Клятва ворону (общий файл)

— Великие боги! Кто вам рассказал об этом?! Ренхильд? — Кветка прижала ладони к пылающим щекам и отвернулась. Ей хотелось убежать из дома советника, из Сванберга, куда угодно — лишь бы подальше отсюда. Она боролась с душившими её слезами гнева.

— Кветка, не вы должны стыдиться, а Гермар... — мягко начал Рольд, пытаясь успокоить её. — Нет, Ренхильд мне ничего не говорила. Я узнал это от стражника Вара, которого приставил охранять вас, — Рольд немного помедлил. — Знаю, это тяжкое оскорбление для вас, но и по нашим законам оно является не меньшим проступком. А для меня гораздо важнее сейчас уберечь вас от происков Гермара. Боги не были щедры, одаривая умом Гермара, но вот Хьёрдис способна на многое. Вы в опасности.

Рольд по-отечески коснулся плеча Кветки. Она смотрела на него и не могла поверить своим ушам. Рольд называл её родным именем и говорил о богах, вспоминать которых считалось грехом, как она уже успела узнать. Она тепло улыбнулась ему.

— Шпильман Ульрих поведал мне, что я могу доверять вам и Хельготу. Я полагаюсь теперь лишь на вашу помощь и волю богов.

Советник облегченно вздохнул и радостно улыбнулся ей.

— Завтра вы будете на охоте, и я прошу вас всегда быть подле меня или Хельгота. Надеюсь, боги помогут нам защитить вас, — в голосе советника сквозила отеческая забота и беспокойство. — Если вы пожелаете, то можете остаться сегодня в моем доме, а ночью своими глазами увидеть, как у нас празднуют свадьбу кёнига.

Рольд благодушно отвесил юной госпоже поклон.

— Благодарю за гостеприимство, — искренне обрадовалась Кветка. — Я бы хотела поехать на охоту утром с вами и Ренхильд, и я останусь в вашем доме, чтобы посмотреть на праздник.

— Мой дом, моё имя и меч служат вам, госпожа, — с жаром изрек Рольд, и, опустившись на одно колено, взял её руку и коснулся лбом в подтверждение своих слов.

* * *

Едва солнце стало медленно гаснуть на западе, как торговцы начали убирать товары и закрывать лавки. Прислуга из ближайших домов принялась мести камни, которыми была вымощена площадь. Со всех улиц к древнему колодцу стали стекаться толпы людей. Жители города были одеты празднично: юноши и мужчины в нарядных кафтанах и кожаных штанах, заправленных в мягкие высокие сапоги; женщины и девушки в цветастых платьях и расшитых передниках. На головах девушек были венки из белых весенних цветов, названия которых Кветка не помнила. Как только стало смеркаться, повсюду запылали яркие костры, выкатывались бочки с пивом, а кое-где уже слышались веселые звуки свирелей и гуслей.

Они стояли с Ренхильд у раскрытого окна, ожидая, когда стемнеет и начнется празднество.

— Вон там стоит благородный Анунд со своим семейством. Он богач и известный скряга, а его дочь столь глупа и некрасива, что, несмотря на все деньги её отца, жених так и не сыскался. А вон там в зеленом плаще с собольим подбоем казначей кёнига Норлиф. Он был вчера на свадебном пиру и во время танцев отдавил всем благородным девицам ноги.

Ренхильд болтала без умолку, рассказывая Кветке о знати и самых известных горожанах Сванберга. Обе девицы были в самом добром расположении духа. Кветка на время позабыла обо всех своих бедах, словно их никогда и не было, а она была всё той же юной девицей, беззаботно веселящейся с подругами. Они с Ренхильд условились надеть самые простые платья, чтобы вместе со всеми выйти на праздничные улицы и слиться с толпой горожан. Ивея принесла корзину цветов, и они все вместе сплели венки из белых фрёлей.

Когда они вышли за ворота дома, было совсем темно, но площадь и улицы были ярко освещены факелами и кострами. Вокруг гулял и веселился люд, празднуя свадьбу правителя. Кветка, в простом платье и венке, ничем не отличаясь от остальных девиц, пробиралась сквозь толпу и держась за руку Ренхильд.

На кострах жарились бараньи туши, источая дым и сочный запах, вокруг лилось пиво и хмельной мед, а ночной воздух был полон смеха, песен, звуков волынок и свирелей. От этого веселья и толчеи у Кветки кружилась голова, словно от хмеля. Ей было легко и весело, потому она задорно и звонко смеялась с Ренхильд над разухабистыми песнями шпильманов, полными метких словечек и шуток о кёниге Гермаре, и над балаганом, где двое шпильманов в шутовских нарядах изображали свадьбу Гермара и Кветки. Ренхильд потянула было прочь Кветку, но та отказалась.

— Я хочу посмотреть, ведь никто не узнает.

Вокруг дощатого помоста толпился разгоряченный люд, и на потеху толпе на нем плясал шпильман в разукрашенной личине и охапкой сена под рубашкой, которая изображала большой живот. На голове шпильмана была пакля, а подобие венца съехало на левое ухо. Шпильман плясал нарочито неуклюже и лениво, подражая кёнигу, что сопровождалось все новыми взрывами хохота в толпе. Громко и разудало играли свирели и волынки, а глашатай кричал:

— И решил кёниг жениться на достойнейшей девице!

На помост вышел другой шпильман, который должен был изображать невесту Гермара. На его голове торчала длинная золотистая кудель, щеки намазаны свеклой, а под женским платьем вздымалась пышная грудь. По толпе пронесся вздох одобрения, а шпильман-Эмбла принялся приплясывать, нарочито стыдливо пряча лицо за рукавом.

— Из далеких из земель прибыла к нему девица! Но на ком кёниг женился? На девице?

Шпильман-Гермар вытащил на помост сундук, в котором звенели монеты, и, крепко обняв его, закрыл глаза и громко захрапел.

По толпе пронесся оглушительный хохот. Пока на помосте плясали и играли, от одного зеваки к другому ходила девица в пестрых одеяниях и с распущенными волосами, собирая монеты, которые дождем сыпались в её подол.

— На приданое позарился наш кёниг.

— Ай да Ульрих!

— Кёниг и впрямь сейчас сидит да подсчитывает, не прогадал ли!

— Хоть бы сыновей наших вернул из Грёвлана! Продал, словно рабов, кайзеру!

— Чего только не сделает ради звонкой золотой монеты!

Кветка смеялась вместе со всеми над представлением шпильманов. Ренхильд удивленно смотрела на неё — ей было неловко от того, что кёнигин видит шутовство шпильманов.

— Кветка, — смущеная Ренхильд в очередной раз потянула девушку за рукав. — Уйдем отсюда, не слушай их.

— Почему? Они говорят правду, — беззаботно пожала плечами Кветка.

Под личиной Гермара она узнала Ульриха, и была рада тому, что целый и невредимый весельчак по-прежнему в Сванберге. Когда на помосте шпильманов сменили двое дюжих парней, которые закликали желающих попробовать молодецкую удаль в кулачном состязании, Ульрих, скинув личину и соломенный тюфяк, ловко спрыгнул с помоста на землю и шагнул сквозь толпу к кёнигин. Кветка не ждала, что он заметит её, потому от неожиданности чуть было не оступилась, но вовремя подоспевший шпильман удержал её от падения.

— Добрый вечер, госпожа, — поспешно поклонился Ульрих, задорно подмигнув Ренхильд, чем заставил её зардеться.

— Доброго здравия, благородный Ульрих, — приветливо кивнула Кветка.

— Смею надеяться, что также нахожу вас в здравии и добром расположении духа, — добродушно усмехнулся шпильман. — Кёниг отпускает свою юную пригожую супругу гулять по городским темным улицам одну? — он понизил голос, чтобы стоящие вокруг зеваки не слышали его слов.

— Разве в городе моего супруга я должна чего-то опасаться? К тому же я гуляю в сопровождении Ренхильд, — насмешливо бросила Кветка.

— Если моей сиятельной госпоже будет угодно, я могу сопроводить вас и Ренхильд до замка — сегодня в городе полно пришлого люда со всех окрестностей.

— Кёнигин вольна сама решать, что ей делать! — рассержено прошипела Ренхильд, не утерпев. — К тому же, мой дядя никогда не подвергнет госпожу опасности!

Кветка подавила смешок, наблюдая нарочитую заботу Ульриха и недовольство подруги. На миг она глянула на холм, где высился замок с горящими факелами на сторожевых башнях — нет, возвращаться туда ей хотелось меньше всего. Она примирительно выставила руки между шпильманом и подругой.

— В Сванберге есть мэтзель, где можно попробовать рамсид? — неуверенно спросила Кветка.

Ответом ей были ошеломленные лица Ульриха и девицы, которые, казалось, вмиг позабыли о намечавшейся перепалке.

* * *

В корчме "Два барашка", куда Ульрих привел обеих девиц, было также шумно и многолюдно, как и на улицах: все сидели на лавках за длинными столами, а разговоры и звон кубков сливались с веселыми звуками волынки. Несмотря на распахнутые ставни, через которые задувал прохладный ночной ветерок, было жарко от чадивших факелов, свечей и огромного очага в человеческий рост. Кветка с любопытством поглядывала на веселящихся жителей Сванберга из-за плеча Ульриха.

— Ульрих, да тут яблоку негде упасть... — растерянно начала Кветка.

— Конечно, ведь здесь варят лучшее пиво в городе! Да и во всем Гримнире. Хотя нет, лучшее во всех Северных пределах — я сам проверял, — понизив голос, самодовольно признался шпильман.

Ренхильд рассерженно смотрела на него, не в силах простить ему столь простое обращение с Кветкой, но вслух она не выражала своего неудовольствия, памятуя о том, что в жилах Ульриха течет кровь кайзеров. Сама Кветка, привыкшая к тому, что в её родной стороне не было такого подобострастного поклонения перед правителем, смотрела на шпильмана как на друга, не забывая о том, что он первый поведал ей об истинной сущности Гермара и его намерениях.

— Госпожа, — заметив негодование Ренхильд, нарочито величественно начал Ульрих. — Разве вы не вольны бывать в стольном городе Гримнира везде, где вам заблагорассудиться? Святая обязанность подданных встретить кёнигин самым достойнейшим образом.

В его глазах плясали веселые огоньки.

— Я лишь хочу остаться неузнанной. Не лучше ли найти не столь многолюдное место?

— Госпожа, ваши опасения напрасны. Заявись сюда сам Темный, и его бы не заприметили в этой толпе.

Ульрих, не дожидаясь согласия Кветки, направился вглубь корчмы, расчищая путь сквозь толпу.

— Кветка, ты и впрямь намереваешься отведать здесь рамсид? — спросила Ренхильд, с осуждением глядя вслед Ульриху.

— Намереваюсь и непременно это сделаю, — ответила Кветка и последовала за Ульрихом.

Ренхильд ничего не оставалось, как идти за подругой, настороженно оглядываясь по сторонам.

Завидев Ульриха в сопровождении двух благородных девиц, хозяин мэтзеля тут же проводил их к столу в самом тихом углу, рассыпаясь в любезностях. Едва они сняли плащи и удобнее устроились на деревянных лавках, расторопная служанка в чистом переднике принесла и поставила перед Кветкой огромный зажаренный бараний бок с горкой овощей. Ренхильд с Ульрихом нетерпеливо поглядывали на Кветку, словно ждали, что она вот-вот набросится на мясо.

— Это и есть рамсид? — обреченно глядя на них, спросила та.

— Он самый! — весело ответил шпильман.

— Хельгот всю дорогу от Негжи до Гримнира твердил, что съест шесть рамсидов за один присест, как только доберется до Сванберга.

— Да, — рассмеялся Ульрих. — Этот рамсид на один прикус благородному Хельготу, а для нас троих в самый раз. Ренхильд, поможем госпоже?

Не дожидаясь ответа Ренхильд, шпильман достал нож и принялся быстро и ловко разрезать мясо на куски. Оно и впрямь оказалось нежным и вкусным. Ренхильд, видя, как стараниями Кветки и Ульриха бытро исчезает рамсид, все же решила присоединиться к трапезе. Кветка признала, что это, пожалуй, самая вкусная баранина, что ей доводилось пробовать.

Не успели они покончить с трапезой, как в противоположном углу зазывно заиграли свирели, и протяжно заплакала волынка.

— Вирвель!

— Давай вирвель, хозяин!

Сидящие за дальними столами привстали, любопытно взирая в середину мэтзеля. Молодые мужчины и девицы спешили покинуть свои места за столами и выйти на середину.

Один из мужчин в расшитом серебряными бляхами кафтане и светлыми волосами, собранными шнурком на затылке подошел к столу Кветки и протянул руку Ренхильд, приглашая её за собой. Но, не ожидавшая этого, девица лишь высокомерно вздернула нос и отвернулась. Ульрих хмыкнул и протянул руку Кветке, низко поклонившись, и та, видя горделивую неприязнь подруги, встала и последовала вслед за шпильманом. Девушки встали в круг, спинами друг к другу, мужчины обступили их плотным кольцом. Кветка растерянно и вопрошающе глядела на шпильмана, стоявшего напротив.

— Что мне делать? — прошептала Кветка.

— Повторять за остальными — это не сложно, — успокоил её Ульрих.

В тот же миг грянули свирели и барабаны. Девицы, чуть приподняв подолы платьев, принялись притоптывать звонкими каблуками сапог о дощатый пол. Кветка, отбросив волосы за плечи, старалась не отставать от других и не сбиться. Чем быстрее стучали барабаны, тем быстрее стучали каблуками девицы. В Кветке проснулся прежний задор. Едва зазвучали гусли, как мужчины подскочили к девушкам. Ульрих, как и остальные, обвив рукой руку девицы, закружил её на месте. Остальные пары кружились рядом, держась друг за друга. Когда гусли сменил наигрыш дудок, Ульрих, не давая Кветке упасть, повел её вслед за другими по кругу. Краем глаза Кветка заметила, что пар осталось вполовину меньше: кто-то сбился, споткнулся или упал — таких под улюлюканье выпроваживали прочь. Заиграли волынки, и вновь Кветка кружится, едва успевая придерживать свободной рукой краешек подола, чтобы не запутаться в нем. Когда осталось лишь две пары, большая часть толпы поддерживала Ульриха одобрительными возгласами.

— Держись, Ульрих!

— Ставлю на Ульриха и его златовласку!

— Хозяин, пусть твои молодцы играют еще быстрее!

— Ульрих, не споткнись!

— Да что ты мелешь, Темный тебя побери! Когда Ульрих проигрывал вирвель?!

Кветка, раззадоренная пляской, решила, во что бы то ни стало, не упасть и не проиграть состязания. Громко рассмеявшись, она принялась плясать еще быстрее, порхая вокруг Ульриха. Радостный рев толпы подсказал Кветке, что рыжеволосый парень в зеленом кафтане и его спутница споткнулись и упали на радость тем, кто желал победу шпильману и девице. Девушка остановилась: она задыхалась от долгой пляски, но была довольна тем, что они оставили соперников ни с чем.

К Ульриху и Кветке под громкие возгласы одобрения вышел хозяин мэтзеля, торжественно неся две чарки.

— Сегодня победу в вирвеле празднует наш молодец Ульрих и ... — хозяин вопросительно посмотрел на девицу.

— Кветка, — сразу же ответила девица, немного смущаясь.

— Слава Ульриху и Кветке! — возглас хозяина потонул в шуме — в знак одобрения все присутствующие застучали кулаками по выскобленным столам.

Шпильман и кёнигин приняли кубки с яблочным вином, к которым хозяин по традиции присовокупил кожаные мешочки с серебряными монетами. Кветка нерешительно взяла кошель под ободряющие возгласы, а Ульрих, придирчиво взвесив в ладони свой мешочек, громко провозгласил:

— Всем лучшего пива от меня за мое здоровье и здоровье госпожи Кветки!

Серебро Ульриха тут же перекочевало обратно в руки хозяина мэтзеля, а стены содрогнулись от ликования посетителей. Кветка рассмеялась, веселясь от души. Её волосы намокли от духоты и быстрой пляски так, что пряди прилипли к нежным щекам и шее.