Там. Она откинулась на спинку стула. Дело было сделано; теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что она угадала правильно. Учитывая ее послужной список на сегодняшний день, она была далеко не уверена, что это так.
* * *
Ее покровитель разделял ее сомнения. Ему не нравился ее настрой, но лучшего он предложить не мог, и он понимал ее рассуждения, особенно — он улыбнулся, несмотря на собственное внутреннее напряжение, — когда дело касалось каменных големов. "Действительно жаль, что она не решила сделать именно это", — подумал он. Но каким бы разумным ни казалось развертывание ее оставшихся сил, он был далек от уверенности, что этого достаточно. Насколько он знал, у Венсита был пятый или даже шестой путь в пещеру, скрытый точно так же, как и заклинание разрушения стены, и ожидающий только его команды.
Самым неприятным из всего было осознание того, что он абсолютно ничего не мог сделать. Он мог защищать Вулфру не больше — при условии, что хотел бы, — чем напрямую атаковать Венсита. Это означало, что только заклинание, скрытое в самой пещере, могло помешать волшебнику с дикими глазами вернуть меч, и, учитывая ужасающее доказательство того, как сильно его одурачил Венсит до сих пор, волшебник с кошачьими глазами больше не рассматривал даже это как нечто большее, чем надежду.
И все же его страх был даже сильнее, чем разочарование. С каждой секундой становилось все более очевидным, что Венсит уверенно двигался там, где должен был только нащупывать путь, потому что неприятная правда заключалась в том, что он вообще понятия не имел, что Венсит делает на самом деле. Единственное, что он точно знал, так это то, что что бы это ни было, это должно было быть более глубоким и гораздо более тщательно спланированным, чем простое восстановление бесполезного меча! Эта мысль могла напугать кого угодно, учитывая меч, о котором идет речь, и если Совет — и сам волшебник с кошачьими глазами — могли быть настолько невежественны в отношении намерений Венсита в этом, не могли ли они быть столь же невежественны в других вопросах?
Он прорычал проклятие и наклонился ближе к своему кристаллу. Пылающий камень осветил его лицо огнем, когда он снова искал своего врага, но мимолетные сцены в сфере отказывались давать необходимую ему информацию.
* * *
Кенходэн прислонился к стене, тяжело дыша, чувствуя каждую из болей, которые остались после исцеления Базела. Игольное ушко осталось далеко позади, когда он вытер пот и посмотрел на Венсита.
— Надеюсь, — пыхтел он, — что это не намного дальше.
— Немного, — ответил Венсит, и Кенходэн посмотрел на него почти с обидой. Старый волшебник тяжело дышал, но почти не проявлял других внешних признаков напряжения, и Кенходэн задался вопросом, насколько его кажущаяся выносливость обеспечивалась диким волшебством? Он надеялся, что, когда состарится, сам будет в такой же хорошей форме. Томанак! Как бы он хотел сейчас быть в такой хорошей форме!
— Хорошо. — В горле у него пересохло. — Думаешь, мы оторвались от того, что бы это ни было?
— Или это, или же оно осталось, чтобы съесть громо. — Венсит пожал плечами.
— Хорошо, — повторил Кенходэн и соскользнул вниз по стене.
Он сидел там, воспользовавшись моментом, чтобы перевести дыхание. Его зрение было таким же ясным в кромешной тьме, как если бы солнце светило здесь, в глубине лабиринта, и он был благодарен. К сожалению, тот факт, что он мог ясно видеть, не делал то, что он видел, лучше, и его челюсть сжалась, когда он взглянул на Чернион.
Она выглядела ужасно. Ее искаженное болью лицо было похоже на мокрый, свернувшийся пепел, и она явно была на грани обморока. Но она стояла у стены, опираясь всем телом на древко его лука, покачиваясь, но упрямо держась на ногах, в то время как ее закрытые глаза прорезали синяки овалами под бровями. Кенходэн не понимал, как ей это удавалось.
Венсит был в гораздо лучшей форме, несмотря на свой возраст, но все же он тоже опустился на каменный пол и сел с усталой благодарностью. На самом деле, только Базел казался относительно свежим. На его лице выступили капельки пота, а огромная грудь ритмично вздымалась, но от него исходило ощущение физической формы и силы.
— На данный момент я выдохся, — со вздохом признался Кенходэн. — Мне нужно отдохнуть — и Элрите тоже.
— Я могу предупредить за несколько минут до нападения, — сказал Венсит. — Но мы не можем долго оставаться на одном месте, чтобы нас не заметили.
— Я знаю, знаю, — согласился Кенходэн и помассировал свои ноющие ноги, в то время как его сердце замедлилось, и он попытался подсчитать, как далеко они продвинулись. Он махнул рукой, и Базел присел на корточки рядом с ним, положив меч поперек бедер. Сверкающая голубая корона, которая коснулась градани, когда они вошли в лабиринт, потускнела, почти исчезла, но Кенходэн знал, что она снова вспыхнет, как только Базел потребует этого.
— А ты что думаешь? — он спросил.
— Думаю, что до сих пор у нас все было хорошо. Вам с Элритой пришлось принять на себя основную тяжесть, но я не буду обижаться на это. У меня скоро будет свой шанс. Мы будем сыты этим по горло, все мы, если я не ошибаюсь.
— Значит, ты тоже это чувствуешь?
— Парень, я же защитник Томанака почти девяносто лет. — Базел мрачно улыбнулся. — Сам он не из тех, кто водит своих защитников за руку, но и оставлять нас в неведении ему тоже не очень нравится. Я не больше твоего представляю, с чем именно мы, вероятно, столкнемся, но я нисколько не сомневаюсь, что это будет более чем достаточно неприятно, чтобы продолжать.
— Я так и думал. Венсит, сколько еще осталось?
— Примерно пятьсот ярдов. — Глаза Венсита светились в темноте. — Это все изгибы, повороты и шпильки до последних восьмидесяти ярдов или около того. Затем проход расширяется, прежде чем снова сузиться и войти в сердце лабиринта.
— Понял. — Кенходэн помассировал вспотевший лоб. — Тогда она ударит нас там — если только она, скорее всего, не будет ждать, пока мы не окажемся на ней сверху?
— Нет. — Венсит неприятно улыбнулся. — Не думаю, что она это сделает.
— Я так и думал, — пробормотал Кенходэн. — Хорошо, Базел. Отныне Венситу придется беспокоиться о тыле, потому что я думаю, что мы оба должны быть впереди. Никто из нас не может угадать, что это будет, но думаю, мы можем рассчитывать на то, что это будет самая отвратительная вещь, которую Вулфра все еще может бросить на нас. Это означает, что нам обоим лучше быть готовыми встретить это.
— Да. — Базел проверил свой меч большим пальцем, и его улыбка была такой же неприятной, как и у Венсита. — В этот день мы будем вдоводелами, парень!
— При условии, что у того, что это такое, есть жена, — сухо сказал Кенходэн.
— Конечно. — Базел дерзко навострил уши. — В конце концов, это был всего лишь оборот речи.
* * *
Вулфре хотелось расхаживать взад-вперед. Или проклинать. Или пнуть стену. Что угодно, только не склоняться над кристаллом, пока у нее не загорелись глаза. Но она не осмеливалась отвести взгляд.
Они уже должны были прибыть, особенно любым из более коротких путей, и она испытывала сильное искушение отозвать своих северных и южных стражей. Но это было бы так похоже на Венсита — дать ей время передумать, время передислоцировать свои силы, чтобы он мог войти через ворота, которые она оставила без охраны.
* * *
— Осторожнее, парень!
Лезвие Базела плашмя прижалось к груди Кенходэна, и слабый голубой нимб вокруг градани вспыхнул ярче.
— Что? — ответный вопрос Кенходэна был таким же мягким.
— Впереди, за той аркой, что-то нехорошее, но будь я проклят, если хочу узнать, что именно.
— Я ничего не вижу, — сказал Кенходэн после тщательного осмотра.
— И я не больше, но у меня нюх градани, и я более чем достаточно раз чувствовал запах смерти.
— Это то, что ты чувствуешь сейчас?
— Да, и кое-что похуже. Что-то, чего я раньше не нюхал, но это после того, как каким-то образом почувствовал прикосновение Крэйханы.
— Ты думаешь, Вулфра смогла призвать кого-то из слуг Крэйханы? — Кенходэну совсем не понравилась эта мысль, и это было заметно, но Базел покачал головой.
— Нет, парень. Если бы у нее было что-то в этом роде, Томанак бы сразу сказал мне прямо, что у нее есть. Из Богов Тьмы никто не приложил непосредственно руку к этому. Но это не значит, что у таких, как Вулфра, были бы какие-то сомнения по поводу некромантии, не так ли?
Кенходэн задумался. Если Венсит был прав, эта арка должна была вести в более широкое пространство непосредственно перед их пунктом назначения, так что, вероятно, на другой стороне ее была засада. И если Базел был прав, то засада, о которой идет речь, скорее всего, окажется еще более смертоносной, чем он опасался.
— Есть какие-нибудь идеи, как мы могли бы подкрасться к тому, что это такое?
— Нет, — голос Базела был почти ужасающе спокоен.
— Совсем никаких? — задумчиво спросил Кенходэн.
— Не о том, как подкрасться к ним, нет. Но у меня есть пара идей относительно того, что мы должны сделать.
Крупные зубы обнажились в натянутой улыбке, и Кенходэн покорно покачал головой. Затем он вытащил кинжал Гвинны из ножен и кивнул Базелу.
— Томанак!
Рев градани швырнул их за поворот, как дротики, и босые ноги Кенходэна зашлепали по камню, в то время как обостренные заклинаниями глаза шарили в темноте в поисках врагов.
Он нашел их.
Имеющие человеческий облик, но не люди, их враги возвышались над ними. Чрезвычайно тучные, они были более чем на фут выше Базела, а шипастые булавы свисали с рук, как лопаты. Их глаза были пусты, не тронуты ненавистью или жалостью, и от них исходило зловоние — вонь смерти и грязи, смешанная в каком-то тошнотворном уголке ада. Двое из них держали фонари с закрытыми ставнями, чехлы, готовые быть снятыми в сторону, чтобы ослепить свою жертву, когда они застигнут ее врасплох.
Но добыча застала их врасплох. Боевой клич Базела отозвался эхом во всю мощь его легких, и голубой нимб Томанака внезапно ярко вспыхнул в темноте, и если големы не были удивлены, то Вулфра была удивлена. Чтобы контролировать их, она должна занимать их умы, видеть их глазами, слышать их ушами. Крик донесся до нее из двадцати пар ушей, это ужасающее голубое сияние поразило ее через двадцать пар глаз, и Базел и Кенходэн набросились на нее прежде, чем она смогла прийти в себя.
Гротескная передняя шеренга подняла свои дубинки и пригнулась вперед, чтобы нанести удар, но они были смертельно медлительны. Двойные стальные молнии прорезали темноту, глубоко вонзившись, и две головы с глухим стуком упали на каменный пол.
— Шикару, Херрик!
Кенходэн издал полузнакомый боевой клич, когда они с Базелом бросились на своих врагов, как руки одного воина, но големы были безмолвны — безмолвны, когда наносили удары, и безмолвны, когда умирали. Кенходэн казался карликом рядом с ними, но его скорость и мастерство превзошли их. Он скользил среди них, как тень, запутывая их в их товарищах, когда убивал их.
Базел был слишком велик, чтобы последовать за ним в гущу големов. Вместо этого он погрузил свои сапоги в кровь своей первой жертвы, и его глаза засверкали тем же синим светом, который окутал его конечности. Его зубы были обнажены в широкой, дикой ухмылке, потому что эта широкая полоса наконец-то дала ему простор для боя, и Томанак послал ему врагов, которых нужно было убить. Его левая рука невероятно дернулась, убирая нож-крюк обратно в ножны, чтобы освободить обе руки для своего меча, пока Вулфра вводила своих големов в визжащий круг его стали. Кровь брызнула солеными брызгами, когда он отрубил голову одному и вывернул свои запястья, описав восьмерку, чтобы отнять руку у другого, как ребенок, срывающий чертополох.
Кенходэн увернулся от булавы и метнулся внутрь нее, чтобы перерезать горло нападавшему, прежде чем голем смог выпрямиться. Кровь запульсировала, но голем проигнорировал это и потянулся к нему свободной рукой. Сталь отсекла его запястье, и босая нога ударила его в живот, отбросив его назад в неуклюжую фигуру позади него. Оба рухнули на пол, и Кенходэн вонзил свой клинок в горло невредимого, одним ударом перерезав трахею и позвоночник.
Вулфра боролась, чтобы контролировать битву, но ее усилия были напрасны. Ей нужен был свет, но в то время как она приказала одному голему разбить фонарь с пылающей лужей масла, она не могла руководить другими в бою. Даже когда она полностью сосредоточилась на битве, было невозможно управлять достаточно неуклюжими парами конечностей. Одним, возможно, даже двумя, она могла манипулировать так же легко, как своим собственным телом, но двадцать — это слишком много. Ее враги двигались сквозь них, как призраки из стали и тени, пожиная красную жатву, пока она размахивала ими.
Пар повис в туннеле, пол которого был залит кровью, и Кенходэна занесло, когда он нанес удар мимо другой булавы. Он широко размахнулся мечом, пронзил сердце нападавшего кинжалом и зацепил его ногой за ногу, свалив смертельно раненого монстра. Воздух зашипел, и он нырнул под другую яростно взметнувшуюся булаву и вонзил сталь в живот ее владельца. Это вынудило его наклониться над раной, и он восстановил стойку, затем бесстрастно, как егерь, перерубил шею следующему существу. Они с Базелом усилили давление — уклоняясь, нанося удары, прикрывая друг друга. Их спасением была тренированная скорость и движение, и их враги падали в крови.
Вулфра не могла поверить в эту бойню. Она знала их как воинов, которым нет равных, но она никогда не догадывалась, насколько они превосходили ее големов. Существа были сильными и быстрыми, но им мешал разделенный контроль и отсутствие у нее навыков владения оружием. Ее страх рос, мешая ей еще больше, проявляясь в более резких движениях и более диких ударах. Ее разум начал отступать, но дисциплина заставила ее держаться, и ее губы сжались. Если она не могла руководить своими полными командами, она бы руководила одним или двумя из них полностью.
Кенходэн почувствовал перемену, не идентифицируя ее. Его разум был сосредоточен на выживании, а не на анализе, и все же перемена была фундаментальной, навязывающей себя ему. Големы больше не нападали. Они стояли неподвижно, не обращая на него внимания, когда он наносил удары. Его убийство было отложено только из-за необходимости позволить каждому телу упасть, и на мгновение он подумал, что это победа. Но затем открылась истина: разум, оживлявший его врагов, удалился, чтобы сосредоточиться на Базеле.
Эта перемена удивила и градани. Голем перед ним внезапно стал инертным, но тот, что был слева от него, внезапно проявил хитрость и скорость, которых не проявлял ни один из других. Удар булавы был слишком яростным, чтобы его можно было избежать, он сорвал с него шлем и задел череп, а перед глазами вспыхнули огни. Рефлекторно уклонившись от замаха, он пронзил голема насквозь, но существо только хрюкнуло, игнорируя ярд стали в своем животе, чтобы ударить булавой в его правое бедро. Кость хрустнула с отвратительным звуком, когда Базела отшвырнуло в сторону ударом. Его меч вылетел из хватки, и он дважды подпрыгнул, катаясь по полу на спине, когда третий голем поднял свою булаву, чтобы размозжить ему череп.
