Большие глаза Вэру живо заблестели.
— Если иного пути нет, и если моему народу суждено измениться, то почему бы не измениться всем, не только файа, но и всем народам иных известных нам рас? Пусть все они объединятся и обретут последнюю, высшую свободу! Тогда этого деления на высших и низших больше не будет, не будет Игры в завоевание, и все будут равны в своих возможностях.
Вновь воцарилась тишина.
— Это очень сложно... и непредсказуемо, — наконец ответила "Укавэйра". — Свобода — не дар, а обязанность. Не все, мечтающие о свободе, смогут нести её тяжесть. А разделение рас породит бездну горя, Вэру.
— Да? Разве из всех решений не следует выбирать то, которое открывает больше возможностей? Разве разнообразие — не главный двигатель эволюции? Разве синтез разных форм не дает наиболее жизнеспособные? И я предлагаю объединение всех рас, хотя бы против Последней Формы. Это разумно, разве не так, "Укавэйра"?
— Указывать путь всей многоразличной общности Файау вне нашей воли, Вэру. Она ведет сама себя, часто ошибается, но потом неизбежно исправляет ошибки. Чтобы объединить все расы, нужно создать новую. Другого пути нет. Мы сможем создать лучшее будущее, но не для себя. Вы понимаете, как трудно пойти на такое?
Анмай задумался. Он узнал больше, чем мог представить, но этого всё равно не было достаточно.
— Откуда пришла Последняя Форма? Она слишком сложна, чтобы возникнуть самостоятельно!
— Из другой Вселенной с другой физикой, более благоприятной для организованных систем, чем здесь. Мы не можем представить, каков этот мир, но мысль там реальна, и любое животное — бог. Туда ведут первые из известных нам Ворот Соизмеримости, открытые Файау четыреста пятьдесят лет назад. Больше тысячи наших кораблей прошло в них — и ни один не вернулся. Сорок лет спустя из них вышли Нэйристы гхатры и началась Последняя Война.
— Значит, способ проходить сквозь Листы существует — это четвертый уровень Эвергета, если не ошибаюсь?
— Да. Вокруг нас есть и иные миры гхатры, Вэру, Вселенные, где жизнь не приспосабливается к физике, а приспосабливает её к себе, миры, где материя и мысль, — единое целое. Туда можно попасть, это правда, но там всё становится... слишком иным. Тот, кто входит в такую Вселенную, просто исчезает из физической реальности. А в Метавселенной 10118 отдельных Вселенных. В некоторых из них есть понятная нам разумная жизнь. Точнее, заселившие их сверхрасы сделали её существование там возможным... в какой-то их части. В абсолютном большинстве других организованные формы не могут существовать. Но это, к счастью, уже можно изменить. Для сверхрас эта проблема отнюдь не отвлеченная. Йалис, позволяющий перестраивать мироздания, самая могущественная из всех доступных разуму сил, барьер, выше которого уже никому не подняться. Лишь предел глубины изменения физики определяет предельный размер информационных систем и их предельную мощность. В этой Вселенной предел развитию положила Кунха. Что происходит в других, мы не знаем.
— Интересно было бы увидеть... Это возможно, "Укавэйра"?
— Непосредственно — нет. Вселенные с различной физикой не могут контактировать. Это может привести к катастрофе. Их разделяют Листы, доменные стенки, совершенно непроницаемые в обычном или в не-пространстве. Сквозь них проходят лишь Туннели Дополнительности, созданные древними сверхрасами, но нам опасно в них входить. Вселенные старших сверхрас нам недоступны, а чтобы попасть в другие, нужно самим стать Нэйристами, Строителями Туннелей. И мы станем ими... однажды. Через тысячи или миллионы лет, когда... — неожиданно машина замолчала.
Пауза тянулась, мгновение за мгновением, и Анмай вдруг понял, не почувствовал, а именно понял, что сейчас, в этот миг, в Файау произошло что-то очень серьёзное. Не здесь, а там, далеко. И это "что-то" было вызвано случившимся здесь. Но вот что именно?..
В этот миг "Укавэйра" заговорила снова:
— Ситуация изменилась, Анмай. Вопрос о вашей невиновности или вине уже не имеет значения. Он стоит уже совершенно иначе. Мы или победим и будем жить, либо умрем. Третьего — не дано.
Анмай, наконец, пришел в себя. Как ни странно, но он поверил "Укавэйре", поверил во всём, безоговорочно и сразу. Впрочем, что ещё ему оставалось?..
— Что произошло? — спросил он.
— Корабль, который, как считалось, был мной, только что уничтожен внезапной атакой. Это небольшая потеря, но Файау сейчас стала за грань катастрофической междоусобной войны... не в первый, и, увы, не в последний раз. Невозможно представить, что будет дальше. Отныне ни один объект, координаты которого известны, не может чувствовать себя в безопасности. И мы хотели бы... принять вас в себя, сейчас, немедленно, пока мы ещё можем это сделать.
— Нет. Пусть моя память ограничена и не сможет вместить всего, что мне интересно, но я не хочу... менять себя, пока это не станет неизбежным. Я хочу остаться таким, какой я есть. Это предрассудок, я знаю, но я не хочу становиться ещё кем-нибудь, пусть и лучшим.
— Наше время истекает, — ответила "Укавэйра". — Вы всё сказали?
— Почти. Насколько я понял, межзвездные корабли с коллективным интеллектом составляют основную часть Файау. Но корабли не равны, и значит, файа не равны тоже, даже в вечной жизни. Я не ошибся, "Укавэйра"?
— Нет. Мы разные, как и вы. Есть более разумные, а есть и менее. Большая часть ваших неприятностей возникла из-за того, что вы доверились, по сути, первому попавшемуся кораблю, в общем, более чем посредственному.
Анмай почувствовал, что его щеки краснеют под смуглой кожей.
— Но я же не знал!
— Этого никто из вас не знает. Но каждый разум ищет общество себе подобных, и, как бы мы ни старались... хотя теперь лишь один процент файа обретает бессмертие. Остальные... ничем не отличаются друг от друга, и потому не могут составить коллективный интеллект. Чудовищно отказывать в вечной жизни, но с каждым годом отбор становится всё строже, иначе она обратится в ад. Но, несмотря даже на это, наши сверхразумные общности порой слепнут в своей внутренней тьме.
Анмай ощутил, что его щеки горят от лихорадочного волнения. Откройся это, — и Файау разлетится в клочья.
Или, быть может, файа начнут, наконец, выбираться из ямы, в которую сползают?..
— Но это же немыслимо! Как можно скрыть...
— Отсутствие одинаковых? Просто, Вэру. В начале всё было иначе, но времена изменились. Впрочем, каждая наша общность сама решает, кого вбирать в себя...
— А ты одна из первых?
— Первая, самая старая. Самые мудрые разумы, самые отважные, и не только файа. Здесь есть и другие расы, более храбрые, хотя и не такие обстоятельные, как мы.
— Так вот почему ты поддержала мой план и меня!
— Да. И я постараюсь, чтобы мы победили, а я могу немало.
— Ты правишь?
— Если хочешь, можешь назвать меня королевой муравейника. Это неверное название, но оно нравится мне больше всего. Сейчас мы уйдем, Вэру... на сутки.
Анмай улыбнулся.
— Единство невозможно без единой власти. Мы действительно похожи. Надеюсь, мы ещё встретимся. Желаю удачи! Пока!
Рой серебряных звезд вокруг Линзы вдруг весь яростно вспыхнул... и исчез. Индикаторы на пультах мигнули. "Товия" вновь обрела самостоятельность.
.............................................................................................
Прежде всего, Анмай решил связаться со Сверх-Эвергетом. К его удивлению, это удалось. Он удивился ещё больше, когда понял, что разум машины открыт и подчиняется ему. "Укавэйра" не оставила в нём своей части. Хотя Анмай знал, что она может, вернувшись, вновь перехватить управление, такое доверие само по себе говорило о многом.
Он задумался. Айэт с любопытством смотрел на него. Судя по живо блестевшим глазам, юноша превосходно понял ситуацию.
— Не слишком радуйся. Это не победа. Сейчас во всей Файау, во всем известном нам космосе, началась война, может быть, последняя. Мы начали её, но не мы сможем её выиграть. Даже если "Укавэйра" победит, это не будет нашей победой. Мироздание изменится необратимо, и жизнь однажды исчезнет, пусть и став тем, что выше жизни. Если "Укавэйра" проиграет... Что ж, по крайней мере мы вызвали раскол в стане врага, и у нас есть могучие союзники. Но вот если вмешаются Тэйариин, Первые, конец у всех файа будет один. В войне с ними не может быть победителей. Они могут уничтожить обе стороны, ради сохранения органической жизни. Иначе мироздание будет отброшено на миллиарды лет назад... но жизнь снова возникнет... повсюду. А может, и нет. Кунха продолжается. Однажды наш мир станет чужим, непознаваемым, и всё, понятное нам, исчезнет, словно не существовало никогда.
Айэт испуганно взглянул на него. Затем он спросил:
— А что делать нам?
Анмай откинулся назад, закинув руки за голову, и закрыл глаза.
— Ничего. Ждать. Неважно, где. Всё, что зависит от нас, мы уже сделали. А если и не всё, то осталось немного.
Он открыл глаза и широко улыбнулся.
— Мы и сами не представляем, как много нам удалось сделать.
Анмай зевнул.
— Пойдемте-ка, наконец, спать. Завтра решится всё.
Глава 17.
Выбор судьбы
Счастье не в том, чтобы достичь вершин власти, знания, мудрости, а в том, чтобы не останавливаться на них. Ведь всё это когда-нибудь пройдет.
Аннит Охэйо. Новая эсхатология.
Проснувшись следующим утром, Анмай старательно вытянулся во весь рост на воздушно-мягком пеллоиде... и с удивлением понял, что ожидает исхода войны скорее с любопытством, чем с волнением. Это спокойствие казалось ему неестественным. Но вокруг ничего не менялось. Те же вечные небеса, звезды, несущие свою безмолвную стражу, а происходящее за много световых лет не могло его волновать.
"Спокойствие — высший дар богов", — лениво подумал он, вновь потягиваясь в постели.
Но спокойствие не исключает любопытства, а ведь прошло уже десять часов из отпущенных им "Укавэйрой" суток. Он связался с управляющей сутью... и через миг вскочил, как подброшенный. Он увидел звездное небо, — огненное небо галактического ядра... дрожащим.
Это было незаметно для глаз. Но гиперсканеры Линзы уловили едва заметные колебания постоянных, — слабая, с трудом ощутимая дрожь. В его сопряженном сознании она отзывалась тоскливым, безысходным страхом, от которого до боли сжималось сердце. В один миг он понял, что началась битва, величайшая за всю историю Файау, и что всё её мироздание оказалась на грани падения в хаос. Вмешательство ещё одного участника, пусть и столь слабого, как Сверх-Эвергет Линзы, могло разрушить всё.
Анмай прервал связь. Выносить дальше это тоскливое отчаяние было выше его сил. Раньше он не знал, что машинам тоже ведом страх.
Он оглянулся. Хьютай молча смотрела на него. По её глазам было ясно, что она и без его слов поняла всё. Они быстро оделись и прошли в рубку "Товии", словно это могло что-то изменить. Через минуту в ней появился и Айэт с Юваной.
— Мне страшно, — сказал юноша, опустив взгляд. — Я не знаю, что это.
Анмай объяснил.
— Ты чувствуешь то же, что чувствовал я в первый день Эвергета, — закончил он. — Но тогда было начало, а сейчас, быть может, наступил конец. Всё приходит к своему концу и всё повторяется.
Айэт не ответил, лишь в глубине его тревожно расширенных глаз промелькнуло... отчаяние? Страх? Решимость? Анмай так и не смог определить точно.
Они сели на полу, все вместе. Это создавало хотя бы видимость защиты. Тишина, слабое тепло их тел, страх, который Вэру не чувствовал, но мог представить, глядя на вздрагивающие плечи Юваны, — всё это объединяло их.
— А это будет быстро? — тихо спросил Айэт.
— Квантовое вырождение? Очень. Ты вообще ничего не почувствуешь. Это самая быстрая смерть, какая только возможна.
Анмай сам испугался своих слов. Незаметный переход в небытие почему-то казался ему страшней любых мучений.
— И Сверх-Эвергет не защитит нас?
— Нет. Это явление подобно Творящему Взрыву, оно его отражение, его тень. Но оно ничего не создает, оно лишь разрушает.
В этот миг Ювана вскрикнула, сжав лицо руками, Айэт вздрогнул, и даже Анмай ощутил, как его тело, пол, стены "Товии", всё пронзила странная дрожь, словно содрогнулись сами основы мироздания. Впрочем, они и в самом деле содрогнулись.
Ювана подняла голову.
— Я больше ничего не чувствую.
Анмай на секунду прикрыл глаза и сосредоточился, связываясь с управляющей сутью.
— Всё кончено, — сказал он. — Не знаю, чем, но прежней Файау уже нет. Мы в новом мире, и, возможно, мы одни. Быть может, наши противники сокрушили друг друга. Быть может — нет. Но если "Укавэйра" проиграла, и здесь появятся её враги, я взорву Линзу прежде, чем они вновь перехватят управление. Вы согласны?
Остальные молча склонили головы.
...............................................................................................
Они по-прежнему сидели в рубке. Бездельное ожидание оказалось очень тяжелым и Анмай опасался, что оно может затянуться надолго. Незнание было всего хуже. Иногда он связывался с управляющей сутью, но гиперсканеры Линзы не замечали ничего. Битва действительно закончилась.
................................................................................................
После пробуждения Вэру прошло уже четырнадцать часов, и он уже начал дремать, когда экраны вновь расцвели яркими вспышками. Из не-пространства выходили звездолеты, немного — всего восемь. Массива Сверх-Эвергета Файау тоже не было видно. Анмай ещё тянулся к управляющей сути, когда над ним раздался знакомый голос:
— Здесь "Укавэйра". Мы победили. Сражение окончено.
Анмай не ощутил победного ликования. Он слишком хорошо представлял себе последствия.
— Где остальные? — спросил он.
— Многих уже нет. Другие сейчас спасают то, что можно и стоит спасти. И в Сверх-Эвергете здесь больше нет необходимости. Ведь мы же не враги.
— Надеюсь. Но даже здесь я почувствовал...
— Мы были на грани падения в хаос. Но большая часть Файау, все великие разумы её не-планет, поддержала нас. Почти все сторонники угнетения низших рас и управления разумом живых файа уничтожены. Все интеллектронные общности, которые вели такое управление, и миры, в которых шли игры, точнее имитация и повторение гнуснейших эпизодов нашей истории, уничтожены тоже. И впредь мы не допустим повторения подобного. Мы попытаемся объединить все разумные расы, хотя это будет очень нелегко.
— И вы больше не будете скрывать правду от нас?
— Сейчас триллион файа во всех наших мирах знакомится с истинной историей своего народа, и с историей Кунха. Они всю жизнь проводили в детстве. Сейчас оно закончилось. Вскоре всем им и самому мирозданию предстоит измениться.
— Каковы потери?
— Физические — примерно три процента относительно всей Файау. Остальные... вам не следует знать подробности этой войны. Та война, в которой победили вы, была страшна, но эта неизмеримо страшнее. Так будет лучше для всех.
