Первое правило настоящей леди

Самое смешное, Этан нашел старое дополнение, позволявшее нам стать совершеннолетними раньше. Ему нужно было, поступив на военную службу, в течение полугода получить повышение, доказав свою состоятельность. А мне всего лишь дождаться четырнадцатого дня рождения и взять письменное согласие опекуна. Нужную бумагу Феб так и не дал, говорил, пусть сначала Этан добьется повышения. Этан добился.

— Ну, так что? — переспросил Этан.

— Конечно!! — Кажется, парни пришли в себя.

Этан с Пастухом, сняв с саней клетку, потащили ее к шатру. Я бросилась открывать полог.

— Там, — Пастух махнул рукой на кучу шкур и гору домашней утвари в углу, — есть котелки, кастрюли, вон стол. Подойдет?

— Стол — хорошо... — Этан посмотрел на руку заглянувшего в шатер Оюна, его лицо посерьезнело, голубые с серебром глаза заблестели.

Я хорошо знала это взгляд, он означал одно: парень собирается помочь независимо от желания Оюна!

— Как его зовут? — спросил Этан у Пастуха, показывая на закрывшийся полог.

— Оюн. Второго, который с луком, Баяр.

— Позови... — Этан проверил засов на двери клетки. — Давно у него рука?

— Вроде бы, больше десяти лет, — Пастух потер бороду.

— Врача сразу не нашли?

— Не знаю... — Лицо мужчины удивленно вытянулось. — Оюн! Иди сюда!

Наблюдая, как бывший жених придирчиво осматривает клетку, я внезапно поняла: радость от спасения и встречи с Этаном заставили забыть о князе Тэре! Нужно рассказать о нем и заколдованных жителях Киафа!

— Этан, дома такое случилось. Понимаешь...

— Мир, мне очень интересно, что ты здесь забыла, но я должен разрезать и зашить 'обезьяну', до того как зверюшка проснется. Давай ты расскажешь потом. У меня не больше часа.

Он заботливо пригладил мои волосы. Совсем по-братски. Будто и не обнимал, не радовался нашей встрече.

— Хорошо, — вздохнула я. — Я пойду снега натоплю.

Подхватив котелки, выбежала из шатра.

Наранцы суетились вокруг демона. Переложили зверя на импровизированные носилки из двух досок, подозрительно похожих на доски из ограды загона для овец, и теперь решали, как лучше нести.

— Оюн! — снова позвал Пастух.

— Чего ему неймется?.. — пробурчал наранец, убегая в шатер.

Зачерпнув снега, я направилась к костру. К моему удивлению, там уже стоял внушительный котел с водой. Но ведь воды много не бывает? Я пристроила котелки сбоку.

Пока пристраивала свою ношу на углях, в шатре сердито спорили, потом полог приоткрылся, и Этан с каменным лицом отправился к саням. Следом вышли Пастух и Оюн.

— Подумай, — сказал Пастух, глядя на наранца.

Тот, отрицательно покачав головой, подошел к Баяру.

— Заносить? — спросил плечистый лучник.

— Давай понесли нашу 'обезьянку'! — Оюн подхватил здоровой рукой доску, положил на сгиб больной, поднял вторую.

— Не 'обезьянку', а 'обезьяна'! — хмыкнул Баяр.

— Какая разница? — Пастух забрал доски из рук Оюна. — Смотри, чтоб он не упал. Откроешь полог.

Пастух, кивнув Баяру, закинул доски на плечи. Мужчины потащили демона в шатер. Оюн, покраснев, как вареный рак, сжал кулак и поднырнул под середину.

— Герой! — Этан пристально следил, как Оюн, подставив плечо здоровой руки, помогает нести демона.

— Ты можешь помочь?

— Да! — Прихватив два толстых мешка из саней, Этан пошел к шатру. — Только он не хочет!

— Но почему?

— Спроси у него. — Пропустив меня внутрь, парень закрыл полог.

— Оюн? — Я нерешительно подошла к наранцу. — Почему вы отказались от помощи Этана?

— Я так привык! — Наранец покосился на Этана.

— Вот-вот! И нам он то же самое говорит! — Пастух вытащил доску из-под демона.

— Сам себя хоронишь. Мир, держи. — Повесив лампу на веревку так, чтобы она освещала демона, Этан протянул мне тонкий нож. — Я покажу, где брить.

— Что вы собираетесь делать? — Пастух отодвинулся, пропуская меня к зверю.

— Вытащу стрелы. — Сняв полушубок, Этан закатал рукава рубашки, широкие кожаные браслеты темнели на запястьях.

С каких пор он носит украшения?

Этан всегда считал, что мужчинам глупо носить безделушки. Если это, конечно, не символ должности. Все остальное пусть останется женщинам.

Единственным украшением в его жизни был браслет-змейка матери. Но и тот он не носил, а бережно хранил в коробочке, пока не подарил мне.

Неужели он настолько изменился?

— Есть! — Этан улыбнулся, обнаружив что-то под шкурой зверя. — Нет, не стрела, крупнее, по-видимому, наконечник от арбалетного болта. Два. Один здесь. Мир?

— Сейчас. — Я осторожно срезала жесткую шерсть, мягкий пушок под ней легко сбривался.

— И здесь — Этан показал на спину демона ближе к лопатке. — Раны старые, не меньше трех недель. Оленя или кабана ему не догнать.

— А человека как раз! — вздохнул Оюн. — Может, это он людей убивал?

Наранцы чинно сидели на шкурах в углу, на темных лицах читалось любопытство.

— Мы можем помочь! — Баяр стянул с головы шапку, скомкал. Короткие черные волосы на его макушке топорщились задорным хохолком. — Мы овец лечили! И Оюна... — Наранец замялся.

— Лучше помогите вашего друга уговорить... — Этан подкатил к столу пенек и начал раскладывать всевозможные иглы, крючки, бинты.

Я поспешно отвернулась, руки задрожали, ладони вспотели.

Не знаю, почему так сильно боюсь инструментов врачей.

Ада говорила, что в детстве я серьезно поранила ногу, а потом до икоты испугалась инструментов врача.

Я не помнила этого, но тонкий шрам и небольшая шишка под коленкой подтверждали слова кормилицы.

Подумав о недоделанной бабочке в мастерской, я заставила себя посмотреть на инструменты.

Бабочка прекрасна, а это всего лишь куски стали!

Справившись с дрожью в руках, продолжила брить демона.

— Так вот... — Этан, посмотрев на меня, нахмурился. — Я его руку могу починить... Мир? — Скосился на разложенные инструменты, глаза виновато блеснули. — Прости, я забыл. Если хочешь, можешь не помогать. Мы сами починим.

— Нет, я уже не боюсь, — улыбнулась я, продолжая мысленно перебирать оттенки камней для крылышек бабочки.

Выбрив приличную плешь на задней лапе... ноге демона, я переместилась к спине.

— Починить? — Оюн презрительно фыркнул.

— Предлагаете заново сломать ему руку? — Пастух потрогал бороду.

— Да... и сложить... — Этан задумчиво посмотрел на повязку Пастуха. — Что с глазом, вытек?

— Нет. Кусок... льда попал... — нехотя ответил тот.

— Могу попробовать помочь и тебе. Баяр, подержи. — Этан показал на лапу.

Наранец осторожно взял демона за ступню.

— Да не тут! — усмехнулся парень. — Выше! Там, где выбрито. Держи крепко, он может шевелиться.

Почему Оюн так упорно отказывается?

Выбрив проплешину на спине зверя, я незаметно покосилась на мрачного наранца.

Зачем терять свой шанс, если есть надежда? Пусть небольшая, крохотная, но есть!

— А это интересно! — Этан покрутил в пальцах блестящий наконечник.

— Серебро? — Я непонимающе разглядывала увесистый кусок металла, в него явно добавили серебро, много серебра. — Он что, оборотень?

— Какой там 'оборотень'! Изумрудцы постарались! — усмехнулся Баяр. — Какой-то идиот сказал им, что орфы боятся серебра, третий месяц по ночам стреляют во все, что движется...

— Ясно... — Этан положил наконечник на пенек. — Ты не передумал? — Взяв в руки фляжку, пристально посмотрел на Оюна.

Наранец отрицательно покачал головой.

— Изумрудцы? — переспросила я.

Кажется, слышала, как опекун говорил об этом поселке. Вроде бы, они выпрашивали какое-то разрешение.

— Ага. Изумрудный Луг — деревня недалеко отсюда. Наставили вокруг самострелов, — пояснил Баяр.

Самострелы. Вот, что было за разрешение.

— ...Слышал, они даже табличку повесили: 'Ночью к деревне не подходить!' — Баяр хмыкнул. — А им какой-то проказник приписал: 'Осторожно, дикие, но богатые селяне! Стреляют серебром, промахиваются редко! Воют и кусаются перед бураном!'

Мужчины дружно усмехнулись.

Оюн нахмурился, поглядел на свою руку, на Этана, опять на руку. И, видимо, решившись, спросил:

— Ты же не врач?

— Нет... Есть лицензия алхимика... Я могу изучать все сферы науки, которые идут на благо империи, в том числе и медицину... — Этан насмешливо посмотрел на наранца. — Передумал?

— Сколько я не смогу пользоваться рукой? — Оюн взволнованно передернул плечами. — Месяца три?

— Ну... — Этан отложил фляжку, взял иглу.

— Полгода? — Лицо наранца помрачнело.

Этан ловко вдел нить, игла замелькала над разрезом.

— Если сделать все правильно, самое большее — месяц, а так, пара недель.

— Сколько? — Пастух стянул шапку, взъерошил пальцами черные, как агат, волосы, спутанной паклей торчащие во все стороны.

Наранцы уставились на Этана, словно он был демоном. А тот спокойно разрезал спину настоящего демона. Еще бы, парень обещал, что перелом заживет в два раза быстрее!

— Шутишь? — наконец смогла произнести я.

Мне тоже казалось, что обещание моего бывшего жениха очень напоминает сказку про чародейский эликсир.

— Нет. — Этан вытащил второй наконечник, снова из сплава серебра. — Помнишь, как я Лиру вылечил?

— Да. — Заметила на лице Оюна смятение, и я отлично понимала наранца.

Эту историю в провинции Бегущих Холмов знают даже дети!

Чуть больше трех лет назад в Киафе была весенняя ярмарка скота. Племенной бык, выставленный на продажу, вырвался из загона и, как ураган, сметал все на пути. Лира — тихая и неприметная жена оружейника — отбросила ребенка, а сама попала под копыта и рога разъяренного живого тарана. Быка пристрелили.

Наверное, все кости были переломаны в теле бедной Лиры, но она чудом осталась жива.

Единственное, что смог сделать врач, господин Шона, наложить на жуткие переломы повязки и дать бедняжке обезболивающее. Он предупредил мужа Лиры, что она умирает, посоветовал крепиться и готовиться к похоронам. Что тот и делал, пока слух о храброй женщине не дошел до дворца.

Этан увез Лиру из дома, а спустя два месяца женщина заново училась ходить.

Тогда же Фебу пришлось поспешно выписывать ему лицензию алхимика. Аптекарь Дарий, помогавший Этану лечить Лиру, распустил слухи о том, что сын генерал-губернатора колдун.

Очевидно, я все больше становлюсь настоящей леди, раз умудрилась забыть об этом случае!

— Во фляжке остатки микстуры, которой я лечил Лиру, — быстро накладывая швы, пояснил Этан. — Должно хватить и тебе, и Пастуху... Кости и мышцы срастутся быстрее. Жаль, у меня больше нет нужных ингредиентов, я бы еще сделал... — Он отложил иглу и тщательно ополоснул руки. — Мира, я поднимаю, ты перевязываешь.

— Хорошо!

— Случайно не из-за этого лекарства аптекарь похож на льва? — нахмурился Пастух.

— Из-за него, — усмехнулся Этан, осторожно приподнимая демона, чтобы я могла перебинтовать спину зверя.

— А у меня ничего не вырастет? — настороженно спросил Оюн.

Шутит?

Я недоверчиво покосилась на наранца, тот внимательно смотрел на Этана.

Надо же, серьезно!

— Ну, если сам лекарство не начнешь готовить, не отрастет. — Этан подмигнул мне.

Я понимающе улыбнулась: история с Лирой получила неожиданное, забавное продолжение.

Узнав про исцеление Лиры, жадный аптекарь понял: микстура — неиссякаемый источник денег. Он пытался выкрасть ее у Этана!

Тот поймал вора, но отпустил, и даже дал ему список ингредиентов с точной дозировкой, однако не указал в какой последовательности их смешивать, а Дарий не стал спрашивать. С присущей ему самоуверенностью слил компоненты и попробовал.

Спустя пару дней на его шее и ушах выросла густая шерсть. Разозленный аптекарь прибежал во дворец, где снова обвинил Этана в колдовстве.

Несмотря на крики Дария, Этан хотел ему помочь, но аптекарь умудрился перепутать дозировку ингредиентов, а несколько заменил 'похожими' и с перепугу забыл какими.

С тех пор аптекарь ходит с пышной львиной гривой.

— Эх! Где наша не пропадала! — махнул рукой Оюн. — Давай чини меня, алхимик!

* * *

Я драила стол пемзой, вполуха слушая распоряжения Этана.

— Что дальше? — Баяр сложил у входа мешки.

Этан вытащил четыре фонаря и бутыль с маслом.

— Повесь над столом.

Доски столешницы заметно посветлели.

Хватит.

Пока Баяр вешал фонари, я разглядывала спящего в клетке демона.

Прикрытый овечьей шкурой зверь лежал на животе, подложив переднюю лапу под голову, и тихо сопел, точно как человек!

Странно, чем дольше я на него смотрела, тем чаще ловила себя на мысли, что с кошками он имеет отдаленное сходство.

— Мы пришли, чистые и стриженные!

Полог приоткрылся, и в шатер вместе с облаком пара вошел завернутый в плащ Оюн, следом Пастух.

Забыв о правилах этикета, я во все глаза смотрела на Пастуха.

Удивительно, но он, оказывается, молод, едва ли старше тридцати!

Коротко подстриженные волосы падали на высокий лоб. Лохматая борода исчезла, появился широкий подбородок.

Лицо мужчины было приятным.

Я вздрогнула и отвела взгляд: повязку Пастух снял, и из-под приоткрытого века смотрел воспаленный белок.

— Добавь это в вино. — Этан положил моток веревки на чурбак и протянул Баяру фляжку.

Наранец послушно разлил содержимое по двум бутылкам вина из 'своих запасов на черный день'.

Пастух открыл рот, собираясь что-то спросить.

— Ты первый, — не дал сказать Этан. — Отпей половину бутылки и ложись. Оюн, ты выпьешь остальное. Пока я буду занят с Пастухом, ты уснешь.

— Давай! — Оюн взял одну бутылку, вторую протянул Пастуху.

Тот, отхлебнув пару глотков, улегся на стол.

— Потерплю! Тебе нужнее! — пояснил Пастух в ответ на вопросительный взгляд Оюна.

— Смотри... — Этан вымыл руки, взял какую-то кривульку. — Глаз практически не чувствует боли, но я буду исправлять веко.

— Знаю — не шевелиться, не моргать. — Пастух устроился поудобнее. — Значит, если я надумаю вернуть себе зрение, то надо плыть на острова Жонг?

— Да. Местные врачи могут заменить разрушенную... линзу в твоем глазу на новую... из особого алхимического стекла... — Этан наклонился над Пастухом. — Баяр, держи его голову. Руки вымой!

Наранец сполоснул руки, закатал рукава и подошел к столу.

На внутренней стороне руки Баяра красовалась пурпурно-белая татуировка — длиннохвостая, однокрылая птица, напоминающая воробья.

Я озадаченно смотрела на лучника.

Пурпурный снежник — символ любви и преданности. По легенде снежники, встречая пару, теряют одно крыло и летать могут только вместе.

Таких птичек накалывают влюбленные, а наранец не похож на человека, склонного к романтике.

— Держи крепче! — приказал Баяру Этан, осторожно приподнимая веко Пастуха.

Я поспешно отвернулась — вид кривульки в руке Этана, вызвал новый приступ паники. Заставила себя вспомнить о бабочке и спустя секунду смогла облегченно вздохнуть.

Отпустило!

Тут мой взгляд наткнулся на обреченно хмурящегося наранца: Оюн, допив одну бутылку, разглядывал вторую.