— Я шел в ту сторону, — кивнул он вправо, — до того, как все началось. Наверняка здесь всё меняется едва ль не с каждым шагом, но с чего-то начинать надо. Стало быть — идем туда.
Помощник помедлил, глядя в темноту, и, вздохнув, развернулся, зашагав рядом с ним по сухой беззвучной траве. Деревья вокруг, с неподвижными полуголыми ветвями, по-прежнему казались ненастоящими, но теперь они походили не на витражные изображения, а то на каменные изваяния, то на тряпичные подобия...
— Я видел Блока, — произнес Бруно спустя несколько минут молчаливого шествия меж надгробий. — Мертвым. Пальцы исцарапаны до крови, весь в мокрой земле, а лицо... Словно его душили... Не знаю, как назвать то, что происходит, то, что вокруг нас, но каждому здесь выпадает повстречать нечто свое...
— Откуда ты знаешь? — то ли переспросил, то ли возразил Курт и, помедлив, спросил: — А кого или что встретил ты?
Бруно ответил не сразу, еще несколько мгновений шагая молча, и, наконец, отозвался тихо, не глядя в его сторону:
— Жену. И сына.
Курт покосился на его фельдрок, на темные пятна на рукавах и полах, и отвернулся, ничего больше не сказав.
— А ты сам? — все так же чуть слышно спросил помощник. — Тебе, судя по тому, как ты меня поприветствовал, тоже повстречался кто-то из знакомцев.
— Можно сказать и так, — покривился Курт и запнулся, когда в окружающей тишине внезапно и оглушительно раздался громкий, протяжный звук охотничьего рога, и откуда-то издалека, словно бы над головою, ему отозвался низкий собачий лай.
— Началось... — вымолвил Бруно напряженно и, кивнув в сторону, неуверенно добавил: — Кажется, оттуда.
Курт кивнул, молча развернувшись, и свернул направо, зашагав быстрее. Теперь уже было слышно, как словно назревает в безоблачном и безлунном небе гроза — нечто похожее на громовые раскаты доносилось издалека, и голоса невидимых псов слышались уже отчетливо и громко; темнота, прореженная невидимым светом, снова стала гуще и точно бы потяжелела...
Когда впереди, в мутной темени, мелькнул отсвет огня, Курт остановился на миг, переглянувшись с помощником, и двинулся вперед снова, ускорив шаг, переходя почти на бег, пытаясь не выпустить из виду крохотное, дрожащую пламенную точку. Над головой уже отчетливо слышался перестук копыт, словно десятки тяжелых коней гнали по хорошо утоптанному тракту; Бруно рядом на ходу бросил взгляд в небо и, едва не споткнувшись, побежал дальше, побледнев и сжав губы...
Огненная точка приблизилась, выросла, став сначала небольшой кляксой, потом широким пятном, распалась надвое, и впереди отчетливо вырисовался силуэт человека, освещенного двумя факелами, воткнутыми в землю. Руки его были сложены у груди, точно он прижимал к себе нечто — крепко и жадно, словно любимого ребенка после долгой разлуки.
Курт придержал шаг, доставая арбалет на ходу, вслепую нашарив стрелу и зарядившись, и Бруно, выдернув меч, скептически скосился на холодно блеснувшее полотно. По пальцам можно было пересчитать те случаи, когда оружие играло решающую роль в подобных ситуациях... Хотя — нет; подобных еще не было...
Человек между двух факелов стал виден четче, и даже можно было уже в подробностях разглядеть его — острый чуть с горбинкой нос, вьющиеся темные волосы, черты лица, и впрямь чем-то напоминающие кастильские, теплый камзол типичного горожанина, которого ничем не выделишь из толпы...
— У него в руках, — тихо проговорил Бруно, застопорившись, и Курт тоже остановился, всматриваясь.
К груди, обхватив обеими ладонями, чародей прижимал нечто похожее на одну из тех коробочек, что остались лежать на столе в доме раввина; губы его шевелились, произнося не слышимые отсюда слова, и пламя факелов подрагивало, точно от ветра, в такт их движениям...
— Ну, давай, — шепнул Курт, — оправдай свое жалкое существование, книжный червь. Что мне делать? Попытаться снять его отсюда? Или и этот тоже выкинет какой-то финт, и я нас только подставлю? Вспоминай все, что знаешь, библиотечная крыса.
— Книг по еврейской магии у нас нет, — огрызнулся Бруно, не слишком успешно попытавшись скрыть растерянность за нарочитым озлоблением. — Но могу предположить, что надо отобрать и уничтожить это вместилище. Что бы в нем ни было, оно по всем признакам и есть то, что позволяет ему управлять Охотой.
— Угу, — кивнул Курт, смерив взглядом расстояние до человека впереди. — Отобрать. Да запросто.
— Не стоит, — одернул его помощник, когда он вскинул арбалет, прицелясь в крохотную коробочку в руках чародея. — А вдруг в ней нечто сыпучее или просто мелкое? От твоего выстрела она сломается, все разлетится по траве, и мы в этой темноте до утра ничего не отыщем.
— Сниму его.
— А если у них в планах что-то кроме разгулявшейся Охоты? Что, если мы не все знаем? Его надо взять живым.
— Раскомандовался, — процедил Курт раздраженно, опустив арбалет ниже. — Зар-раза... Здесь, между прочим, темно, а я не стриг.
В потемневших небесах раскатисто грохотнуло, точно в пустой бочке, и внезапно похолодевший воздух словно взвился ветром, змеей пробираясь под ворот; издалека вновь донесся густой низкий лай, полный какого-то леденящего торжества, словно ждущего добычи зверя отпустили, наконец, с привязи...
— Стреляй, — произнес помощник настойчиво, и Курт молча покривился, расслабив дыхание и постаравшись примериться к ритму сердца.
Стрела сорвалась с глухим звоном, врезавшись чародею в бедро; удар опрокинул его наземь, отбросив на несколько локтей назад, и, кувыркнувшись через голову, тот затих, оставшись лежать на земле неподвижно.
— Надеюсь, ты ему шею не сломал, — бросил Бруно, бросаясь вперед, и Курт побежал следом, так же на ходу буркнув:
— Ты всегда чем-то недоволен.
Звука ударов их подошв было не слышно — то ли трава под ногами по-прежнему поглощала все звуки, то ли шаги заглушались грохотом невидимых копыт и голосами псов Дикой Охоты. До чародея оставалось всего несколько шагов, когда тот медленно приподнял голову и приподнялся; глаза на лице, освещенном огнем факелов, казалось, тоже сверкали, точно острия клинков, озаренных заходящим солнцем, и, судя по ясно видимой, растерянной злости, Иуда не предполагал, что его противникам удастся пройти сквозь этот темный мир, в который он погрузил себя, их и часть мироздания...
— Отдай, — коротко приказал Курт, выдернув из его пальцев небольшой кожаный чехол. — Поиграл, и будет.
Чародей застонал, схватившись за рану ладонью и попытался отползти назад.
— Если убьешь меня, — выкрикнул он напряженно, — ты отсюда не выберешься!
— И впрямь из Кастилии, — отметил Курт нарочито спокойно; теперь он ясно видел лицо чародея — и вправду узнаваемо типичных черт. — Говор приметный. Видно, кастильские собратья вместо работы неведомо чем занимаются. А до нас такие жуткие слухи о их буйствах долетают; врут, выходит... Я не буду тебя убивать. Обещаю. Ты мне не помешал бы живым. Если ты не будешь рыпаться, я перевяжу твою рану.
— 'Не помешал бы живым' — для костра? — хохотнул Иуда, сделав еще одну неудачную попытку отодвинуться, глядя на стоящих над ним людей с ненавистью и страхом. — Лучше я умру здесь. Дикая Охота так и продолжит скакать над Прагой, пока не опустошит ее, и клипот навеки останется здесь, а вы оба — в нем!
— Клипот, — повторил Курт. — Так вот что это... Иуда... или как тебя на самом деле звать... Ты ведь знаешь, как мы работаем. И обо мне наверняка слышал. Через четверть часа ты согласишься со всем, что я скажу, и исполнишь все, что я захочу. Если же ты оставишь глупое позерство, то взамен невероятно веселым минутам наедине со мною получишь общение с моим начальством. Поверь, это лучше. И поскольку от казни тебе так или иначе не отвертеться, то самое важное для тебя сейчас — сделать все для того, чтобы хотя бы не угодить на костер живым. Поверь, в твоих интересах начать себя вести разумно... Что в этой коробке? — спросил Курт, когда чародей, не ответив, прикрыл глаза, болезненно морщась и стискивая ладонью кровоточащее бедро.
— Фаланги пальцев руки колдуна, который похоронен под этой могилой, — обреченно отозвался Иуда. — Он умер, еще когда Прага была всего только двумя деревянными крепостями по двум сторонам реки. При жизни он умел договариваться с Диким Королем.
— О том, как можно заставить себе служить древнюю нечисть, мы поговорим позже, — перебил их Бруно, кивнув в небо, где нарастал грохот копыт. — Скоро эти твари обрушатся на город. Как остановить их?
— Я истекаю кровью!
— Останови Дикую Охоту, — произнес Курт с расстановкой. — Как только она возвратится туда, откуда явилась, я перевяжу твою рану.
— Я не могу их остановить, — не сразу отозвался чародей со стоном. — Им обещана охота, обещаны души, и я не могу заставить их уйти прежде, чем они получат свое. Я не управляю ими, я просто могу позволить им явиться в нужное мне время и обозначить место, за пределы которого они не могут выйти...
— Прошлой ночью они ушли без добычи.
— Такое намечается загодя, нужны особые знаки, охранные символы по границам города... Ты все равно не поймешь! Сегодня я их остановить не могу, сегодня они не уйдут так просто...
— Что будет, если уничтожить это? — оборвал помощник, кивнув на вместилище в руках Курта. — Они выйдут из-под контроля или исчезнут?
— Только не вздумай соврать, — проникновенно попросил Курт, когда чародей замялся, отведя взгляд. — Я увижу, ты же понимаешь.
— Они уйдут, — тихо проговорил Иуда и поспешно добавил, впившись взглядом в их лица: — Но тогда вы уничтожите единственную вещь на всей земле, которая позволяет хоть как-то контролировать такую силу! Да что вам до пары сотен человек?! Охота насытится и уйдет, а в ваших руках останется власть над нею! Инквизиция ведь собирает под свое крыло малефиков, копит силы, так вот она, сила, оружие против врагов! Это, в конце концов, уникальная вещь!
— Нашелся еще собиратель древностей, — поморщился Курт, оглядевшись вокруг, и кивнул на факел: — Бруно, давай-ка...
Он запнулся, не договорив, замерев взглядом на темном силуэте во тьме между деревьев в нескольких шагах напротив. Наполовину сокрытая мраком фигура человека стояла неподвижно, не уходя и не приближаясь; Курт не видел лица, но узнал явившегося по сложению, по мельчайшим деталям фигуры, врезавшимся в память, как оказалось, глубоко и напрочь...
— Каспар...
— Что? — переспросил Бруно растерянно.
Он не ответил, выхватив стрелу и буквально бросив ее на ложе, вскинул арбалет и спустил струну, не целясь. Человек впереди качнулся в сторону — непринужденно и лениво, будто в танце, и болт, невидимый во мгле, со свистом прошел мимо. На перезарядку 'новой игрушки' Фридриха ушло какое-то мгновение, и Курт выстрелил снова, зло ругнувшись, когда и вторая стрела улетела в пустоту, а темная фигура меж деревьев вдруг исчезла.
— Сожги эту дрянь! — бросил он и, на ходу заряжая арбалет, сорвался с места бегом.
— Куда? — выкрикнул Бруно за его спиной, и он повторил, не останавливаясь и не оборачиваясь, едва не оглохнув от собственного крика:
— Сожги кости!
Впереди мелькнула тень, и Курт выстрелил снова, не придерживая шага; стрела унеслась в ночь, вновь миновав свою цель, и он рванул быстрее, перепрыгивая через каменные плиты и на бегу нащупывая последний, как оказалось, болт. Каспар возник впереди, близко, так близко, что еще чуть — и можно было бы разглядеть его лицо, если остановиться, и Курт притормозил, вскинув арбалет обеими руками, задержав дыхание и спустив струну...
— Зараза... — пробормотал он тоскливо, когда противник вновь отшатнулся в сторону, и сквозь грохот копыт Дикой Охоты донесся звон и скрежет наконечника, врезавшегося в одно из надгробий.
Он остался стоять, опустив арбалет и глядя на Каспара, тоже замершего на месте в паре десятков шагов напротив. Несколько мгновений протекли в неподвижности; наконец, Курт медленно, не отрывая взгляда от противника, сложил и убрал в чехол арбалет, сделав опасливый, короткий шаг вперед. Каспар тоже шагнул навстречу ему из темноты, и стало видно, что в руке у него короткий тесак, похожий на те, что так любит Бруно, тяжелый и широкий. Курт медленно вытянул из ножен меч, осторожно и неторопливо двинувшись вперед; Каспар больше не приближался, но и не делал попыток скрыться, и с каждым шагом все четче вырисовывалось его лицо — знакомое каждой чертой...
— Занятное место для встречи, — произнес тот внезапно, и Курт вздрогнул, остановившись и невольно сильней сжав рукоять. — Мне это виделось совсем иначе... Ты полагаешь, что готов? И время пришло?
— Я не намерен играть в игры твоей больной фантазии, — отозвался Курт, всеми силами следя за тем, чтобы не дрогнул голос. — Ты хотел со мной драки? Хотел решения судеб мира? Сдается мне, самое место и время для этого.
— Совсем повзрослел, — отметил Каспар с такой отеческой теплотой в голосе, что он с отвращением покривился. — Но все ж еще не готов. Это будет просто убийство... Странно. Я был уверен, что видел будущее ясно.
— Не слишком много о себе мнишь? — усмехнулся Курт, сделав еще один маленький шаг навстречу; Каспар пожал плечами, перехватив тесак в левую руку:
— Возможно. Годы бесследно не проходят... Уж кто-кто, а ты-то это знаешь.
Курт снова шагнул вперёд, не отрывая взгляда от глаз напротив. Да. Годы бесследно не проходят... Даром не прошли для него самого, и Каспар их явно не тратил напрасно. Тогда primo — каким будет бой здесь и сейчас? Сколько продлится? Явно не мгновения, как с большинством из тех противников, кто доселе встречался. И вряд ли даже минуту. Даже три...
Над головою, в темном мутном небе, вновь зазвучал рог — теперь призывно, неистово, исступленно, и ему вновь отозвался глухой собачий лай, а грохот копыт стал ближе и напористей...
Secundo — почему? Почему все еще не ушла Дикая Охота? Почему все еще здесь, ведь за то время, пока он преследовал Каспара и говорил с ним, можно было уже спалить кости дотла вместе с треклятой коробкой...
Почему медлит помощник?
Да что с ним там?..
Вернуться. Вернуться прямо сейчас. Не тратить больше времени ни на единое слово.
И отказаться от того, о чём думал девять лет? Просто так развернуться и уйти?..
Бруно, сукин ты сын, да что там делаешь?!
Курт обернулся назад, пытаясь при том не выпускать Каспара из виду; крохотная точка огня так и горела где-то вдали, неподвижная и одинокая.
Да что же там могло случиться?..
— Я еще найду тебя, — тихо выговорил он, отступив на шаг назад; Каспар лишь молча усмехнулся, изобразив издевательский поклон, и Курт, развернувшись, бегом бросился обратно, туда, где остался помощник.
Чародея он увидел сразу — тот, сильно хромая, почти на одной ноге, подпрыгивая, ковылял прочь, прижимая к себе вместилище с мощами одной рукой, а другой то и дело придерживаясь за каменные надгробья. Помощника Курт заметил, лишь приблизясь к освещенному пятачку вплотную — тот лежал лицом вниз в темной траве за пределами пятна света, бросаемого двумя факелами. Долю мгновения Курт колебался, пытаясь на ходу увидеть, есть ли кровь вокруг, и прибавил скорости, пробежав мимо; чародея он настиг в несколько прыжков, повалив наземь, и ударил, не сдерживаясь — кулаком в бок, чуть ниже ребер. Беглец задушенно всхрипнул, попытавшись выбиться из хватки и не сумев, и Курт, рванув его за плечо, поднял чародея на колени, добавив еще один удар — в живот.
