Человек с ружьём

Герцог Гайслингенский тогда так удачно накомандовал, что только успешно проведённая графом операция, состоявшая из тяжелейших многодневных маршей по проложенным через тамошние болота гатям, серии жёстких арьергардных стычек и внезапного прорыва в неожиданном для противника месте, позволила вывести Восточную армию из оперативного мешка на соединение с королевскими войсками.

На что герцог Альбрехт, разумеется, смертельно обиделся и начал графу всякие гадости делать. И он такой не один!

"Великих полководцев" в Алеманском королевстве немало. Они умеют изящно носить великолепно на них сидящие расшитые золотом и камнями костюмы или изукрашенные гравировкой, позолотой и перьями доспехи, лихо гарцуют на лошадях, умело командуют парадами и залихватски танцуют на балах... Только вот побеждать у них плохо получается. А у Вальтера это получается хорошо.

Что очень обидно.

Кроме того, граф, барон, судья и ещё кое-кто из здешней элиты, принадлежат к группе ещё одного дяди короля, по материнской линии, Фредерика де Труа, герцога Людвигсбургского. Герцог Фредерик в королевстве первым министром работает и всем здесь управляет.

Король же, Генрих — светловолосый красавец, лихой рубака, смелый, добрый и весьма неглупый человек. Прекрасный семьянин, жену любит, детишек, их у него уже три штуки...

Но к управлению государством совершенно непригоден. Не выходит у него. Слишком людям доверяет, а когда они обманывают, пытается всё сам сделать.

В общем, получился из Генриха великолепный командир спецподразделения или линейной роты, хороший комбат... Но уже с полком выходит не очень. С бригадой же совсем никак. Там ведь не просто командовать, руководить надо. А этого таланта Боги королю не дали. Ну и на гражданке также...

Вот и выкрутились. Король реальную власть своему дяде передал.

Но придворные тоже хотят икры с компотом поутру. И без этого о народе мыслить отказываются. Начали зудеть королю в оба уха, чтобы он им маленько поспоспешествовал. Ну, хоть только в этом случае, индивидуально вот тому, совсем чуть-чуть, в виде исключения...

Генрих не выдержал и запил. Да так, что пришлось отдельный указ писать, что всё, что он указал в пьяном виде, должно обязательно визироваться дядей. Или им самим, но когда трезвый.

А вот этого, то есть, трезвого вида, он всячески старается избегать. В общем, ведёт себя как настоящий мужик. Слегка выбрит и до синевы пьян. Постоянно!

По крайней мере, официально.

И попробуй, докажи, что король, когда что-то подписывал, трезвый был. Он как дыхнёт... Никакие адвокаты не помогут.

Но это когда мир. А вот если война, король водку пьянствовать бросает, и рота лейб-конвоя вместе с личной ротой герцога Наумбургского становятся для врагов настоящим чёрно-синим кошмаром...

Средний брат Генриха, Герард, таким же уродился. Только вот пить ему столько необязательно. Не король, чай, обойдётся. У его бойцов доспехи отливают синевой, от закалки, кони в роте тоже подобраны соответствующие, серые с синеватым оттенком. У лейб-конвоя доспехи чернёные, кони вороные.

Поэтому отряды высокородных братьев носят до глубины души радующие любого истинного гуманиста названия "Чёрный ужас" и "Синяя смерть". Причём, не официально, а среди врагов королевства.

Младшенький, шестнадцатилетний Рихард, того же поля ягодка. Но он пока под началом барона Людвига. Ещё только учится. Сотней командовать...

Да и обе царственных сестрички в короля удались. Приличествующими принцессам занятиями, вязанием там, вышиванием гладью, пищеварением, музицированием или разведением цветочков заниматься не хотят, а постоянно пропадают в фехтовальных залах и на конных манежах.

Причём, старшенькая, двадцатичетырёхлетняя Августа, считается одной из лучших шпаг королевства. Да и девятнадцатилетняя Доротея не шибко в этом деле от сестрёнки отстаёт. Но она больше на вольтижировке и рубке лозы специализируется.

Так что, с женихами у принцесс проблемы. Уже несколько особо гламурных принцев и герцогов девочки закололи. Очень неудобно вышло, пришлось перед другими державами извиняться.

Но подобное отношение лихой королевской семейки к своим обязанностям радует далеко не всех носителей голубой крови и белой кости королевства. Ну, никакого же продыха для души, никакого уважения к отродьям блистательных графьёв и баронов из самых древних фамилий.

Ну и что, что ничего не умеют и учиться не желают... Им же тоже праздника хочется. Пиров, балов, приключений всяких, дуэлей. Предки бабло и авторитет заработали, теперь их время настало. Отцовские состояния проматывать...

Достаточно вспомнить столь красочно описанных Александром Дюма трёх великосветских шалопаев и примкнувшего к ним девятнадцатилетнего гасконца.

А какой праздник может быть с этими отморозками из королевской семейки и их требовательным дядей? Лишь нудная государственная служба, да военное ремесло. Весьма непростое и для здоровья вредное.

Вот и бурлит великосветская фронда, периодически пытаясь заменить короля на более достойную, с их точки зрения, фигуру, которая позволит, наконец, оттянуться во всю широту души. А такие люди, как любимец армии граф Вальтер фон Грюнхюгель, изрядно тому мешают.

Разумеется, к подобной точке зрения внимательно прислушиваются и полностью её поддерживают (в том числе материально) соседи, которым Вальтер по шеям надавал. Причём, неоднократно. Им граф почему-то тоже не очень нравится...

Но, как ляпнул один не очень добросовестный, но зато очень либеральный летописец, нет человека — нет проблемы!

Либералы, они тоже иногда проговариваются. О самом сокровенном...

Но тут нашу беседу о высокой политике пришлось прервать.

Глава 13. По наглой остроухой морде

К графу вдруг заявился насмерть перепуганный глава местной эльфийской общины. И, как говаривала дочка одного визиря, мы прекратили дозволенные речи. Временно...

Так я впервые увидел настоящего эльфа...

Эарендил оказался типичным, ну, судя по Толкиену, представителем этой расы. Остроухий, высокий, почти с меня ростом, тощий тип с горбатым носом, большими грустными глазами и длинными, ниспадающими на плечи серебристыми волосами. В белой расшитой золотом хламиде, перепоясанной красивым поясом. Или как там эта простыня называется?

Но это не всё. Кому-нибудь случалось видеть высокомерного бомжа? А величественного попрошайку? Вот и мне тоже. Ощущения, культурно выражаясь, просто специфические...

Эльф буквально светился тщательно сдерживаемым презрением к низшей расе. Но при этом говорил с нами не то, чтобы просто вежливо, а даже заискивающе.

Да и дело, с каким на ночь глядя он примчался к херру Вальтеру и херру Паулю, было не из тех, которыми следует гордиться.

Короче, в Фрайфельде назревал эльфийский погром.

Горожане, услышавши, что длинноухие в графа, который городской полк из окружения вывел, стреляли, взялись за топоры и колья. И начали преступников искать.

Пока не нашли. Эльфов во Фрайфельде всего-то голов двадцать наберётся. И прятаться они умеют.

Но в людей надо верить. Всё ещё впереди...

Хорошо, эльф не один пришёл. Второй, его Тирион звать, внешне выглядел похоже. Только хламида не столь расшитая, да пояс победнее. А в остальном...

Такой же высокий, худощавый, остроухий, большеглазый и горбоносый. Но более человечный, что ли... И ещё более грустный...

Мне тут же на ухо нашептали, что Эарендил лишь несколько лет назад от Правых сбежал, а местным предводителем его из-за высокого происхождения назначили. Он из рода первых эльфийских королей.

Но на острове давно уже не древность рода рулит, а количество бабок и близость к нынешней власти. У них же там сейчас сплошные либерализьмы. А также поголовная выборность и всеобъемлющая демократия... За которыми бдительно следят соответствующие органы. Вот эльфийский принц от этих поголовностей с их всеобъемлемостями и убёг.

Тирион же лет двести среди людей живёт, обтесался потихоньку. Да и не настолько он высокорождённый. Так, популярный среди модных дам ювелир, неплохой механик... Немножко философ... Ну, как и все эльфы...

Вот он и поставил вопрос. Чисто по-философски. Мол, чего расселись, там пионеры, тьфу ты, горожане эльфов бьют!

Все длинноухие города к нему сейчас сбежались. Фрайфельдцев же у дома богатого ювелира больше сотни накопилось. И ещё подтягиваются.

Судя по их внешнему виду, люди собираются совсем не для того, чтобы поздороваться с хозяином. Или не только для этого. А дом у Тириона хоть и крепкий, но долго не продержится...

Придётся спасать, хоть и не хочется. Темно уже. Да и эльфы мне как-то не по душе...

Но куда денешься. Надели свои бронесамовары, влезли на лошадок и направились на защиту длинноухих.

Дружинники графа в этот раз отправились тоже верхом. Оказывается, толпу конным разгонять проще. И готовая трибуна всегда под тобой. Вдруг придётся пред электоратом выступить. Ведь если сразу в морду ему заехать, без объяснений, могут неправильно понять. А оно нам надо? Кавалерист же над пешей толпой больше чем на метр возвышается.

Городок небольшой, доскакали быстро.

Осаждённое разбушевавшейся толпой изящное трёхэтажное здание с разместившейся на первом этаже большой лавкой, надёжно законопаченной тяжёлыми обитыми толстыми стальными полосами ставнями заметили издалека.

Трудно перепутать. Особенно, когда эти самые ставни пытаются с улюлюканьем, дружным уханьем и жутким грохотом выбить "случайно" прихваченным откуда-то и с трудом умещающимся поперёк узкой улочки полуметровой толщины "брёвнышком" весьма отмороженные даже на вид типы.

Тут я в очередной раз убедился, что граф — опытный военноначальник. Такой командирский голос можно выработать только при помощи длительных упражнений и поддержании формы постоянной его тренировкой.

Короче, Вальтер так гаркнул... Куда там тарановому грохоту. Даже наши шестидесятипудовые лошадки от испугу присели. Народ же малость оторопел, затих и на нас уставился.

Если оставить традиционное для всех миров, времён и народов вступление, в котором граф кратенько, минут на десять всего, но весьма красочно описал эротические фантазии и сексуальные приключения матери всех бунтовщиков, её родственников, друзей, знакомых, домашней живности... Включая козлов, баранов, свиней, лошадей, коров, собак, кошек, кур, гусей, тараканов, мышей, клопов и инфузорий, причём, как в туфельках, так и без... А также принадлежащих этой самой матери отдельных предметов быта, мебели и одежды, то его речь можно свести всего к одной фразе:

— А чего это вы тут делаете?

Оказавшись не в силах честно признаться, что это они собрались ювелира по случаю пограбить, бунтовщики застеснялись. Даже брёвнышко у стенки положили. Аккуратно так.

Но самый смелый и лохматый всё-таки нашёл в себе силы произнести:

— Ну дык, они ж, черти эти остроухие, Ваше Сиятельство чуть до смерти не убили!

— Наши остроухие тут совершенно ни причём! — решительно заявил граф.

— Наоборот, они на ночь глядя прибежали ко мне помощь в поиске стрелков предложить. А из-за тех, что в меня стреляли, совсем другие уши торчат, вполне себе круглые. В общем, расходитесь. Мы тут сами разбираться будем.

Разумеется, разошедшиеся не на шутку горожане разойтись согласились не сразу...

Но, внимательно оглядев Вальтера, которого они и собрались защитить от эльфийского беспредела, нашу закованную в броню конную группу и прибежавший на шум отряд городской стражи, повстанцы, грустно ворча об обломе, отправились по домам. Прихватив так и не пригодившиеся сумки и мешки.

Да и мы, распрощавшись с эльфами и оставив у дома Тириона пост городской стражи, вернулись в графскую башню.

Когда переоделись и расселись, судья высказал предположение, что это "жу-жу" неспроста. Так бунты у них устраивать не принято.

Сначала по трактирам пообсуждали бы, морды друг-дружке малость поправили. Утром, похмелившись, на площадь поорать собрались... И только к середине завтрашнего дня, а то и к вечеру, начали бы колья и топоры собирать. Может быть...

А тут сразу толпа в полторы сотни рыл, да ещё и с мешками... Значит, кто-то позаботился, чтобы они к Тириону в тот же день заявились. Похоже, собирались прикрыть убийство графа погромом. В самом деле, Вальтер убит, убийцы растерзаны разбушевавшейся толпой, и всё шито-крыто. Правда, выглядит это довольно неуклюже.

Тут я не сдержался и ляпнул, что там, ну, откуда я сюда заявился, так обычно действуют в провинции столичные шишки. Нагло, самоуверенно, высокомерно, не обращая внимания на несоответствие обстановки и мнения аборигенов их гениальным планам.

Все сразу посерьёзнели. В глазах херра Пауля мелькнуло нечто, напомнившее мне известную эпитафию на могиле одного мафиози: "Он слишком много знал"...

Правда, граф и барон посмотрели на меня скорее удивлённо-обрадовано. Мол, надо же, и он что-то умное говорить умеет. Вот уж от кого не ожидали...

Гм, значит, сюрприз будет.

Но я не стал усугублять, и, демонстративно зазевав, отпросился в койку.

Глава 14. Фрайфельдская универмагия

За завтраком выяснилось, что на следующий день запланирован разговор с обидевшими нашего купца местными предпринимателями.

А это люди серьёзные. Убедить их в том, что они со своим коллегой нехорошо поступили, будет непросто. Имеющихся в наличии четырёх рыцарей с шестью стражниками может не хватить. Поэтому к вечеру должны два десятка дружинников из графского замка подъехать. И палач. С аргументами. А сегодняшний день у нас свободен.

Поскольку в штанах с чужого плеча ходить надоело, я на рынок отпросился. Мне тут же навязали в компанию двух дружинников, для убедительности, Сюзанну, как специалиста по маркетингу. Впрочем, она сама навязалась.

Я не возражал. Талант у девочки. Торговаться...

И парочку моих коноводов — Ганса с Гретой. Для консультаций и переноски тяжестей.

Мои крепостные дамы подобрали из доставшегося от разбойников барахла более-менее приличествующий рыцарю уличный прикид.

Ну, там, рубашку, куртку, плащ со шляпой, сапоги на среднюю ногу...

Местные сапожные кутюрье до мысли, что среди туфель бывают правая и левая, ещё не дошли. Опрогрессорствовать их, что ли? Это ж какая прибыль — ходокам придётся сразу два ботинка выкидывать, а не один, наиболее сносившийся. Про рост покупок для ходилок (или как там правильно будут ходоки женского полу, ходульки?) я уже и не говорю.

Модные здесь мужские панталоны, пузатые по бокам, с прилагающимися к ним чулками, завязками, шнуровками, подвязками и бантиками в самых неожиданных местах, надевать не стал. Мало ли вдруг чего внутри понадобится, а во всей этой галантерее с непривычки запросто запутаться можно. Напялил более привычные джинсы.

Подцепил к поясу обнаружившийся в графских запасниках изрядно поношенный полуметровый пехотный меч и проверенный, ещё из моего мира, охотничий нож, заныкал подальше кошелёк с гульденами и кронами, гордо повесив на видное место мешок со здешней ни в какую неисчислимой, по крайней мере, для меня, серебряной мелочью. И отправились мы шопингом заниматься...