В последнее Шапошников не поверил, недоверчиво спросив:
— Гитлер же известен как самый ярый антисемит, Иосиф Виссарионович… И вдруг Вы заявляете, что он заключил какой-то договор с американскими банкирами-евреями.
— Не вижу никакого противоречия. Кто громче всех кричит «держи вора»? Тот, кто украл!
Вновь перейдя на доверительный шёпот, глядя в глаза:
— Сказать Вам про правде, Борис Михайлович — «самый ярый антисемит» на этом «шарике, это… Ваш покорный слуга!
— Вы?!
Сделав характерный жест, не моргнув глазом:
— Мамой клянусь!
«Лишний бал у германских генералов не помешает».
— Но я помалкиваю на эту тему, ибо до поры до времени предпочитаю иметь американский банковский капитал в союзниках, чем в противниках. Да и нет ничего более глупого, чем загодя оповестить врага о своих намерениях… «Иду на вы», это уже лет тысячу как не в тренде!
Шапошников зачарованно развесил уши, а я «тру» в них дальше:
— И исходя из этого, делаем вывод: Гитлер — или идиот, или работает на евреев — скрывая это показным антисемитизмом, как форсирование водной преграды за дымовой завесой.
Откинувшись на спинку стула, вопрошаю:
— Похож ли Гитлер на идиота, Борис Михайлович?
Тот, без тени сомнения:
— Нет, не похож. Это — чрезвычайно умелый и ловкий политик.
Подняв палец вверх, торжествующе:
— Значит, остаётся, что?
Мой собеседник с видом сэра Исаака Ньютона, после удара по голове фруктом:
— Вот сволочь!
Одобрительно улыбаюсь:
— Правильный вывод, товарищ маршал. И если Вы донесёте мысль о том, какая Гитлер сволочь до германских генералов — Отечество Вам будет вечно благодарно.
После того, как я закончил, мы допили чай, Шапошников процитировал Клаузевица, давая понять что понял «манёвр»:
— «Цель боя не всегда заключается в уничтожении участвующих в нем вооруженных сил и может быть достигнута без действительного столкновения, посредством одной постановки вопроса о бое и складывающихся вследствие этого отношений. Отсюда становится понятным, почему оказывались возможными целые кампании, ведшиеся с большим напряжением, в которых фактические бои не играли существенной роли…».
Воспользовавшись паузой, я закончил за него:
— «…Военная история подтверждает это сотнями примеров. Мы не станем рассматривать, часто ли в подобных случаях бескровное решение оказывалось правильным, то есть не заключало в себе внутреннего противоречия с природой войны, а также могли ли бы выдержать строгую критику некоторые знаменитости, создавшие свою славу в этих походах; нам важно лишь показать возможность такого хода войны».
* * *
Конечно, не будь я сыном «своего века», прекрасно помнящим — как без единого выстрела распался обладающий целыми горами первоклассного оружия Советский Союз, чтобы бы не попытаться развязать идеологическую войну с очень хорошими шансами победить в ней.
Тем более владея «послезнанием»!
Для идеологической войны нужно своё оружие — идеи и, свои воины — пропагандисты…
С «идеей» то всё ясно-понятно: вход к нам стоить будет рубль, выход — собственных штанов, снятых вместе с кожей и болтающимися в них «причиндалами».
Но где взять в Третьем Рейхе с его тоталитаризмом и доктором Геббельсом — собственных пропагандистов?
Все коммунисты, социалисты и даже гомосексуалисты — уже в концлагерях, где успешно перевоспитываются, или же не менее успешно утилизируются. Хотя конечно, до газовых камер и крематориев — ещё сравнительно далеко.
Остаётся только одно: заслать своего «бойца идеологического фронта». И причём такого, который мало того что вхож в кабинеты к влиятельным лицам — но и которому к тому же — просто так рот не заткнёшь и в концлагерь не отправишь…
Ибо он обладает дипломатической неприкосновенностью.
Опять же вопрос:
Против кого конкретно должно быть направленно идеологическое оружие?
Против германских солдат в окопах — чтоб те «штыки в землю»?
Увы, но те в «реальной истории» сражались до конца…
Против германского народа? Против рабочих у станков и шахтёров в угольных копях — чтоб те остановили станки, выползли из-под земли и стучали касками по асфальту — требуя отмены «Барбароссы»?
Увы, ещё раз… Даже под бомбами союзников, те ударно работали на Рейх — вплоть до оккупации последнего войсками Антигитлеровской коалиции. И не только чистокровные германские рабочие-арийцы — но и польские, французские и особенно чешские.
Последних так тех вообще, Фюрер германской нации не успевал с трудовыми успехами поздравлять.
Из довоенных записей в дневнике Й. Геббельса:
«Работа чехов в области вооружения высоко оценивается фюрером. До сих пор не было ни одного акта саботажа. То, что они делают, всегда надлежащего [качества], приемлемо и солидно. Чехи достойно показали себя на деле. Они прилежны и надежны. Более чем весомое нам подспорье. Поставленное ими вооружение нам весьма пригодилось».
Да и не решают те ничто — ни простые солдаты и офицеры, ни слесари-токари-шахтёры и прочий рабочий люд.
Нет у народа политической воли, от слова «вообще» нет!
Остаётся что?
Правильно — германская правящая элита.
Именно так и развалили СССР. Как завещал великий Кормчий — воины идеологической войны били «по штабам», благо те не особенно-то и отбивались.
Ну а мне то сам Господь велел не распыляться при наличии одного-единственного «идеологического бойца».
Задача упрощается вот чем.
Как и во многих других исторических случаях, германская правящая элита — отнюдь не едина-монолитна. Это скорее временный «союз по интересам» трёх группировок: нацистская партия, олигархи-промышленники и вооружённые силы — сиречь генералы.
Выбей хотя бы одну составляющую и всё — сдулся Третий Рейх, как надутый гандон под гусеницей танка.
Итак, кого именно выбрать в качестве цели идеологического удара?
Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСРПГ), пожалуй — самый «крепкий орешек» из всех, ибо это идеология. Там до чёрта фанатиков — вроде того же Гитлера, которого никакими разумными аргументами не вразумишь. Да и просто мистиков — верящих во всякую чертовщину.
Хотя и можно попробовать поискать подходы… Эээ…
Ну, например, к Рудольфу Гессу.
Зря он что ли в Англию скоро перелетит?
Если это не «особо важное задание» от Фюрера, конечно, то значит тот уже(!) понимает что дело Рейха — швах и, последний не только до своего тысячелетнего юбилея не доживёт…
Даже до десятилетнего, навряд ли!
Ну, или через Германа Геринга можно попытаться вбить клин в правящую партию — тот мздоимец ещё тот и, например на Янтарную комнату — обязательно купится.
Можно попробовать заинтересовать чем-то «материальным» германских олигархов-промышленников — Бошей, Тиссенов и прочих Крупов…
Почему бы и нет?
Это люди деловые и, если им предложить парочку проектов представляющих взаимный интерес — вполне могут предпочесть верную «синицу» в руках, призрачному «журавлю» военной авантюры.
Но самый на мой взгляд выигрышный вариант — это германские генералы.
Во-первых, они чтут Бисмарка, а тот категорически не советовал воевать с Россией:
«Превентивная война против России — самоубийство из-за страха смерти» и «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».
Во-вторых, среди них было много сторонников не так давно умершего генерала Секта, который предупреждал:
«Если Германия начнёт войну против России, то она будет вести безнадёжную войну».
В третьих, практически все генералы «Вермахта» — участники Великой войны и они хорошо понимают, что война на два фронта — это конец для Германии.
А какой генерал захочет вести заведомо проигрышную войну?
* * *
Дав время Шапошникову подумать, имея в виду миссию «Дочери еврейского народа» — Полины Жемчужиной, которую я назначил послом СССР в США, вновь перехожу на доверительный шёпот:
— После такого вброса, с Вами наверняка захочет встретиться «тет-а-тет» сам адмирал Канарис… Знаете, кто такой Вильгельм Канарис, Борис Михайлович?
— Знаю, это — руководитель германской разведки — «Абвера».
— Так вот, если он захочет с Вами встретиться (а он обязательно захочет с Вами встретиться!), то сперва спросите его: «Сталин интересуется: сколько Вам платят в «МИ-6»? Он готов платить больше и причём — золотом». И наблюдайте его реакцию…
Шапошников с напряжённым вниманием слушает — аж челюсть отвисла и, он стал ещё больше напоминать старого мерина-ветерана — которого вместо заслуженного за день водопоя, привели покрывать кобылу.
Я же гружу его дальше:
— …Если Вилли «поведётся», тогда сообщите, мол, что я (Сталин) имею информацию — которая очень(!) заинтересует его «лучшего друга» — Вальтера Шелленберга. Знаете кто такой Вальтер Шелленберг, Борис Михайлович?
Морщит лоб, пытаясь вспомнить… И с сожалением:
— «Вальтер Шелленберг», говорите? Нет, Иосиф Виссарионович, не знаю.
— Штурмбанфюрер СС Вальтер Шелленберг возглавляет отдел Е (контрразведка) в IV управлении РСХА. Знаете, что такое «IV управление РСХА»?
— Нет, пожалуй, не знаю.
— Это Гестапо, товарищ маршал Советского Союза! Уж что такое «Гестапо», Вы наверняка знаете.
Тот, сперва поёжившись:
— Конечно, конечно… Гестапо! Как не знать, знаю…
Затем, придя в себя, мой собеседник с оттенком благородной брезгливости на лице:
— Я так понимаю, Иосиф Виссарионович, это…
— Смелее, я не укушу!
— …Шантаж?
Излишне жизнерадостно восклицаю:
— Конечно, Борис Михайлович! Это — именно шантаж и ничего больше.
Затем, на полном серьёзе:
— Но совсем небольшой. Скажите ему: товарищ Сталин не требует от него предательства — ни Рейха, ни Фюрера, ни германского народа. Скорее даже наоборот! Вождь Советского Союза, как союзник союзника просит об небольшом одолжении…
После совсем небольшой паузы:
— …Мне нужен достоверный компромат на Лоуренса Штейнгардта — американского посла в СССР. Лучше всего, если это будут доказательства его работы на «Абвер».
Как известно, именно эта сволочь инициировала «Моральное эмбарго», с введением которого мы перестали получать доступ к «Пещере Алладина» — к американским технологиям в области авиапромышленности, то бишь…
Да и не только к ней.
Смочив горло уже остывшим чаем, продолжаю:
— Ежели по реакции Канариса увидите, что наш друг Вилли и британская «МИ-6» — не имеют ничего общего, зайдите с другого конца. Тот явно встретится с Вами не просто так — поболтать об перспективах урожая картошки… А желая знать: кто из тех девяти — получивших по экземпляру «Барбароссы», работает на покойного Берию.
— Вот Вы ему и намекните, что согласны «баш на баш»: мы сдаём ему своего «крота» в «Oberkommando des Heeres» (Объединённое Командование Вермахта (ОКВ)), а он нам организует письменный компромат на Лоуренса Штейнгардта.
Шапошников с непонятным выражением на своём породистом — слегка напоминающем лошадиную морду, лице:
— И кого мне назвать, если тот согласится?
Энергично машу руками, как «Сеятель» на известной картине Оси и Кисы:
— Э, нет! Так дела не делаются, Борис Михайлович! «Сперва — деньги, потом — стулья»! Можно и наоборот, конечно… Но только деньги всё равно вперёд! Так и объясните нашему камраду Вилли.
Ну, вроде всё, да?
Осталось только условится о связи:
— Обо всех подробностях давайте знать срочными телеграммами по линии НКИД: «Москва, Иванову…».
— Кто такой «Иванов»?
Вздыхаю:
— Тот, кто сидит перед Вами, Борис Михайлович.
— Ах, да…
— Сами же подписывайтесь: «Демотиватор». Отныне, это — ваш оперативный псевдоним.
Тот, не сумев удержаться от любопытства:
— «Демотиватор»? Никогда не слышал этого слова… Что это такое, Иосиф Виссарионович?
«Забавная картинка с надписью, предназначенная для создания хорошего настроения».
— Совсем не то, что Вы подумали. Но это уже не важно.
«Так, так, так… Что ещё забыл? Ах да — «легенду», почему я задержал Шапошникова после совещания».
Предварительно взглянув на часы, спрашиваю:
— Если будут спрашивать, Борис Михайлович, отвечайте что я Вас дрючил по поводу расположения укрепрайонов на «Линии Молотова»…
* * *
Строительство «Линии Молотова» стартовало летом 1940-го, особо интенсивные работы должны начаться весной этого года.
Основу её должны были составлять двухэтажные бетонные коробки — «долговременные огневые точки» (ДОТы) с толщиной стен до двух метров и перекрытиями до двух с половиной — выдерживающими попадание крупной авиационной бомбы. Стандартное вооружение — пушка (76-ти или 45-ти миллиметровая) и два-четыре станковых пулемёта.
В каждом ДОТе имелась казарма на два десятка человек, склад продовольствия и боеприпасов, артезианский колодец и туалет.
Благое вроде бы начинание: рассчитанные на длительную оборону и расположенные взаимно прикрывающими друг друга группами, ДОТы «Линии Молотова» должны были надёжно прикрыть страну от вторжения с Запада на период мобилизации и развёртывания РККА…
Но!
Во-первых, они априори не могли быть достроены до начала «Барбароссы».
Во-вторых, долговременные сооружения возводились непосредственно по восточному берегу Западного Буга — вдоль границы на виду у немецких наблюдателей, отчего даже не была возможной их пристрелка с целью определения секторов огня. Таким образом, положенная всеми мировыми уставами (даже у эфиопских негроафриканцев!) полоса предполья не создавалась, а расположение ДОТов не обеспечивало их своевременного занятия — не только полевыми частями прикрытия, но и даже специальными «уровскими» подразделениями. Не говоря уже о невозможности установления в приграничную реку, таких неизменных и обязательных атрибутов всякой уважающей себя полосы укреплений — как колючая проволока, противотанковые рвы и минные поля.
В «реальной истории», такое заметил даже такой — относительно далёкий от фортификации человек, как Первый секретарь Компартии Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, который в докладной записке на имя Сталина писал так:
«В округе не существует генерального плана системы укреплений погранполосы, как его, между прочим, не существовало никогда. И сейчас вопрос создания оборонительной системы понимается упрощенно, в виде той же нити капитальных сооружений на границе без какой-либо системы искусственных препятствий и вспомогательных сооружений по глубине и фронту.
