Хлора выросла во времена войны, своими глазами видя, как ожесточаются пони вокруг. Лишь по рассказам родителей, бабушек и дедушек она знала, как на самом деле должны вести себя хорошие жеребцы и кобылы… А потом ей посчастливилось попасть в Министерство Мира, где несколько раз удалось встретиться и поговорить с самой доброй и заботливой пегаской…
Во время их последнего разговора Флаттершай выглядела особенно усталой, но в её взгляде чувствовался твёрдый стержень, который не смогли сломить все выпавшие на её долю испытания. Тогда крылатая пони сказала слова, эхом отдающиеся в ушах младшей кобылки до сих пор: «В тяжёлые времена нам приходится принимать непопулярные решения, за которые нас будут презирать… или даже ненавидеть».
Сама не заметив этого, Хлора дошла до медицинского крыла, а затем проследовала в смотровую. Там её ожидали четыре подруги: две единорожки, земнопони и пегаска.
— Мы всё приготовили, — кивнула на ящик с бутылками, в которых находилось мутное содержимое, крылатая кобылка.
— Флай, ты можешь отказаться, — попробовала отговорить подругу жёлтая пони, взглядом ища поддержки у остальных, которые в ответ беспомощно опустили головы.
— И сидеть здесь, пока эти уроды над вами измываются? — летунья мотнула головой и фыркнула (совсем как минотавр, которого Хлора видела будучи жеребёнком). — Уволь от такого счастья.
— Они сломают тебе крылья, — констатировала доктор, уже смирившись с тем, что переупрямить подругу не сможет.
— Всё равно в стойле мне ими пользоваться негде, — беспечно заявила собеседница, старательно пряча свой страх в глубине зрачков. — И вообще… давайте уже готовиться. Времени осталось мало.
Дальше спорить никто не стал, а вместо этого пять кобылок стали стягивать с себя комбинезоны, после чего стали втирать в шёрстку заранее приготовленные зелья и порошки…
…
— Фи-и-иу! — радостно засвистел бурый единорог, увидев как в гидропонную вошли Хлора и её подруги, одна из которых несла на спине ящик с выпивкой. — Босс, а я думал, что они будут артачиться.
— Усекли, что мы не шутим, — хмыкнул красный единорог, выходя вперёд, после чего его взгляд остановился на жёлтой земнопони. — Док, не ожидал вас здесь увидеть. Неужели решили лично провести для нас расслабляющие процедуры?
— Я бы с удовольствием вскрыла тебе брюхо скальпелем и посмотрела на то, как ты будешь ползать по полу и собирать свои потроха, — с ласковой улыбкой проговорила Хлора, шагая навстречу рогатому жеребцу, от чего его дружки напряглись. — Но к сожалению… это может слишком дорого стоить нам. А потому, Шейд, мы согласны на твои условия. Но если хоть один твой ублюдок перейдёт черту и начнёт калечить пони или убивать…
— Пока вы ведёте себя как хорошие пони, никто ничего такого делать не будет, — ухмыляясь, пообещал красный жеребец, после чего повернулся к подчинённым и крикнул: — Я же прав, парни?
В ответ ему прозвучали согласные выкрики, смешки и улюлюканье…
…
Ночь началась с того, что кобыл заставили выпить по несколько глотков из каждой бутылки, в результате чего к концу дегустации они изрядно захмелели. Лишь спустя полчаса Шейд разрешил своим подчинённым начать пить, пусть к тому моменту они уже изрядно разогрелись и без алкоголя, просто передавая друг другу беззащитных и не сопротивляющихся красоток… Впрочем, главарь решил исполнить обещание, хотя бы на первый раз, и лично выбил пару зубов идиоту, решившему «ощипать курочку».
А дальше Хлора уже практически не воспринимала того, что происходило вокруг: лишь алкоголь в крови и ощущения тела захватывали разум, заставляя терять связь с реальностью. Сперва её заставили лечь грудью на пол, высоко задрав круп, а сам Шейд пристроился сзади для того, чтобы показать «Как себя должен вести настоящий жеребец!», а когда он закончил, кобылу перевернули на спину, и один из подпевал, раздвинув её задние ноги, навалился сверху… Стоя на всех четырёх ногах, отплёвываясь от мерзкого ощущения во рту, в то время как на спину навалился очередной отморозок, краем сознания она уловила, как сменяются те, кто уже развлёкся, и те, кто дежурили в реакторной. Однако же мимолётная вспышка радости была прервана криком боли со стороны Флай…
…
Спустя восемь часов, когда на нижнем уровне стойла не осталось никого, кто находился бы на ногах, с верхних уровней спустились молчаливые жеребцы в противогазах. Ударами дубинок они разбивали головы бандитов, молча прерывая их сон самым радикальным способом, а когда среди живых не осталось ни одного члена банды, забрали грязных и изувеченных кобылок, поспешив в больничное крыло.
Так было подавлено первое восстание стойла, доброта смотрительницы коего обернулась для пони чередой тяжёлых испытаний…
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Конкуренция машины
Примечание к части
Внимание. В главе присутствуют сцены пыток.
Солнечный лучик, вырвавшийся из-за горизонта, проник через прозрачное как чистый горный хрусталь окно в комнату, находящуюся на восточной стороне двухэтажного дома, похожего на круглую башню с крышей, напоминающей своим видом белую зефирину со спиральными бороздами, закручивающимися по часовой стрелке. Будто тонкая шпага, кончик которой упёрся в дальнюю стену, он медленно проскользил к зеркалу и, отразившись от серебристой поверхности метрового диска, ударил точно по глазам, скрытым под веками с бархатистой белой шёрсткой.
— Ммм… — недовольно промычала хозяйка комнаты, всё ещё находящаяся в объятиях приятного сна, после чего попыталась скрыться под одеялом… чему не позволил свершиться пронзительный звон будильника, стоящего на прикроватном столике. — Хнык-хнык-хнык… Это не честно!..
Однако же крик души белой пегаски с чёрной гривой, голубые глаза коей сверкнули обидой на вселенскую несправедливость, к её собственному разочарованию остался без ответа. В результате, ей пришлось взбрыкнуть задними ногами, чтобы сбросить с себя тонкое одеяло, после чего тянуться правой передней ногой к кнопке на верхней крышке пыточного устройства, придуманного древним пони-садистом, который, несомненно, получал извращённое удовольствие от осознания того, что из-за его изобретения тысячи жеребцов и кобыл по всей эквестрии лишаются законных часов отдыха.
«Наверняка, если хорошенько поискать, то в кантерлотском Дворцовом Парке можно найти его статую в натуральную величину. Подобный чудовищный злодей, своей жестокостью превзошедший короля Сомбру, должен стоять где-то неподалёку от Дискорда», — широко зевнув, причмокнув губами, Уайт медленно и неохотно сползла с двухспальной кровати, а затем шаркая копытцами и низко опустив голову… побрела в ванную комнату.
В отличие от большей части обстановки дома, состоящего из облачного материала, ванна у пегаски была пластиковой, а раковина — фарфоровой (всё же эти материалы лучше удерживали воду, нежели даже укреплённые магией твёрдые, либо эластичные воздушные пузырьки). Умывшись, почистив зубы, причесавшись и уложив пёрышки, на что ушло около получаса, летунья вернулась в просторную спальню, занимающую почти треть второго этажа дома, в коей кроме большой кровати находились туалетный столик, шкаф с одеждой, книжные полки, прикроватные столики… ну и портрет семейной пары, с поверхности которого улыбались белая кобыла и тёмно-зелёный жеребец.
— Доброе утро, Клевер, — нежно улыбнувшись, мягким голосом произнесла крылатая пони, во взгляде голубых глаз коей поселилась глухая тоска. — У нас всё хорошо: Файршторму уже четыре, а Баттерфляй скоро будет два… Нам тебя очень не хватает, но… мы будем сильными. Я позабочусь обо всём и смогу защитить наших жеребят. Обещаю.
Ответом ей, как и всегда в такие моменты, была равнодушная тишина. Впрочем, если бы было иначе, то Уайт собственнокопытно сдала бы себя в психушку.
«Вот бы мои коллеги посмеялись», — фыркнула про себя крылатая пони, подходя к туалетному столику, на котором стояли флакончики с духами, ряд губных помад, тени для век и иная косметика.
Ещё десять минут белой пегаске потребовалось, чтобы нанести лёгкий макияж, после чего она бодрым шагом вышла в коридор, откуда можно было попасть в ещё две спальни, либо же спуститься по лестнице на первый этаж. Снизу уже доносились звонкие голоса, так что туда она и направила свои копытца, с удовольствием вдыхая ароматы свежей каши (довольно дорогого продукта, цена на который взлетела в десять раз за один год, что было далеко не пределом).
Грациозно пробежавшись по ступенькам, Уайт миновала коридор и оказалась на кухне, где на облачных креслах (состоящих из эластичных пузырьков разных цветов) сидели красный жеребчик с синей гривой и его младшая сестра, расцветка которой была похожей, но более светлой. В это же время посуду на столе расставлял салатовый пегас с жёлтыми гривой и хвостом, являющийся сыном подруги-соседки, согласившимся подработать нянькой… пока на это место не найдётся кандидатура получше.
«Всё самое постоянное — это то, что когда-то было временным», — мысленно хмыкнула хозяйка дома, уже как два месяца забросившая идею с поисками воспитательницы для своих жеребят.
— Доброе утро, мисс Уайт, — поприветствовал взрослую кобылу старший жеребчик, лучезарно ей улыбнувшись. — Прошу к столу.
— Спасибо, Блиц, — тепло отозвалась мать-одиночка, направляясь к своему месту (периферическим зрением она заметила, как недавний подросток украдкой покосился на её круп… но сделала вид, будто ничего не видела). — Доброе утро, Файршторм, Баттерфляй. Как спалось, мои хорошие?
— Холосо, мам, — радостно ответила дочь, большой для неё ложкой ковыряясь в тарелке с кашей.
— Нормально, — буркнул сын, размазывая свою порцию по краям посуды. — Мам, можно мне не есть… это?
«Ох… Опять?», — мысленно закатив глаза, Уайт благодарно кивнула домработнику, когда он поставил перед ней тарелку, и положив передние копытца на стол внимательно посмотрела на пегасика.
— И почему ты не хочешь есть полезную и вкусную кашу, благодаря которой вырастешь большим и сильным? — в голосе кобылы никто, даже дознаватели Министерства Морали, не услышали бы и тени иронии, а лишь искреннее любопытство.
— Не такая она и вкусная, — проворчал Файршторм.
Блиц, отошедший к кухонному столу, на котором готовил чай, постарался скрыть выражение своей морды, на которой отразилось неодобрение. В конце концов, в этом доме он работал в том числе и из-за того, что хозяйка сквозь перья смотрела на то, что часть продуктов он уносит домой (в общем-то, это было частью уговора о найме).
— Но ведь тебе раньше нравилась эта каша, — заметила Уайт, обратив внимание на то, как Баттерфляй с удовольствием облизывает ложку.
— А теперь не нравится, — хмуро заявил жеребчик, бросая свой столовый прибор в тарелку. — Я хочу как и все жеребята из группы есть овощи с облачных грядок.
«Так вот в чём дело: он просто не хочет выделяться. Глупенький: каждый из его приятелей с удовольствием бы поменялся завтраком… Но разве же ему это объяснишь? Ведь взрослые ничего не понимают, а делают всё назло умным и самостоятельным жеребятам», — с тоской поглядев на свою тарелку, белая пегаска отодвинула её в сторону (аппетит как-то разом пропал, да и разговаривать с сыном требовалось так, чтобы он понял всю серьёзность принимаемых собой решений).
— Хорошо, — произнесла взрослая кобыла, чем вызвала недоумение на мордочке Файршторма. — С завтрашнего дня ты будешь завтракать также как и другие жеребята из твоей группы. Но сегодня ты должен съесть кашу.
— Но… — попытался возразить пегасик, вскинувшийся было на своём кресле.
— Или так, или никак, — строгим тоном припечатала Уайт, в глазах которой сверкнули льдинки, а в голосе лязгнул металл… что она поспешила смягчить следующими словами, произнесёнными с теплотой и заботой: — Файршторм, Блиц уже приготовил завтрак, а других продуктов у нас дома нет. Уверена, что его родня только порадуется дополнительной порции, от которой отказываешься ты, но вот я категорически не согласна с тем, чтобы отправлять тебя в подготовительную группу голодным. Ты ведь не думаешь, что только ради тебя в столовую привезут лишнюю порцию овощей? А ведь мне сегодня придётся договариваться о том, что ты будешь завтракать со своими друзьями. Или же мне сказать воспитателям, что будущий защитник Анклава Эквестрии остался дома, так как захотел покапризничать?..
— Ла-адно, — деланно неохотно протянул жеребчик, возвращаясь к порядком остывшей каше. — Но ты обещала.
— И я своё обещание сдержу, — кивнула Уайт, после чего посмотрела на дочку и спросила: — Может быть хотя бы ты не будешь расстраивать маму?
— Неа, — гордо заявила Баттерфляй. — Не буду.
Остаток завтрака прошёл без эксцессов: взрослая летунья быстро проглотила свою порцию, чмокнула в лоб пегасочку, обняла сердито сопящего жеребчика, поблагодарила молодого пегаса, мимолётно «клюнув» его в щёку (от чего тот заметно покраснел), а затем выбежала на улицу. Набегу она накинула жилет с перемётными сумками, который имел разрезы для крыльев, оттолкнулась от плотного облака всеми четырьмя ногами и взмыла в воздух, тут же ощутив как ветер стал трепать гриву и хвост.
Солнце, поднявшееся над облачной завесой, похожей на скрытую под снежными сугробами степь, окрашивало мир в белое и голубое. Когда-то, ещё будучи жеребёнком, Уайт верила в то, что светилами управляют принцессы: величественные и прекрасные, мудрые и милосердные…
«Ненавижу. Как же я вас ненавижу!», — в порыве чувств хлопнув крыльями, кобыла взлетела выше, из-за чего едва не столкнулась с летуном из почтовой службы, глухо выругавшемся в адрес великовозрастной неумехи.
Уайт ненавидела Селестию за её слабость и трусость; она ненавидела Луну за глупые решения, которые привели страну к краху; её ненависть распространялась и на министерских кобыл, занимающихся совершенно не своими делами (разве что Твайлайт Спаркл была исключением, так как углубилась в науку и практически не влияла ни на что иное). Но отдельное место в сердце крылатой кобылы занимала Рэйнбоу Дэш, из-за безрассудства коей погиб Клевер…
«Это уже не важно», — зажмурившись и мотнув головой, пони заставила себя успокоиться, а затем стала планировать прочь от вершины башни ПОП, которая выступала из-под облаков посреди овощной плантации.
Ей нужно было оставаться сильной, если не ради себя, то хотя бы для жеребят, которым больше не на кого опереться. А это означало, что сегодня после работы она полетит договариваться о том, чтобы Файршторма внесли в списки кормления теми ужасными безвкусными продуктами, которых едва-едва хватает для всех обитателей облаков.
