуть голову.

В глазах двоилось, я захлебывался кровью и не мог выдавить ни единого слова. Древняя стояла прямо надо мной. Настоящая фурия, в ее черных глазах отражались всполохи огня.

— Проклятье, — процедила она сквозь зубы. — Стоило сразу избавиться от тебя!

Огонь потух. Ведьма повернулась и направилась прямо к перепуганной Марилли.

— Ты пойдешь со мной!

Я не успел встать: "Хрустальная цепь" мгновенно сковала меня по рукам и ногам.

— Послушай, мы не враги! — Я кое-как сел, и путы больно врезались в кожу. — Я видел его воспоминания. Не все, но... Тот человек в белом, Демиург. Не знаю, что вы не поделили, но я чувствую, что он опасен. Вы пытаетесь защититься от него, а я хочу помочь близким.

— Гаррет... — Мари покачала головой и вскрикнула, когда Кхалесса дернула ее за руку.

— Я не лгу. Прочти мои мысли, тебе это под силу. Стараниями психованного заклинателя я делю сознание с твоим дружком. Наше знакомство не задалось, но придется поладить друг с другом. Наши цели совпадают.

— Не думаю, Маккивер, — она сделала ударение на моем имени и улыбнулась. — Ты проведешь оставшиеся дни в темнице, пока я не придумаю, как вернуть Фенрира.

Кхалесса не видела, как Мари подняла кочергу и замахнулась. Заклятие сковывающее меня развеялось, а от невидимого удара по затылку перед глазами на миг потемнело. Болезненный вопль Древней оглушил: я чувствовал то же, что и она. Узы, связывающие ее и Фенрира, никуда не делись.

— Мари, остановись! — игнорируя боль, я поднялся на ноги.