Успокаиваю:
— Если сила нужна — бери, от меня не убудет. Не меньше, чем в твоем щите, только вкус другой. А так я в медицине не разбираюсь, могу разве что обезболить.
Кивает и делает непроницаемую рожу. Поздно, дружище, поняла, почему ты так дергаешься. Глупости это. В одной связке идем — какие тут счеты? Ладно, работай, вот за стол сядем — поговорим.
За праздничный стол садятся все, даже прочухавшегося после операции орка туда переносят. Вот ведь геморрой — теперь еще за ним присматривать, сейчас парню полегчало и он хорохорится, а дышит, как загнанная собака, и это паршиво. Так, запишу в память: устроить местным курсы повышения лекарской квалификации "использование магии в хирургии и послеоперационном выхаживании" — найти специалистов, организовать доставку сюда, а прежде всего — втемяшить оркам, что им это нужно. С оплатой... да придумаю что-нибудь, не вопрос. Как только не для себя деньги ищу, так все у меня получается. И пусть не отговариваются своим берсеркерством! У меня далеко идущие планы, а для них нужен некоторый избыток взрослого трудо— и боеспособного населения. Да, и о покорении космоса я не забыла, а для этого еще промышленность соответствующая нужна, так не гномы же нам ее строить будут.
А вот и еда! О, говядина, ничего, что жесткая, я ее... ага, и еще этот кусок. Жаль, в местных морях не водится ламинарии, салат сахалинский сюда бы как раз подошел. Во мне ревет первобытный зверь, мелкий, но, сволочь, прожорливый! Да, еще горсть копчушки, пучок черемши и чем-нибудь запить. О, как же хорошо-то... Саныч смотрит на меня с умилением, ну, да, конечно, Хюльда — проглот, и куда ж в нее помещается.
— Утрамбовывается, — говорю. — Чем мельче хищник — тем больше он ест. Хотя мне, благодаря источнику, можно вовсе не есть и не пить, но вкусно же! И привычнее так.
Сашка качает головой:
— С таким источником силы, как у тебя, недолго почувствовать себя всемогущей. Только на каждый хитрый винт найдется гайка с левой резьбой...
Солнышко мое узкоглазое, а то ты не знаешь, кто из нас двоих — любитель просчитывать все наперед в нескольких вариантах.
— Саш, какая там всемогущесть, — поднимаю брови. — Сколько в мирах Сил, столько и таких, как я. Представил? Но моя сила — совсем молодая, росток. Большинство Сил — ровесники Мультиверсума, этакие баобабы, мастодонты, а моя только что обрела... меня. А, ты же не видел, как я сливалась с ней... чуть совсем себя не забыла. Только из-за тебя назад вспомнилась. Так что могущество, в любом случае, относительное. Как бы объяснить-то... Вот тебе нужна сила, чтобы творить волшебство... А у меня, чтобы сила была, ею надо творить. Иначе она уйдет. Я одна освоить такие объемы не могу, поэтому — бери, сколько сможешь. Если кому-то еще надо — передавай им. Выход источника у вас есть, он рассредоточенный по всей планете. Чтобы пить из него, просто вспомни вкус этой энергии. Единственная ее особенность — реагирует на явную ложь. Если лжи будет много, иссякнет. Не у меня, а у вас. Так вот...
Сашка зажмуривается, уходит в себя, я чувствую, как отцепляется от моего "внешнего фильтра" и подключается напрямую к источнику:
— Хорошая, годная сила... хотя никто не знает, что такое ложь и чем она отличается от самообмана. Но, думаю, такая энергия многим по вкусу придется... Маги с востока подтянутся — это точно. Бедолагам придется молиться... хотя какие молитвы в моих храмах? Смех один, а не молитвы, — фыркает, вспоминая что-то. — Ты можешь себе представить храм, в котором в роли проповедника — дух познания? Ага, совенок. И еще ежи есть — те вообще не духи, а цирк.
Ну, ежи, и что такого? Самый популярный зверь рунета после "котэ" — "йожег". И "Ёжик в тумане" — знаковый мульт, архетипический. Лисе Патрикевне до такой популярности топать и топать.
— Саш, — отвечаю. — Будешь смеяться, но у моего источника молиться не следует. Там надо либо учиться, либо исследовать что-то, либо творить, — на сосредоточенной физиономии орка начинает проступать понимание. — У меня, как у Арагорна. У него храм — игорный дом, у меня — школа... или вуз. Лаборатория алхимика и полигон мага. Или корабль первооткрывателя. И даже каморка, где великовозрастный селянин тайком от жены учится исцелять... хм... насморк. А сычи пусть лекции читают, они это могут, — ага, особенно если раскормить их до размеров коняшки, чтобы ученики побаивались, но об этом молчу. — Вот на вопросы уже преподаватель должен отвечать, а говорить по заученному твои духи могут. Да и сам знаешь, с кафедры читать полтора часа — это без микрофона или магии тяжко. Ложь... даже подсознательно ложь от ошибки легко отличить. В жизни, конечно, лжи много, простой, на бытовом уровне, но бытовой уровень до источника не дотягивается. Вот если начнут пропихивать явную лажу в теории, а учить будут исключительно софистике — это выход источника быстро заглушит.
Сашка в голос ржет:
— Кажется, тут будет самый безумный мир, который можно придумать. Хотя... посмотрим. В науке важнее не ложь, а смена теорий... в общем, миру обеспечена веселая жизнь.
Я отпахала здоровенный кусок арбуза и вгрызлась в сладкую мякоть. Тут же по рукам и подбородку полился сок в три ручья, но время для обдумывания я выгадала. Нужно, наконец-то, назвать вещи своими именами. Есть принципы, размыкающие окружность. Они не очевидны, и сравниться по силе с Великими вряд ли смогут. Их власть — не в их силе, а в верно выбранной точке воздействия.
— Критерий Поппера, — говорю. А потом, видя, что не понимает, к чему это. — Ну, который о том, что теория ценна лишь тогда, когда она не только прогнозирует, что будет, исходя из начальных условий, но и утверждает, чего быть не может, и чем больше она суживает область значений при заданных параметрах — тем она лучше. А такие теории рано или поздно опровергаются. О добросовестности экспериментатора слыхал? А о чистоте эксперимента? Вот этих трех критериев на первый случай хватает за глаза. Ни один экспериментатор не может быть абсолютно добросовестным, и ни один эксперимент — абсолютно чистым. И тут люфты определяет критерий Поппера. Кто сможет экспериментально опровергнуть прежнюю теорию — флаг в руки и шило в зад. Обеспечивать смену.
— Вот и я о том, — смотрит на меня, измазанную по уши, и почему-то серьезен, так трезво, кристально серьезен. — Веселый мир получается. Кстати, на тему Поппера. Знаешь, чем этот мир отличается от Земли? Тут вообще никто ни во что не верит. "Пока не ответил — не бог". Понятия "чуда" тут нет вообще. Есть "деяние", нечто такое, что за гранью обычных возможностей, но все же — не чудо. Правда, и сказки тут любят, особенно складные.
Соглашаюсь:
— Мои принципы. А сказки... многие из них правдивее записанных хроник.
Знал бы ты, почему. Потому что часто они и выстраивают реальность. И критерий Поппера я выбрала не только по земной привычке, но и по его конструктивности. С одной стороны — уважение к "даме Реальности", к существующему порядку вещей, это — дуга спирали, которая может сойтись в круг, если бы не второе — "для пересмотра любой теории достаточно одного опровергающего эксперимента". Любое минимальное отклонение законов природы рано или поздно будет зафиксировано экспериментально, после чего начнется бурление умов, которое, в присутствии моей силы, слегка изменит реальность, разомкнет окружность в спираль. Мир изменится, слегка или очень заметно, развитие продолжится. И это помимо решаемой постоянно главной задачи критерия — отсеивания лажи, которая боится быть опровергнутой. Хотя, я теперь думаю, Поппер был хитрым "троллем", и знал о размыкающем эффекте своего критерия.
Но Сашку я не стала грузить, задумается — догадается сам.
Народ объелся, но не до изумления, а обпиться тем жидким пивом, что подавали к еде, в принципе невозможно, так что безобразий за праздничным столом не было, если не обращать внимания на хруст разгрызаемых костей и громкую отрыжку. Но это же мелочи. А вот пьяным никто не напился. Даже парню с пробитым легким поплохело не сильно, друзья унесли его в лазарет, и я чувствовала, что он спит, дыша короткими быстрыми рывками. Эх, сюда бы Темину...
Из-за стола я вылезала медленно, боком, пришлось признать: пьянею не от выпивки, а от закуски. Спросила Сашку, где вымыться и постираться. А то на меня скоро слетится туча ос — рубашка пропиталась мясным и сладким. Вышли из сарая во двор, я привалилась к стене и вздохнула. Вечерний бриз принес совершенно невозможное сочетание запахов, окунув меня в странное дежавю, когда знаешь, что его событие-близнец не случилось еще, но скоро случится. Сашка подошел к местным девушкам, что-то сказал и они засмеялись, то поглядывая на меня, то прикрывая лица ладонями. Потом обе одновременно заговорили и жестами поманили меня за собой.
Сашка перевел:
— Сказали, что не дадут тебе стирать, не пристало таким, как ты. Предложили сами все сделать, а тебя пока переодеть. Иди вон с той теткой.
Да я с радостью. Завели меня в сарай из жердей, оплетенных длинной травой, поставили рядом трехведерную бадью, дали жидкого мыла в плошке, не такого густого, как у нас на Ирайе, скорее, похожего на разведенный щелок. Все равно хорошо! Никуда торопиться не надо. А то они удивляются, чего ж я такая худая и мелкая... Чувствую ведь мысли. А я теперь другой долго не буду. Источник меня в первый раз признал, когда я была не в самой лучшей форме, теперь и будет ее воспроизводить раз за разом, пока не научусь им как следует управлять. Мысленно отправляю жалельщице короткий телепатический посыл: "Ничего, это я просто много работала и мало ела. Вот отдохну немного, и как вы округлюсь". Она подскочила и чуть полотенце не выронила. Н-да... тут не привыкли к такому. Ничего, у них еще все впереди, а если и не у них — то у их детей или внуков. Надеюсь.
Кстати, о фляге-авансе Оракула. Ага, вот она, радемая, снова при мне, стоило о ней только подумать. Оракул мне не соврал: "Не потеряешь, даже если захочешь". Сто выходов в ментал, если выполню его задание. Пять штук уже прообещала, остальное ждет своих "продвинутых пользователей". Например, Сашка — потянет, а вот Никана — уже нет. Мне теперь главное — выполнить квест и не сдохнуть, а уж когда крышка откроется, в желающих недостатка не будет. Но Санычу надо предложить в первую очередь.
С мытьем я провозилась долго, и когда, одетая в мальчишескую рубаху и порты из домотканой холстины, вышла во двор, уже начало смеркаться. Думала, Сашка не дождался, ушел, а он вдруг вынырнул из-за угла, как из телепорта. Я аж дернулась и поставила защиту. Тьфу, напугал.
— Что, не вовремя? — о, какой независимый вид! Это значит — сейчас идем решать все подспудно накопившиеся вопросы и вообще говорить начистоту.
Развеиваю защиту, беру его за руку, говорю:
— Веди туда, где нам никто не помешает. Поговорим без твоих шуточек и моих заморочек.
Замялся, потом кивнул:
— Идем.
Пришли к морю, на крошечный песчаный пляж с двумя округлыми скалами у берега. Прибой тихий, едва шелестит, вода уходит в песок. Присели там, где еще сухо. На этой планете приливы низкие и только "солнечные", луны здесь нет.
— Ты, — говорю. — Потерял щит и теперь вынужден пользоваться другим источником.
— Ну, не потерял, — отвечает. — Использовал.
— А я, — продолжаю. — Умудрилась открыть источник и стать его... скажем, так — симбионтом. То и другое сделано не потому, что мы стремились к этому, а как побочные результаты. Ты знаешь, я божественности не хотела, потому что роль "председателя МММ" мне претит. Судьба уважила мой каприз, и теперь я, скорее, нахожусь в роли промышленника, заинтересованного в сбыте продукции. Но, в отличие от предпринимателя, я нуждаюсь не в том, чтобы мне за нее платили, оно мне сто лет не сдалось, а в том, чтобы ее использовали по назначению. Ты, и другие, кто уже успел к ней приложиться, именно так и поступали. Мы в расчете. Если же ты считаешь, что стал от меня зависеть — успокойся: я точно так же завишу от тебя и всех остальных. Причем, вы без меня не умрете, а я, если погибнут все разумные на Ирайе и тут — развоплощусь сразу и полностью. Я не вру! Ты говоришь — "мир выбирает стабилизатора", а тут, такое впечатление, несколько миров столковались, скинулись и вскладчину купи... нет, скорее, наняли меня. И это — навсегда, мне обратного хода нет и не будет.
Пробрало, не знаю, как его, а меня-то — до дрожи. Сама себя накрутила, сама прониклась моментом, а как же слушатель? Он меня понял? Серьезен, губы поджал, кивает. Стащил с себя стеганку, накинул на плечи, закутал, обнял. Сидим рядом, молчим, не шелохнемся, боясь упустить это мгновение. Но ведь оно все равно кончится.
— Саш, — говорю. — Ты знаешь, что я к тебе неровно дышу.
Молчит, кивает опять.
— Но общей судьбы у нас с тобой нет, я просматривала вероятности, ни одной не выходит.
— Да?
— Да. Но эта ночь у нас есть, а потом... ведь ничего от нее не изменится, просто будем поддерживать друг друга, когда это необходимо. Как раньше.
— Ты купалась когда-нибудь ночью? — спросил он.
— В речке, — ответила я. — Клязьма илистая и теплая, Яуза грязная и усталая, Истра холодная и коварная, Руза неглубокая, но крайне загадочная...
— Реки как женщины?
— На Земле — не знаю, а на Ирайе есть и реки-мужчины, один дух Кеесе чего стоит. Дерек говорит — та еще хитрая задница, вроде купцов, которые по нему возят товары.
— Ладно, ты как хочешь, а я в воду.
А что — я тоже хочу. Сперва, конечно, хорошо нахлебалась, потому что непривычно, на реках волн почти нет, а тут постоянная зыбь, и в темноте к ней приспособиться как-то труднее, но я немножко усилила выход источника через кожу и стала сама себе фонарем. Сейчас-то понимаю, что нужно было ночное зрение делать. Привлеченная светом, в меня тут же начала тыкаться рыбья мелочь, а потом Сашка выскочил рядом, как водяной, подхватил под мышки и потащил к берегу. На песок выволок и только там отдышался, подтянув ноги подальше от темной воды.
— Береженого, — говорит. — Берегут боги. Не делай так больше.
— Поняла.
В следующий момент я очутилась у него на коленях и мы целовались — до умопомрачения и полуобморочной дури. Источник выпустил тысячи тонких струй и свил вокруг нас мягкий кокон. А дальше я не стану рассказывать, думайте об этом в меру своих способностей. Я же думаю, что после Сашки мне вряд ли кто-то другой будет нужен.
Проснулись не оттого, что замерзли, в коконе было тепло, а оттого, что наступил день и солнце било в глаза. Пора в деревню, взять у милых девушек высохшую одежду, привести себя в порядок — и вперед! "Ремонтные работы высокой сложности и объема. Восстановление хумгатов, укрепление осей. Опытная бригада инженеров-попаданцЫв". Куда бы я ни попала — везде работать приходится. Это судьбаааа...
А напоследок озадачила Сашку вопросом:
— Тебе сколько выходов в ментальную сеть оставить? Ну, лично тебе, понятно, один. Летуну оно интересно? Кому еще? И сколько сычей с собой будешь брать, учитывая их информационную емкость? Прикинь. Оно скоро будет. Как решишь взять — приходи, знак перехода сейчас придумаю.